Кривой Домишко

Глава девятнадцатая Седьмой брат

После ухода Оуэна Доблестный свернулся на тюке, набитом гусиными перьями. К сожалению, единственном пригодном для лежания предмете, находящемся в подвале. Мальчик устроил себе пещерку из бочек с яблоками и ящиков с высушенными на солнце сливами. Там он и съежился около фонаря, мечтая хотя бы о крохе тепла. Обещанные одеяла так и не появились. Когда он попытался кричать через дверь, охранники снаружи либо не услышали, либо просто не обратили внимания. Если он приложит ухо к косяку, то сможет услышать, как они сыплют проклятиями над своими костями. И потому юноша знал, что они никуда не делись.

На осмотр камеры ушло не так много времени. Хотя здание было старым, оно было построено добротно — из прочного камня и толстой древесины, так что найти слабых мест, чтобы использовать их, так и не удалось. Отсутствие мышиного помета подтверждало, что крыша была целой, а дверь плотно прижималась к косяку. Здесь не было окон. Единственная вентиляция происходила через шахту в кирпичной кладке задней стены. Ширины шахты едва хватало, чтобы просунуть руку. Варт засунул руку по локоть, прежде чем удалось нащупать сетку из металлической проволоки, прикрывавшей проход снаружи. Если он разожжет огонь, чтобы согреться — он просто задохнется.

Юноша размышлял о неудаче, которая имела совершенно незнакомый вкус. Квагмарш стал таким триумфом! А теперь он попал в жуткую передрягу. И все из-за того, что слишком сильно доверял старым друзьям и слишком мало — новым. Безумная реакция Барсука на первое упоминание о Зеве Смейли должна была стать предупреждением. Так же, как и то, что он отрицал свою историю про секретный проход. Как и его объявление в замке Уотерби, выкрикнутое для того, чтобы предупредить шпионов Братства. Он говорил, что этот район ему не знаком, а затем нашел ориентиры. Не желая верить в то, что брат из Айронхолла предал его, Варт игнорировал предупреждение Изумруд.

Идиот! Придурок! В наказание за глупость "самый-молодой-в-мире" Клинок получит "самую-короткую-в-мире" карьеру гвардейца. Увы, Ловкости никогда не висеть на небосклоне мечей Айронхолла, а имени её владельца не быть вписанным в Литанию Героев. Он бесследно исчезнет в Зеве, пережив все те ужасы, что уготовили ему маги. Возможно, в качестве последней просьбы он бы попросит предателей объяснить, как это лорду Дигби удалось умереть дважды.

Обычный скрип болтов и затворов предупредил его о посетителях. К тому времени, как гости вошли в подвал, фонарь уже висел на цепи, а заключенный сидел на стуле, скрестив руки и ноги. Он отчаянно старался не дрожать, хотя был уверен, что губы у него все синие. Первым шел Барсук, одетый в черную рясу колдуна. По пятам шел большой, злой и отвратительный сержант, несущий какой-то сверток.

— Принес тебе сухую одежду, — сказал он.

Дверь захлопнулась и снова была закрыта. Все как обычно. Никто не был вооружен. На боку сержанта болтались пустые ножны. Приор Оуэн принял все меры предосторожности против отчаянных действий.

Доблестный ничего на свете не желал больше, чем этой сухой одежды. Потому он даже не шелохнулся, когда сержант бросил тюк к его ногам.

— Цена?

— Ничего не надо, — рыкнул урод. — Ты сам плата за все.

Не спеша, Доблестный начал расстегивать дублет.

— Много же времени у тебя ушло.

— Был занят.

— Сержант Эйлир сделал все возможное, — сказал Барсук.

На мгновение, Доблестный замер и уставился на него.

— Когда-то у меня был друг очень похожий на тебя.

— И все еще есть. Я не могу спасти тебе жизнь, но сделал все, чтобы ты умер быстро.

Варт почти вылез из своего дублета. Его пальцы слишком онемели, чтобы справиться с пуговицами рубашки.

— Любопытные представления о дружбе.

— Последний час я спорил с десятком колдунов и военных. Только когда Эйлир поддержал меня, Оуэн и его компашка уступила. Они хотели убивать тебя медленно. Теперь он согласился просто отрезать тебе голову.

— Почему? — Доблестный поднял одежду, обнаружив там лишь мантию с капюшоном из черной шерсти и коричневый меховой плащ. — Это убийство. Это измена. Ты не сможешь остаться в стороне. Что я сделал?

Барсук вздохнул. Он выглядел несчастным, надо заметить.

— Ты получил эту звезду от короля. Вот что. У Братства есть заклинание, которому нужна связь между жертвой и кем-то, кого жертва одарила подарком. В твоем случае, Звезда...

