Крах империи

Глава 5. Мировая империя Сталина

Большие страны отвечают за судьбу маленьких.

Мао Цзэдун

СГОВОР В ЯЛТЕ

В начале 1960–х, на очередном форуме коммунистов, Мао Цзэдун уговаривал своих «партайгеноссе» начать Третью мировую войну.

— Но ведь погибнут сотни миллионов людей!

— Ну и что? Зато остальные будут жить при социализме.

В огне Первой мировой войны родилась первая социалистическая страна, Советская Россия. В огне Второй мировой родилась мировая система социализма. В огне Третьей мировой войны мы построим мировую систему социализма.

— Но ведь все население нашей страны — двенадцать миллионов человек! — возмутились коммунисты из Чехословакии, а вы толкуете о неизбежности гибели сотен миллионов!

— А вы кто? — полюбопытствовал Мао Цзэдун. — Вы коммунисты или вы чехи? Коммунисты не думают о такой мелочи, как свой народ!

В чем глубоко прав их товарищ Мао Цзэдун — мировая система социализма родилась в огне Второй мировой войны. Правда, дело тут вовсе не в каком–то особенном влиянии войны на мозги людей, и мировая система социализма — вовсе не результат их свободного и разумного выбора.

Мировая система социализма родилась вовсе не как изъявление воли народных масс. Она родилась как результат сговора нескольких самых сильных стран земного шара.

Основные черты послевоенного устройства мира были обговорены на Крымской конференции, в Ялте, 4--11 февраля 1945 года. Встреча У. Черчилля, Ф. Д. Рузвельта, И. В. Сталина при участии министров иностранных дел и начальников штабов напоминала Венский конгресс 1815 года… Но была куда менее демократической по составу: три победителя во Второй мировой войне откровенно делили добычу. Народы воевали и строили, люди надеялись и верили, что приближают «этот День Победы» и что после дня победы они смогут хоть как–то влиять на устройство своей жизни. А все уже было решено. И, может быть, самое отвратительное, самое издевательское в этом то, что решали за другие народы, делили мир державы, объявившие сами себя воплощениями демократии и светочами прогресса.

В Коммюнике конференции три державы решили, что после поражения Германии каждая из них оккупирует определенную зону, а Большой Берлин будет находиться под совместным управлением. Германия должна была находиться под совместным управлением трех держав — оккупантов, главнокомандующие которых будут находиться в Берлине. Разделены были и будущие репарации.

Немцы еще умирают на фронтах, еще поднимаются в безумные атаки, учатся жечь фаустпатронами танки на улицах собственных городов. Еще собирается «фольксштурм», старые да малые, младше 16 и старше 60 лет, идут умирать с шибко веселой народной песней:

Wir — «neu Waffen»,

Wir — alte Affen

Что означает по–русски:

Мы — «новое оружие»,

Мы — старые обезьяны.

Еще где–то бегут вдоль линии фронта немецкие коммунисты с рупорами в руках, кричат через линию окопов призывы сдаваться, бить нацистов, переходить на сторону Советов. Еще немецкий же снайпер, скрипнув зубами, ловит «предателей» на мушку по слуху, на голос.

А все уже сосчитано, поделено. Известно, как эти люди будут жить, в каких условиях, сколько они будут платить, и кому.

В «Декларации об освобожденной Европе» державы дружно заявляли, что они будут согласовывать свои действия при решении политических и экономических проблем Европы после войны. На Крымской конференции декларировалось, что все народы всех стран Европы смогут «создать демократические учреждения по собственному выбору» [156, с. 514].

Союзники договорились о том, что будущее государственное устройство Югославии решит Временное объединенное правительство, в которое войдут все политические силы — от коммунистов до монархистов.

Было также решено, что в правительство будущей Польши войдут и польские политические эмигранты — ее законное правительство, бежавшее за границу в 1939 году. Определялась будущая граница Польши, и решено было отдать Польше давно онемеченные земли на севере, например Гданьск — Данциг, и на западе — Щецин.

Но одновременно решалось, что Вильно станет литовским Вильнюсом, а Львов станет украинским городом. Немцев выгонят из собственных домов, прикладами забьют в товарные вагоны и навсегда увезут из Данцига, где родилось и выросло больше двадцати поколений. Но точно так же поляки из. Львова и Вильнюса будут поставлены перед простым выбором — бежать с родины или быть истребленными.

Было также решено, что не позднее, чем через 2 — 3 месяца после капитуляции Германии СССР вступит в войну с Японией и получит Южный Сахалин и Курильские острова. На этих землях еще живут японские поселенцы, они еще строят какие–то планы, на что–то рассчитывают и надеются — но и они уже обречены.

Разбредаются по Европе угнанные на восток украинцы, русские и белорусы… Большинство из миллионов «перемещенных лиц» хотят немногого — хоть как–то устроиться и отдохнуть, не возвращаться в Советский Союз. Но и их судьба предрешена: на Ялтинской конференции разбойники договорились, что в Советский Союз должны вернуться все, кто на момент начала войны был гражданином СССР. Независимо от своего желания. Если власовцы, казаки или кабардинцы сдаются в плен союзникам — они тоже подлежат выдаче.

«ВЕЛИКОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО»

Число «перемещенных лиц» в Германии на 1945 год неизвестно. Согласно официальной советской статистике, в 1945 «вернулись на родину» 5 236130 человек. Статистика наверняка неполная: слишком многие пытались спрятаться, сбежать, укрыться от возвращения в СССР. Известно, что более 1 млн. человек служили в вермахте: 310 тысяч русских, 53 тысячи казаков, 250 тысяч украинцев, 110 тысяч человек из народов Северного Кавказа, волжских татар — 40 тысяч, крымских татар — 20 тысяч, других тюркских народностей — 180 тысяч человек. Это на начало 1945 года, и к тому же в это число не входят эстонский, латышский легионы СС, несколько литовских батальонов СС.

Не только военнослужащие вермахта, но и угнанные на работу, трудившиеся в спецлагерях, носившие на одежде специальный знак «Ост», — и из них не больше 15% хотели вернуться в СССР. Опять же, если очень хочется, можете считать, что 85% бывших советских людей были негодяями и предателями по духу.

Мне же важнее подчеркнуть — и судьба этих людей предрешена.

Они еще думают, что могут определять свою судьбу, а на самом деле все они уже — живые покойники.

1–я власовская дивизия еще ведет какую–то самостоятельную политику, еще вступает в бой за Прагу: нацисты заминировали город, хотят его взорвать, как взорвали Варшаву. Чехи подняли восстание, зовут на помощь.

В учебниках по истории СССР писалось много самых разнообразных сказок; одна из них про то, как 8 мая 1945 года восставшие жители Праги бросили по радио клич: «Красная армия, выручай!». На самом деле радиопризыв был на трех языках сразу — на русском, французском и английском. А самое главное — в СССР изо всех сил скрывали, что Прага освобождена от гитлеровцев силами власовской армии.

