Кроссовер масок

Глава 1. Не те пути, не те цели

Теплое одеяло. Аккуратно повешенная на спинку стула одежда. Полностью выполненное домашнее задание в рюкзаке. Все под контролем.

Мобильный телефон издал пронзительную птичью трель, ранним утром звучащую вполне уместно, но ночью...

Аркаша стремительно перевернулась на другой бок и накрыла ладонью надрывающийся телефон. Она всегда клала его рядом у подушки, когда накануне вечером тетя Оля, потратив на себя на две тонны больше косметики, чем обычно, и натянув облегающее платье, подчеркивающее, а точнее, выпячивающее ее бюст, упархивала на свидание с каким-нибудь очередным «умопомрачительным мужчинкой».

На экране часов на тумбочке светились цифровые черточки времени, без жалости сообщавшие, что полночь наступила ровно двадцать три минуты назад. В это время десятилетнему ребенку, без сомнения, положено спать и видеть сладкие сны, чтобы утром, выспавшимся и полным сил, пойти в школу. Усталые детки не способны получать высокие баллы на уроках.

Потирая кулачком правый глаз, который ни в какую не хотел открываться, Аркаша подняла телефон.

— Ал-ле-е-е-е-е! — проорали девочке прямо в ухо. — Чё так долго?! Заснула, что ли?

— Тетя Оля? — Аркаша кашлянула, пытаясь избавиться от послесонной хрипотцы в голосе. — Первый час ночи.

— Да хоть второй!

Тягуче-протяжное «о» в каждом слове, интонации визжащей пилы в конце фраз и характерное икание, сдобренное парой-тройкой матюгов. Аркаша вздохнула. Ее тетя была пьяна, и, похоже, ее состояние добралось до кондиции «стою исключительно потому, что нашла опору, стоящую исключительно потому, что она вмонтирована в пол или укреплена цементом».

— Тетя, мне завтра в школу.

— Да никуда не денется твоя школа, соплячка. Я в печали. Эта козлина меня бросила! Меня! — На последнем слове голос обратился пронзительным писком, похожим на звучание ржавой пилы, в страстном порыве резанувшей по металлической поверхности. — Он не оплатил ужин! Даже за чертов десерт! Вот уродец! Давай, жалей меня, соплячка.

Аркаша, так и не справившись с правым глазом, позволила закрыться и левому. Ее голова опустилась на подушку.

— Ты там меня жалеешь, соплячка? — с подозрением осведомилась тетя Оля и громко икнула.

— Угу.

— Сильно жалеешь?

— Угу.

— Давай, давай, продолжай. Хоть какая-то польза от тебя будет.

— Теперь я могу снова заснуть?

— Щас! Сурок, что ли? Я ж тебе втолковываю, беда у меня! Мало того, что пришлось за себя платить, так еще и каблук сломался!

Аркаша села в кровати и снова принялась тереть глаза.

— А ты где сейчас?

— Где, где, у ночного клуба стою. Как цапля на одной ноге. Возьми мне туфли и дуй сюда.

От ее слов Аркаша моментально прозрела.

— Не могу. Ночь. Детям нельзя гулять ночью.

— Поговори мне тут. Бегом. Это тот клуб с жухлой пальмой у входа. На соседней улице. Поняла? Название заморское какое-то. Не помню. Я б тебе щас читанула его, да перед глазами все плывет. И вообще я мерзну. Надеюсь, пока я давала тебе эти ценные указания, ты активно впихивала свое тощее тельце в куртку? Уже на выходе? В трусах и в шляпе?

Аркаша коснулась босыми пятками холодного пола и до боли сжала телефон в кулачке.

— Инесса Григорьевна говорила, что ночью детей забирают с улиц патрульные службы и увозят в полицию. Если меня поймают...

— Цыц! Вспомни еще эту щекастую свинку. Мало она у меня кровушки выпила? Даю тебе пять минут.

Телефон плаксиво пикнул и смолк. Аркаша бросила его на одеяло, прошлепала босиком до стула, взяла рюкзак и вывалила на пол учебники и письменные принадлежности. Сунув в сумку тетины туфли, девочка оделась. В прихожей, надев куртку, обмотавшись шарфиком до самого носа и натянув шапку, она встала у входной двери и со стуком уперлась в нее лбом.

« ...в таких случаях и отобрать тебя у нее можем...»

Зубы громко клацнули. Аркаша боднула лбом дверь и тонко взвыла, сдерживая слезы.

«Комендантский час... детям нужно спать... дети не должны гулять ночью», — шептала она отдельные фразы из нравоучений специалиста опеки Бобруйской, пока стремглав неслась вниз по ступеням, удерживая пальцами лямки мотающегося из стороны в сторону рюкзака. Один из каблуков туфель больно вдавливался в ее позвоночник.

Холодно и дико страшно. По пути через темный и тихий двор Аркаше безумно хотелось натянуть шапку до самого носа — так, чтобы ее края слились с краями шарфика, и она бы оказалась в миниатюрном теплом убежище, как в коконе шелкопряда. Тогда бы она не смогла видеть все эти деформированные тени в подворотнях и у мусорных контейнеров, возможно бы, не слышала этот далекий лай и леденящий душу вой, не тряслась бы от макушки и до пят, чувствуя, как переступает из одной лужи в другую, набирая грязную воду в ботиночки. Вместо этого Аркаша дернула шапку за мохнатый помпон, открывая лоб всем ветрам, но при этом обеспечивая себе максимальный обзор. Монстр-людоед, бандит, патрульный полиции — никто не должен подобраться к ней незамеченным. Все должно быть под контролем.

На освещенную улицу Аркаша выползла с наивысшей опаской. Оглядевшись и не заметив ни одной машины с притихшей на время мигалкой, девочка принялась перебегать от одной стены к другой, старательно избегая людей, ярко освещенных входов в здания и краев проезжей части.

— Тебя за смертушкой посылать только! — патетично взвыла тетя Оля, вырывая из рук девочки принесенные туфли. — Чуть не околела, ей-богу!

— Пойдем домой. — Аркаша кротко потянула тетю за рукав кожаной куртки и опасливо глянула в сторону мускулисто-бугристого охранника, стоящего у входа в клуб. Тот с любопытством наблюдал за ними.

— А на кой черт?! Я снова во всеоружии. — Ольга Захарова лихо прищелкнула каблучком и, взмахнув руками, как готовая вот-вот рухнуть мельница, едва не завалилась назад. — О, нет, отбой. — Женщина хихикнула и, послав охраннику воздушный поцелуй, оперлась локтем на Аркашину голову. — Что-то меня подташнивает.

Сильнее вцепившись в тетино запястье, Аркаша решительно потащила покачивающуюся женщину за собой. Девочке казалось, что прохожие пялятся на них, перешептываются, тянут руки к телефонам, чтобы вызвать какие-нибудь специальные службы во главе с Бобруйской. Вздохнуть свободно она смогла лишь тогда, когда они свернули с главной улицы в один из темных дворов.

— Какие же мерзкие у тебя волосы, — мурлыкнула тетя Оля, постучав костяшками пальцев по шапке племянницы. — Не люблю тебя. Ты такая вся... мерзка-а-а-ая…

Аркаша крепче сжала зубы и увеличила скорость. Внезапно что-то привлекло ее внимание. Повинуясь внутреннему порыву, девочка развернулась к тете и со всей силы толкнула ее ладонями в грудь. Ойкнув, Ольга Захарова отступила назад и перекувыркнулась через темнеющие заросли кустарника. В воздухе мелькнули блестящие каблучные набойки.