— А Дигби дал Ризу охотничий рог?

— В точку. Ты хорошо разглядел тело в реке?

— Это... Это был Дигби.

Барсук посмотрел на Эйлера, который только пожал плечами, словно говоря, что раскрытие секретов человеку в положении Доблестного не имеет значения.

— Это не он, — прорычал сержант. — Лесник. Колдовство превращает одного в копию другого. Само по себе изменение безвредно и длиться не долго. Адепты практиковали подобное друг на друге, как и на новичках. И каждый раз все они возвращались к нормальному облику через несколько дней. Но пока заклинание действует, все, что случается с копией — происходит с настоящим человеком. И это работает в обе стороны. Воткни булавку в одного — закричат оба. Никто не знал, дойдет ли этот эффект до Дигби, поэтому, когда они сделали копию, Оуэн вонзил клинок прямо в сердце. Он послал человека в Грандон, чтобы узнать результаты и понять, добралась ли магия так далеко.

Доблестный с недоверием уставился на человека, пытаясь осознать все это безумие. Беда в том, что он действительно верил. Это имело смысл...

— Хочешь сказать, они решили сделать меня копией короля Амброза? Я и этот бык? Он втрое больше меня.

На этот раз плечами пожал Барсук.

— Говорят, размер не имеет значения. Я принес тебе самую большую одежду, какую смог найти. И они уверены, что превращение не причинит боли.

— Разве что только твой безумный братец отрежет мне голову! Держу пари, это неприятно, — мальчик спустил штаны и шорты, а затем закутался в плащ, дрожа, как никогда.

— Да! — рявкнул Барсук. — Мы собираемся отрезать голову Амброзу, как он поступил с Кери и Анейрином. Ты умрешь от меча, как и они. Как и Кендрик, и Эдрид, и Ллойд! Только мы с Оуэном остались. Мы и отомстим.

— Голова короля отвалится во время завтрака?

— Может быть. Он точно умрет.

Значит, это будет Доблестный. Отсечение головы. Были способы умереть и похуже. Но было столько лучших способов прожить жизнь.

— Насколько я помню, Анейрин был казнен за то, что задушил твоего отца. Я не говорю, что ваш отец этого не заслужил. Уверен, так и было. Но почему Анейрина не повесили, как любого иного обычного убийцу.

Ответил Эйлир.

— Он попросил о том, чтобы умереть рядом с братом. Король удовлетворил просьбу.

Барсук нахмурился.

— Послушай, Варт. Я действительно сожалею о том, что должно случиться. Я дал клятву... — Он бросил неуютный взгляд на сержанта. — Я был ребенком, много моложе Оуэна. Я был всего лишь пацаном, когда Нифия восстала против тирана. Я приклонялся перед братьями. Кери был старшим, и лидером. По праву превосходства. Все склонялись перед Кери, потому ты можешь себе представить, кем он казался мне. Остальные немного отставали от него. Кендрик был фехтовальщиком, Ллойд — знахарем, хотя лишь любителем. Эдрид — художником... Но это не помогло им обрести правосудия. Они были сильны и умели сотни всяких вещей. Они научили меня всему... Кери сплотил всю Нифию и зажег факел свободы. Монстр Амброз привел сюда свою армию, чтобы уничтожить его.

— К зиме половина моих прекрасных братьев была мертва. Оуэн сидел дома, его выдали за простого мальчишку, хотя ему было пятнадцать и под конец он стал свидетелем нескольких сражений. Кери и Анейрин были объявлены вне закона и укрылись в Браквуде. Мне было семь, достаточно, чтобы помогать приносить им еду. Волки затаились. Шериф Флориан был уверен, что беглецы таятся где-то здесь. И он пришел сюда, в Зев Смейли, нарушая обещания, данные королем барону. Он забрал нас с Оуэном. И Энвин, нашу мать. Он поклялся барону, что не даст нам еды и питья, пока ему не передадут Кери. Разумеется, Кери сдался. Он умер бы за любого из нас. Не говоря уже сразу о троих.

Барсук умолк. В Айронхолле никто из мальчишек открыто не обсуждал свое прошлое. Некоторые действительно имели очень грязную жизнь, другие хотели, чтобы о них думали нечто подобное. Потому намеки были разрешены, но открытое хвастовство становилось поводом для недоверия и отмщения. Любой мог прикидываться убийцей, пока не окажется виновным в своей невиновности. Доблестный никогда не слышал этой страшной истории. И не желал слышать её сейчас. В ней, возможно, крылось много обмана, искажений или же откровенной лжи, но от этого она не переставала быть тяжелой. Он не желал испытывать сочувствие к предателям.

— Говоришь, Анейрин слегка поспешил, когда задушил вашего па?

