Кроссовер масок

Глава 6. Хочу твои дорогие услуги

Кто-то осторожно потрепал плечо. Аркаша нехотя оглянулась.

— Ты как? — спросил Маккин, опасливо улыбаясь. — Выглядишь усталой.

Они шли к главному полю на физподготовку, но окольными путями — через лабиринты коридоров Блэк-джека. Снаружи галдели толпы студентов, и Макки не хотел встречаться с ними. Аркаша тоже не горела особым желанием с кем-либо общаться.

— Правда? — Она взлохматила волосы, пряча за рыжими кудрями осунувшееся лицо. — Наверное, не выспалась.

— Может, не стоило ходить на пробежку? — Маккин встал на ее пути. — Ты плохо себя чувствуешь, я же вижу. Лучше бы тебе пропустить первую пару.

— И тогда я расклеюсь окончательно. — Аркаша ткнула русала в грудь пальцем. — Режим амебы крайне вреден моему организму. Мне нужна встряска, а не благоприятная среда для развития бактерий моей аморфности. Я не эстетично выгляжу, когда ложусь на бочок и начинаю выть как волчок.

Юноша качнул головой, не соглашаясь.

— Сложно представить тебя жалующейся на что-либо. Ты... кремень.

«Видел бы ты меня утром...»

— Кремень. — Аркаша, не особо задумываясь, добавила: — Значит, я камень, высекающий огонь?

...И огонь покорится камню, ведь сутью своей он будет обязан высеченной из камня искре.

Огонь?

Никто не олицетворял огонь сильнее, чем он. Никто не источал запаха слаще.

…Я могу им быть. Направляющим. Заменой.

— У тебя щеки горят. — Маккин обеспокоенно нахмурился. — Уверена, что все в порядке?

— Я в норме! — Аркаша принялась тереть щеки ладонями, но от этого стало еще жарче.

— Слушай, — русал выставил руку, не давая ей себя обойти, — я не отличаюсь проницательностью, но вполне понимаю, что вечно жизнерадостным быть невозможно.

— Ну я бы сказала, что ты часто выдаешь весьма проницательные умозаключения. — Аркаша отстраненно потыкала пальцем в выставленную ладонь Маккина.

— Спасибо, но я к другому клоню.

— И к чему?

— Тебя сложно разгадать, Аркадия Теньковская. Ты скрытная и осторожная. Не отрицай. Я решил, что не буду прятать от тебя свои переживания. Я доверяю тебе. И надеюсь, заслужу когда-нибудь и твое доверие. В один прекрасный день мне будет оказана великая честь узнать, что же творится в твоей голове. И узнать лично от тебя.

— Там ничего интересного. — Аркашу несколько смутили проникновенные слова русала. — В голове-то моей. Бардак там.

— Значит, я хочу поближе познакомиться именно с этим бардаком, — решительно сказал Маккин и, повернувшись к ней спиной, направился к арке, ведущей наружу.

Аркаша, недоумевая, поспешила следом.

Юноша вышел на улицу первым, и спустя мгновение снаружи донесся душераздирающий вопль. Аркаша нарисовала в уме сотню возможных причин, но, проскочив арку, успела заметить лишь двух улепетывающих девушек. Одна из них даже при беге умудрялась повизгивать.

Маккин смотрел им вслед с непроницаемым лицом.

— С той, что начала кричать, мы ходим в секцию плавания, — пояснил он, продолжая делать вид, что случившееся никак его не задело. — В тот раз в бассейне, когда клеймо Седны начало проявляться, она первая это заметила. Интересно, теперь все будут реагировать на меня именно так?

Аркаша бросила сердитый взгляд на бегущие вдалеке фигурки.

— Ты не заслужил подобного обращения.

— Стереотипы сильны. — Маккин издал смешок и потер затылок. Его рука едва заметно дрожала.

— Могу пойти с тобой. — Аркаша воинственно хлопнула кулаком по ладони. — Хочешь?

— Пойдешь со мной в секцию плавания?

— Ага.

На секунду в глазах русала вспыхнули радостные искорки, но Маккин тут же принялся мотать головой.

— Нет.

— Нет? — удивленно переспросила Аркаша.

— Понимаешь, — юноша замялся, — мужчине не пристало прятаться за спиной женщины.

— О, мужская гордость?

— Нет. Желание быть не тем, кого оберегают, а стать тем, кто защищает.

— Это... — Аркаша от волнения проглотила конец фразы. — Это ведь твое новое стремление?

— Да. Именно этого я буду добиваться. К этому буду стремиться. Хватит бояться.

— Было бы здорово, — Аркаша покосилась на возвышающуюся над ними громаду Блэк-джека, — создать новые стремления.

Желала ли она этого Маккину? Или самой себе?

Перед Аркашиным носом появилась широкая ладонь.

— Дай «пять», — безумно стесняясь и краснея, попросил Маккин.

Даже приложи Аркаша недюжинные усилия, улыбку ей все равно не удалось бы сдержать. Звонкий хлопок и обжигающее соприкосновение ладоней моментально взбодрили ее.

— Действует. — Маккин был доволен. — Ты повеселела.

— Хитрые методы. Моя неподкупность под этим напором начинает трещать по швам, сударь.

— Для меня порадовать миледи — высочайшая честь. — Юноша шутливо поклонился.

До ребят донесся шум с поля: галдеж, смех, вопли. Маккин заметно побледнел.

— Ну я пошел. Главное помнить, что они боятся меня больше, чем я их, — неловко пошутил он.