— Ах ты, прямо в собачье дерьмо... — донеслось из кустарника.

Аркаша, проигнорировав тетино ворчание, ступила в круг света, падающего от уличного фонаря.

Резкий рывок назад. Ноги девочки оторвались от земли, но через секунду вновь нащупали твердую поверхность.

— А вот и первый улов, — лениво сообщил сочный бас над самым ее ухом. — Эй, ты одна?

Быстро глянув через плечо, Аркаша оценила впечатляющий размер лапищи, держащий ее за капюшон, и стремительно закивала. Один мужчина в форме находился прямо за ее спиной, второй приближался со стороны входа во двор. Столько усилий, а они все-таки наткнулись на полицию!

Одно радовало: тетю Олю они, судя по всему, заметить не успели. Если только она вдруг ни решит загорланить какую-нибудь забойную песенку.

— Какая маленькая. — Второй мужчина раздраженно чертыхнулся. — Совсем у родителей совести нет. Дебоширы, поди. Или пьянь подзаборная.

— Одежонка вроде добротная. — Держащий Аркашу мужчина тяжело вздохнул. — Родители с нормальным заработком, это точно. Просто лень заниматься воспитанием. А из таких вот мелких потом и вырастают бандюги. Без родительского внимания. Так и до тюрьмы можно дорасти.

— Давай ее в машину.

Аркаша натянула шапку на глаза, старательно пряча лицо, пока ее осторожно волокли прочь со двора.

— Пока будем до участка добираться, вспоминай, как маму да папу зовут, — наставлял ее первый мужчина. — Телефончик бы еще хорошо сказать. Да адрес проживания. Составим протоколы на обоих, чтоб неповадно было.

«...в таких случаях и отобрать тебя у нее можем...»

«...А уж потом всем миром будем решать, достойна ли Ольга Захарова продолжать заниматься твоим воспитанием, коли допустила подобное»

Аркаша резко присела, вырывая из рук полицейского свой капюшон. От рывка завязки куртки впились в горло, и она едва не задохнулась. Упав на колени, девочка уперлась ладонями в землю — прямо в холодное нутро глубокой лужи, — и рванула вперед с низкого старта.

Может, она и бесполезна. Может, она ни на что не годна. Однако кое-что способна сделать даже она. В прошлом, в настоящем и в будущем. И это…

БЕЖАТЬ!

Беспокойство. Само это ощущение ужасно напрягает, а жить с ним третий день подряд. От такой перспективы попросту тошно.

Грегори с тоской глянул на поднос в своих руках. Сбалансированная пища. Для силы, для выносливости, для работы мозга, но, черт побери, как же его тошнило. Не от еды. От беспокойства.

Подстава от Ровена и Роксана, которая вылилась в нравоучение от Скального прямо на собрании перед первокурсниками и в обязательство задействовать первогодок в стартовом составе чарбольной команды. Сорванная в первый же учебный день пара и русал с севера в рядах Сириуса, которого выявил — о ужас! — помощник старосты Денеба! И в каждом инциденте участвовали одни и те же лица: члены чарбольной команды Сириуса и Аркадия Теньковская.

От этих мыслей Грегори бросило в жар. Директор еще не вызывал его к себе для дачи объяснений, но юноша уже заранее обливался потом, бледнел, зеленел, холодел, высматривал идеальные места, где можно тихонечко провалиться под землю от стыда. Он уже представлял себе, как будет мяться перед Великой Верхушкой и мысленно молить высшие силы послать какую-нибудь глобальную катастрофу, чтобы избавить его от этого позорища.

На сей раз кредо идеалиста ничем ему не поможет. Будь виновниками происшествий разные студенты, он бы легко выпутался, пообещав усилить контроль каждого. Но стартовый состав чарбольной команды Сириуса породил тенденцию, втянув туда и девчонку-первогодку. На случайность уже не списать, а оправдывать себя и их — это словно признавать свое бессилие.

Грегори опустил поднос на свободный стол.

Потеря контроля — признак того, что он не справляется. А, может, уже не справился? Не взял ли он на себя ношу, которую ему, на самом-то деле, не потянуть?

На первом курсе все выглядело более прозаично. Грегори, будучи старостой Мимозы, достаточно легко справлялся со своими обязанностями. Через какое-то время легкость неизменно порождает скуку. Такой «недуг» не обошел и Грегори. И тогда он обратил внимание на Сириус. На тот момент у Смешанных не было старосты, потому что среди них не находилось существа, готового взять на себя подобную ответственность.

На каждом собрании, проводимом в Турнирном Доме, их всегда было только четверо. Владлен Шарора, Рудольф Фрай, Флориан Руфус и Грегори Рюпей. В том году они были лишь первокурсниками, но сразу же заняли должность старосты на своих факультетах. Стоя на сцене рядом с демоном, вервольфом и фейри, Грегори — всего лишь обычный маг — ощущал самый настоящий страх перед этими существами и едва держался, чтобы не рухнуть тут же на месте. Он позволял лишь слегка дрожать подбородку и неслышно сглатывал, чтобы увлажнить пересыхающее горло, а снаружи сохранял видимость сурового спокойствия.

И вот в середине учебного года на одном из подобных испытаний силы его воли Грегори заметил Джадина Кюнехелма. Не то чтобы он не видел его ранее — такую глыбу попробуй пропусти — но в тот раз все было по-другому.

Хаос — именно это слово ассоциировалось у Грегори с Сириусом. Огромное количество разных видов и манер поведения. Если Мимоза, Денеб, Вега, Фомальгаут были схожи между собой из-за своей видовой общности, что сохраняло в них некую стабильность, то Сириус представлял собой перегруженный чемодан, готовый вот-вот разорваться, потому что никто не удосужился подойти к сбору с умом и сложить вещи так, чтобы создать идеальный порядок.

«Как нестабильное вещество, — размышлял Грегори, рассматривая внушительную фигуру нефилима в толпе. — Оно может взорваться и стать причиной ужасающих разрушений. Однако, если подумать, какая же это сила... Какой нераскрытый потенциал! Сколько потаенных возможностей, неразгаданных секретов — просто катастрофично адская смесь из черт знает чего! Просто... превосходно! Как же любопытно!»

Наверное, именно тогда Грегори по-настоящему понял смысл проекта Евгеника Скального — КУКУО — огромного злачного Блэк-джека.

Каждое волшебное создание по-своему уникально. И гнобить такое сокровище, как всегда делало это общество магов, просто-напросто величайшая глупость. Сколько же пользы они могут принести всем. Сколько улучшений! Будоражащий кровь толчок в развитии.

Однако существует нюанс. Маги привыкли быть потребителями. В этом плане они недалеко ушли от обычных людей. Волшебные создания для них словно животные или то, с чем вовсе не нужно считаться, как грязь или плесень. Грегори и самому сложно было отбросить от себя эти стереотипы до того момента, пока он не поступил в Блэк-джек.

Но с таким отношением нового витка в развитии не добиться. Нельзя относиться к волшебным существам как к рабам, подминать их под себя, заставлять следовать своей воле. Ведь у них тоже есть чувство собственного достоинства и гордость. Необходимо относиться к ним как к равным. Не отдавать приказы. А... сотрудничать.