— С Анейрином все было нормально до осады Кирквейна. То, что он увидел, сломило его. Казалось, он выздоровел, но его рассудок помутился снова, когда он прознал про Кери. Оуэна не было. У нас с матерью не хватило сил, чтобы остановить его.

— Ты видел это? — воскликнул Доблестный. — Ты был там?

Барсук усмехнулся. Сейчас он сам говорил, словно безумец.

— О, наша семья пережила захватывающие времена! Когда Анейрин понял, что сделал, то пошел в Уотерби и предложил свою жизнь вместо жизни Кери. Король позволил им умереть вместе. Очень мило, да? Ты согласен?

У Доблестного не было ответа.

— Расскажи ему, что случилось потом, — сказал Эйлир.

— После смерти отца? — Барсук был бледен, а голос его звучал пронзительно. Рассказ заставлял юношу откапывать воспоминания, которые он давно похоронил. — Кери стал новым бароном. Он никогда не клялся в верности дому Ранульфа, но его признали виновным в измене — суд занял всего полчаса. Его жизнь, титул и поместья были конфискованы. В тот самый день, когда новости дошли до Уотерби, шериф пришел со своими людьми и выгнал нас из дома, разрешив прихватить лишь то, что было одето на нас в тот момент. Буквально! Даже плаща или шляпы взять не дал. И да, шел снег.

Барсук вызывающе смотрел на Доблестного, который ничего не сказал.

— Оуэна, и Энвин. И меня. Здоровье Энвин было плохим. Мы с ней, несомненно, умерли бы без Оуэна. Ему только что исполнилось шестнадцать, но ему удалось сохранить нам жизнь той зимой. В следующем году он переправился через Исилонд. Он стал наемником, и все мы голодали вместе на жалование охранника. В течение восьми лет он жил с мечом. Тебя удивляет, что я люблю моего брата, сир Варт?

Доблестный не собирался признавать, что это справедливо.

— Да он и плевка не стоит. Не то, что любви! Он не доверяет тебе, Барсук! Как же ты можешь доверять ему? Он отправляет с тобой наемного громилу, у которого забирает оружие. Он думал, что я выдерну меч из ножен его охранника? Или это должен был быть ты? Или мы оба? Он сумасшедший. Он бредит. Он обезумел!

— Он предусмотрителен, — сказал Эйлир. — Лучший из всех виденных мною воинов. Ни один человек не превзошел Оуэна Смейли ни в бою, ни в хитрости. Я взял его новобранцем, но обнаружил, что он уже равен половине мужчин в отряде. На протяжении года он был моим капитаном. Я мог бы рассказать истории...

Человек пожал плечами.

Доблестный проигнорировал его слова, сосредоточившись на том, кого считал своим другом.

— Как ты попал в Айронхолл? И зачем? Ты не мог всерьез захотеть присоединиться к Гвардии.

Барсук снова усмехнулся. Этот звук заставлял шевелиться волосы на затылке.

— В конечном итоге Оуэн сколотил состояние из добычи, но для Энвин было уже слишком поздно. На смертном одре она заставила нас поклясться, что мы отомстим Амброзу из Шивиаля.

Доблестный вздрогнул.

— Чума и распад, парень! Ладно Оуэн. Он был зрелым ветераном. Но ты? Сколько тебе было?

— Шестнадцать.

— Ты был слишком молод, чтобы...

— Ба! Сколько тебе сейчас, сир Варт?

Это был еще один вопрос, на который не было удачного ответа. Сейчас. Через несколько недель все изменится. Не будет больше недель! Даже дня не будет.

В ответ на молчание Барсук ухмыльнулся.

— Мы вернулись в Шивиаль. Мы с Оуэном. С него хватило солдатни, и он задумался над Братством. Единственной настоящей школой магии в Шивиале был Колледж, однако было много видов колдовства, которому там не учили, но за которые люди хотели и стали бы платить. Оуэн, хотя и не был великим заклинателем, обладал мечтой, деньгами и лидерскими качествами. Корона выставила Зев Смейли на продажу. Это было идеальное место. А с командой магов, Оуэн смог бы выступить против тирана, как и поклялся. Оставался еще я. Как молодой человек сможет убить монарха, которого постоянно охраняют лучшие фехтовальщики в мире?

Он изогнул бровь.

— Не догадываешься? Нужен намек? Никто не имеет права носить оружия в присутствии короля, да?

— О, нет! — выпалил Доблестный, хотя очевидно, ответом должно было стать "О, да!". В ритуале связывания Брат давал кандидату его меч. Кандидат вставал на наковальню, чтобы поклясться в верности королю, а затем король вонзал меч в сердце, чтобы связать юношу. Тем самым мечом. Кандидат должен был отдать его королю. Если бы он спрыгнул с наковальни и первым делом совершил выпад, ни один Клинок не смог бы двигаться так быстро.

