Кривой Домишко

Глава четырнадцатая Воссоединение

Названный Гавином мальчишка помчался прочь — не в дом, но через двор, к элементарию. Сержант жестом дал Барсуку знак следовать за ним, а затем двинулся вперед, держась на расстоянии, достаточно близком, чтобы нанести удар. Он был чрезвычайно осторожен, но все происходящее намекало, что Оуэн тут главный. Оуэн никогда и ничего не оставлял на волю случая.

Элементарий являлся здесь самым старым зданием, дошедшим до них из давно минувших темных времен. Прежде это, вероятно, была трапезная воинов, но Барсук мог припомнить, что таким образом помещение использовалось лишь единожды. В более поздние времена на полу помещения был вычерчен октограм, превращающий залу в элементарий. Серьезные болезни или травмы лечили целители, которых звали из Уотерби. Большую часть времени помещение пустовало, являясь прекрасным убежищем для летучих мышей, крыс и маленьких мальчиков.

Человек, ступивший Барсуку навстречу, когда тот добрался до ступеней, был облачен в черную мантию чародея. Талию его обвивал золотой шнур, что всегда было знаком приора. Остановившись, мужчина оглядел посетителя, а затем протянул руки и откинул капюшон, чтобы показать лицо. Очень похожее лицо. Скорее грубое, нежели красивое, упрямое, недоверчивое. Сейчас на нем сияла кривоватая противоречивая ухмылка. Темные волосы блестели серебром.

— Оуэн!

— Беван!

На полпути по ступеням, они встретились и сжали друг друга в объятиях, радуясь воссоединению. Прошло четыре года с тех пор, как они расстались у дверей Айронхолла.

Обвив друг друга руками, они бормотали глупости, которые обычно приходят на ум в таких случаях.

— О, духи. Ты не тот мальчик, каким я тебя запомнил.

— Ты ничуть не изменился.

— Прошла целая жизнь...

Счастье стало невыносимым, и глаза Барсука-Бевана заволокло слезами, а голос его задрожал.

Внезапно, Оуэн отпустил его. Настроение брата изменилось быстро, словно удар кнута.

— Что произошло? Почему ты здесь?

Он никогда не одобрял несдержанные проявления эмоций, даже от маленького мальчика. Слезы всегда провоцировали его ужесточить наказание.

Барсук глубоко вздохнул, снова беря себя в руки.

— Прости. Меня... видеть тебя... дом...

Весь элементарий, от неровного каменного пола до слишком высокой крыши, на стропилах которой сидели птицы и летучие мыши, был выстроен из вертикальных дубовых бревен. Он никогда не был уютным местом. Всякие раз, когда очаг разгорался, помещение заполнялось дымом. Окна, являвшие собой простые прорези в толстых стенах, давали очень мало света. Маленькая комнатушка в задней части была, возможно, спальней хозяина, её построили позднее, из более низкокачественной древесины. Галерея менестрелей, тянувшаяся вдоль одной стены была, вероятно, построена еще позднее, но она плохо сохранилась.

Братство приложило определенные усилия, чтобы все здесь очистить. Восьмиконечная звезда октограма проступала явственнее. Стены, на которых некогда, вне всякого сомнения, висело оружие, боевые награды и охотничьи трофеи, теперь были увешаны длинными свитками с кабалистическими надписями. Поскольку урок только что закончился — новички, облаченные в белые мантии, собрались вокруг адептов, чтобы узнать об своих удачах и провалах. Все они были в капюшонах, а потому лишь по росту можно было предположить, мужчина перед тобой или женщина. Черные и белые фигуры, словно фишки в какой-то гигантской настольной игре.

Да, Оуэн многое тут изменил, но притащи сюда вола и сотню пьяных вояк, распивающих медовуху, и элементарий снова станет варварски впечатляющим. Барсук видел подобное однажды, когда Кери поднял знамя восстания и провозгласил независимость Нифии под крики воодушевленных патриотов. Кери умер двенадцать лет назад, а ребенок, спрятавшийся в ту знаменательную ночь на галерее менестрелей, стал взрослым человеком. Тем не менее, он ощутил, как пробирает его ужас под жутким взглядом Оуэна и поразился тому, что Оуэн все еще способен его чем-то напугать. Брат вполне мог отправить его обратно в Айронхолл. На смерть.

— Я пришел предупредить тебя, что вас пасут. Тайный Совет.

— Совет? Не только Старые Клинки?

— Совет.

Глаза Приора сверкнули.

— Почему?

— Из-за убийства лорда Ди...

— Сработало? — воскликнул Оуэн. — Он правда умер? Как? Откуда ты знаешь?