«А Макки молодец, — думала Аркаша, неторопливо приближаясь к полю. — Держится. Как бы я себя повела, если бы все начали меня сторониться?»

— Аркаша! — К ней вприпрыжку бежала радостная Анис. В своей оранжевой безрукавке она напоминала спешащего на обед строителя, хотя образ чуть портила огромная болтающаяся за ее спиной сумка. — Куда ты вчера пропала? На физподготовке я тебя не видела, да и травки-муравки Немезийского ты прогуляла. — Глаза девушки, за стеклами очков казавшиеся непомерно выпуклыми, блеснули лукавством. — С парнем встречалась, да? Или... — Анис побледнела, быстро и вполне самостоятельно надумав себе всякие ужасы. — В медпункте проторчала весь день? Сильно от Пятнашки досталось, да?

— Так получилось, — уклончиво ответила Аркаша, предоставляя Анис возможность самой выбрать один из ею же предложенных вариантов.

— Ясно! — Девушку-жабоньку ответ, как ни странно, удовлетворил. — Рада, что тебе лучше. А ты заметила, как много у нас физподготовки? Куча пар каждый день, а остальных предметов по минимуму. — Она принялась тараторить, торопясь вывалить на Аркашу тонну новостной информации. — Директор сказал, что со следующей недели нагрузка будет полной. А это, значит, неполная нагрузка была?! Мрак, мрак. Преподы возьмутся за нас всерьез, и при этом та же физподготовка останется на прежнем уровне! Типа потрясли телесами, а теперь дополнительно и мозги включайте! Представляешь?! И Борзая обещала лютовать. Больше Скальный ее сдерживать не будет!

— Да, похоже, вероятность нашего выживания крайне мала, — с серьезным лицом изрекла Аркаша, чем крайне испугала Анис. Глаза той округлились до предела.

— Ой-ой. У меня как-то совсем не ладится со спортом. Ну ничуточки, — пожаловалась она. — А вот с зельями очень люблю возиться. И нравится даже не сам процесс создания зелий, а подготовка к нему. Наверное, поэтому пара по травкам-муравкам мне по душе. Наконец-то научат правильно искать и выбирать компоненты для зелий. — Она застенчиво улыбнулась.

Аркаше было приятно беседовать с Анис, но организм внезапно потребовал выдать серию сочных зевков, и, чтобы собеседница не подумала, что она зевает от скуки, Аркаша доблестно сдержала все позывы. От стараний ее лицо напряглось, а брови превратились в кривульки. Заметив это выражение, Анис смолкла и, видимо, приняв его за демонстрацию недоверия к своим словам, принялась рьяно оправдываться:

— Хорошо, хорошо! Признаю! Приврала малость. — Девушка засмущалась еще больше, отчего к зеленоватому цвету ее кожи добавился нежно розовый оттенок. — Муравки люблю, потому что пары ведет Немезийский. Ну прелесть же, прелесть! Скажи! Стройный внимательный милый и такой красавец. Мужчина моей мечты!

Аркаша, продолжая сдерживать зевоту, прижала ладонь к губам. Анис тут же истолковала этот жест как выражение удивления.

— Да, он очень мне нравится! Знаю, знаю, что у него поклонниц не счесть. Но можно ведь хотя бы надеяться. Мечтать о такой крохотулечной толике внимания. — Анис показала пальцами расстояние примерно в один миллиметр. — Мне по жизни не везет. Все одна да одна. Друзей завести не могу. Говорят, раздражаю. Даже моя нынешняя соседка взяла с меня слово, что я не буду с ней разговаривать, чтобы ей было проще представить, что меня и вовсе не существует. Да, а еще она нарисовала линию посреди комнаты — от окна до двери. Граница, и через нее переступать нельзя.

Тон Анис был наполнен непринужденной обыденностью. Она рассказывала о пренебрежении своей соседки как о чем-то привычном — словно об одном из тысячи похожих друг на друга случаях.

— В детстве у меня тоже друзей не было. — Анис вздохнула. — Я брала своих кукол и отрывала им головы. И ножки. И ручки. Так можно было разговаривать отдельно с каждой частью тела и воображать, что у меня много-много-много друзей. Думаю, моя соседка не станет препарировать со мной жабоньку, — с сожалением заключила Анис.

«Я бы тоже воздержалась». — Аркашу бросило в дрожь от одной лишь мысли.

— Немезийский очаровашка. Он сказал, что на следующей паре мы будем ловить каких-то диких животных. Обещал, что будет интересно. О, а может, нам разрешат их препарировать?! А ты видела, как Немезийский улыбается? Прелесть!

Аркаша настороженно наблюдала за углубившейся в меланхоличное размышление собеседницей. Очень уж резво ее мысли скакали от мечтаний о милом красавце-мужчине к разделыванию всякой живности.

— Раз будет организована ловля, то это я уж точно не пропущу, — пообещала Аркаша, сильно понадеявшись, что будущее мероприятие будет отличаться от предыдущего, закончившегося столкновением с шишаками.

— Ура! Будем ловить их вместе. — Похоже, обещание не на шутку воодушевило Анис. — Мне так нравится с тобой разговаривать!

— Спасибо. — Аркаша слегка передвинулась, чтобы получше рассмотреть забитую до отказа сумку девушки-жабоньки. — А ты переезжать собралась? От соседки?