Иметь общие цели, быть партнерами, быть дру…

Грегори помотал головой и устало всмотрелся в шапочку гриба, всплывшего к поверхности супа на его подносе.

Он и члены чарбольной команды Сириуса никогда не были друзьями. Честно признаться, во второй половине учебного года, будучи уже в статусе старосты Сириуса и собрав первую на этом факультете чарбольную команду, он всерьез опасался, что, если вдруг его слова или действия будут им не по нраву, Джадин вобьет его тело в землю, как колышек, Ровен изжарит до угольков, а Роксан одарит безмерным пренебрежением, проявив своеволие дикого зверя. Какого же было его удивление, когда ни один из них так не поступил. Они, как и остальные учащиеся Сириуса, действительно прислушивались к его словам и даже… уважали его. Они. Эти нелюди. Эти немаги. Эти представители Хаоса. Грегори понятия не имел, чем заслужил их уважение. Но Лакрисса, как и многие, считала, что его заслуги велики. Тогда, возможно, он и правда идет по верному пути.

Бросив мимолетный взгляд через плечо, Грегори заметил Ровена, а рядом с ним Аркадию Теньковскую. Демон наклонился к ней, а затем отстранился. Девушка выглядела обескураженной, отчего Грегори заключил, что Шарора вновь наговорил ей всяких гадостей. Юноша был уверен, что в столовой демон драку точно не затеет, но вот осыпать оскорблениями — это сколько угодно.

Грегори отвернулся и присел на скамью. Стоило серьезно переговорить с Ровеном по поводу Теньковской. Пусть держится от девчонки подальше. Она — полукровка и постоять за себя не сумеет. Грегори придется следить, чтобы ни одна волшебная тварь не покусилась на нее. Вот и еще одна проблема на его голову.

А Ровен его удивлял. Друзьями они не были, товарищами по команде числились с формальной точки зрения, но Грегори успел уяснить, что демону, в общем-то, все было безынтересно. Одного впечатления на один объект — одушевленный или неодушевленный — вполне хватало для Ровена, а затем искорка любопытства гасла, и он просто игнорировал все, что уже успел «изучить». Но его отношение к Теньковской выбивалось из привычной системы поведения, поэтому Грегори терялся в догадках, чем вызвана такая перемена. Исчезли отрешенность и сдержанность. Такого менее равнодушного Ровена он не знал, как и не мог предсказать, к чему приведут эти изменения — к чему-то хорошему или к беде. Ну главное, чтобы не грохнул девчонку.

Рядом с его подносом с грохотом опустился еще один поднос, и кто-то присел на скамейку напротив. Грегори предпочитал обедать один, и единственные, кто смел нарушать его минутки душевного привата, были Лакрисса и Константин. Но Константин перед тем, как присоединиться к нему, всегда здоровался, просил разрешения присесть, а затем деликатно опускал поднос на стол и аккуратно занимал скамейку. Если не считать его редких, но сногсшибательных высказываний, как, например, то, что он выдал вчера на первой паре перед первокурсниками, то Шторм являл собой воплощение наивысшей тактичности и корректности. Ну а Лакрисса, желающая составить Грегори компанию, обозначала свое присутствие задолго до того, как добиралась до его стола. Девичьи вопли, наполненные нескончаемым энтузиазмом, доносились до него уже тогда, когда ее фигурка только возникала на входе в столовую.

Увидев, кто занял скамейку напротив него, Грегори поперхнулся.

— Александр?

— Еще бы на тональность ниже, и я бы решил, что ты мне не рад.

— Ну... — Грегори огляделся по сторонам и, склонившись к самому столу, пояснил в полголоса: — Просто обычно ты не радуешь меня своим обществом. Так что вполне логичны мои мысли о том, что ты просто места попутал.

На и без того хмурое лицо Александра Цельного набежала тень.

— Я разочарован, Грегори.

— Ты о чем?

— Меня назначили старостой лишь потому, что ты перешел в Сириус. Надоело, что меня постоянно сравнивают с тобой.

Вот это было прямо в лоб. Грегори с тоской ощутил, как последние толики аппетита машут ему ручкой на прощание.

— Может, не стоит слушать всякие бредни? — Он поболтал ложкой в супе, сдвигая выловленные кусочки грибов к краям. — Я к тому, что говорить могут все что угодно. Публика здесь разная, трепаться умеет. Какое-либо сравнение бессмысленно. Ты это ты, а я это я.

«Хорошо бы мне перенять фамильярную манеру Линси в общении, — подумал Грегори. — Взять бы сейчас и похлопать Цельного по плечу, сказав что-то вроде «не парься».

Густые брови Александра сдвинулись к переносице. Суровый малый. С таким просто так не пофамильярничаешь. Хотя Флориану Руфусу же как-то удается! С другой стороны у фейри развязность течет по жилам вместо крови. Не у всех, конечно. Но у старосты Фомальгаута — наверняка.

— А разочарован ты... во мне? — осторожно спросил Грегори, поняв, что разговор на этом не окончен.

— В твоей команде.

Неожиданный поворотец.

— Понимаю тебя. Я тоже от них не в восторге. — Грегори издал смешок, но заметив, что Александр сохраняет все то же пугающе серьезное выражение на лице, перешел на глухой кашель. — Как бы шутить пытаюсь.

— Ясно.

— Хорошо, что ясно. — Грегори отодвинул тарелку с нетронутым супом и беспокойно заерзал на месте. Хоть бы Константин, что ли, пришел или Лакрисса налетела бы буйной куницей, а то что-то не клеился у них с Александром разговор по душам.

— Зачем ты перешел в Сириус, Рюпей?

— Вопрос с философским подтекстом. Для бесед ночных и при поддержке крепких разливных. Это я опять пытался шутковать.

— Ты ведь все еще не достиг цели, к которой стремился? Смена факультета стоила того?

— Я бы сказал, что дело сдвинулось с некой мертвой точки, — уклончиво ответил Грегори.

— Этого недостаточно. — Александр сжал руку в кулак и внимательно осмотрел его. — Мне недостаточно. Моя гордость требует абсолютной победы над тобой, Рюпей.

— Но Мимоза победила Сириус в чарбольном турнире в прошлом году, — напомнил Грегори и пробормотал: — Вообще-то Сириус продул подчистую всем, без исключения, факультетам.

— Вы не старались.

— Ну не скажи...

— Вы НЕ старались, — с нажимом повторил Александр. — Ты — возможно, твоя команда — нет.

— Наверное, ты единственный, кто так думает, — с горечью заметил Грегори. — И кстати, команда Мимозы вполне искренне радовалась победе. Может, вместо того чтобы накручивать себя, тебе бы стоило просто разделить радость со своими товарищами?

— Какая радость может быть от победы над тем, кто не продемонстрировал свой истинный потенциал? Ты — мой соперник, Рюпей. Я должен превзойти тебя. Но для этого нужны основания. Это должно быть честное состязание — изо всех сил, без халтуры.

— Ох, как же тяжело иметь дело с перфекционистами. — Грегори досадливо взъерошил собственные волосы. — Послушай, Цельный, а может, это и был потолок команды Сириуса? Весь потенциал?

Александр сузил глаза, а затем, выпрямившись, сложил руки перед собой.

— Потолок, говоришь? И это все, что ты способен из них выжать? Не зли меня, Рюпей. Ты хитришь, и я точно это знаю.

«Почему все думают, что я хитрый?!» — искренне удивился про себя Грегори.

