Пари

Заключили договор и через неделю по возвращению в столицу едва его же не расторгли. В пылу спора о дальнейшем развитии страны и его приоритетах, Ринат совсем забыл про статус своего собеседника. Прямо взял и брякнул, что сегодняшняя русская армия никуда не годится: слаба вооружением и дисциплиной, неповоротлива и немобильна.

У императора от такого поворота разговора чуть «челюсть не отвисла» до самого пола. Он эту армию годами ходил и лелеял. Смотры едва ли не каждую неделю проводил. Форму красивую утвердил. Гвардия на плачу так шаг чеканит, что красота неописуемая. Все европейские послы слюни пускают, когда смотрят на его гвардейцев. Наконец, почти всю Европу с союзниками к ногтю прижал. Буквально не спит и не ест, как об армии думает. Его же смеют обвинять в развале армии…

Николай Павлович побагровел. Дурная кровь с силой в лицо бросилась. По лицу гневные гримасы забегали, верный признак скорого взрыва. Руки зашуршали по столу, явно в поисках чего-то большого и тяжелого. Кинуть, похоже, собирался.

— Ты… Ты… — начал было он. Весь тон и поза в этот момент обещали бурю, как минимум.

— А проверим? Не прав буду, извинюсь, — вдруг предложил Ринат, огорошивая правителя. Ещё с той жизни прекрасно знал, что спорить в такой момент с «большой шишкой» бесполезно, смысла не имеет. Тот все равно ничего не услышит или не захочет слышать. Лучше бы чем-то огорошить его, сказать или сделать что-то необычное, рвущее привычный шаблон. Это обычно позволяет понизить накал спора. — Ни чего сложного, Ваше Величество. Мы, кажется, даже о чем-то таком уже говорили. Помните? В первую встречу. Объявите тревогу в столице и потребуйте войскам собраться на плацу перед дворцом. Уверяю вас, вы будете очень и очень неприятно удивлены. Думаю, дай Бог, к полудню вы увидите первых солдат на площади. А уж про полки, готовые к бою, я и говорить не буду. За сутки не дождетесь…

К счастью, бури не случилось. Николай Павлович, надо отдать ему должное, проявил просто нечеловеческую выдержку. Кидать ни чем не стал, не орал, не плевался. Вдруг решительно встал с места и, подняв бронзовый колокольчик, резко им затряс. Пронзительная трель развивалась не больше секунды — двух, как на пороге двери в кабинет возникла фигура секретаря.

— Ваше Величество, — наклонил тот голову, ожидая повеления государя.

— Поднимай гвардию! Все столичные полки! — четко и несколько громче, чем обычно, произнес император, взмахом руки подчеркивая свое нетерпение. Секретарь остолбенел, удивленно выпучив глаза. — Какое слово в моем приказе вам непонятно, господин барон? — император набрал воздуха в легкие и заорал. — Война! Отечество в опасности! Поднять по тревоги гвардейские полки в столице! Построиться в походные колонны! С оружием, запасом продовольствия!

Бедный барон так ломанулся, что едва дверной косяк не снес. Топот сапог еще долго отдавался гулкими звуками по длинному коридору.

Ничего не говоря, император встал у большого окна и молча смотрел на площадь, что раскинулась перед дворцом. Видимо, ждал первые проявления объявленной тревоги. Зря это он.

Минуло четверть часа, а ни каких поползновений к чему бы то ни было не замечалось: никто не бегал, никто не кричал, не скакали вестовые. Тишь да гладь.

Еще через полчаса, когда тишина поразительно кричащей, Ринат хмыкнул. Вышло это у него довольно громко и, чего уж тут скрывать, оскорбительно.