Факт остается фактом — дивизия Власова первой пришла на помощь чехам, опередив и советские войска, и американцев. Именно она фактически спасла чехов от резни, а Прагу — от неминуемого превращения в каменную пустыню. Более 300 власовцев заплатили за это жизнью, в несколько раз больше было ранено. После 1989 года в Праге поставлен памятник солдатам и офицерам власовской армии.

Но факт и другое — помогая чехам, власовцы потеряли несколько драгоценных дней, когда они могли бы уйти вглубь американской зоны оккупации. Они оказались зажаты между боевыми порядками 25–го советского танкового корпуса и 3–й танковой американской армии. Американцы отказались пропустить l–ю дивизию Власова. Несколько дней шли переговоры. Лично Власову и людям из его окружения несколько раз предлагали переодеться в штатское и бежать. Он отказался.

Многие американские офицеры относились к власовцам сочувственно, но — люди военные — они получили приказ, и они выполнили приказ. Командующий третьей армией Д. Паттон категорически отказался взять власовскую армию в американский плен и посоветовал только пробиваться на запад мелкими группками. 12 мая дивизия официально была распущена последним приказом генерал–майора С. К. Буняченко. Началось массовое неорганизованное бегство людей; американцы доносили, что «белые русские» бегут от Красной армии, «как звери». Руководство армии приказало открыть огонь по спасающимся русским, велело «задержать всех белых русских и выдать их Красной армии». 12 — 14 мая шло планомерное уничтожение остатков дивизии, расстрел безоружных людей, которым не стало места на земле (да здравствуют Соединенные Штаты — верные союзники Сталина! Ура американской демократии!). Из 10 тысяч спасителей Праги уцелели буквально единицы.

В числе спасшихся — командир батальона 3–го полка П. Н. Кучинский — он выдал местоположение и опознал А. А. Власова. За этот воинский подвиг, достойный настоящего советского человека, ему присвоили звание капитана Советской армии и дали ему орден Отечественной войны 1–й степени.

Впрочем, еще неизвестно, как сложилась бы судьба власовцев, сдайся они американцам. В 1945 — 1947 годах англичане и американцы выдали на верную смерть несколько сотен тысяч русских людей, не желавших возвращаться в СССР.

Подробности ужасны. Русских людей обманывали до последнего момента, были случаи, когда им подмешивали в кофе снотворное и· выдавали Смершу спящих. Английский капитан Дэнис клялся именем королевы, что устроит русским казакам встречу с фельдмаршалом Александером, после чего отвез их прямо в расположение советских частей.

Доблестные англичане, природные рыцари, чьи офицеры очень гордились своим джентльменством, сами принимали участие в убийствах и пытках. 1 июня 1945 года 8–м Аргайльским батальоном со страшной жестокостью был разгромлен казачий стан. Массовыми самоубийствами сопровождалась выдача в Лиенце казачьего стана генерал–майора Т. И. Домашевского и 15–го казачьего кавалерийского корпуса трехдивизионного состава Г. фон Панвица. Детей, стариков, женщин, раненых избивали ногами и прикладами, силой швыряли в подошедшие грузовики …

И в американской зоне оккупации 19 января 1946 года в Дахау 14 человек покончили с собой, 21 человек пытались убить себя. В Платлинге 24 февраля 1946 года тоже прошли массовые 350 самоубийства. Американцы и англичане старались спасти самоубийц и всегда выдавали их — порой еще в бинтах.

Генерал–майор В. И. Мальцев в 1938 — 1939 годах провел 11 месяцев в Ашхабадской тюрьме, где подвергался страшным истязаниям, но не подписал никаких признаний. Этот человек шел за Власовым совершенно сознательно и идейно. В американском плену он писал отчаянные письма генералу Эйзенхауэру, стремясь спасти своих офицеров от выдачи. Он выражал полную готовность предстать перед международным судом.

В момент выдачи, 16 августа 1945 года, Мальцев перерезал горло заржавленной бритвой. Американцы поместили его в закрытый советский госпиталь, оттуда он переведен в Бутырскую тюрьму. На суде Мальцев держался непримиримо.

Американская военная пресса очень веселилась по поводу самоубийств; сохранилось немало статей, так что отвертеться от фактов американцам будет непросто.

Любопытно, что уже в 1970–е годы А. Иден (лорд Эйвон), персонально отвечающий за «проведение всей этой политики», неоднократно писал графу Н. Д. Толстому, автору книги «Жертвы Ялты», «пытался оправдать репатриации, отказываясь в то же время отвечать на конкретные, причем ключевые вопросы» [157, с. 12]. По–видимому, считал, что все было правильно. В 1995 году англосаксы и французы пышно отпраздновали окончание Второй мировой войны. И ни слова покаяния. Все в порядке.

Не менее ужасна участь югославских четников, воевавших против коммунистов Тито. Тот же самый капитан Дэнис выдал словенский корпус Льва Рупника вместе с больными, ранеными, инвалидами. В грузовики швыряли даже инвалидов в гипсе и слепых, потом прикладами стали загонять медицинских сестер и врачей …

Один из очевидцев описывал, как «… бежал, вернее, скакал… инвалид на костылях. Отталкиваясь от земли своими подпорками, громадными прыжками несчастный пытался укрыться в лесу. Английские солдаты встали на колено и стали бить в него из карабинов. Они хохотали. Они веселились» [158, с. 248].

Хорватским четникам обещали, что их отвезут туда, где их ждет король Петр II. Монархисты с криками радости штурмовали грузовики — торопились на встречу со своим королем.

Этих четников выдали вместе с членами их семей. Все 16 тысяч человек расстреляли и сбросили в Кочевскую пропасть. Потом в пропасть спустили взрывчатку, трофейные фаустпатроны и подорвали — чтобы уж наверняка никто не спасся.

Строго говоря, по ялтинским соглашениям выдаче не подлежали ни западные украинцы и белорусы, ни граждане прибалтийских государств, ни белая эмиграция, в том числе ни Шкуро, ни Краснов, ни Семенов, — ведь все они ни единого дня не были гражданами СССР. Тем более, не было и не могло быть никаких документов о выдаче одних граждан Югославии другим.

Но, конечно же, когда речь зашла об умиротворении Сталина, синим огнем горели все международные соглашения. Что до Краснова и Шкуро, то красные накопили к ним слишком уж много счетов, уж очень хотели напиться их крови, включая и кровь писателя и общественного деятеля Петра Николаевича Краснова. 17 января 1947 года он был повешен в Москве, не дожив до 78 лет восьми месяцев.

По официальным данным, П. Н. Краснов «был захвачен советскими войсками» [127, с. 332]. Но это ложь: доблестные союзники Сталина выдали и его, и всех остальных людей, числом до полутора миллионов; людей, порой доверчиво ждавших, что их спасут те, кто столь восторженно хвастал своей демократией.

Мне известны только три случая, когда официальные лица Запада выступали против этих выдач. Папа Римский Пий XII официально высказался против выдачи людей «вне зависимости их воли и отказа в праве убежища».

