Красные фонари

К земле стремится капелька дождя,

Последнюю поставить в жизни точку…

И не спасут ее ни лысина Вождя,

Ни клейкие весенние листочки.

Ударится о серый тротуар,

Растопчут ее след в одно мгновенье,

И отлетит душа, как легкий пар,

Забыв навек земное притяженье.

Ходили по лесу, о жизни трубили

И елку-царицу под корень срубили,

Потом ее вставили в крест, будто в трон,

Устроили пышные дни похорон.

Но не было стона и не было слез,

Снегурочка пела, гундел Дед Мороз,

И, за руки взявшись, веселые лица

С утра начинали под елкой кружиться.

Ах, если бы видели грустные пни,

Какие бывают счастливые дни!

Но смолкло веселье, умолкнул оркестр,

Для следующей елочки спрятали крест.

Ходили по лесу, о жизни трубили…

Были лыжи, была лажа,

Было очень много лжи,

Я тогда женился даже,

Был я в раже, хоть вяжи.

И к чертям в корявый танец

Закружил Бабу-Ягу!

Кровью пал на снег румянец

В заколдованном кругу.

О дерево, свидетель молчаливый

Природы перемен и тайн, что не познать.

Сегодня день холодный и дождливый,

Я в дом вошел, а ты должно стоять

И мокнуть под дождем, скрипеть и гнуться,

Но до конца стоять где суждено…

Но отчего твои так ветки бьются,

Стучат в мое закрытое окно?

Сил драгоценных снова набираюсь,

Тебя касаясь, желтенький песок…

До моря два шага,

иду,

купаюсь

И слитком золотым

ложусь

у Ваших ног.

Застыли, как в молитве,

Лежим без колебаний,

Как будто после битвы,

Как будто перед баней.

Головки, как на плаху,

Мы положили рядом,

Она — бела как сахар,

Я — кофе с шоколадом.

Между досок на причале

Я смотрю на море в щель —

Где-то там морские дали,

Где-то там морская мель.

Что-то море взволновалось,

Изменило даже цвет.

Долго ли мне ждать осталось,

На мели я или нет?

Ты при свете спать хотела,

Наше маленькое бра,

Освещая твое тело,

Ночь горело до утра.

Но под утро — в чем тут дело?

Наше бра перегорело.

Ты куда-то вдаль глядела,

Похудела, побледнела.

Я спросил: «Не заболела?»

Ты сказала, что здорова.

Неужели наше бра

Нам выбрасывать пора?

Я расстроен — я расстроен,

В профиль — нос длинней, чем думал,

И анфас — я лопоухий,

Что красив я — только слухи.

Влево я смотрю — вы вправо,

Вправо — вы наоборот.

Сам себя беру в облаву,

Ах, какой противный рот.

Ну, ребята, кто тут лишний?

Ведь не все вы — пустота?

И костюмчик — никудышный,

И рубашечка — не та.

Кто из вас ненастоящий?

Кто здесь я, а кто мираж?

Хоть всю жизнь глаза таращи,

Не ответит вам трельяж.

И берут меня сомненья,

Лезет же такая блажь,

Может быть, я — отраженье

Тех, кто спрятан за трельяж?

Мы не проходили в школе,

Что такое антресоли.

Что-то близкое к фасоли

И соленое притом.

Оказалось — антресоли,

Когда жить не хочешь боле,

Когда корчишься от боли

И прихлопнут… потолком.

Худющий, с острым кадыком,

В солдаты признанный негодным,

Он мыл тарелки языком,

Поскольку был всегда голодным.

Теперь он важен и плечист

И с сединою благородной,

Но как великий шут, — артист

Оближет снова что угодно.

И вновь, уже в который раз,

Как клоун перекувырнется,

Чтоб не узнал никто из нас,

Где плачет он, а где смеется.

Всегда над этим пареньком

Висела аура таланта.

Он был цыпленком-табаком,

Но сексуальным слыл гигантом.

Он августовский, он из Львов,

В нем самых разных качеств сговор.

Он сборник басен, он Крылов,

Одновременно — Кот и Повар.

Все от Олега можно ждать:

Любых проказ, любых проделок,

Он будет щи еще хлебать

Из неопознанных тарелок.

Ты, Игорь, в театре «Современник»

Играешь с первого же дня.

Нельзя сказать, что ты — изменник,

Нельзя сказать, что ради денег

Ты стал ведущим «Жди меня».

Но слух прошел среди коллег:

Он — и Артист, и Человек.

И этим надо дорожить.

Твой труд воистину полезен.

Артистом можешь ты не быть,

Но гражданином — будь любезен.