Красная ниточка

ПОГОНЯ

Алёша и Курбат вставили вёсла в уключины, Лиза села за руль.

— Раз, два, взяли! — скомандовала Лиза, сосредоточенно поглядывая вперёд. В руках она держала рулевое весло и чувствовала себя капитаном этого маленького судёнышка. — Что весла-то мочите?

Легкая лодка помчалась, разрезая упругую звенящую воду. Из-под вёсел по воде летели вперегонки крутящиеся воронки. Волны от лодки смяли картину ясного дня, отражённую в воде, краски смешались, расплылись множеством разноцветных бликов.

Лиза подгребала рулевым веслом.

Лодка пронеслась мимо пещеры, миновала небольшой мысок.

— Суши вёсла! — скомандовала Лиза и круто повернула лодку.

Гребцы подняли вёсла над водой.

— Шабаш!

Алёша и Курбат поспешно вытащили вёсла из уключин и положили их на скамейки вдоль бортов.

Курбат недовольно поморщился.

— Нужны нам эти губки. Вот будет шторм, Байкал накидает целую гору. Пока мы здесь будем купаться, Санька сети снимет.

— Тебе хорошо, ты кастрюли не чистишь.

— Я, Лизавета, всё на свете могу делать.

— Можешь, да не делаешь.

— Времени нету.

Алёша сказал примирительно:

— Нырнём разок — и дальше! Санька сети не снимет, раз поставил. Он на сутки ставит.

— Ты можешь сидеть в лодке, Алёша один натаскает.

Курбат усмехнулся и стал расстёгивать пуговицы на рубашке.

Лодка шла по инерции, направляемая рулевым веслом, и наконец остановилась, слегка покачиваясь, в небольшой бухточке, окружённой обломками желтых и коричневых скал. Свесившись за борт, ребята стали разглядывать дно. Вода была так прозрачна, что на глубине пятнадцати метров было видно песчаное дно, заросшее зелёными водорослями и губками. Мальчики разделись. Урез, спавший в укромном уголке в носу лодки, открыл глаза, сел и с беспокойством следил за Алёшей.

— Нет, ребята, здесь глубоко, — сказала Лиза.

Курбат вскинул голову.

— Это разве глыбь!

Лиза стала торопливо подгребать к берегу.

— Вот тут и ныряйте, — сказала она, когда под дном лодки осталось не больше пяти метров. — Смотрите, здесь лес из губок.

Алёша несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, набрал полную грудь воздуха и прыгнул вниз головой за борт. Урез забегал по лодке, перескакивая через скамейки, наконец остановился, положив лапы на борт, стал глядеть в воду, повизгивая при этом и тряся головой. Не любил Урез, когда

Алеша плавал под водой, словно превращаясь в рыбу. Уреза в эти мгновения охватывала непонятная тревога.

Лиза и Курбат следили, как Алёша, покрытый серебряными пузырьками воздуха, плавно двигая руками и ногами, опускался на дно. Вот он ухватился одной рукой за камень, стал отламывать губки, росшие в окружении водорослей-В воде мелькнула голубоватая спинка хариуса. Рыба остановилась недалеко от Алёшиной головы и с любопытством разглядывала необыкновенного пришельца. Хариус не испугался, когда Алёша наконец стал подниматься с охапкой губок, рыба кружилась возле него. Когда Алёша вынырнул на поверхность, хариус молниеносно исчез в глубине.

Урез взвизгнул, бешено вертя хвостом.

— Холодная? — спросила Лиза.

Алёша перебросил добычу через борт в лодку.

— Совсем не холодная.

Лиза со страхом и восхищением следила за ним.

— Теперь я! — Курбат поддёрнул трусики. — Была не была, где наша не пропадала! — и, чуть не перевернув лодку, прыгнул вниз головой.

Алёша и Курбат по три раза ныряли за губками, приводя в смятение Уреза. Наконец, усталые и продрогшие, они уселись на скамейке и стали греться на жарком солнце.

Лиза спросила:

— Ребята, а вы бы согласились, чтобы вам приделали акульи жабры, как человеку-амфибии?

И Алёша и Курбат стали уверять её, что акульи жабры — их давнишняя мечта.

— Если бы у меня были жабры, — сказал Курбат, — то Санька и носа в море бы не показал.

— Мы бы его живо зацапали.

— А вот я, — сказала Лиза, — и не знаю, что бы делала с жабрами. Они такие противные.

— Это без привычки, — сказал Алёша.

Курбат стал её уговаривать обзавестись жабрами.

— Ты ничего не понимаешь, — горячился он, — а вот будут у тебя жабры, тогда поймёшь, что это за штука!

Лиза с сомнением покачала головой:

— Нет уж, как-нибудь обойдусь.

Мальчики взялись за вёсла, и лодка пошла вдоль берега. Над сопками показался вертолёт. Ребята проводили его взглядом.

— Жалко, они нас не видят, — сказал Курбат. — А не то спустились бы и взяли нас с собой.

— Вот кому браконьеров искать! — сказал Алёша. — Сверху-то всё видно.

— Верно, — согласился Курбат, — я ещё хотел нм тогда сказать про Саньку, да забыл.

— Ничего, сами справимся, — сказал Алёша. — Теперь ему не ловить колхозных омулей.

— Борьба не на жизнь, а на смерть у нас с Санькой. — Курбат посмотрел на Лизу. — Ты не боишься, Лизавета?

— С чего это я буду бояться?

— Мало ли что будет! Женщинам лучше не ввязываться в нашу смертельную схватку.

— Шевелите вёслами поживее! — прикрикнула Лиза. — А то совсем заленились, мужчины!