Другой — это даже не клерикал, это очень плохой человек, злой фашист генерал Франко. На Восточном фронте воевала испанская «Голубая дивизия», и Франко вполне мотивированно спросили:

— А если бы кто–нибудь из ваших военных выдал бы Сталину русских? .

— Повесил бы высоко и коротко! — рявкнул Франко. — А до того яйца бы оборвал!

И дальше он еще долго высказывался о депортациях в выражениях, которые не позволяют воспроизвести их на бумаге. Не выдал ни одного из интернированных в Лихтенштейне премьер–министр этого маленького государства А. Фрик (сын крестьянина, в отличие от британских джентльменов). Советские дипломаты грозили ему, что если Лихтенштейн не выдаст интернированных на его территории солдат и офицеров 1 русской национальной армии, СССР никогда не установит ни дипломатических, ни экономических отношений с Лихтенштейном. «Ваше дело, — ответил премьер–министр, — но я не хочу, чтобы мои внуки когда–нибудь смогли сказать, что их дед был убийцей». По–видимому, английские аристократы не имеют ничего против этого звания.

Неоднократно против политики выдачи выступали немецкие генералы и офицеры, но они выступали в защиту однополчан, и отношение к ним было понятным: «Что?! Эта бошская свинья еще гавкает?!».

Но вот характерная деталь: когда в Австрии союзники–англичане и американцы стали выдавать сталинской охранке казаков, казачий батько и генерал–майор вермахта Гельмут фон Панвиц сам пошел за своими однополчанами и разделил их судьбу — был казнен коммунистами в Москве в 1947 году. 144 офицера вермахта добровольно ушли в плен со своими русскими однополчанами, 690 казачьими офицерами [157, с. 268]. Вечная слава героям.

Переводчик Р. Ресслер добровольно остался с Власовым, хотя в момент ареста Андрея Алексеевича его пытались отделить от начальника. Он вернулся в ФРГ в 1955 ГОДУ, отсидев в ГУЛАГе 10 лет.

Удивительно, но факт — жизнь в Третьем рейхе и служба в рядах вермахта формировали более высокие человеческие качества, чем жизнь в демократии и служба в рядах армий — освободительниц.

Вероятно, я мог надоесть даже читателю, которому в целом нравятся мои рассуждения: своими постоянными подчеркиваниями, что никто не стоял в белых одеждах, ни одна сторона ни в одном конфликте не вела себя идеально. Но все же имеет смысл подчеркнуть еще раз: ни западные народы, кичащиеся «демократией», ни правители этих держав не имеют никаких прав на белые одежды.

Я бы даже сказал, что в ряде случаев у западных народов меньше прав на белые одежды, чем у немцев, а у правителей западных стран меньше прав называться порядочными людьми, чем у Гитлера и Бормана.

Бомбежки Германии унесли жизни 3 миллионов немцев, из них до миллиона детей. В Ковентри погибло тридцать тысяч человек. Англичане откровенно заявляли, что их бомбардировки Германии не что иное, как акции возмездия. Вот цена капли английской крови: сто врагов за одного своего. Молодцы англичане! Их тронули — они залили кровью врага всю Европу! Но простите, при чем тут демократия? И какое право поучать другие народы имеют те, кто сам совершил страшную месть?

Какое право имеют осуждать Орадур и Бабий Яр английские солдаты, со смехом стреляющие по спасающемуся калеке? Швыряющие в грузовики человека в гипсовом корсете на обеих ногах?

Да никакого!

Интересно только, в каких комиссиях по правам человека заседали, кого учили жить, вернувшись на родину, эти люди, убийцы обреченного калеки?

Что касается вождей народов, то тут возникает вопрос… Очень страшный… Очень неприличный вопрос… Даже вымолвить страшно… Скажите, а чем Рузвельт и Черчилль принципиально отличаются от своего союзника Сталина? И более того: а чем они принципиально отличаются от Гитлера и Риббентропа? Тем, что они выиграли войну, да? А еще чем?

НЕУДАЧЛИВЫЙ МАНИПУЛЯТОР

В отличие от Черчилля и Рузвельта, со Сталиным- то все понятно. Он делил мир с Гитлером, но не получал того, на что рассчитывал. «Ледокол революции» не сумел выполнить своей «исторической миссии» и даже напал на самого Сталина.

Он снова стал делить мир, уже с правителями «Загнивающих буржуазных лжедемократий», и тем же самым способом — с помощью тайного сговора. Уже в 1941 году было не так просто откреститься от прежнего союзничка и войти в дружбу с новыми. Пришлось совершить много не очень почтенных действий.

Еще в июне 1941 года правительство СССР «в упор не видело» дипломатических представителей стран, захваченных Гитлером, но установило дипломатические отношения с марионеточным правительством Виши. Теперь пришлось признать все правительства стран, оккупированных Гитлером, — и не коммунистических марионеток, а как раз те силы, которые признавать не хотелось: эмигрантское польское правительство в Лондоне, правительство генерала де Голля.

В 1943 году возрастают силы СССР, и опять Сталин успокаивает союзников, проводит Тегеранскую конференцию, начинает обсуждать будущие границы оккупационных зон в Европе… Одновременно он отказывается от мрачноватой армейской символики Гражданской войны — вводит погоны и международную систему воинских чинов, ликвидирует Коминтерн летом 1943 года, а в сентябре проводит собор епископов Русской православной церкви.

То есть вроде бы очевидно — антигитлеровская коалиция существует только до тех пор, пока существует Гитлер. Но Сталин не торопится переходить к конфронтации — Германия еще сильна, он хочет получать поставки по ленд–лизу, хочет добиться открытия Второго фронта… и совершает ряд шагов, позволяющих думать, что СССР готов либерализовать внутренний режим после войны.

В какой степени понимали игру Сталина те, кого сам он именовал «наши доблестные союзники»? Неужели интеллектуал Рузвельт, умный и циничный Черчилль не могли раскусить наивной тюремно–лагерной хитрости усатого пахана? Ведь все было шито белыми нитками!

Н. Н. Краснов–младший оставил записки, в которых, помимо всего прочего, приводит слова следователя В. Н. Меркулова: «Но что вы поверили англичанам — это действительно глупость! Ведь это — исторические торгаши! Они любого и любое продадут и глазом не сморгнут. Их политика — проститутка. Их Форейн Офис — публичный дом, в котором заседает премьер — главная дипломатическая «мадам». Торгуют они чужими жизнями и своей собственной смертью. Мы? Мы им не верим, полковник. Поэтому мы и взяли вожжи в свои руки. Они и не знают, что мы их заперли на шахматной доске в угол и теперь заставили их плясать под нашу дудку, как последнюю пешку. Рано или поздно произойдет схватка между коммунистическим медведем и западным бульдогом. Милости нашим сахарным, медовым, пресмыкающимся и заискивающим союзничкам — не будет! Полетят к чертовой матери все их короли со всеми их традициями, лордами, герольдами, орденами Бань и Подвязок и белыми париками» [160, с. 145].

Если так говорил рядовой следователь, то что же думал «отец народов»?