— Ваше Величество, — одновременно со стуков в дверь вошел военный министр, граф Татищев. Дядька, без сомнения заслуженный, Суворова Александра Васильевича еще помнивший и воевавший под его началом, но сильно уж возрастной. Ему уже глубоко за восемьдесят было. — Мне изволили сообщить, что нам объявлена война и Отечество в опасности. Я готов, Ваше Величество. Все чудо-богатыри, как один, готовы умереть за государя, православную веру и Отечество, — старик шаркнул ногой и тряхнул ножнами с саблей, отчего него повело в сторону. Если бы Ринат вовремя не среагировал, военный министр мог сейчас загреметь на пол, вместе со всеми своими драгоценными орденами.

Усадив графа на мягкую софу, Ринат выразительно показал императору на него взглядом. Мол, вот и твоя армия! Заслуженная, геройская, всегда готовая к подвигу, но старая, неповоротливая, едва волочившая ноги.

Словно красной тряпкой перед мордой быка махнул. Император как хрястнет по столу кулаком, бумаги, чернильница, перья в разные стороны полетели. Оторопевший военный министр задергался от такого зрелища.

— Где они? Где эти аники-воины? Два часа уже прошло, а никого на плацу нет! — Николай Павлович наседал на старичка, что пытался вжаться в спинку софы. — Где гвардия? Где лейб-гвардии Преображенский полк, лейб-гвардии Московский полк? А лейб-гвардии Семеновский полк где? Спят, гулеванят⁈ — пришел в ярость император, размахивая кулаками. — Где? Идут! Господи, идут! Сделали милость! — император уже стоял у окна. — Сейчас посмотрим на этих красавцев.

Заложив руки за спину, он быстро вышел из кабинета. Следом увязался Ринат, уже понимая, какую картину они сейчас увидят на плацу. Правда, увиденное оказалось еще «чудесатее».

— Столица… — с характерной интонацией протянул Ринат, а затем сплюнул на брусчатку. — Совсем зажрались, черти. Вас бы всем скопом в горы отправить на пару месяцев — под пули, под камни, под дождь и снег…. Элита, б…ь!

На площади собралось около трех или даже четырех сотен гвардейцев, разных полков, стоявших отдельными группами. Взгляд сразу же цеплялся за помятые лица, круги под глазами, царапины или даже синяки. У одного приклад ружья расщеплен, у второго ножны сабли висят почти до самой земли, у третьего штык ружья погнут. Все это больше на банду махновцев походило, чем на элиту русского воинства. Видно, что храбрости, удальства не занимать, а вот дисциплины и порядка почти нет.

Ринат, вдобавок, был готов побиться об заклад, что редкий из собравшихся на площади гвардейцев имел запас патроном, пороха и продовольствия. Скорее всего, побросали в подсумки, что было под рукой, и побежали. Может у кого, вообще, в подсумке бутылка вина с закуской, а не воинские припасы.

К вечеру, конечно, большая часть личного состава полков собралась. Стройные шеренги вытянулись по всей площади, стоявшие гвардейцы боялись лишний раз вздохнуть. Офицеры, чувствуя за собой провинность, вообще, казались каменными статуями.

Отсутствовала почти десятая часть. У большинства не было никаких припасов. На шесть полков было в наличие лишь две артиллерийские батареи с шестью ядрами на ствол.

Вдобавок ко всему этому, по столице поползли слухи о вражеском вторжении. Болтали такое, что волосы дыбом вставали. Мол, английская эскадра уже подходила к петербургским фортам, австрийский корпус обходил город с запада. Естественно. Это вносило еще большую неразбериху в исполнение объявленной государем военной тревоги…

— И что? Что делать? — император был едва не раздавлен. Ведь, это было дело всей его жизни. Именно армия с ее прусским порядком, жёсткой системой наказаний и поощрений, с четким пониманием целей и задач, была его идеалом, в соответствие с которым он стремился выстроить и государство Российское. Это была его мечта, казавшаяся очень и очень близкой, достижимой. А что в итоге? В итоге полнейшая профанация и подражательство, за которыми ничего и не было. — А что же эти скоты? В глаза врали мне, получается. Развалили все, а мне красивые сказки рассказывали?