Он схватил брата за плечи так, словно желал раздавить их в порошок. Четыре года хождения в ученых не ослабили демонической хватки, которую он заработал, посвятив всю жизнь обучению искусству меча.

Барсук вздрогнул и вывернулся.

— Ты не знаешь? Он упал замертво посреди королевского зала, на виду у всего двора. Почти у ног самого короля.

В экстазе, Оуэн закрыл глаза.

— Я не знал. Мы еще ждали вестей. И прием при дворе... Мы не планировали такого! Какие прекрасные вести!

— Вы сделали это отсюда? Через весь Шивиаль?

Приор оскалился, словно сытый волк.

— О, у нас в Братстве есть очень хитрые колдуны, поверь мне, — внезапно, его настроение изменилось, и он пронзил своего брата мрачным и смертоносным взглядом. — Но откуда ты это знаешь, мм? Айронхолл узнал новости, и ты покинул свой пост?

Тот, кто замышляет измену, всегда должен быть готов к предательству. Подозрения брата могли угрожать не хуже обнаженной стали.

— Пошли. Давай поговорим, брат! — мягко сказал он.

— Конечно, брат.

Он собирается послать меня обратно, подумал Барсук, и ужас снова огнем опалил его горло.

Кабинет Приора некогда принадлежал барону. Здесь, как и везде, древний беспорядок был заменен хаосом новым. Братья сидели на противоположных концах загроможденного бумагами стола, и Барсук рассказывал историю о том, как он оказался здесь, у себя дома, в Смейли Холле. Оуэн не предлагал ему ни еды, ни питья, как следовало бы поступить с гостем, проделавшим долгий путь. Он просто сидел, все еще напоминая труп, и смотрел на брата, словно следил, как выкатываются из уст юноши слова.

Он отошлет меня обратно! Барсук поклялся. Он задумался, сможет ли поддержать Оуэна, если их взгляды изменяться. Они были очень похожи друг на друга. Так похожи, что Барсук всегда предполагал, что мать у них общая. Точно он этого не знал и никогда бы не смог узнать. Хотя барон за свою жизнь собрал целую коллекцию необыкновенных красавиц и каждую, в свою очередь, называл своей женой, на самом деле баронесса была лишь одна. Энвин была необыкновенной женщиной. Твердой, словно сталь, и страшной, словно сапоги пахаря. Слухи, эти ужасные истории, которые витали вокруг Смейли Холла, утверждали, что она избавилась от соперниц, столкнув их в реку. Разумеется, она воспитала всех сыновей Модреда, но сколько из них были её собственными было тайной даже для них самих. Возможно, потому что никто из мальчиков не был похож на неё. Все были красивы: Кери, Анейрин, Эдрид, Кендрик, Ллойд и Оуэн. А затем, десять лет спустя и Беван. Оуэн и Беван родились последними. Последними и остались в живых, слишком похожие друг на друга.

Свет за крошечным окном быстро гас. Брат заговорил лишь когда Барсук закончил свой рассказ.

— Значит, ты принес предупреждение. Чем займешься сейчас?

С пересохшим горлом, Барсук заговорил:

— Как пожелаешь. Могу сесть на утренний паром и поехать в Грандон. Если меня попросят объяснить задержку, я могу сказать, что лошадь захромала. Но Старые Клинки пребудут сюда в течение двух дней, клянусь. Ты купил шерифа Уотерби или просто запугал его?

Оуэн презрительно усмехнулся.

— Ничего такого. Холодная тень смерти сильно поуменьшила его мужество, — брат сложил крепкие руки, словно о чем-то задумался. — Кто ты теперь в Айронхолле?

— Первый.

Это была агония.

— Уже?

Четыре года назад он дал клятву. Он может сказать, что ему всего четырнадцать. Он обещал Оуэну, что заставит взять его. Обещал работать не покладая рук все пять последующих лет. Он стал бы одним из лучших. Лучшие входили в Гвардию, связанные самим королем. Беван Смейли еще не был знаком с мечом, хотя то, чему его учил Оуэн было техникой Исилонда, совершенно отличной от стиля Айронхолла. В некотором смысле это было помехой. Но он повел себя правильно и заслужил похвалу. По иронии судьбы, его успех едва ли имел значение. Чтобы компенсировать потери в Войне Монстров в Гвардию нынче попадал кто угодно. В его распоряжении оказалось лишь четыре года. Не пять.

— Уже. Предводитель сказал, что в прошлый раз они могли бы связать еще больше. Но Гвардия не может лишить Айронхолл всех старших учеников. Им нужно, чтобы мы учили детей, — "Два месяца, не больше", говорил Бандит. С тех пор минуло две недели. — А ты, брат? Что на счет твоих обещаний?