— Если команда Мимозы и готова принять такую победу, то я, как капитан и староста, нет, — продолжал между тем Александр. — Играть не в полную силу — что за пренебрежение к сопернику! Да такую откровенную издевку от Сириуса я терпеть не собираюсь!

— Остынь, Цельный! — Грегори сдвинулся к краю скамейки, опасаясь горячности собеседника. — Никто над тобой издеваться не собирался.

— Отлично. — Александр с явным усилием заставил себя успокоиться. — Допустим, в прошлом году Сириус показал максимум своих возможностей. Что ж, значит, и в этом году вы без проблем обеспечите себе последнее место.

Грегори перестал скользить по скамье.

— Я этого не говорил.

— Что именно? — Левый уголок губ Александра дернулся в полуулыбке, обозначая крайнюю степень раздражения. — Что Сириус собирается сдаться без борьбы? Или что твои Смешанные ни на что не годны, кроме как создавать хаос и разрушения? Признай, ты не в состоянии усмирить свой цирк.

— Не спорю, адеквата в Смешанных мало и контролировать их почти невозможно. Но это не значит, что они не умеют стараться. Просто... у них проблемы при взаимодействии.

— Они тебе не подчинятся.

— У меня никогда не было цели подчинить их. Мы — товарищи... ну почти.

— У тебя не получится заставить их доверять друг другу. Слишком разные. Ты теряешь время. Они стопорят тебя. Не раскрываются сами и не позволяют тебе раскрыть твой потенциал. Меня злит это, Рюпей. Из-за них ты слаб.

— В этом году Сириус не проиграет. — Грегори твердо посмотрел в глаза Александра. — Ни Мимозе, ни кому бы то ни было. Они станут лучше. Мы станем лучше.

— Посмотрим. Как насчет пари?

— Пари?

— Твоя самоуверенность меня выбешивает, поэтому давай договоримся, что если по жеребьевке пробная игра выпадет Мимозе и Сириусу, то в случае проигрыша Сириуса, ты возвращаешься в Мимозу.

Грегори показалось, что его ударили под дых.

— Прости?

— Один проигрыш Мимозе, и ты оставляешь Сириус, — бесстрастно повторил Александр, водружая локти на стол.

— А если пробная игра выпадет другим факультетам?

— Если пробная игра выпадет Сириусу и кому-то, помимо Мимозы, то проигрыш Сириуса не будет считаться. Однако уже на турнире первый же проигрыш Сириуса любому из факультетов будет расцениваться как проигрыш пари.

— Ты шутишь?

— Неужто я похож на шута?

— Александр, это как-то слишком.

— Неужели? — Староста Мимозы передвинул локти на столе и взглянул на Грегори исподлобья. — Где же твоя уверенность, Рюпей? Куда делась вера в свой маленький цирк? Или ты заранее уверен, что вы проиграете? Что твои уродцы подведут тебя?

Грегори крепко сжал зубы и шумно задышал.

— Берешь на слабо?

— Я не святой, чтобы пренебрегать грязными методами. Хотя, — Александр цыкнул, — в разумных пределах. Я не терплю обман и ненавижу, когда юлят. Однако признай, я не прошу у тебя невозможного.

«Это как сказать». — Грегори под столом сжал руки в замок до отчетливого хруста.

— Зачем тебе это, Цельный?

— Хочу усмирить свою травмированную гордость. На первом курсе между мной и тобой Скальный выбрал тебя. Меня, так сказать, это задело.

— Ты тоже хотел быть старостой? Ты никогда не говорил мне об этом.

— Что было, то прошло. Теперь я староста, как и хотел. Но, к сожалению, способ моего назначения меня не слишком устроил. Будь ты все еще в Мимозе, эта должность бы никогда не стала моей.

— Ладно, понял. Хочешь доказать себе и еще непонятно кому, что лучше меня. Я не против твоих стремлений, Цельный. Но для того, чтобы самоутвердиться, тебе достаточно выиграть у Сириуса. Зачем тебе я? В Мимозе?

— Да, жажду самоутвердиться за счет тебя. — Александр, покраснев от раздражения, отвернулся. — Я уже говорил, что мне недостаточно победы над халтурщиками. Если они так тебя не ценят, что допустят проигрыш, то я, со своей стороны, хочу убедиться, что потенциал моего соперника все-таки раскроется.

— Опять я туплю, Цельный. Поясни.

— Ты не просто вернешься в Мимозу. Ты признаешь меня как старосту и капитана и будешь играть в команде Мимозы в дальнейших играх турнира. Против всех факультетов. Против твоих любимых Смешанных.

Воздух сгустился. Он давил на легкие, забивал горло, не давал дышать. Бросить Сириус... Играть против Смешанных? Жестоко.

— Ты жесток, — озвучил свою мысль Грегори.

— А я полагаю, что великодушен. В Мимозе ты действительно покажешь то, на что способен. Никто не будет тормозить тебя. Мы сможем обыграть даже Денеб. Владлена, понимаешь?

— Ты ведь знаешь, что я не откажусь от пари?

Александр неуверенно покосился на Грегори. Ему претила мысль о том, что даже сейчас, когда инициатором действа стал он, Грегори не потерял своего лоска лидера. Воплощение спокойной рассудительности. Он имел то, чего никогда не постичь ему, Александру Цельному. Он ощущал присутствие чего-то, но не мог ухватить это и не способен был осознать сокрытую суть.

— Знаю. — Слово вырвалось с хрипотцой, и Александр поспешно прикрыл рот ладонью. — Отказ от пари разрушил бы твою идеологию, а ты не поступаешься своими чертовыми идеалистическими принципами.

— Да, я тот еще чертяка, — хмыкнул Грегори. — На Лакриссу, Константина и остальных твое условие тоже распространяется?

— Нет. Они вольны выбирать. Но знаешь, что самое отвратительное? — Александр вновь наклонился к столу. — Я уверен, что они все вернутся. Пойдут вслед за тобой. Именно за тобой. И эта моя собственная уверенность просто выводит меня из себя.

— Что ж, прости, Цельный, но они не вернутся. — Грегори протянул Александру руку. — Как и я. Мы — часть Сириуса.

Староста Мимозы поджал губы и хлопнул по протянутой ладони, а затем крепко сжал ее.

— Ненадолго, Рюпей.

— У меня очень упрямый цирк, Цельный. Цепкие маленькие гады. И я уйду лишь в том случае, если эти гады сами меня выгонят. Уж извиняй.

— Пари?

— Пари!

Чувствуя, как немеют пальцы от крепкого рукопожатия Александра, Грегори с содроганием размышлял, каким образом существам, привыкшим доверять лишь себе, превратиться в единый организм — дышащий в унисон и ощущающий любую перемену в каждой своей составляющей. Как Сириусу стать «командой»?

У них просто огромные проблемы!

«О, Высшая Сила, если ты реально существуешь, то, прошу, яви чудо!»

Внезапно их стол качнулся. Грегори, все еще сжимая руку Александра, повернул голову. Край их стола оказался конечным пунктом назначения для завершающей прыжок Аркадии Теньковской. В следующее мгновение она, стоя на столешнице, согнула ноги в коленях и, не теряя скорости, снова прыгнула, перелетев через сомкнутые в рукопожатии руки двух старост.

— Твою ж… — вырвалось у Грегори.

Потрясенный взгляд Александра сопроводил прыжок девушки до того момента, как она приземлилась на пол с другой стороны.