Ринат грустно кивал. Все так и в это, к сожалению, беда многих государей. Им редко говорят правду, страшась их гнева. Обманывают, приукрашивают, искажают действительность, избегают проблем. У них всегда все гладко, все чисто и хорошо. Реальность же нередко прямо противоположна. Но не говорить же императору об этом. Легче ему всё равно не станет. Здесь нужно лишь отрезвляющее действие, тяжёлая и нудная работа над ошибками. Другого рецепта просто не существует.

— Дашь мне, Ваше Величество, карт-бланш, через полгода получишь такой полк, что армии будет стоить, — Ринат решительно подошёл к императору. Сейчас у него появлялся реальный шанс радикально повлиять на историю своей страны. Начав с армии, что всегда была становым хребтом России, он мог такого наворотить… — Я костьми лягу, чтобы сделать из них лучших солдат в мире. Главное я точно знаю, что нужно делать. Ведь я видел тех, от поступи кого вздрагивал этот мир. Не сомневайся, Ваше Величество, сделаю.

Испытывающе оглядев его, император махнул рукой. Мол, чего уж теперь, бери этот самый карт-бланш и пользуйся им на здоровье.

— Вот, выбирай любого, — Николай Павлович пошел прямо к строю гвардейцев, которые стояли навытяжку. В первого же попавшегося детину, высоченного гвардейца с пройдошистом лицом, резко ткнул пальцем. — Хоть всех бери! Все равно одни пьяницы и гуляки! — кричал император, тыкая в очередного гвардейца. Те аж отшатывались назад, когда императорский палец едва не протыкал их. — Воины кабацкие, трактирные… Тьфу!

Наблюдая это, Ринат страдальчески морщился. Совсем ему это предложение не нравилось. Как можно ему с гвардией работать? Кто он и кто в столичных полках служит? Он бессермен, горец, не дворянин, и, вообще, никто для местного дворянского сообщества! В гвардии же служили сплошь дворяне таких голубых кровей, что голубее нет: бароны, графы и князья. Пока с ними со всеми договоришься, десяток березовых дубин обломаешь об их головы и спины. Словом, гвардия для его планов совсем не годилась.

— Благодарю вас, Ваше Величество. Думаю, начать лучше с самого обычного полка, стоявшего где-нибудь на границе, например, на Кавказской военной линии, — предложил Ринат. Объяснил императору все нюансы про тайну и норов дворян их гвардии, чем сразу же его и убедил. — К тому есть такая идея, что вамобязательно по душе придется. Через полгода проведем смотр, военные игры, на которых посмотрим, чей полк лучше — мой или гвардейский. Как такое?

Император пришел в восторг от этой идеи. Приосанился, оглядел окаменевший строй и громко закричал:

— Слышали, горе-воины? Сроку вам даю полгода! Чтобы за это время не бражничали, не гуляли, а воинскими упражнениями занимались…

Оставшееся до своего отъезда время, Ринат провел с императором. Тот ни на минуту не отпускал его от себя. Обложившись многочисленными блокнотами, листами и книгами, все продолжал и продолжал спрашивать о будущем. Его интересовалось, казалось все на свете: каких лошадей запрягали в армии в будущем, чем кормили в сиротских приютах, как освещали улицы в столице, какие болезни лечат, а какие нет. Несколько раз, когда уставал спрашивать о серьезном и важном, задавал довольно курьезные вопросы: носят ли бабы в России будущего или нет, много ли детей в семьях, наказывают ли за прелюбодеяние. Рассказывая об этой «клубничной» сфере, Ринат чуть увлекся и на эмоциях выдал про новые веяния прогресса в сексуальном просвещении — про сотни гендеров, про трансвеститов, про беременных мужиках и других мерзостях.

— Что? Содомиты правят балом на православных землях? — схватился Николай Павлович за голову. В глазах сверкала ярость, вздымалась грудь от возбужденного дыхания. — Содомию развели? Содом и Гоморра? Бреешь⁈ — драчливым петухом наскочил он на Рината, едва не грудки его хватая. — Не бывать этому! Никогда не бывать!