— Что? А, нет... — От смущения на щеках Анис снова появились розоватые пятнышки. — Я хотела поболтать с тобой о нарядах... Ну просто поговорить о тряпках... Как с подругой. Ты бы мне посоветовала, что надеть. Я даже почти весь свой гардероб принесла! Подумала, раз тебя в лучшем случае встретить можно лишь на общей физподготовке, то возьму все с собой. Мы бы в перерыве пообщались. У меня со вкусом не очень. Вообще не разбираюсь в моде. Может, ты согласишься выбрать для меня кофточку из моего гардероба? Что-нибудь, что на мне смотрелось бы сносно, и тогда бы Немезийский обратил на меня ту махонькую толику внимания!

— Вряд ли из меня получится хороший советчик. — Аркаша призадумалась. — Не знаю, есть ли у меня вообще вкус.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — заладила Анис. — Конечно, есть. У тебя очень необычный стиль. Все эти шорты да футболки большущих размеров. Оригинально, честное слово! Как будто мужские!

«А они и правда мужские». — Аркаша поддержала осторожным смешком хохот воодушевленной Анис.

— Так что?

— Что?

— Глянешь на мои шмотки? — Анис с надеждой взирала Аркашу.

— Прямо сейчас?

— У нас целых десять минут до начала пары!

— Хорошо. давай попробуем.

— Ура! Ура! Ура!

Анис, не переставая издавать радостные возгласы, принялась открывать сумку, а Аркаша тем временем погрузилась в глубокое раздумье.

— Наверное, желтый цвет будет неплохо сочетаться с цветом твоей кожи, — изрекла она.

Анис прекратила воевать с замком и потрясенно уставилась на собеседницу.

— Желтый?

— Ну... да...

— У меня есть желтый.

— Это хорошо или... — Аркаша не успела завершить вопрос. Анис сунула ей в руки свою сумку.

— Подержи, пожалуйста.

— Стой. А ты куда? — растерялась Аркаша, прижимая к себе сумку.

В глазах Анис появились маниакальные искорки.

— У меня есть желтый кардиган. Но он в комнате. Я должна сбегать за ним.

— К чему спешка?

— Нет! Хочу показать тебе его прямо сейчас! Я успею.

Вопреки утверждениям о своих неуспехах в спорте, Анис исчезла с поля с ужасающей быстротой.

Аркаша осталась одна. Перекинув сумку за спину, девушка побрела вниз по склону, размышляя над тем, как же относиться к тому, что кто-то назвал ее своей «подругой».

— Ай!

Кто-то ощутимо задел ее плечом. Аркаша покачнулась, дико вглядываясь в толпу студентов вокруг. Без сомнения, ее толкнули нарочно.

— Арка-а-а-а-аша.

Этот шепоток был странным. Липким и тягучим. Он вытеснял остальные звуки, заменяя их своей шипящей сущностью.

— Арка-а-а-а-аша.

Что-то запуталось в ее волосах. По щекам скользнули холодные лоскутки. Аркаша подставила ладони под падающие кусочки.

Белые лепестки роз.

— Фу…

Девушка оглянулась.

— Фу, — повторил Нариса, сверля ее ехидным взглядом. — Ты им не подходишь, Арка-а-а-аша. Лишь портишь своим видом прекрасные цветы. Ты, русалочья подстилка.

За спиной Аркаши кто-то звонко рассмеялся.

— Так значит подружка той злобной хвостатой рыбы — эта мымренция? — Ваниль презрительно фыркнула. — А не врешь, цветик?

— Веришь ты мне или не веришь, ведьма, мне фиолетово. — Нариса дернул плечами, подтверждая свое безразличие к мнению Ваниль.

Самые неприятные личности Блэк-джека. И Аркаша снова на них напоролась. А вокруг уже начала собираться привлеченная шумом толпа. И ни одного знакомого лица.

— Какой грубый цветик, — усмехнулась Ваниль. — Ну а ты, мымренция, доиграешься, так и знай. Отлепись от моего принца, страхолюдина, и вали к своей рыбехе!

— Ого-ого-го, — Нариса присвистнул. — Сцена ревности? Ты прям как ребенок, ведьма. Принцы, пуфики, сопли.

— Замолкни, цветастый фей. — Ваниль чуть передвинулась, чтобы стоящая перед ней Аркаша не помешала ей кинуть полный презрения взгляд на ухмыляющегося фейри. — А то ж я пожертвую маникюром, чтоб выдернуть розочки из твоих лохм.

— Миру мир. — Нариса заулыбался еще фальшивее. — Фомальгауту с Мимозой проблемы не нужны, чес-с-слово. Руфус отгрызет мне ухо, если Цельный будет расстраиваться из-за своих подопечных. Злить Александра — это привилегия Флориана, так что, ведьмочка, будь пай-злючкой и давай не будем расстраивать наших старост.

— Мне на тебя вообще плевать, цветик. — Ваниль хищно покосилась на Аркашу. — Тут у меня кое-кто поинтереснее есть. — Она подняла обе руки. На ее мизинцах красовались полосатые колечки, испускающие слабый свет.

Аркаша видела, как беззвучно двигаются губы Ваниль, произнося какие-то слова.

— Осторожно, мымренция. — Ваниль сладко улыбнулась и указала на что-то, находящееся над головой Аркаши. Над ней парило с десяток пластиковых бутылок, наполненных водой. — Левитирующие бутыли!

В толпе восторженно вскрикнули, когда бутылки внезапно взорвались, и на Аркашу обрушилось все их содержимое.

— В десяточку! — Нариса, хохоча как безумный, схватился за живот. — Только, ведьма, ты забыла, что в Блэк-джеке в качестве проводника магии нельзя использовать предметы. Только свое тело.