Понимали ли они, руководители западного мира, что на самом деле думает о них кавказский вор, ставший диктатором Советского Союза? Была ли у Рузвельта и Черчилля надежда все таки переиграть Сталина, обмануть обманщика? Или они рассчитывали на экономическую удавку, на то, что Сталин не сможет существовать без ввоза машин и продовольствия, окажется поневоле послушен? Или расчет был на ядерное оружие? Скажу откровенно — не знаю. Не уверен даже, что вообще какой–нибудь расчет был. Возможно, выдачи в Лиенце. Великое предательство объясняется просто — обычным колонизаторским отношением к русским вообще. Ну подумаешь, выдали нескольких негров другому туземному вождю… Делов!

Но что самое интересное — дважды находя союзников, дважды начиная делить с ними мир, в обоих случаях Сталин обманулся в своих планах и прогнозах. Великий государственный деятель? Но он каждый раз ухитрялся совершить невероятные усилия и получить за них неоправданно мало. В том числе, похоже, и потому, что он совершенно не понимал психологии своих союзников, не видел, что для них действительно приоритетно, за что они готовы сражаться не на шутку.

В результате со Сталиным происходило то же самое, что рано или поздно происходит с любым манипулятором: как бы хитро он не вил паутину, все равно он никак не может просчитать все действия другого человека. Если бы он был честен в своих отношениях с другим, всегда можно было бы договориться… Но манипулятор рассчитывает получить что–то, о чем вовсе не договаривается; он рассчитывает, что его партнер выдаст предсказуемую и заранее учтенную реакцию, и она–то и будет выигрышем… и проигрывает, потому что партнер выдает реакции вовсе и непредсказуемые.

Даже гораздо более близкий и понятный для Сталина Гитлер совершил нечто непредсказуемое и неожиданное. А уж «его доблестные союзники»… Сталину так и не достался даже тот кусок мира, который союзники отвалили ему в Ялте, — до конца своей жизни он никак не мог до конца завоевать даже Западной Украины и Литвы, не говоря о Венгрии и Польше (психологии польских и литовских патриотов он, естественно, тоже не понимал).

Что же до Германии, до власти над миром… Стоит ли вообще повторять сказочки для живущих не в реальном мире, а в причудах собственных фантазий.

Конечно, «…многие решения К. к. (Крымской конференции. — А. Б.)… не нашли своего послевоенного осуществления… по вине западных держав, взявших курс на раздувание «холодной войны» против социалистических стран, на возрождение западногерманского милитаризма и реваншизма» [156, с. 514].

Получается — даже с помощью тайного раздела мира, ценой истребления миллионов людей Сталин не смог добиться того, чего хотел. Например, он не смог сделать Германию своим сателлитом.

ГЕРМАНИЯ

Теоретически Германия должна была после войны выбрать новое демократическое правительство. Социалистические преобразования? О них союзники в Ялте не договаривались.

Из Вены красные и впрямь ушли, не совершив любимого дела, социалистической революции. Была ли тут цель доказать «доблестным союзникам» чистоту своих намерений или же был расчет когда–нибудь присоединить Австрию к уже социалистической Германии — трудно сказать.

Но вот советизация самой Германии пошла сразу и полным ходом. В обозе Красной армии приехали краснознаменные немцы типа Эриха Хонеккера, Вальтера Ульбрихта, Вильгельма Пика, Отто Гротеволя и прочих полузабытых ныне, но тогда невероятно активных немецких комми.

Все немецкие города в зоне советской оккупации украсились памятниками Ленину, Сталину, Карлу Марксу, Фридриху Энгельсу и другим ритуально почитаемым сущностям. Город Хемниц и целый округ назвали Карл–Маркс–Штадтом; округ, первый в ГДР по населению и второй по промышленному значению. На бедных немцев (мало им Гитлера) обрушился вал пропаганды, характер которой виден уже из названия одного фильма: «Эрнст Тельман — фюрер своего класса» (рабочего класса, разумеется).

Одновременно лагеря уничтожения очистили от одного контингента и постепенно заполняли его другим — врагами уже другого тоталитарного строя. Как нетрудно догадаться, многие люди попадали в эти приятные учреждения два раза — и при нацистах, и при коммунистах. И примерно за одни и те же взгляды.

Что очень характерно — все очень хорошо знают про страшный лагерь нацистов Бухенвальд. О! Весь мир знает, какие страшные дела творили нацисты в этом ужасном месте! Целых 12 лет функционировал Бухенвальд нацистов, и это хорошо знают все! Правда, потом, с 1945 по 1954 год, то есть еще девять лет, Бухенвальд тоже работал на полную катушку, но вот об этом–то как раз почти ничего не известно. Как–то не хочет мировая общественность ничего думать про эти 9 лет.

Чтобы концлагерь работал, необходимы работники. Коммунисты привезли с собой вполне квалифицированных палачей, но зачем же ввозить уголь туда, где его добывают? Многие жутчайшие типы прямиком из СС И гестапо получили ту же самую работу — но на другого хозяина.

Как всегда, население не оценило проявленной о нем заботы и со всех ног бежало от советизации. При численности населения советской зоны оккупации в 12 миллионов человек, с 1945 по 1949 год из советской зоны оккупации в западные зоны оккупации бежал миллион человек. С 1949 по 1960 год из ГДР в ФРГ — еще миллион.

СССР пошел по привычному пути: в декабре 1947 года создал марионеточный Немецкий народный конгресс. Конгресс был агентом советизации и одновременно «боролся за единую демократическую Германию». Мало кто в Германии был врагом единства и демократии, но вот понимали эти вещи немцы очень по–разному.

Пока Сталин советизировал, а немцы бежали на Запад, американцы и англичане объединяли свои оккупационные зоны. 2 декабря 1946 года возникла Бизония (би — то есть две зоны вместе). В 1948 году союзники решили создать единое государство из трех зон.

В июне 1948 года грянула денежная реформа, потом план Маршалла… В трех западных зонах оккупации началось германское экономическое чудо. А 20 сентября 1949 года официально возникла ФРГ.

Кстати говоря, если бы целью ·Сталина и правда было создание «единой демократической Германии», никто не мешал бы ему присоединиться к тому, что делают союзники. Но в этом случае СССР не был бы единственным центром, вокруг которого идет объединение, а очень часто не был бы и главным звеном в этом процессе. История раскола Германии внешне выглядит как идеологическая, но фактически это чисто геополитическая история. Сталин хотел бы в очередной раз обмануть союзников и захватить всю Германию. Не получилось. А быть одним из многих… Нет, так империи не строят!

Виновата была, как всегда, буржуазия и агенты империализма, но советизировать всю Германию не удалось. И получается, 357 что Сталин, проигрывая в главном, предпочел оторвать от Германии уже оккупированный им кусок и «прихватизировать» его, присоединить к своей империи. 9 декабря 1949 года создана ГДР.

В 1949 году ГДР признали СССР, Китай, Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Албания, Болгария, Северная Корея. В 1950 — Монголия, в 1957 — Югославия, в 1963 — Куба. Остальные страны мира никакой такой ГДР не знали.