Более часа без отдыха гребли Алёша и Курбат.

— Раз-два, ещё раз! Раз-два, ещё раз! — командовала Лиза, направляя лодку к берегу.

Лодка зашуршала днищем по песку и чуть не до половины вылетела па берег. Урез проснулся от толчка, выпрыгнул из лодки и стал бегать по берегу, деловито обнюхивая плавник, водоросли, песок.

Лодка плотно стояла днищем на берегу, но мальчики взяли весло, вкопали его вальком в землю и привязали к нему лодку.

Погода по-прежнему стояла тихая, на небе ни облачка, вода и воздух застыли под горячими лучами солнца. Но ребята не верили обманчивой тишине п покою, царившим в природе, — они родились на Байкале и знали его коварный нрав.

— Ну вот, теперь можно идти, — сказал Алёша. — Заберёмся вон на ту сопку, оттуда всё устье видно, там и Санькины сети должны быть.

— Да он и сам ещё там, дрыхнет, наверное, в лодке, — сказал Курбат. — Нам только место заметить, а как уедет…

Ребята разулись и пошли по укатанному волнами плотному песку, то сворачивая в прохладную воду, то выбегая на тёплый песок. Песок на берегу лежал волнами, как застывшее море. При малейшем ветерке песчинки ручейками скатывались с холмиков, издавая мелодичные звуки — пели.

У подножия сопки бил родничок, ребята умылись, надели обувь и так напились, что, когда полезли в гору, в животах у них булькала вода.

Поднимались они долго, продираясь сквозь заросли рододендрона. Наконец ступили на каменистую вершину сопки. Отсюда, как с наблюдательной вышки, на много километров открывалась береговая линия Байкала.

Прищурившись от яркого солнца, ребята зорко просматривали небольшие заливчики, устья речек.

— Вон!.. Нет, это камень, — разочарованно сказал Курбат.

— За тальником лодка! — вскрикнула Лиза.

— Бревна от лодки не отличаешь! — засмеялся Курбат.

— Нет, это лодка! — сказал Алёша.

— Ну конечно, лодка, а не бревно! — обрадовалась Лиза.

Курбат крякнул и остался верен себе.

— Я, может, тоже заметил, только шума не поднимаю.

Из-за мыса выскочила лодка с высоко задранным носом.

Шла она в сторону Тёплых ключей. Лодка зашла под берег, скрылась из глаз и через несколько минут показалась уже против Поющих песков. Внезапно лодка вильнула, рулевой полетел в воду, а лодка, не сбавляя хода, стала описывать дугу.

— Человек за бортом! — крикнул Курбат,

Совсем недавно, когда возле пещеры обсуждались планы борьбы с браконьером, Алёша и Курбат желали ему самого худого на свете. А сейчас всё было забыто, кроме одного: «Человек за бортом!» Он тонет! Его надо спасти!

И ребята торопливо спешили на помощь, рискуя сорваться с кручи.

Алёша и Лиза уже были возле лодки. У Курбата подвернулась нога, он бежал прихрамывая и сильно отстал. Они не стали его ожидать, столкнули лодку и поспешили на помощь. Урез, положив лапы на борт, тревожно лаял.

Голова Чернякова уже несколько раз скрывалась под водой. Алёша перевалился через борт, схватил утопающего за волосы. Черняков, как клещами, вцепился в его руку и потянул из лодки. На помощь подоспела Лиза, схватила Алёшу за рубаху и потянула к себе так, что рубаха затрещала. Вдвоём они помогли Чернякову забраться в лодку. Он упал на днище и несколько минут лежал, тяжело дыша и глядя в небо.

Лиза робко окликнула его:

— Дядя Александр!

— И ты здесь, Лизка?

— Ага, дядя Александр!

Он приподнялся на локте, кивнул ей, посмотрел на Алёшу, будто решая, стоит ли благодарить его. Внезапно доброе выражение лица у него сменилось насторожённостью, он прислушался.

Лиза и Алёша увидели, что к ним приближается моторная лодка Чернякова. Из лодки доносился вой Секретаря. Лодка промчалась мимо и вылетела на берег, к ней ковыляя подбежал Курбат.

— Слава богу, лодка цела! — вздохнул Черняков. — И как это меня угораздило налететь на бревно? Ведь вон оно. Утоплое, а всё же видное. Ей-богу, ослеп! Кто это там ещё на берегу?

Курбат, — ответил Алёша.

— Всей компанией, стало быть, приехали? — Он подозрительно покосился: — За каким целом?

— Так… Надо было, — сказал Алёша.

— Наблюдали, значит?

— Да, наблюдали.

— Вас спасли, а вы ещё нападаете! — возмутилась Лиза.

— Спасители! — Черняков взялся рукой за голову. — Все волосья чуть не повыдрали! Просили вас? Я бы и сам доплыл.

— Да вы уже пузыри пускали!

— Ха! Как бы не так! Сапоги я в воде сбрасывал. Сбросил бы сапоги и доплыл. Не впервой мне пить байкальскую воду.

Выйдя на берег, он осмотрел лодку, пнул ногой Секретаря:

— Завыл, дьявол, обрадовался, что хозяин тонет! — Он завёл мотор и направил лодку назад, к тальникам.

Алёша и Лиза безмолвно стояли на берегу, подавленные чёрной неблагодарностью браконьера. Курбат сидел на песке, потирая больную ногу.

— Я знал, что так получится, — сказал он, — поэтому не очень-то спешил.

Однако, когда усаживались в лодку, Курбат заявил:

— За это нам медаль полагается.

Лиза покачала головой:

— За такого не дадут медали.