— Уж я-то знаю, как пользоваться своим телом. — Ужасно довольная Ваниль подула на колечки и, томно прищурившись, поправила белую майку, по степени откровенности подходящую скорее для ночного клуба, нежели для занятий спортом. — А мымренция радоваться должна. Ей же нравятся русалы, значит, и вода пришлась по вкусу.

Ваниль противно расхохоталась, тыкая в Аркашу пальцем. Возбужденная конфликтом толпа вторила ей разномастным хихиканьем.

Вода стекала по волосам, капли срывались с рыжих кончиков и устремлялись к земле. На физподготовку Аркаша не надела кофту, отчасти потому что понадеялась на тепло выглянувшего из-за туч солнца, отчасти потому что не хотела еще больше портить одежду Луми своим беспардонным использованием. И теперь насквозь промокшая футболка противно облепляла кожу, а атаки холода вмиг усилились в разы.

Холодно. Со всех сторон доносится смех и мерзкое похрюкивание.

Унижение имело вкус прелой соломы. Нечто осушающее было на языке, что-то кислое — на внутренних стенках щек. Слюна и сухость. Обида и страх.

Аркаша подняла голову, чувствуя, как влажные волосы отлипают от кожи и тяжело скользят по лицу, цепляясь за подбородок, нос, веки. Сквозь щель, появившуюся между намокшими локонами, она взглянула вверх — над головами издевательски смеющихся существ вокруг.

На вершине склона стояла чарбольная команда Сириуса. Грегори удерживал неистово размахивающего руками Роксана и рвущегося вперед Луми. Староста упирался ладонями в грудь каждого из парней, не давая им ринуться вниз, и что-то втолковывал. Дикого кота убеждения старосты сердили — он даже подпрыгивал от возмущения. Аркаша, наверное, могла бы представить, что именно говорит своим подопечным благоразумный капитан команды, не позволяя им вмешиваться в конфликт.

Рядом с ними стояла Шаньян. Она, в отличие от юношей, вела себя спокойно: меланхолично крутила в руках ручку раскрытого черного зонтика. За черной вдовой чуть поодаль Аркаша заметила Момо. Он не двигался, а просто смотрел в ее сторону. Какое выражение было на его лице?

Аркаша перевела взгляд на толпу перед ней. За спинами студентов у основания склона застыл Джадин. Видимо, он собирался подняться на вершину, но, привлеченный шумом, остановился. А вот его лицо девушка видела вполне отчетливо. Раздражение и презрение. Верно, он ведь не любил слабаков.

Грегори, похоже, добился своего и сумел уговорить Роксана и Луми не вмешиваться, потому что парни остались на месте, а староста спускался в полном одиночестве.

Вот, значит, как это будет? Староста Сириуса пресечет травлю одного из своих подопечных? Может, он и не желал этого. Может, ему претило тратить время на решение чужих проблем. Но он обязан был это сделать в силу своего положения. Как бы ни лоялен был староста, проблемные личности наверняка раздражали даже его. Получается, теперь она тоже будет его раздражать?

«Хватит бояться» — так сказал Маккин.

Но ведь это страх заставил его и Аркашу отказаться сегодня от завтрака и перебиться остатками вчерашнего праздничного ужина. Страх перед встречей с теми, кто изначально далек от истинного понимания и принятия.

Бежать от чего-то и прятаться. Долго и упорно. Но это не значит победить...

— Я так и не услышала, мымренция. — Ваниль приложила ладонь к уху. — Ты в восторге от водички, а? Или нет? Я же старалась. Весь наш запас на тебя истратила. Хоть пискни разок.

— Думаю, молчание — лучшее проявление восторга, — предположил Нариса.

Аркаша медленно двинулась к нему. Он стоял ближе всех.

— Чего? — Нариса заинтересовано оглядел ее.

— Не подержишь? — Девушка протянула фейри промокшую сумку Анис.

Надувая щеки от новой волны едва сдерживаемого смеха, Нариса принял сумку и демонстративно вытянул руку, стараясь, чтобы капли с сумки не попали на его спортивный костюм.

С секунду понаблюдав за ним, Аркаша пожала плечами и, вцепившись в мокрую ткань, одним движением сдернула с себя футболку Маккина, оставшись в светлозеленом лифчике.

Нариса поперхнулся собственным хихиканьем и замер с приоткрытым ртом. Воцарилась тишина.

Изнывая от холода, Аркаша между тем особо не спешила, тщательно выжимая футболку. Удовлетворившись результатом, она стряхнула с оголенного живота капли воды и огляделась. Вокруг было очень много открытых ртов. Весьма широко открытых. И даже можно было, например, предложить птицам использовать их для строительства гнезд внутри, чтобы зря не пропадали.

— Благодарствую. — Аркаша выудила из пальцев Нарисы сумку и, закинув мокрую футболку на плечо, побрела сквозь притихшую толпу к основанию склона. Все расступались перед ней, поэтому идти было легко. От ветра по влажной коже бегали мурашки.

Однако остановиться Аркаше все же пришлось. На ее пути стоял Джадин Кюнехелм. Нефилим смотрел на нее сверху вниз, поджав губы и сдвинув рыжие брови. Аркаша с вызовом глянула в ответ.

И Джадин отвернулся. И... покраснел. Что ж, из всех присутствующих нефилим оказался самым деликатным. Аркаша продолжала чувствовать на себе несколько десятков ошарашенных взглядов.

Продолжая коситься в сторону, Джадин молча стянул с себя красную футболку и, не глядя, сунул в руки Аркаше.