Доля секунды промедления, и Аркаша дернулась в сторону, уходя с изначальной траектории под идеально прямым углом.

«Какое чистое движение», — успел подумать Грегори прежде, чем их с Александром стол снес огромный рычащий вихрь.

На пол посыпались тарелки. Чай пополам с супом образовал живописную лужу, обрамленную грибами и развалившимся на частички картофелем. Стол, получивший хорошего пинка, сбил пару соседних и едва не зацепил ножками несколько студентов.

Грегори, удачно слетевший со скамьи, — ему удалось не попасть под горячую руку того, кто преследовал Теньковскую, — отполз еще на пару метров, безотрывно следя за перемещениями Аркаши. В огромном парне, несущемся за девчонкой, он узнал вервольфа, чья известная импульсивная агрессивность одарила его прозвищем «Пятнашка».

— Смотри-ка, а Шмакодявка качественно подходит к выбору врагов. Выбирает тех, кому она на один зуб. — Рядом с Грегори осторожно, чтоб не расплескать красную жидкость в стаканах, опустился на корточки Ровен. — Только клыки, только хардкор. А ты мне в укор ставил, что я, видите ли, ее Стопроцентными шмякнул. — Демон, неприкрыто наслаждавшийся наигранностью высказанного упрека, сунул один из стаканов в руки Грегори. Тот машинально взял его. — Полюбуйся. — Ровен чокнулся оставшимся у него стаканом со стаканом старосты и с шумом сделал глоток. — Пятнашка тоже не выдержал вида ее рожи. Гляди, как его колбасит. Аж шерсть повылезала. Если б не метка, тут бы давно уже реальная поганая волчара скакала.

Грегори мало что слышал из слов Ровена. Он был заворожен... полетом. Только так можно было назвать бег девчонки. Она скользила сквозь визжащую от страха толпу, огибая каждую фигуру по минимально возможной траектории. Короткое отклонение одного плеча назад — буквально на пару миллиметров, — Чтобы вписаться в зазор между двумя голосящими девушками, нырок под локоть парня, в панике размахивающего руками, резкие рывки в обе стороны, словно по поломанной змейке, в рассчитанном маневре ухода от столкновения. Без сомнения, она изо всех сил уносила ноги от Пятнашки, но в то же время ее сознание не было окутано паникой. Грегори знал это совершенно точно, потому что в тот короткий миг, когда Аркаша только собиралась оттолкнуться от их стола в новом прыжке, он видел ее лицо. И это было вовсе не лицо умирающего от ужаса, сквозь туман застилающей разум паники понимающего, что опасность настолько близко, что может лизнуть пятки. Нет, иная картина застыла в тонких чертах: сосредоточенность и осознание каждого следующего действия. Воплощение осмысленного отступления.

Грегори, не глядя, протянул руку и вцепился в Ровена. Демон смолк, позволяя старосте воспользоваться своим плечом как опорой.

— Ты это видишь?

— Что? — Ровен выпрямился и негодующе охнул, когда пятерня Грегори с глухим хлопком опустилась на его макушку.

— Гляди. — Грегори повернул голову демона в сторону действа.

К ним приблизился Александр и молча встал рядом.

Грохотали откинутые в стороны столы, попискивали отброшенные с дороги студенты, яростно рычал Пятнашка, преследуя маленькую юркую фигурку.

Грегори скосил взгляд, оценивая выражение лица Ровена, затем посмотрел в сторону Александра. Все верно. Он не ошибся, потому что стоящие рядом с ним разделяют его изумление. И ему вовсе не мерещится, что склонная влипать в неприятности первогодка и полукровка Аркадия Теньковская двигается так, словно предугадывает каждое сцепление подошвы своих кроссовок с полом, каждое изменение давления на мышцы и кости ног и оценивает расстояние сразу до всех близ находящихся объектов и даже тех, что располагаются в «слепой зоне». Это что, какой-то интуитивный бег?

— Расчет на скорость, — пробормотал Александр. — Посредством уклонения от препятствий и восполнения потерянной из-за маневров скорости короткими рывками из неудачной позиции. И как будто постоянно начинает движение с низкого старта. Огромная нагрузка на все, что ниже колен. Она уже должна была давно шлепнуться лицом в пол.

«Александр снизошел до оценивания чужого стиля. — Грегори с волнением прикусил нижнюю губу. — Такое событие игнорировать нельзя. И он прав. Что это за тип выносливости? «Бегу, уповая на инерцию, — авось продлит скорость?» Она же большей частью почти на корточках бежит. На что она полагается, на что надеется? На чем вообще держится ее сила воли? Сумасшедшая.

Словно в подтверждение его слов Аркаша совершила очередной кульбит. Пятнашка, беспрестанно исторгающий из глотки рык и несущийся за девчонкой, опустившись, как самый настоящий зверь, уже на все четыре конечности, рванул вперед с утроенной скоростью и прыгнул, намереваясь рухнуть всей мускулистой тушей на спину преследуемой. Но за мгновение до того, как Пятнашка достиг цели, Аркаша бросила свое тело вправо и, на лету вытянув ноги и руки, прокатилась под столом, как свернутый в тугую трубку ковер. Появившись с другого края, девушка уперлась ладонями в пол, с силой оттолкнулась от него и с той же хладнокровной четкость бросилась вперед. Впереди нее выросла толпа, от страха вероятно забывшая, что оставаться на пути разъяренного вервольфа по меньшей мере непрактично. А уж Аркаша им это объяснять точно не собиралась. Она, все также не теряя скорости, прыгнула, воспользовалась скамьей как опорой и вскочила на стол, по которому уже, грохоча тарелками, продолжила драпать.

«А если представить, что она ведет мяч…»

— Староста!

Грегори с трудом оторвался от всплывающих в сознании картинок и повернулся к одной из студенток — пухленькой зеленоватой первогодке в очках, — которая в волнении дергала его за рукав блейзера.

— Нужно что-то делать! Он же ее пристукнет!

«И то верно. Что это я. Совсем на меня не похоже. На мою первогодку охотятся, а я какими-то фантазиями упиваюсь».

— Где Великая Верхушка?

— Они уже ушли из столовой. — Александр тряхнул головой, будто отгоняя наваждение. — Персонал раздачи должен был кого-нибудь за ними послать.

— Не успеют. Пятнашка разнесет всю столовую к чернявой бабуле. А Фрая здесь нет?

— Очевидно, что нет. Он бы уже давно вмешался. Хотя... — Александр неуверенно покосился на двух вервольфов, только что протаранивших стол на четыре персоны. Бедолаги сунулись к Пятнашке с миротворческими целями, вот и получили по благородным мордам. — Предложения, Рюпей? Твоя девчонка неплохо держится, даже впечатляет малость. Но что же дурная-то такая? Надо же было додуматься полезть ни к кому-нибудь, а к Пятнашке!

— Она в него подносом кинула! — угодливо сообщил кто-то из толпы тех, что счастливо избежали близкого контакта с оскорбленным в лучших чувствах Пятнашкой.

Александр выразительно глянул на Грегори.

— Что? — Староста Сириуса всплеснул руками. — У меня таких психов целый факультет. Поражаться отсутствию у них инстинкта самосохранения мне уже общественно неполезно. Ремнем по булкам и все дела.

— Кэп, на мои булки не зарься.

— Шарора, вот только и делаю, что думаю о твоих булках.