Глаза Оуэна сияли во мраке, словно волчьи.

— Близко, очень близко! Я сделал то, что обещал. Я собрал лучшую команду магов, которая когда-либо объединялась под одной крышей. Дигби стал нашим заключительным испытанием. Мы научились убивать на расстоянии. На любом расстоянии. Если тиран убежит на край земли — даже так ему не скрыться от меня!

Он собирается послать меня обратно. Братья поклялись убить короля Амброза. Они пожали друг другу руки, и клятва будет связывать их, пока они не добьются успеха. Они договорились, что Оуэн создаст магическую школу, как и планировал, а Беван поступит в Айронхолл. Когда король Амброз попытается связать кандидата Барсука, Барсук убьет его, но затем падет сам, убитый гвардейцами. Не пройдет и шести недель. Удивительно ли, что сон его столь тревожен?

— Как скоро ты сможешь это сделать? — ему было стыдно слышать дрожь в своем голосе. Он не хотел умирать.

Оуэн вздохнул.

— Как только найду нужную мне связь. А это — воля случая. Такого, как приезд Дигби на прошлой неделе. Он узнал меня. Не меня лично, но вот это. — Пальцы Приора коснулись серебристой полоски на волосах. — Такие же были у Кери и Кендрика, помнишь? Энвин как-то говорила, что в молодости такая была и у барона, но он рано потерял все волосы. Во время Нифийской кампании Дигби был у короля Магистром Лошадей. Когда Ллойд, Кендрик и другие напали на короля рядом с Уотерби, он видел тела после того, как Дюрендаль покончил с ними. Вероятно, на следующий год, если не раньше, он видел Кери, когда они отрубили ему голову. — Оуэн оскалил зубы. — И тогда, здесь, в Смейли Холле, он снова увидел этот знак. Он знал, что Тайный Совет будет не рад услышать о том, что в гнезде предателей преподают магию.

— Он хотел, чтобы шериф обрушил на вас свой гнев.

Оуэн пожал плечами.

— Я поставил на то, что дряхлый Флориан не прислушается к его крикам.

— Удивительно, что он не отправил письмо Змею.

— Он отправил. Мальчик, несший послание на паром, был рад поменять его на кучку золота. Мы использовали лорда Дигби, чтобы испытать наше новое колдовство. И это сработало! — брат облизнул губы. — Прекрасные новости!

Стремясь показаться спокойнее, чем на самом деле, Барсук спросил.

— Какая связь нужна тебе, чтобы убить Амброза?

И освободить меня от моей клятвы.

— Дар, — сказал Оуэн. — Объект должен быть связан с другим лицом путем получения или дарения подарка. Связь не длиться долго, как ты мог бы догадаться. Не более нескольких дней. Как всякая благодарность. Нам нужен как сам дар, так и человек, его получивший. Дигби привел сюда лесник по имени Рис. Разумеется, он вознаградил его, как мы и ожидали.

— Охотничий рог. Я слышал об этом. Я не понимаю, как...

— Так работает магия, — с пренебрежением ответил Оуэн. — Дар укрепляет духовную связь между людьми, делает её настолько сильной, что, когда мы убиваем одного, второй гибнет вслед за ним. Нам понадобилось несколько дней, чтобы заманить Риса в пределы нашей досягаемости, но мы схватили его и колдовство сработало. Я сам пронзил Риса мечом, и ты сказал, что Дигби рухнул мертвым у ног короля! Замечательно! Но для того, чтобы найти кого-то, подобным образом связанного с тираном, может потребоваться много времени. А затем нужно заманить его в ловушку, пока связь все еще активна.

Сумасшедшая волна тревоги заставила Барсука начать заикаться.

— П-п-подарок? Кого-то, кому король недавно что-то дарил?

Оуэн с подозрением прищурился.

— Физический объект, не просто титул или похвала. Он должен быть отдан добровольно.

Барсук усмехнулся. Хихиканье стало смешком, который перешел в смех. Глаза его увлажнились, когда весь ужас вышел наружу слезами радости.

— Прекрати! — взревел брат, поднимаясь из-за стола. — Что с тобой? Возьми себя в руки!

Барсук собрался. Он ахнул, вздохнул и вытер глаза.

— У меня есть то, что тебе нужно, Приор Оуэн. И, вне всяких сомнений, этот человек сейчас рыщет вокруг долины. Он шел по дороге на каньон. Король повесил ему это лишь позапрошлой ночью.

Юноша кинул на стол бриллиантовую брошь в форме звезды.