Недолго думая, девушка протянула нефилиму свою мокрую футболку и сумку и быстро облачилась в его футболку.

— Спасибо, — пробормотала она, забирая у Джадина вещи.

Юноша кивнул и, развернувшись, пошел навстречу Грегори. Староста застыл на середине пути, словно участник игры «замри-отомри», которого команда водящего заставила остановиться в позе пытающегося почесать поясницу горбуна.

— Кэп, я переодеться, — бросил Джадин.

— А… ладно, — рассеяно отозвался Грегори, явно с трудом приходя в себя.

Аркаша не смотрела на старосту, но знала, что его взор направлен на нее и полон он настороженной сосредоточенности. И несмышленышу понятно, что от кого-кого, а от нее Грегори подобных кульбитов точно не ожидал. Интересно, увеличилась бы степень его шока, если бы он узнал, что Аркаша сама от себя такого не ожидала.

Голова лишилась мыслей. Избрав для себя вид перекатывающихся под упругой кожей мышц спины Джадина, пока он шел, чуть склоняясь вперед, чтобы легче было взбираться в горку, в качестве кратковременного ориентира, Аркаша брела за нефилимом, шаркая подошвами и запинаясь через каждый шаг. Так она спасла себя от встречи с взглядом Грегори, пока их маленькая процессия шла мимо, и так ей не пришлось переживать мучительные секунды осознания того, с каким настроем может встретить ее чарбольная команда Сириуса там, на вершине склона.

Но и мимолетное спокойствие в этой отупелой прострации когда-нибудь должно было закончиться. Широкая спина продолжала быть неотрывной частью Джадина, который направился в сторону общежитий, когда как Аркаше полагалось остаться здесь — в пространстве, где так или иначе придется с кем-то взаимодействовать и выдавливать из себя какие-нибудь маловразумительные слова.

Аркаша прикрыла глаза — всего на секунду, — Чтобы приготовиться к смене картинок восприятия и с достоинством выдержать очередное испытание реальности. Каким оно будет и к чему приведет? Закрывающий глаза никогда этого не узнает.

Первым Аркаша увидела Роксана. И это был наидеальнейший расклад. Вероятно, именно эти поблескивающие золотом комично вытаращенные глаза дикого кота даровали ей уверенность. Страх перед осуждением толпы, ужас осознания своей никчемности, боязнь показаться нелепой — лишь гаснущие вспышки, которые должны занять ничтожно малое количество времени, чтобы освободить место истинно важным эмоциям. А страх будет иметь ровно такое количество важности, которое ты сам выделишь для него. Потому что для себя самого ты — единственный творец. Творец мира, который ты видишь своими глазами, создатель чувств и властитель эмоций. Остальные — лишь антураж.

Аркаша обвела взглядом всю компанию. Нахмурившийся Луми с его пронзительными насыщенно синими глазами, странно тихая Шаньян, теребящая свои тонкие косички, и стоящий ко всем спиной Момо.

Творец мира сам выбирает свой антураж, и он же решает, стать ли ему победителем или раствориться в праздности чужих миров, где он уже сам является антуражем.

Активность или пассивность?

Стать творцом или позволить создать себя другим?

«Я не хочу быть пустым местом. Не хочу, чтобы на лицах был написан немой вопрос «кто такая Аркадия Теньковская?»

Этими словами она ответила на вопрос Гучи, подтверждая свое желание учиться в Блэк-джеке. Однако до сих пор ни одна живая душа так и не узнала, кто такая Аркадия Теньковская. Она все еще пустое место. Соплячка.

Я не хочу быть пустым местом.

Словно расслышав ее мысленный шепот, Момо медленно обернулся.

Я не желаю больше быть соплячкой.

За спинами членов чарбольной команды, видимый лишь ей и показывающий то, что предназначалось ей одной, Момо поднял руку, с некоторой ленцой указал на нее, а затем постучал пальцем по собственному виску.

Аркаша резко склонила голову и прижала ко рту кулак. Мокрые волосы делились влагой с футболкой Джадина. Осень, вспомнив о своей промозглой натуре, посылала один леденящий кожу порыв ветра за другим. Где-то внизу возобновлялся гул голосов — сдержанно и в какой-то мере даже боязливо. Душераздирающий вопль, донесшийся со стороны громад главных строений Блэкджека, оповестил о начале пары.

А Аркаша смеялась. Бесшумно. Про себя. В замерзший прижатый к холодным губам кулачок. Но она смеялась. Смеялась...

— Я в курсе, что прохлаждаться вы умеете. — Вернувшийся к команде Грегори был чуть бледноват, но задвигать свои обязанности не собирался. — Однако мои умения капать на мозги на порядок выше. Так что марш в спортзал.

Роксан, Луми, Шаньян и Момо, так и не проронившие ни единого слова, молча повиновались. Грегори сделал еще пару шагов, преодолевая последние метры уклона, и, оказавшись на ровной поверхности, встал рядом с Аркашей, задумчиво всматриваясь в спины удаляющихся ребят.

— Мне нужно вернуть футболку. — Аркаша дернула ворот, будто опасаясь, что Грегори не поймет о какой футболке речь.

— Надо так надо. Идем.

Входную дверь спортзала Грегори затворил в полном молчании. Аркаша было задумалась, что делать с этой странноватой тишиной, когда в рукав ее футболки вцепилась Шаньян.

— Пошли-ка со мной, а то ты в этом шмотье как олененок в охотничьем мешке. То ли платье, то ли парус.