— Не сомневаюсь, Кэп.

— Позже осветишь наши отношения для общественности, а сейчас, будь так добр, останови перевозбудившегося волчонка, пока контингент Сириуса не уменьшился еще на одного учащегося.

— Чего ради? — хмыкнул Ровен. — Шмакодявка сама нарвалась.

— В этом весь Сириус, — раздраженно отметил Грегори. — У Смешанных не действует девиз «один за всех, все за одного». Пусть товарищ гибнет, а нам плевать!

— Верно, — бесстрастно согласился Ровен.

Грегори невольно поглядел на Александра и увидел на его лице как раз то, что ожидал: уверенность в том, что с таким отношением ему пари уж точно не выиграть.

— Шарора. — Грегори понизил голос до шепота и наклонился к демону. — Она нужна мне в команде.

— Смеешься? — Вся нарочитая веселость Ровена вмиг испарилась.

— Нет. Я уже все решил. Объяснения излишни, ты был рядом. Сам видел все, что нужно.

— Глупая мотивировка.

— Значит, буду глупым. Сделаешь, что я прошу?

Ровен разражено наморщил нос, однако все же покорно кивнул.

— Огненный залп в столовой?

— Да, подойдет. Действуй. Староста дает тебе разрешение.

— Два старосты. — Александр встал рядом с Грегори плечом к плечу.

Ровен прищурился.

— Надо же, Шмакодявка смогла поднять себе цену, раз Мимоза выступает за нее.

Грегори, игнорируя его язвительные речи, махнул рукой.

— Хватит размусоливать. Ты — огненный демон, Шарора. Поиграй с огнем, но сделай это изящно — без эксцессов и порчи имущества.

— Поздно, Кэп. — Ровен, хрустнув пальцами, лениво зевнул. — Пятнашка и Шмакодявка уже успели учинить знатный погром.

— Разрушения устроил вервольф. — Александр нахмурился. — В вину поставят Веге.

— Будем на это надеяться, — вздохнул Грегори. — Скорее, Шарора!

— Иду, иду.

Ровен, перешагивая через разломанные столы и разбитую посуду, направился в сторону поглощенных забегом вдоль стен Аркаши и Пятнашки. В его ладони начало разгораться пламя. Оно росло, пока не достигло размеров теннисного мяча.

— Эй, пушечное мяско! — крикнул Ровен и призывно махнул девушке свободной от огня рукой. — Давай чеши сюда в мои объятия.

Призыв был услышан, потому что Аркаша внезапно сменила направление и, увернувшись от лап Пятнашки, помчалась к юноше.

— С дороги все! — заорал мешкающим студентам Грегори. Те поспешно убирались с пути вервольфа, возобновившего преследование Аркаши. Его лицо почти полностью трансформировалось в волчью морду. Не считая человеческого тела, лишь крепкий подбородок напоминал о том, что у этого рычащего существа когда-то имелась и более мирная ипостась.

Губами Ровена владела ухмылка, пока он, закинув руку с пламенем назад, ожидал приближение Аркаши. Та бежала по прямой, уже обходясь без всяких обманных маневров, поэтому Пятнашка начал нагонять ее.

Ровен обосновался в узком проеме между одной из несущих колонн и углом длинного стола, примкнувшего к стене.

Грегори затаил дыхание, не понимая, почему демон выбрал именно это место для перехвата вервольфа. Аркаша попросту лишалась пространства для маневра. Единственное, что ей оставалось делать, это нестись прямо на Ровена. Неужто демон жаждет их столкновения?

А Аркаша между тем не снижала скорости, явно не собираясь останавливаться. Глаза Ровена расширились, когда он понял, что та так и не замедлилась. Кто-то сегодня точно обойдется без объятий.

Закатным всполохом вспыхнула медь развевающихся волос. Натужно скрипнула подошва кроссовок. Аркаша вильнула в сторону, на полном ходу подпрыгнула и уперлась краешком левого кроссовка в столешницу под кривым углом, а затем, стремительно согнув ногу в колене, с силой оттолкнулась от опоры так, что стол с грохотом отодвинулся на пару сантиметров и закачался. Опора помогла ей набрать еще большую высоту, и Аркаша буквально вбуравилась в поверхность колонны ребром правого кроссовка, одновременно взмахивая в воздухе освободившейся левой ногой, — прямо перед носом ошеломленного Ровена. Новый рывок с опорой на колонну — слегка кривоватый и давшийся намного тяжелее, чем предыдущий, но позволивший девчонке перелететь через плечо демона.

Ровен качнулся, задетый мыском кроссовка Аркаши, и ошарашено оглянулся, успевая заметить, как она с шумом врезается в стену, но, оказавшись на полу, тут же ныряет в бок — в пространство между стеной и колонной.

Встрепенувшись, Ровен попытался завершить замах и атаковать Пятнашку пламенем, но опоздал. Вервольф оказался в его личном пространстве намного быстрее и с оглушительным рыком вдарил раскрытой ладонью по уху Ровена. Пятнашка даже не замахивался, но демона просто снесло с места. Огненный шар соскочил с его ладони прямо на кучу обломков и принялся с азартом их пожирать. Ровена же отбросило на тот стол, от которого, совершая прыжок, отталкивалась Аркаша. Юноша кубарем прокатился по всей длине стола и еще пару метров по полу, по дороге снося своим телом столы и скамейки.

— Черт! — выругался Грегори и кинулся к Ровену.

Обезумевший Пятнашка, которому, похоже, уже было все равно за кем гнаться, с готовностью отвлекся на новую жертву. Он вспрыгнул на стол, который под его весом вмиг развалился, и длинными скачкообразными прыжками помчался к Ровену.

«Черт! Черт! Черт!» — мысленно вопил Грегори, осознавая, что катастрофически не успевает. Он видел, что Ровену приходится туго. Демон старался приподнять голову, но подбородок всякий раз прижимался к груди. Он мучительно щурился, упирался руками в торчащие со всех сторон обломки, но никак не мог подняться. От корней волос по лбу и левой щеке стекали крупные капли крови, порождая психоделический контраст с малиновым оттенком волос и алыми всполохами радужек глаз.

Пятнашка навис над распластавшимся на полу юношей, замахиваясь сразу обеими успевшими покрыться шерстью лапищами.

— Стой!!! — Грегори охрип от собственных воплей.

Вдруг сбоку от вервольфа что-то мелькнуло, и в его волосатую морду тыкнули обжигающим пламенем. Пятнашка взвыл — от боли и от страха, — и, прикрыв ладонями лицо, повалился на спину.

Грегори остановился около Ровена и, не находя слов, просто уставился на Аркашу, которая отрешенно глянула на ножку стола в своих руках, на конце которой искрилось пламя, и, покосившись через плечо на Ровена, холодно сообщила:

— Понятия не имею, как ты играешь в чарбол, Момо. Ты ведь такой медленный.

Несмотря на ужас ситуации, Грегори ощутил, как смех буквально раздирает его изнутри.

Валяющийся на полу Ровен, успевший приподняться на локтях и глядящий снизу вверх на возвышающуюся над ним Аркашу, прямо сейчас походил на волка, которому неожиданно оттяпала неосторожно выставленный бочок самая кроткая овечка из пастушьего стада.

Поблескивающие капли заскользили по впалым щекам девушки.

«Плачет? — Грегори подался вперед. — Все-таки испугалась. — Аркаша подняла голову. — Нет, это не слезы».