Сильно взъярился. Раскраснелся, кулаками стал размахивать.

— Что же вы их к ногтю не прижмете⁈ Уд резать нужно под самый корень таким! Самих же в Сибирь! В Сибирь к медведям! — топал он ногами. — Может и православную веру забыли?

От греха подальше, Ринат рта больше не раскрывал. Больше отмалчивался. Не дай Бог, императора от инсайдов будущего кондратий хватит. Запросто ведь может.

—…Чтобы трудилось на благо наших народов легче, — перед прощанием по-доброму улыбнулся Николай Павлович. Они шли в окружении многочисленной свиты, на лицах которой до сих пор не проходило шоковое состояние от последних событий. Ведь, не каждый день со своих должностей летят, как драные коты, десятки генералов, действительных и тайных советников. Это же представители известнейших дворянских фамилий. — Жалую тебя князем Кавказским и полковником лейб-гвардии Семеновского кавалергардского полка. Получай во владение бывший дворец графа Воронцова в Петербурге, — кто-то из свиты при этих словах громко и завистливо вздохнул и что-то уныло пробормотал. Если бы не император, многие высказались бы гораздо жестче, обружив на Рината проклятья.

Уже вечером с ворохом разных верительных документов, что по силе и эффекту больше напоминали мандаты революционного времени, Ринат отправился назад, на Кавказ. Позади его черной кареты в сопровождении скакал целый взвод лейб-гвардии Семеновского кавалергардского полка, который теперь ему полагался по статусу.

— Значит, господин, замириться придется с белым царем? — косясь на столь внушительное сопровождение, спрашивал Наиль. Сам то и дело хватался за рукоять шашки, словно готовился вступить в схватку. — Войне конец?

Ринат кивнул, задумчиво смотря в окно кареты. Видит Бог, он прекрасно понимал своего товарища и сотни таких же горцев, для которых война с русскими была делом всей жизни. Что теперь будет с ними? Что они должны будут делать, как жить дальше? Ведь, горцы — воины и другого они не умеют. Становится крестьянами, кузнецами и охотниками? На все эти вопросы нужно было ответь ясно, четко и однозначно, иначе жди беды.

—…Не беспокойся, дружище, на наш век войн хватит. Вспомнишь ещё мои слова, — успокаивал он горца. — Главное, теперь мы не одни. За нашей спиной легион, Наиль. И мы стали его частью.

Когда беседа сошла на нет, Ринат стал размышлять над тем, что именно ему делать с полком. Вопрос был далеко не праздный. Пока ясного и понятного ответа на нwего он не видел.

Одно было ясно, что придется работать с тем материалом, который есть. Новых супер солдат из ниоткуда родить я не смогу. С материальной базой за шесть месяцев тоже вряд ли что-то можно сделать. Поэтому менять придется прежде всего тактику боевых действий.

Сегодняшняя армия, в том числе и российская, и европейская, и османская, это армии прошлого, застрявшие в 18 веке. Здесь было все: и линейная тактика боя, и низкий уровень взаимодействия родов войск, и устаревшие приемы атаки и нападения, и недооценка индивидуальной самостоятельности бойца и малых групп, и почти полное отсутствие связи.

— И что? Что я предложу нового в тактику? Я Жуков? Рокосовский? Или может Александр, мать его Македонский⁈ Что? Спецназ буду воспитывать? ВДВ рожу, сразу две псковские дивизии?

Ответы были понятны без слов. А вот выход совсем не ясен.

— Или все-таки с вооружением похимичить? Ведь есть наработки.

Он вспомнил про динамит, производство которого уже наладил в одной из своих мастерских на Кавказе. Из него можно было наделать удобных для броска динамитных шашек, скажем так отличных гранат. После мысленно коснулся коктейлей молотова, для которых у него была уже приготовлена зажигательная смесь. Даже быстро набросал простенький ранцевый огнемет. Еще через пару минут в его голове вызрела идея эрзац-танка, бронированной повозки.

Загрузка...