Шани протащила Аркашу, как старушка своего задыхающегося пуделька, до самого помещения для спортивного инвентаря и с грохотом захлопнула дверь. Как только они отгородились от оставшихся в зале парней, черная вдова яростно замахала руками, просыпая на Аркашу обильные горсти черных пауков.

— Это было офуфительно!!! Потому что «фи» и «фу», а вместе то самое офуфиительное!!!

Терпеливо дождавшись, пока пауки покинут ее шевелюру и переберутся хотя бы на плечи, Аркаша вопросительно уставилась на Шани.

— Рожа Нарисы, — уточнила черная вдова. — Зрелище просто упоительное. Впервые вижу, чтобы его так переклинивало. У него же диагноз по жизни: неиссякаемая словесная рвота. А тут только и делал, что стоял да глазками забывал похлопывать. Ну ты учудила, Теньковская. Смело, смело.

— Да я как-то не планировала чудить, — сконфузилась Аркаша.

— Что ж, импровизация вышла высший класс. Нельзя позволять этим гадам вытворять все что им вздумается! Нашли девчонку для битья. — Шани понизила голос до заговорческого шепота: — А эти чарбольные полудурки за стеной, конечно, промолчат, но поверь, они тоже под впечатлением. И будь уверена, сейчас Джадину даже в голову не придет называть тебя слабачкой.

— Я всего-навсего постояла за себя. — И помолчав, Аркаша добавила: — В кои-то веки.

— Ты без тормозов, — с чувством высказалась Шани. — Одобряю.

— Спасибо, — озадаченно поблагодарила Аркаша, обдумывая специфичность полученного комплимента.

— А Ваниль-то как перекосило. — Скорлупки глаз Шани подернулись мечтательной дымкой. — Шедевр среди выражений лиц а-ля «ну-ка нюхни дерьма». Да ты мастер, психичка.

«Наверное, и правда было феерично». — Аркаша даже чутка пожалела, что, сосредоточившись на Нарисе, не обратила внимания на Ваниль.

— Стерва заслужила. — Шани, ехидно ухмыляясь, потерла друг о друга ладошки. — Сколько раз она называла меня личинкой, а мое лицо сравнивала с мордой муравья. Получила, да, ведьма проклятая?!

— Думаю, она получила, — осторожно согласилась Аркаша, стряхивая с рук успевших пригреться на коже пауков.

— Сколько раз я представляла себе это. — Шани, возбужденно сопя, прошла вглубь помещения и, что-то с грохотом повалив, вернулась, таща за собой шуршащий целлофановый пакетик и книгу, в корешок которой подгнившими зубами вцепился Плюх Плюхич.

— Муз-уз-уз-ки-и, — промычал зомби, вгрызаясь глубже.

— Отцепись уже. — Черная вдова стряхнула мертвеца прямо под ноги Аркаше и сунула ей в руки книгу. — Вот, источник вдохновения.

«Умелые ручки. Как сделать из скальпа остервозившейся гадины заготовку для будущего аксессуара» сообщало название книги. Нежно розовая наклейка на черной обложке скромно предлагала приобрести новинку «Оригинальные браслеты. Как прополоть заросли на башке охамевшей соперницы, чтобы не испортить материал для плетения».

— Но читать и фантазировать о зрелищной мести — это одно. — Шани, упираясь каблуком в щеку лежащего на полу Плюх Плюхича, отодвинула его в сторону. — А реализовать — совсем другое. У меня духу не хватило, признаю. А вот у тебя...

«Мозги-и», — заныл обделенный вниманием Плюх Плюхич и, заинтересованно покосившись заплывшими глазами на пауков, рухнувших на его грудь с Аркаши, приподнялся и втянул в рот пару копошащихся членистоногих.

— Ой, — выдохнула видевшая эту сцену Аркаша. — Тут это…

— Для боевой бабенки и шмоток не жалко. — Шани, игнорируя тактичное покашливание Теньковской и утробные звуки, производимые старательно жующим мертвецом, шуршала пакетом. — Держи мою футболку. Правила требуют, чтобы мы на занятиях имели спортивную форму. Ну я и имею, только держу ее тут, в подсобке. Не буду же я на пару с этими фанатиками штангой размахивать. Лучше со стороны понаблюдаю за их бездарными игрульками.

Чтобы принять футболку, Аркаше пришлось сунуть книгу подмышку. Она все еще с волнением смотрела на Плюх Плюхича. Заметив какое-то шевеление у его левого уха, девушка непроизвольно скривилась. Первый съеденный паук, меланхолично повисев на мочке уха мертвеца, спустился на пол. За ним второй. Вереница живехоньких членистоногих, благополучно покинувших ухо, деловито прошествовала до подола платья сидящей на полу Шани и скрылась в оборках.

— Чума, — пробормотала Аркаша.

— Чего?

— А, спасибо говорю. — Девушка поспешно осмотрела одолженную футболку. На черном фоне расползалась серебристая вышивка в виде паутины. — Красивая.

— Да, я такая, — хмыкнула Шани и, встав с пола, закинула пакет к противоположной стене помещения. — Давай сюда книгу и облачайся в шкурку.

Долго упрашивать Аркашу не пришлось.

— Черт, какая тощая, — раздраженно пробубнила Шани, с неудовольствием оглядывая висящие края футболки на Аркашиных боках. — Вообще-то она в обтяжку должна быть. Ну славно, я, оказывается, толстая!

— А мне нравится.

— Еще бы. Приличный вид. А то ходишь все время так, словно раздела какого-то парня. И не раз.

Аркаша смущенно промолчала.