Потемневшие влажные волосы прилипли ко лбу и скулам. Свободной рукой Аркаша с равнодушным видом отлепила несколько локонов и уткнулась в рукав блейзера второй руки — с зажатой в ней ножкой стола, — словно вовсе не ощущая жара пламени. Поводив носом по плотной ткани, девушка приподняла руку, убирая пот со лба. От находящегося в опасной близости огня капли на ее коже вспыхнули крупинками расколотых драгоценностей.

— И что это было? — Грегори осторожно выудил из рук девушки ножку стола и, погасив пламя заклинанием, откинул в сторону.

Аркаша, отрешенно смотревшая прямо перед собой, не ответила.

— Эй?

— А?

Взгляд девушки показался Грегори слегка замутненным, будто она приняла лекарство, от которого ее постепенно начало клонить в сон.

— Спрашиваю, что это было?

— А что было?

«Издевается?» — Грегори сразу же отбросил от себя эту мысль.

— Твои движения... даже и представить не мог, что ты способна на такое.

«Вообще-то я, как хороший староста, должен был сначала установить суть возникшего конфликта», — подумал юноша, виновато глядя поверх плеча Аркаши на толпу студентов, под чутким руководством Александра спешно избавлявшихся от огня.

— Это то, что могу сделать лично я.

Взгляд Грегори метнулся к лицу говорившей.

— И что можешь сделать лично ты?

— Быть обманчиво-ловкой и уметь быстро бегать.

«Такое чувство, словно она не мне отвечает. — Грегори медленно передвинулся ближе к Ровену, но Аркаша не обратила ни малейшего внимания на его перемещения. — Точно. Как контуженная. Не мне судить, но, по-моему, Шарора был прав, когда сказал, что она «поломана». С ней явно что-то не так. С другой стороны, тыкнете пальцем в того, кого здесь можно считать воистину нормальным!»

— Аркаш!

Девушка с зеленоватой кожей, которая заставила Грегори вспомнить о его прямых обязанностях, обошла их по кругу и, несмело помахав Аркаше, вновь позвала ее.

Теньковская, все еще пребывающая в каком-то подозрительно заторможенном состоянии, шагнула навстречу девушке, но Грегори удержал ее, крепко ухватив за локоть.

— Послушай, Теньковская. Сегодня последняя пара — физподготовка. Не теряй время на общем поле, а сразу дуй в спортзал Сириуса.

На сей раз в ошарашено распахнутых девичьих глазах, уставившихся на юношу, не было ни намека на недавнюю дымку отстраненности.

— Зачем? — Аркаша тихонько тряхнула рукой, но Грегори не отпустил ее.

— Дадим тебе еще одну попытку.

— Не нужно.

— Просто приходи. — Грегори ослабил хватку. — К слову, места ушибов на твоих ногах уже покраснели. На руках, полагаю, та же история. Будут синяки.

— Не впервой. — Аркаша спрятала глаза, опустив голову. Лицо скрыли взлохмаченные волосы, украшенные кусочками еды.

— Наведайся в медпункт.

Аркаша отдернула руку и отступила, настороженно посматривая на Грегори. Затем она развернулась, быстро глянула на него через плечо и направилась прочь из столовой. За ней наружу выскочила и девушка в очках.

Грегори хотел было уже повернуться к Ровену, как вдруг заметил неподвижную фигуру, прислонившуюся к ближайшей от выхода колонне. Среди хаоса и беготни, творившихся вокруг, спокойствие этого существа было подозрительным. С несвойственной для него серьезностью Нариса проводил взглядом Аркашу и, видимо, ощутив, что на него смотрят, глянул на Грегори. Сосредоточенность мигом слетела с его лица, и Нариса, кокетливо подмигнув старосте, сложил губы «уточкой» и, чмокнув два сложенных вместе пальчика, дунул в сторону Грегори.

«Слишком уж внимательно следил за ней. Теперь полукровкой и Нариса заинтересовался. Вот этого еще и не хватало!»

Шуршание за спиной заставило Грегори отвлечься от беспокоящих его предположений. Ровен попытался подняться, но ноги вновь ослушались его, и юноша шлепнулся обратно на пол. В иной ситуации это выглядело бы очень забавно, особенно, в исполнении такого чопорного и самонадеянного создания как демон.

— Извини за слишком банальный вопрос, Шарора, но ты как? — Грегори встал на одно колено рядом с Ровеном и протянул руку к лицу демона, чтобы убрать малиновые локоны, перепачканные кровью, и осмотреть повреждения.

— Не прикасайся ко мне, очкастый. — Ровен ударил его по руке.

— Ты что, девственница на брачном ложе? — разозлился Грегори и снова потянулся к демону. — Нашел время строить недотрогу.

— Я в порядке.

— Уверен? — Грегори недоверчиво нахмурился, но руку убрал. — Все-таки настоящего тумака от вервольфа получил. Башка-то в порядке?

— Демоны крепче, чем маги.

— Ты от темы не уходи. Встать сможешь?

— Если не будешь давить на меня своей тупой сверхзаботой.

— Это ты тупой, если храбришься чисто из упрямства. Чего подпустил вервольфа так близко? Почему сразу не ударил пламенем?

— Что, надо было и девку заодно шлепнуть? — пробурчал Ровен, злобно пялясь на старосту.

— Она в то время была уже вне досягаемости. Успешно и вполне самостоятельно себя спасла, кстати. А вот ты лопухнулся. Не думал, что тебя вообще можно чем-то удивить. Засмотрелся на нее, что ли?

— Заткнись, а.

— Ну раз ты в порядке, могу я себя слегка потешить и поглумиться над тобой? — Не дожидаясь согласия собеседника, Грегори полюбопытствовал: — Мне показалось, или девчонка действительно только что тебя уела? Лопаткой по сопатке, так сказать?

— Заткнись.

— Бесполезно меня затыкать, Шарора. Люблю потрепаться. Хотя в этом отношении Лакриссу мне никогда не переплюнуть.

Ровен, угрюмо сопя, уперся ладонями в пол и стал подниматься. На последнем рывке из его горла вырвалось шипение.

— Не будь идиотом. — Грегори бесцеремонно схватил его за левую руку и попытался перекинуть ее себе на плечи, стремясь поддержать.

— Отвали. — Демонская пятерня уперлась в лицо старосты, сплющивая нос и сбивая на бок очки.

Грегори раздраженно чертыхнулся и, заметив, что кровь демона прочертила пару новых линий на его лице и теперь стекает по шее и впитывается в воротник блейзера, отбросил от себя руку Ровена и схватил его за лацканы, притягивая к себе.

— Давай-ка ты сожрешь свое упрямство и позволишь нормально помочь! — проорал Грегори. — Или сейчас я вырублю тебя заклинанием для усыпления буйных детишек и на руках унесу в медпункт! Будешь моей принцессой на сегодня.

— Не поднимешь, — прохрипел Ровен, ноги которого от тряски стали заметно подгибаться. — У тебя же кожа да кости. Ни грамма мышц.

— Ты меня недооцениваешь, и это жуть как злит. — Грегори, сердито ухмыляясь, все-таки перекинул руку Ровена себе на плечи, принимая весь вес юноши. — Заткнись и просто обопрись на меня. Полагаться на кого-то — это не так уж и страшно.

— Уронишь к чертям.

— Велика беда. Подниму.

— Тупой маг.

— Тупой демон.

