Красные фонари

Уже от мыслей никуда не деться.

Пей или спи, смотри или читай,

Все чаще вспоминается мне детства

Зефирно-шоколадный рай.

Ремень отца свистел над ухом пряжкой,

Глушила мать штормящий океан,

Вскипавших глаз белесые барашки,

И плавился на нервах ураган.

Отец прошел войну, он был военным,

Один в роду оставшийся в живых.

Я хлеб тайком носил немецким пленным,

Случайно возлюбя врагов своих.

Обсосанные игреки и иксы

Разгадывались в школе без конца,

Мой чуб на лбу и две блатные фиксы

Были решенной формулой лица.

Я школу прогулял на стадионах,

Идя в толпе чугунной на прорыв,

Я помню по воротам каждый промах,

Все остальные промахи забыв.

Иду, как прежде, по аллее длинной,

Сидит мальчишка, он начнет все вновь,

В руке сжимая ножик перочинный,

На лавке что-то режет про любовь.

О, детство! Как в нем удается,

Младенцем глядя из гнезда,

Увидеть то, что остается

Навечно в сердце, навсегда.

Казалось, что весь мир был рядом,

А утром, вечером и днем

Небесный свет менял наряды

Всему, что было за окном.

Там, за окном, был лучший театр,

Пылал заката алый бант

И заряжался конденсатор,

Чтоб током напоить талант.

От срока стертый, побелевший,

Тот озаренный детский взгляд

Хранится в памяти умершей,

Шумит листвой застывший сад…

Душой задуманная мысль,

Стрелой умчавшаяся ввысь,

Мечта моя, лети!

Но не пустой ко мне вернись,

Я буду ждать, не торопись,

Счастливого пути!

Потухшая звезда мерцает прошлым светом.

Она давно мертва, а мы еще горим.

Жизнь воспевается Поэтом.

Любима ты, и я любим.

И солнца шоколадный грим

Нас украшает жарким летом.

…Все меньше впереди у нас холодных зим.

Есть у огня свои законы.

Огонь войны — в людей вселяет страх.

Покоем дышит он в каминах и кострах.

Но есть огонь невидимый — иконы.

О, как блаженно жгут лучи твои,

Сжигай меня, икона, я не струшу,

Я знаю, ты сожжешь грехи мои,

Чтоб отогреть измученную душу.

Я строю мысленно мосты,

Их измерения просты,

Я строю их из пустоты,

Чтобы идти туда, где Ты.

Мостами землю перекрыв,

Я так Тебя и не нашел,

Открыл глаза, а там… обрыв,

Мой путь закончен, я — пришел.

Свободны во тьме тараканы,

Свободен мышонок в ночи.

Свободны в буфете стаканы,

Свободно полено в печи.

Но свет я зажег — тараканы

Хрустят под моим каблуком.

А кот мой смертельные раны

Наносит мышонку клыком.

В стакан наливается водка,

Бревно согревает мой дом.

Потом надрывается глотка:

«Зачем мы на свете живем?!»

На сцене Плаха, все фатально,

Беда должна была случиться,

Я пересек границу Тайны,

За это надо расплатиться.

Когда придут в разгар Игры

Семерка, Тройка, Туз — не ахай!

Невидимые топоры

Всегда висят над нашей Плахой.

Загадка есть — Разгадки нет,

Я наступил на темя Ямы,

Где кровь смывает с рук Макбет

И дремлет Пиковая дама.

Платок потерян и браслет,

Нет Дездемоны, Нины нет,

Сошел с ума Арбенин, и Отелло

Кинжалом острым грудь себе рассек.

Несовершенен человек,

Хоть Ум есть, и Душа, и Тело,

И есть Язык, и Слово есть,

И, к сожалению, возможно

Попрать Достоинство и Честь И

Правду перепутать с Ложью.

«Ах, если бы она была жива,

Я все бы отдал за нее, все бросил».

Слова, слова, слова, слова, слова,

Мы все их после смерти произносим.

И пишутся в раскаяньи стихи,

Но в глубине души навеки будут с нами

Грехи, грехи, грехи, грехи, грехи,

Которые не искупить словами.

Уходит жизнь из тела постепенно,

Но, говорят, — душа нетленна,

Жаль только, ждать конца — такая маета,

Чтоб превратиться в прах мгновенно,

Зачем вся эта суета?

Но вот умру, и кто-нибудь степенно,

Не сразу вспомнив, скажет обо мне,

Что красота души его нетленна,

Забыв, как тело корчилось в огне!

Я, глядя на тебя, молюсь,

От восхищенья вою, плачу.

И до, и после передачи

И удивляюсь, и «дывлюсь».

Ты Красота, спасающая мир,

Твоя душа — венец тайносплетений,

Ты лаврами увенчанный кумир,

Ты в валенках обыкновенный гений.

Ты — вечно сексуальная пыльца,

Ты саженец — наследница природы,

И нет иконописнее лица,

Чем у тебя, любимица народа.

Да, я люблю тебя давным-давно,

Прости, что я на «ты», но так уж получилось,

Спасибо, Божья милость, за кино,

И за тебя спасибо, Божья милость.