— Волосы бы тебе тоже стоит подсушить. — Шани задумчиво подергала себя за одну из косичек. — Я бы подсобила с огненным заклинанием да, боюсь, спалю тебя к чертям. Тут надо аккуратно. Такая ювелирная работа только у гадкого демона получится.

«Получится», — мысленно согласилась Аркаша, вспоминая, как в приступе какой-то странной доброты Момо высушил ее волосы тогда у бассейна.

— Нет. — Аркаша вздохнула. — Он точно сожжет мне волосы. Из принципа.

— Может гаденыш, — хихикнула черная вдова. — Тогда воспользуемся способом плебеев.

Шани с энтузиазмом принялась взлохмачивать Аркашины волосы. Во все стороны полетели холодные капли. И несколько заплутавших в рыжей шевелюре пауков.

— А можно тут где-нибудь одежду достать? — Аркаша прикрыла глаза, смиренно терпя экзекуцию. — У меня, так сказать, проблема.

— Да я уж поняла.

— Может, город недалеко? Магазины?

— Есть тут городок один. Нам туда разрешают по выходным ходить. Но не после вводной недели. Еще через недельку — пожалуйста.

— Здорово. — Аркаша приуныла. Вряд ли Макки откажется и дальше делиться с ней одеждой, но ведь должен же быть какой-то лимит злоупотребления чужой добротой!

— Что, совсем беда? — полюбопытствовала Шани. — Бомжевала небось?

— Почти.

— Ладно, не боись, подумаю, как тебя приодеть.

— Правда? — Аркаша удивленно посмотрела на собеседницу сквозь покров из почти уже высушенных волос.

— У меня с юмором атас, так что не думай, что шучу.

— Ого, чтобы ты подобрела, всего-то и стоило разок сконфузить Ваниль.

— О чем ты? Я всегда сама доброта, — проворчала Шани, с энтузиазмом наводя беспорядок на голове Аркаши. — Хорошо, уела. С Ваниль это ты меня подкупила, чертовка, подкупила. И не улыбайся мне тут, хитрая тощая девка! Так, дело сделано. Ну что, причешем тебя, или айда пугать чарбольных дурней?

Мужское молчание намного осмысленнее женской стрекотни. По крайней мере, Аркаше, вернувшейся в зал следом за Шани, тотчас же показалось, что ей прочитали целую лекцию в манере воспитательной беседы, хотя единственный, кто мог всерьез заняться этим — Грегори — не проронил ни слова. Наверное, бытие решило вернуть изначальный баланс и фоном к восхищенной похвале от Шани добавить этакий шматок порицания от старосты. Чтобы жизнь сладким пряником не казалась.

— И что это за угнетающая атмосфера? — поинтересовалась черная вдова. — Тренер наконец узрел полное отсутствие перспектив и решил разогнать ваш чудный балаган?

— Пререкаться нет настроения, Шани. — Грегори быстро обогнул ее. — А ты, Теньковская... — Юноша смолк, мучительно выискивая нужные слова. — Давай в будущем постараемся обойтись без таких вот эксцессов?

— Почему ты упрекаешь ее? — возмутилась черная вдова. — А не тех гнусных засланцев из Мимозы и Фомальгаута?

— Нариса никогда не отличался тактичностью, ну а Ваниль не может жить без внимания. Не стоит подыгрывать их маленьким спектаклям.

— Оденьте на меня семейники и заставьте принимать на себя все Стопроцентные, если я не права, — предложила Шани, — но Теньковская сегодня играла явно не по их сценарию.

Грегори с неохотой кивнул, соглашаясь.

— Не ловить тебе Стопроцентных, Шани. Да и о мужском белье придется забыть. Что касается тебя, Теньковская, признаюсь честно: я тебя недооценил. Умеешь постоять за себя.

— На этой ноте надо всплакнуть, — посоветовала Шани, — типа «папка не ждал, не гадал, а птенчик-то уже подрос и из гнезда ломится мир познавать».

— Отлично сказано! — включился в беседу Роксан. — И, между прочим, очень эффектно ломится. — Юноша жадно оглядел Аркашу. — Какая же ты худенькая, Зефиринка.

Аркаше стало неуютно. Захотелось вернуться в тепло огромной футболки Маккина. В ней она чувствовала некую защищенность — словно в объятиях большого добродушного мишки.

— Хрупкая, как стебелек цветочка, — умилялся Роксан.

— Ты слепой, Котяра? — раздраженно бросил Момо. — А раньше ты этого не заметил? Она же всего пару минут назад так и сверкала своим голым кожным покровом. Тощая и лохматая, как плод ночных игрищ швабры и веника.

«Так, значит, ты все-таки пялился на меня втихаря, Момо».

— Сам ты швабра, — обиделся за Аркашу Роксан.

— И веник, — вдохновившись образом, поддакнула Шани.

— Да, да, Кюнехелм, как спец по части «вынести с одного удара», будет совком для мусора, — Грегори прикрыл рот ладонью, пряча зевок, — а я буду половой тряпкой, ведь вы периодически вытираете ноги о мою нервную систему. Все, с позывными разобрались. Начинаем трудиться.

— А мне понравилось. — Роксан, без зазрения совести пропустивший мимо ушей команду от капитана, удрученно вздохнул. — Боюсь, этот эпизод будет долго проигрываться в моей памяти.

— Запросто признаешься, что будешь о Теньковской фантазировать? Она несовершеннолетняя, — хихикнув, напомнила Шани. — Так что, Линси, щас же закатай то, что успел выкатить.

— Это был не грязный намек! — возмутился дикий кот.