Первоначально Берлин тоже делился на четыре зоны. Одновременно с ФРГ возник Западный Берлин — фактически часть ФРГ. Из Восточного Берлина в Западный народ бежал еще отчаяннее, потому что Восточный был частью ГДР и было легко приехать в него, — а там и перейти в другое, но тоже немецкое государство. В 1961 году «пришлось» построить Берлинскую стену, чтобы уменьшить число побегов.

ПОЛЬША

Второй по неудобству, так до конца и не «разгрызенной» Сталиным страной стала Польша. Многое в ней воспринималось по–другому, чем в Болгарии или в Венгрии, — ведь Польша была не союзником нацистов, а захваченной ими страной. Самые страшные лагеря уничтожения находились именно в Польше. С 1939 по 1945 год нацисты1 убили порядка 5 миллионов поляков и до миллиона евреев, взорвали до основания Варшаву, разрушили треть жилого фонда страны. После нацистского режима многое в Польше воспринималось более восторженно, чем в менее пострадавших странах.

Коммунистические иллюзии поддерживались в Польше многими.

Об этом довольно откровенно говорится во многих воспоминаниях, «Магелланово облако» Станислава Лема вообще можно рассматривать как наглядное пособие к курсу научного коммунизма.

Но и из поляков не получилось образцовых подданных империи Сталина. Во–первых, надо же иметь хоть малейшее представление об этнической психологии! Ну не умеют поляки жить по указке чужого диктатора. Умный человек подсказывал бы, убеждал бы… СССР давил, но Польша весь советский период была самой свободомыслящей и самой независимой из стран Варшавского договора. Режим в Польше был несравненно более мягкий, чем в ГДР или даже в Чехии. В Польше все время было можно то, что было категорически нельзя в любой другой социалистической стране.

И даже такая Польша «мягкого тоталитаризма» оставалась своего рода «польским кошмаром» для советского руководства. Вечно в Польше приходилось разъяснять и уговаривать там, где в Румынии и ГДР достаточно было прикрикнуть …

Во–вторых, между Сталиным и поляками стояло короткое словечко: Катынь. Многие в России до сих пор не очень представляют, что это такое. В СССР приложили колоссальные усилия для того, чтобы скрыть следы преступления. Одним из способов стало открытие мемориального комплекса на месте белорусской деревни Хатынь 5 июля 1969 года. Деревня была уничтожена до последнего человека нацистами в 1942 году. Комплекс посвящен памяти жителей белорусских сел и деревень, полностью разрушенных и уничтоженных нацистами. О Хатыни выпущено несколько красочных альбомов. О Хатыни пели песни и слагали стихи.

В результате Хатынь знают все. О Катыни не знает почти никто.

Катынь — это местечко под Смоленском, возле которого весной 1940 года войска НКВД расстреляли то ли 10, то ли 12, то ли даже 20 тысяч польских офицеров, захваченных в плен в 1939 году. Многие из них сами доверчиво побежали навстречу Красной армии — ведь война не была объявлена! Раз советские войска движутся на запад — ясное дело, для помощи «братьям — славянам» против немцев… Эти люди тоже оказались в Катыни.

Само место расстрелов нашли летом 1942 года поляки, работавшие в военно–строительной организации Тодта. Нацисты год молчали, в апреле 1943 года взорвали «бомбу», пригласив в Катынь международную комиссию. После Сталинграда нацистам нужно было хоть что–то, чтобы повлиять на прочность антигитлеровской коалиции. Наивные! Цинизм англосаксонских «дерьмократов» стократ превзошел худшие образцы всего, что создавал Геббельс в своем ведомстве. Никто из доблестных союзников Сталина не отступился от своего родного человечка… хотя никаких сомнений во всем мире ни у кого не было.

После войны советские оккупанты нашли всех членов комиссии, кроме одного, и заставили их подписаться под новой редакцией заключения: мол, поляков в Катыни расстреляли немцы, нацисты, а советские тут ни при чем.

17 января 1973 года Герман Герлих–Грудзинский, польский писатель, живущий в Италии, посетил в Неаполе последнего участника международной комиссии 1943 года. В 1955 году Пальмери категорически отказался с ним встречаться, а вот в 1973 году — дал показания.

«Не было никаких сомнений ни у кого из членов нашей комиссии, ни одной оговорки…. заключение неопровержимо. Его охотно подписали и проф. Марков (София), и проф. Гаек (Прага). Не надо удивляться, что впоследствии они отказались от своих показаний. Может быть, и я поступил бы точно так же, если бы Неаполь был «освобожден»Советской армией….по сей день перед моими глазами — польские офицеры на коленях, со скрученными сзади руками, пинком ноги сваливаемые в могилу после выстрела в затылок» [161, с. 58–59].

Катынь стала символом, — таким же, как Освенцим и Ковентри.

В Англии памятник жертвам Катыни поставлен в 1976 году. Поскольку «посольство СССР в Англии заявляло решительные протесты против его установки» [161, с. 55], поставлен памятник на Гуннерсбергском кладбище. «Место было выбрано крайне неудачно, туристы заглядывают туда редко» [161, с. 54]. Надпись на памятнике была сделана очень уклончивая, — памятник поставлен польским пленным из Козельстка, Старобельска и Осташкова, «пропавшим без вести» в 1940 году.

Установлены памятники в Торонто, в Нью–Бритене, в Коннектикуте, в Иоханнесбурге с надписью: «Катынь, 1940. Памяти 14500 военнопленных, замученных палачами Сталина. Совесть мира взывает к справедливости».

На военном кладбище в районе Повонзки в Варшаве 31 июля 1981 года тоже установили памятник. В ночь с 31 июля по 1 августа на кладбище въехали машины, утром на месте памятника было пустое место.

Сегодня Катынский крест стоит в самом центре Кракова. У подножия памятника всегда лежат живые цветы. Автор своими глазами видел молодых женщин, приносивших цветы к подножию Катынского креста.

Всю советскую эпоху своей истории Польша оставалась особым «бараком» в советском лагере, с более мягким режимом. Власти СССР даже в сталинскую эпоху опасались «передавить» и вызвать массовое восстание. Да и в более позднее время Польша вызывала раздражение — очень уж была самостоятельной [162, с. 25–31].

ЮГОСЛАВИЯ

В Югославии победили и установили свою диктатуру коммунисты (в основном — сербы). Народно–освободительная война 1941–1945 годов одновременно была войной с внешним врагом, оккупировавшим страну, и одновременно социальной революцией и войной между народами развалившегося Королевства Югославии.

С помощью Сталина были похоронены договоренности в Ялте про временное коалиционное правительство. Какая там коалиция!

Фактически Королевство Югославия тоже было империей, и не успело оно рухнуть, как хорваты устроили страшный геноцид сербам. Режим лагеря уничтожения Ясеновац был не менее страшен, чем Бухенвальда и Освенцима, приближаясь к образцам Колымы. Хорваты и словенцы строили собственные государства, и некоторое время было совершенно не очевидно, что Югославия сохранится, как единое государство.