— Ты Первый!

Улыбка Барсука казалось явилась из кошмарного сна.

— Надеюсь, сегодня ты освободишь меня от необходимости возвращаться туда, друг Варт, — глаза юноши были слишком яркими, а зубы — слишком крупными. — Но, если я вынужден буду пойти, я пойду. Потому что когда мы с Оуэном расстались у дверей Айронхолла, мы поклялись не сворачивать с избранных путей, пока Амброз не умрет. Если я вернусь, то следующее связывание станет для короля последним. Меч пронзит другое сердце.

Доблестный был ошеломлен. Немыслимо.

— Все эти годы? Все то время, что я знал тебя, ты что-то замышлял? Но это самоубийство! Клинки убьют тебя в тот же момент, и даже если этого не случиться, ты будешь казнен, как предатель.

Он вздрогнул. Все они были безумны. Весь выводок Смейли. Проклятие Зева лишало рассудка, не иначе.

— Неудивительно, что Великий Магистр сказал мне, будто ты нервный! Судьба! Ты идешь на смертную казнь? — он с ужасом уставился на насмешливую ухмылку Барсука. — Все эти годы?

— Все эти годы. Но теперь мой добрый друг Варт пришел, чтобы в последнюю минуту спасти меня от этой обязанности. Ты или я, Варт. Точнее, скорее всего, это будешь ты. Но, быть может, и я тоже, если сегодняшняя попытка окажется безрезультатной. Завтра на рассвете я доберусь до Грандона с твоим посланием Змею. Если Оуэн потерпит неудачу и король окажется жив, я должен буду вернуться в Айронхолл, чтобы пережить обряд связывания. Они скоро начнут.

Он отвернулся.

— Погоди! — вскакивая, закричал Доблестный. — Барсук, это безумие! Это не Амброз стал причиной смертей и страданий. Это твой драгоценный Кери! Ты же знаешь, что Нифия не пошла под его знамена. Ты слушал лекции по истории в Айронхолле. Мало кто его поддерживал. Даже твой собственный отец отказался это сделать!

Барсук постучал сапогом в дверь. Снова раздался лязг болтов и засовов.

— У него не было прав на трон Нифии! — крикнул Доблестный. — Царская линия угасла много веков назад. И если кто-либо и является наследником старых королей, то сам Амброз, через свою пра-пра-прабабку. Люди не желали Кери с его безумными амбициями, как и его зловещих друзей.

Барсук стоял лицом к доскам и спиной к Доблестному. Он, кажется, отказывался слушать. Эйлер с чем-то, похожим на улыбку, наблюдал за их спором.

— А ты? — продолжал Доблестный, поворачиваясь к нему. — Откуда взялась твоя преданность? Только деньги? Дружба? Или ты так же безумен, как и все остальные?

— Видишь это? — сержант указан на кошмарные шрамы, украшавшие его лицо. — Когда-то мне было столько же, сколько тебе, сынок. В те дни я был похож на человека. Весьма привлекательного, на самом деле, — он сделал шаг ближе. — Но не теперь! Я жил в Уотерби, понимаешь? Я не был солдатом, не тогда. Я был учеником стеклодува. Затем началась война. И осада, — еще один шаг заставил Доблестного с отвращением отшатнуться и прищуриться. — Твой драгоценный Амброз натравил на нас своего генерала-разрушителя. И на город обрушились огромные камни. Один из них врезался в стену и взорвался прямо передо мной, — еще один шаг, и Доблестный прислонился к стулу. — Остальные члены моей семьи умерли, поэтому мне даже повезло, правда?

Дверь скрипнула. Доблестный проворно проскользнул мимо сержанта и схватил Барсука прежде, чем тот успел выйти.

— Послушай! Твой драгоценный Оуэн неуравновешен, как лошадь на двух ногах. Возможно, он стал для тебя отцом, но его заботы было не видать, когда он заставил тебя поклясться убить себя. Он хочет замучить меня до смерти! Он лишился рассудка. Он бредит, он безумец...

Железная рука Эйлер схватила юношу за плечо и отшвырнула назад. Он натолкнулся ногой на стул и ударился головой. Хорошо, что он умел падать. Возможно, еще больше ему повезло оказаться в плаще, подбитом мехом и облаченным в плотную мантию. Потому он ничего не сломал. Дверь за двумя мужчинами захлопнулась. Затем раздался шум, означавший, что её снова заперли.

Застонав, пленник сел и потер плечо и колено. Локоть тоже ныл от боли. Мальчик снова задрожал. Мертвецы не дрожат.

Тихий голос произнес:

— Варт?