— Ничего, если прерву ваши лобызания? — холодно поинтересовался кто-то.

Александр Цельный откинул ногой обломок, перегородивший ему путь, и встал прямо перед парнями. Недовольно покосившись на руку Ровена, лежащую на плечах Грегори, и на руку мага, приобнимающую демона за талию, он спросил:

— Узнал у Теньковской, почему ей вдруг взбрело в голову провоцировать Пятнашку?

— Нет. Девчонка пока не пришла в себя. Однако не думаю, что это была целенаправленная провокация. У меня создалось впечатление, что по характеру она не слишком конфликтна.

— Ха! — брякнул Ровен и всхрапнул, когда Грегори с силой сжал его талию.

— Не хакай мне тут, Шарора. Ты тоже не лапочка. В ваших с ней конфликтах я целиком на ее стороне.

— Произвол, Кэп.

— Справедливость.

— Понятно, что твой цирк опять устроил бучу. — Александр пожал плечами, демонстрируя, что лимит его сочувствия к старосте Сириуса уже исчерпан. — Придумай какую-нибудь конфетно-сладкую отговорку, которую с радостью проглотит вся Великая Верхушка, потому что, не сомневайся, каждый здесь присутствующий скажет, что в разгроме столовой участвовали Вега и Сириус.

— Отговорки нужны тому, кто, зная, что виновен, старается отречься от своей вины. — Грегори чуть присел, поудобнее перехватывая Ровена. Тот сверлил Александра недобрым взглядом. — Я же буду использовать факты и отвечать за то и за тех, за что и за кого взялся отвечать.

— Какая экспрессия! — На свободное пространство между парнями, роняя с головы лепестки роз, заскочил Нариса и, покружившись на носочке, воскликнул: — Я тащусь от тебя, Рюпей!

— У нас разговор, Нариса. — Александр с неприкрытым отвращением смотрел на фейри. — Сгинь.

Нариса остановился и выпятил нижнюю губу, изображая смертельную обиду.

— Цельный, ты грубиян. Поэтому я больше люблю Рюпея.

— Сгинь, пожалуйста.

— Все равно больше люблю Рюпея! Рюпея! Рюпея! Рюпея!

— Нариса, нам не до твоих ужимок. — Грегори качнул головой в сторону разрушенной части столовой.

— Кстати, Рюпей, заметил, что Пятнашка наполовину перекинулся? — Александр кивнул на бессознательного вервольфа, которого одногруппники отволокли к стене и теперь усиленно сторожили, оберегая то ли его от других, то ли остальных от него. — «Базовый держатель» в этой ситуации оказался малополезен. Полагаю, нужно обратить внимание Скального на данное обстоятельство и предложить усилить метки всем студентам Веги. А лучше сразу принять крайние меры. Добавить чар в метки всем чудищам Блэк-джека.

— «Чудищам»? Значит, исключая магов? Серьезный выпад. — Нариса, который и не думал уходить, сорвал с головы белый цветок, тщательно осмотрел и, подпрыгнув, водрузил его на волосы Александра. — Особенно странно слышать такое от старосты Мимозы.

— Ты о чем? — Александр, которому не понравился тон фейри, сузил глаза. Он даже забыл избавиться от презентованной розы.

Нариса, ничуть не смутившийся от взгляда Цельного, снова крутанулся на носочке и, стряхнув с волос еще один цветок, повернулся к Грегори. Энергично поиграв бровями, фейри скользнул к старосте и пристроился с другого бока, копируя полусогнутую позу раненного Ровена. Положив голову на плечо Грегори, он погладил его по щеке лепестками цветка и воткнул бутон в пышную шевелюру старосты.

— Нариса! — Александр начал терять терпение.

Грегори дернул плечом, отгоняя от себя ластящегося фейри, и скинул с волос цветок. Нариса, игнорируя Александра, протанцевал до Ровена. Демон при приближении Нарисы оскалился. Фейри остановился, поднял перед собой руки со скрюченными пальцами и, передразнивая Ровена, тоже изобразил оскал.

— Нариса! — Александр сграбастал фейри сзади за шкирку и дернул на себя. — Отвечай, поганец.

Расплывшись в сладчайшей из улыбок, Нариса вальяжно положил руку на плечо старосты Мимозы.

— Той, кто начала весь сыр-бор, была Ваниль. Сбила поднос Теньковской прямо на Пятнашку.

Александр дернулся.

— Ваниль. Ведьма?

— Ага, друг, одна из твоих миленьких пушистиков-волшебников. Так разумно ли ратовать за усиление меток всех чудищ Блэк-джека, если при тщательном разбирательстве наружу вылезет вина студента Мимозы?

Александр, мгновенно побелев, сжал кулаки. Ухмылка фейри стала шире. Казалось, еще чуть-чуть и он примется облизываться от удовольствия.

— Вина магов... магов, магов, магов... Вина Мимозы... — пропел он. — Раз расклад таков, то справедливо усилить метки только магам Мимозы! Не так ли? Справедливо! Справедливо! Справедливо!

— Хватит, Нариса, — вмешался Грегори. — Если вопрос встанет ребром, то я буду голосовать за усиление меток всех. Даже Смешанных.

Нариса перестал кривляться и замер, улыбка померкла.

— Виновата Мимоза. — Фейри сделал большие глаза. — Понимаешь? Ми-мо-за.

— Незачем повторять. — Грегори перехватил сползающую с его плеча руку Ровена и нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — Если уж усиливать метки, то сразу всем. Принцип солидарности.

Нариса, заметно обескураженный, сделал маленький шажочек назад, шумно втянул носом воздух и, развернувшись, кинулся прочь от них.

— Тот еще интриган. — Грегори устало стер со лба выступивший пот. — Цельный, цветочек тебе, конечно, идет, но оставь эту фишку цветочному мальчику.

Александр раздраженно дернул головой, скидывая розу.

— Ненавижу это состояние, — прорычал он. — Ты продолжаешь опекать меня даже будучи на другом факультете. Как я могу называть себя равным тебе?

Не ожидавший подобной реакции Грегори отступил, едва не уронив еле держащегося на ногах Ровена.

— Я всего лишь...

— Считаешь, каждый нуждается в твоей защите, а, Рюпей?

— Да ладно тебе.

— Даже Я?! Ошибаешься. Я сам могу защитить и себя, и Мимозу. И в твоей опеке я уж точно не нуждаюсь.

Врезав кулаком по столешнице чудом уцелевшего в заварухе стола, Александр — бледный от ярости — зашагал прочь.

Висящий на чужих плечах Ровен издал приглушенный свист.

— Что? — хмуро спросил Грегори.

Демон, насколько позволяло ему неудобство положения, пожал плечами.

— Твой пафос зашкаливает. Старосте Мимозы нелегко с тобой.

— Мне с собой тоже нелегко, но я держусь на мысли, что у меня есть вы. На вашем фоне я такой душка, что сил больше нет умиляться.

— Ты хороший староста, но дерьмовый капитан.

— Чудный комплимент, моя принцесса. Твоя поддержка бьет в самое сердце.

— Что будет с нашими Стопроцентными, если усилят метки? — продолжил Ровен, игнорируя язвительность тона Грегори.

— Будем решать проблемы по мере поступления. — Староста издал тихий возглас, увидев, как в столовую ворвалась Ангелина Семеновна, вооруженная до зубов: шваброй, двумя лопатами и веником. — Вот прямо сейчас и начнем.