Партизаны Тито оказались той силой, которая собрала распавшуюся было империю (почти как большевики собрали часть Российской империи в 1918 — 1922 годах). Партизаны Тито были коммунистами, были настроены прорусски.

«Не боимся ваших авионов[18],

Нас и русских двести миллионов», — пели сербы и черногорцы.

До 1945 года о Тито и обо всем, что происходило в Югославии, полагалось отзываться самым восторженным образом: наши приходят к власти! 11 апреля 1945 года между Тито и Москвой заключен Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве.

31 января 1946 года — Учредительная скупщина приняла Конституцию Федеративной Народной Республики Югославия. Начались социалистические преобразования. Ура? Может быть, и ура, но не для Сталина. Потому что сразу выяснилось — Тито И его люди понимают социализм так же наивно, как украинцы или азербайджанцы: что если социализм, то каждый народ и строит социалистическое, но свое, государство.

Именно это, а вовсе не идейные разногласия вызывали напряжение между Югославией и СССР и в конце концов привели к разрыву [163, с. 134–177]. Коммунистический режим в Югославии был и остался коммунистическим режимом, но Югославия в империю Сталина не пошла. Сохранить независимость хотели и другие коммунистические и социалистические правительства, но только Тито это удалось.

С середины 1948 года отношения между КПСС и компартией Югославии были порваны, межгосударственные отношения приостановлены, а отзываться о Тито начали в следующем духе: «Пробравшаяся к власти англо–американская агентура в лице фашистской клики Тито–Ранковича подчинила Югославию интересам англо–американского империализма …. Ныне Б. (Белград. — А. Б.) превращен в центр англо–американского шпионажа для подрывной деятельности в странах народной демократии. В то же время Б. является одним из очагов развертывающейся борьбы югославского народа против господства в стране платных наймитов англо–американского империализма — клики Тито–Ранковича» [22, с. 413].

СТРАНЫ НАРОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ

Удивительное дело — все страны, оккупированные СССР в 1945 году, начали строить социализм! Причем начали его строить в одно и то же время! Пленительные идеи марксизма–ленинизма–сталинизма сказались с 1948 года — от Болгарии до Польши.

Если в 1945 году в Венгрии только «началось перерастание общедемократич. революции в социалистическую», то «к лету 1948 завершился процесс перерастания мирным путем общедемократич.

революции в социалистическую» [165, с. 476].

Правда, 27 октября — 4 ноября 1956 года в Венгрии произошло общенациональное восстание, пришлось вводить танковые части Советской армии на улицы венгерских городов, а число только убитых превысило 10 тысяч человек.

Февральские события 1948 года в Чехословакии — очень похожее явление, только тут все произошло несколько раньше.

И, конечно же, все некоммунистические силы в Болгарии и Румынии исчезли не потому, что все болгарские монархисты и румынские правые внезапно «перековались» и дружно пошли строить социализм. Жаль, подробный рассказ о них займет чересчур много времени.

С 1949 года действует Совет экономический взаимопомощи, с 1955 — Варшавский военный договор.

В «странах народной демократию>была сосредоточена самая квалифицированная рабочая сила. Это были страны самого квалифицированного труда во всем социалистическом лагере.

Варенье и овощные консервы поступали в СССР из Болгарии.

Коньяк «Солнечный берег» считался самым лучшим и притом самым доступным (тоже из Болгарии). Женские сапоги из Чехословакии, рубашки и брюки из Польши, ночные рубашки и «дипломаты» из ГДР ценились в сто раз выше, чем те же вещи советского производства. В 1970–е годы лучшим способом парализовать работу учреждения было крикнуть:

— Девки! Колготки продают!

Учреждение пустело, а очереди тут же вырастали.

Это касалось не только колготок и рубашек, но и производства очень важных элементов экономики и транспорта. Например, многие механизмы, применявшиеся в нефтяной и газовой промышленности, изготовлялись в Чехословакии и в ГДР. Каково?! Имперский центр выступает экспортером нефти… Но без продукции своих сателлитов он не может быть и экспортером.

Железнодорожные вагоны, используемые в СССР, делались в ГДР, Венгрии и Польше. Вагоны, которые используются в России, сильно отличаются от западных — наши вагоны основательнее и теплее, купе в них устроены для людей, которые едут долго и всерьез. Чтобы производить вагоны для СССР, немцам и полякам нужно было освоить новые технологические линии — специально для СССР.

В самом же СССР изготовляли в основном три типа вагонов:

— товарные вагоны;

— спецвагоны для «начальства»;

— вагоны–платформы для ракет, артиллерийских орудий; бронепоезда, санитарные поезда и так далее. То есть изготовляли подвижной состав на случай войны.

В этой специализации России и ее сателлитов — типичная имперская инфраструктура: центр работает строго на войну, на удержание империи. Более культурные страны, захваченные империей, работают на гражданские цели и потому развиваются. Центр все более отстает, завоеванные приобретают все больше оснований для того, чтобы не уважать центр.

РАЗОЧАРОВАНИЕ

Одни ждали Красную армию, потому что она — Красная. Другие ждали Красную армию, потому что она — русская. Александр Мондич — по национальности карпаторосс. Родился он 5 марта 1923 года в селе Нанково, в Карпатах, на территории Чехословакии. Учился в русской гимназии в Праге, рос в среде людей из первой эмиграции, окончил машиностроительный факультет Пражского университета.

С приходом Красной армии Подкарпатская Русь официально была присоединена к СССР как часть Западной Украины. Ужгород — столица Подкарпатского края. Хустовский район и сегодня населен карпатороссами.

Мондич был призван лейтенантом в Красную армию, имеет медаль «За взятие Берлина». Взят в Смерш за знание языков (чешского, румынского, венгерского, немецкого) как переводчик. По окончании войны бежал на Запад.

В своей книге «Смерш (Год в стане врага)» он блестяще показывает механизм разочарования тех, кто с нетерпением ждал прихода Красной армии. Брат автора Иван убежал в СССР, убежали и «тысячи наших лучших людей» [86, с. 12]. При приближении канонады люди шептали:

— Слышите? Это русские пушки!

«Вся Карпатская Русь, эта последняя Русь, с благоговением прислушивается к глухим выстрелам и ждет русских».

Но не проходит и нескольких месяцев, как грубость оккупантов, крайне низкий уровень культуры, жестокость, бессудные расстрелы и пытки совершенно меняют настроение людей. «Насколько велик был пафос воссоединения после тысячелетнего иностранного рабства, настолько теперь сильно разочарование» [86, с.205].

С карпатороссами происходит то же самое, что произошло с украинцами еще в начале XVIII века, — они осознали себя особым народом, имеющим с русскими довольно таки мало общего.

Вообще при каждом столкновении коммунизма с национализмом побеждал национализм, если его не подавляли танками, как в Восточном Берлине в 1953 году, в Венгрии в 1956 году, в Чехословакии в 1968 году. Ведь и польская революция «Солидарности» подавлена только угрозой советских танков.

Ну что поделать — так уж мало соблазна в империи СССР.

ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ПЕРЕМЕНЫ

Вот что Сталину легко позволили осуществить, так это геополитические эксперименты. Союзников нимало не волновали ни высылки целых народов, ни тем более переход территорий от одних народов к другим. Никто никогда не волновался по поводу передачи Вильно Литве, а Львова — Украине.

Не больше эмоций вызывало у союзников истребление немцев в Восточной Пруссии и создание на месте Кенигсберга города Калининграда. Людей топили в Балтике, вывозя баржами сразу помногу семей, давили танками, расстреливали в противотанковых рвах — это не волновало сердца светочей демократии. Поляки устроили немецкую резню в Западной Пруссии, в Щецине — но и тут союзники спали спокойно.

Порядка 3 миллионов немцев забивали в товарные вагоны и неделями везли на запад? Эти люди проводили в вагонах несколько недель почти без пищи и воды, многие старики и маленькие дети не выдержали пути? Ну и что?! Будут знать, как бомбить наше родное Ковентри.

Переселенцы из Польши, из Судетской области Чехии, из других стран Восточной Европы оказывались без средств к существованию, без жилья, без перспектив. Многие из них слонялись нищими, не в силах найти хоть какую–нибудь работу. Ну и пусть знают, как обижать англосаксов!

В 1962 году польские епископы направили послание немецким епископам со словами: «Прощаем вам и сами просим прощения». С этого обращения началась волна покаяний народов друг пред другом, не спадающая до сих пор. Начали этот процесс католические пастыри страны, исключительно сильно пострадавшей, гораздо больше Англии и Франции. Ковентри? Вся Польша была сплошным Ковентри. Нигде больше оккупационный режим не держался так долго и не был таким жестоким, как в Польше.

Но что характерно — ни простить, ни самим извиниться за совершенные ими преступления не захотели англосаксы, сытые хозяева послевоенного мира. Это Германию захлестнул покаянный психоз, а первыми стали извиняться поляки, чью столицу сровняли с землей.

Впрочем, немцам из Восточной Европы еще повезло. В СССР немцев везли не в ФРГ, а совсем в другом направлении.

ДЕПОРТАЦИЯ РУССКИХ НЕМЦЕВ

К началу ХХ века в Российской империи жило порядка 1,2 млн. немцев, чуть меньше 1 % всего населения. Кроме остзейских немцев, были еще большие колонии переселенцев на Волге и на Алтае.

Манифест Екатерины от 1762 года приглашал немцев заселять пустующие земли России. Указ от 22 июля 1763 года гарантировал им навечно неприкосновенность, землю, освобождение от воинской повинности.

Немецкие привилегии сошли на нет, но землю они сохранили. В круговерти Гражданской войны около 400 тысяч немцев выехали на родину, и немецкие ученые очень радовались: оказалось, вернувшиеся сохранили диалекты, в самой Германии исчезнувшие в XVIII–XIX веках.

В 1922 году создали Автономную ССР Поволжских Немцев, АССР ПН. И названия деревень на Волге звучали так: Шафгаузен, Гларус, Филипсфельд, Эрнестинендорф, Гогерберг, Цюрих, Базель.

Неприятная в советские послевоенные времена тема: голод 1921 года вовсе не минул и немцев. В селе Гримм во время голода 1921 года из 11 тысяч жителей уцелело 5 тысяч.

Русские немцы были самым обычным, самым заурядным этносом российского суперэтноса. Те немцы, которые выбрали Россию своей родиной.

Российская империя могла воевать с Германией, но при этом нормально взаимодействовать с лояльными русскими немцами. Переименовать Петербург в Петроград переименовали (оставив немецкими названия Екатеринбурга, Ревеля, Риги и Гельсингфорса–Хельсинки), но при попытке Союза русского народа в августе 365 1914 устроить немецкий погром Департамент полиции «не рекомендовал» устраивать нечто подобное. Погрома не было.

С 1868 года, с введением всеобщей воинской повинности, немцев начали призывать на воинскую службу. Русские немцы воевали на стороне Российской империи в Первую мировую войну. Брат моего деда, Курт Шмидт, был отравлен газами на фронте и умер от скоротечной чахотки в 1922 году в возрасте 28 лет. А дед, Вальтер Шмидт, с 1914 по 1917 год был депортирован подальше от театра военных действий, в Карелию — не ровен час, перебежит к неприятелю[19].

СССР декларировал на каждом шагу свой интернационализм, клеймил Российскую империю «тюрьмой народов», но воевать с Германией и быть лояльным к собственным подданным–немцам он оказался совершенно не способен. Каким–то мистическим образом немцы, родившиеся на Алтае и в Поволжье, оказались виноваты в том, что Сталин не сумел до конца обмануть и использовать в своих интересах Гитлера.

Одна из любимых баек советского времени: что в СССР нет и не может быть национального неравенства. Вот и целый фильм «Цирк» сняли — исключительно на эту тему. Как у них, в страшном буржуазном обществе, обижают негров и как негров любят в СССР. Насчет негров судить трудно, но как же совместить с идеей «Цирка» Указ от 26 августа 1941 года? Согласно этому Указу, немцы в 24 часа высылались в Сибирь, на положение спецпоселенцев.

И хорошо, если спецпоселенцев! Ни в чем не повинных, чаще всего — лояльных России людей ссылали в тундру. Выбрасывали на обледенелые берега, без всяких средств к существованию, умирать. К весне из сотен людей выживало несколько сильнейших мужиков. У большинства и могил не было, — зимой хоронить невозможно, а весной начиналось гниение сотен трупов, и похоронить их оставшиеся все равно не смогли бы. И эти… «счастливчики», дожившие до весны живые скелеты, разбегались от несущих заразу трупов близких и родных.

Они пристраивались в заготконторы, на валку леса, становились рабочими самых различных профессий. А кто–то прибивался жить к ненцам, бежал из обернувшегося адом «цивилизованного» мира; эти учились разводить оленей, охотиться на дикого зверя. Из смеси русских и ненцев появился целый народ — долгане. Из смеси немцев и тундровых жителей возник целый оленеводческий род. Языком его стал немецкий — все же более гибкий и сложный. Слова, отражавшие охоту, оленеводство, вошли в язык от ненецкого, и только.

В 1990 году на Таймыре жило 3 028 немцев.

В армии немцев тоже снимали с фронта, выключали из боевых частей и ссылали. Некоторых удалось выдать за евреев, за финнов, и они довоевали. Доводилось мне знавать человека по фамилии Вогау, военный билет у которого был на фамилию Власьев.

А после войны был новый Указ Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года за подписью Н. Шверника:

«В целях укрепления режима поселения для выселенных Верховным органом СССР… чеченцев, карачаевцев, ингушей, балкарцев, калмыков, немцев, крымских татар и др., а также в связи с тем, что во время их переселения не были определены сроки их выселения, установить, что переселение в отдаленные районы Советского Союза указанных выше лиц произведено навечно, без права возврата их к прежним местам жительства» [32, с. 61].

Согласно Указу, за самовольный выезд с мест спецпоселения полагалось 20 лет каторги. За помощь в побеге, за прописку на прежнем месте жительства и прочие преступления того же рода — 5 лет.

Одновременно уничтожалась историческая память; в местах, где искони веку жили немцы, изменялись все исторические названия, сжигались архивы, сравнивались с землей кладбища.

В 1986 году я постоял на том месте, где когда–то находилось немецкое кладбище города Плескау–Пскова. Сейчас там — ровные ряды пятиэтажек, жилой район. Где–то под или возле пятиэтажек лежат и мои прадед и прабабушка, Эдуард и Иоганна Шмидты, мой двоюродный дед Курт Шмидт. Говорят, при рытье котлованов часто тревожили чьи–то кости… Кости немцев, живших в Плескау с XV века, вывозились со всем остальным строительным мусором за город.

Что оставалось? Пролить в эту землю немного крови из вены, чтобы часть меня вечно оставалась там же, где прах Эдуарда, Иоганны и Курта облагородил русско–немецкую землю. И сказать то, что я считал нужным сказать этим людям, на понятном для них языке. Спите спокойно, хорошие мои, — есть у вас могилы" или нет, но вы живете в моей памяти. И будете жить в памяти ваших потомков до тех пор, пока стоит Земля и человечество не призвано на Высший суд.

ПРИВЛЕКАТЕЛЬНЫЙ НА РАССТОЯНИИ

Наивно представлять себе советский период истории как нечто одинаковое по смыслу. До 1953 года, до смерти Сталина, советская империя расширялась изо всех сил. Потом, с конца 1950–х, СССР откровенно будет стараться только удержать завоеванное (что тоже окажется неимоверно трудным, практически невозможным). Создание любой. империи требует огромных усилий от народа — империалиста.

Любой народ, строящий империю, рискует расточить на нее слишком много сил и уже не быть в состоянии нормально развиваться дальше. Парадокс — но, увлекшись строительством империи, народ вполне может утратить тот соблазн, который и необходим для создания жизнеспособной империи.

Сталинской империи сказанное касается в гораздо большей степени, чем любой другой. Действительно — ну где тут нормальный соблазн, так необходимый для империи? Этот соблазн так невелик, что действует в основном на самые отсталые народы. Даже мусульмане Средней Азии, горцы Кавказа и вчера еще молчавшие жители Прибалтики поднимаются против оккупантов. Нет ни одного народа империи, который однозначно выбрал бы империю Сталина, а не свободу и не другую империю.

Поразительная вещь: СССР привлекателен в основном на расстоянии. Причем привлекателен он именно потому, что он — империя советская. Та страна, в которой строится «новая жизнь», идет грандиозный эксперимент. Вся Европа хочет, чтобы социалистический эксперимент был поставлен, но ставится–то он именно в СССР!

В 1918 году французские моряки в Одессе помешали своему правительству наступать на большевиков.

В 1920 французский генерал Жанен позволил чехам отдать на расстрел Колчака, не имея ничего против «народного суда» над «контрреволюционным генералом».

В середине 1930–х годов советские фильмы про «вредителей» и про расправу над ними пользовались большой популярностью в Париже, в рабочей среде.

В те же 1930–е годы Ромен Роллан, Бернард Шоу, Арагон, Фейхтвангер приезжали из СССР, чтобы рассказать о замечательных успехах Советского Союза и о счастье, в котором купается советский народ. Что характерно — их внимательно слушали и принимали их демагогию всерьез. Бунин обратился тогда к Бернарду Шоу — что Вы делаете?! Вы оправдываете массовые убийства, чудовищное насилие, террор, Вы становитесь пособниками убийц. И Бернард Шоу сурово выговорил Бунину — не мешайте проводить эксперимент! Ни он, ни любой другой интеллектуал не выскажутся против советского эксперимента, потому что он воплощает вековечную мечту человечества…

Во время войны 1939 — 1945 годов французские и итальянские коммунисты превратились в грозную силу со своей армией, с колоссальным влиянием в обществе. Опасность гражданской войны во Франции становилась совершенно реальной.

В странах Восточной Европы в 1944 — 1945 годах Советскую армию встречали с цветами. Правда, ее и боялись — И. Хмелевская очень хорошо пишет о том, какие двойственные чувства испытывали поляки, прислушиваясь к канонаде Советской армии и встречая первых солдат [166, с. 130--134].

Поразительно, до чего же идеологические империи оказываются не способны реализовать соблазн, исходящий от их идеологии. И вообще оказываются не способны существовать в реальном мире.

Есть веские основания полагать, что Гитлер вполне мог завершить войну блицкригом к осени 1941 года. Для этого было достаточно использовать в своей войне против СССР те 3, 4 или даже 5 миллионов советских солдат, которые сдались в плен в июле–августе 1941 года, опереться на независимую Украину; Литву, Эстонию. Но большая часть пленных не дожила до весны 1942 года, Бандера сидел в концентрационном лагере, казаки и литовцы все больше стремились дистанциироваться от все более одиозного союзника.

Одним словом, Третий рейх оказывается не способен сохранить тот соблазн, без которого империи и не завоюешь, и не сохранишь. Теряя союзников, вермахт затянул войну, хотя и был совершенно не готов к ведению зимней кампании. В ноябре–декабре Красная армия нанесла ему ряд первых поражений, а Гитлер спустя считанные годы вынужден был покончить с собой.

Так же и здесь. В 1944: — 1945 годах Советскую армию встречают цветами, коммунисты в Италии и во Франции становятся грозной силой… Но империя Сталина оказывается совершенно не в состоянии использовать этот соблазн, перевести соблазн умозрительной идеологии в соблазн самой империи. Даже к уже соблазненным СССР ухитрялся повернуться такой стороной, что облако соблазна рассеивалось сразу и бесследно.

Причем чем ближе был СССР — тем быстрее рассеивалось это облако. Для народов самого СССР никакого соблазна социализма вообще давно не было и в помине.

В конце 1940--1950–х годов наступило разочарование в «странах народной демократии». Очарование обернулось событиями 1948 года в Праге, восстаниями 1953 года в Берлине, гражданской войной в Венгрии 1956 года.

Импульс велик… Советский эксперимент, СССР все еще привлекательны… Но только опять же -, — привлекательны на расстоянии.

Очарования уже не было в Восточной Европе, оно жило еще в странах Западной Европы. Только в 1968 году, после Пражской весны, после введения танков против мирных демонстрантов, наступило окончательное отрезвление.

Можно в духе Кара–Мурзы нести демагогию о «предательстве» еврокоммунистов и о том, что «они ничего не понимают». Ради Бога! Мало ли кто что болтает. Мое дело — показать, почему империя Сталина имела очень небольшой соблазн и почему этот соблазн оставался в основном «дистанционным». Почему он не действовал как раз на тех, кто оказывался в пределах непосредственного воздействия.

Вывод прост: построение империи Сталина в 1939 — 1953 годах велось меньше всего соблазном и больше всего силой оружия.

Именно потому создание этой империи стоило совершенно исключительных усилий. Больших, чем построение Римской империи, Оттоманской империи или любой иной империи до нее.

Соответственно этому была и цена.