— Ну-ну, а помыслы наши чисты, и вообще мы все монахи.

— Блин, Шани, нежнее со мной. В прошлом году ты была такая душка, даже заглядывалась на меня. Но потом совсем озверела. И звереешь до сих пор!

— Капитошка, — Шани элегантно крутанула в руках зонтик, — подскажи, будь добр, куда мне ткнуть, чтобы у этого говорливого кошачьего тела активировался предохранитель? Может, в будущем предохранит его от перспективы трепки.

— Спроси у Шарора, — с равнодушием флегматика посоветовал Грегори. — Он с ним больше общается. Соседи по комнате как-никак. Пусть и подскажет.

— А Рошик на моей стороне! — восторжествовал Роксан. — Он меня любит. Правда, Рошик?

Момо помрачнел так, что любая грозовая тучка вмиг бы побелела от зависти.

— Как его сосед по комнате, вверяю вам и остальным страждущим неограниченную территорию в виде этого «говорливого кошачьего тела» для реализации своих самых «аж кровь стынет в жилах» идей. — Момо сегодня был прямо само великодушие. — Рекомендую тыкать по всем выпуклостям.

— Рошик!! — смертельно обиженный Роксан задергал руками, будто переевшая обезьянка, отмахивающаяся от бананов. — Что ж ты злой-то такой! Не отдавай им меня на растерзание! Я думал, мы друзья!

— А я думал, что тебе нечем думать.

— А я думал, что вы никогда ни черта не думаете. — Грегори, все-таки справившийся со своим апатичным состоянием, перешел в новую стадию закипания. — И о чудо! — оказался прав. Впрочем, как всегда.

Странно, но эти перебранки успокаивали. Аркаша слушала голоса, ироничные интонации, саркастичные замечания, наблюдала за потешными кривляньями. Даже с Колей ощущения были абсолютно другие. И, конечно, это отличалось от чувства опустошенности, охватывавшего ее всякий раз, когда она сидела в своей комнате в квартире тети Оли — тихая, как таракан. Одинокая, как птица с поврежденным крылом, которая нашла убежище на кусочке каменного выступа посреди бесконечных морских вод.

Перед ее глазами появилось прозрачное горлышко. Луми протягивал ей бутылку с водой.

— Спасибо. — Аркаша сделала глоток. — Хочешь мне что-то сказать?

— А должен? — Луми был до неприличия спокоен.

— Ну... разрешаю тебе меня пожалеть.

— А нужно?

— Я ведь жертва издевательств.

— А ты себя таковой считаешь?

— Как умело ты фехтуешь вопросами. — Аркаша сделала еще один нервный глоток.

— Но нет. Не считаю себя жертвой.

Брови снежного мальчика едва заметно дернулись.

— Что-то изменилось?

— Изменилось?

— Твой взгляд утром и взгляд сейчас, — Луми приблизил к ней свое лицо, — отличаются. Как будто... теперь ты знаешь, чего хочешь.

Аркаша посмотрела поверх его плеча на переругивающихся ребят. И на одном из них ее взгляд задержался намного дольше, чем ей самой хотелось.

— Может быть.

На плечо Луми с размаху опустилась рука.

— А ну-ка не цепляйся к ней, Распутный Снеговик! — Роксан принялся дергать снежного мальчика за футболку. — Смотри-ка, только расслабишься, и уже всякие снежноголовые клинья к Зефиринке подбивают!

— Ты это делаешь больше всех, — сухо заметил Луми, с равнодушием терпя тряску.

— Она мне очень нравится!

— Ты что, ребенок? — холодно осведомился юноша. — Только дети хватают без разбору все, что им нравится. У вещей невозможно спросить разрешения. Но Аркаша не вещь. Она сама за себя решает.

Роксан приоткрыл рот и так и остался стоять, видимо, вмиг растеряв весь словарный запас. Неожиданно на помощь обескураженному дикому коту пришел Момо:

— Твое философское хныканье никого не волнует, Снеговик. Если Шмакодявку что-то не устраивает, пусть сама скажет. И уж тогда я напомню ей, насколько она туповата.

— Как насчет того, чтобы я наглядно показала уровень моей тупости? — От волнения голос Аркаши звенел.

— Надо же, а Шмакодявка, оказывается, умеет говорить за себя, — притворно изумился Момо. — Интересно, что еще она может сделать?

— Учитывая то, что она сегодня учудила, я бы на твоем месте от ее угроз очканула, — хмыкнула Шани.

— И что же она учудит лично для меня? — Момо, ухмыляясь, уставился на Аркашу. — Неужто разденешься для меня?

— Она не станет делать это для тебя. — В глубину глаз Луми добавилась синева.

— Разве не ты сказал, что Шмакодявка сама за себя решает?

— О, самцы морских коньков решили помериться брюшками, — развеселилась Шани.

— Не-не, не обращайте на меня внимания, продолжайте сурово пускать пузырики друг на друга.

— У морских коньков потомство вынашивают самцы, — задумчиво пробормотала Аркаша.

Вся компания дружно уставилась на нее.

— Да что-то ассоциация в голове всплыла, — попыталась оправдаться Аркаша.

— Батюшки, народ, вы меня прям в краску вгоняете с утра пораньше. — Шани усмехнулась и принялась обмахиваться рукой. — Я тут вдруг поняла, что без тебя, психичка, здесь было до безумия скучно.

До ребят донесся почти деликатное поскрипывание входной двери. В зал, робко щурясь, заглянула Анис. На ней был желтый кардиган, надетый поверх футболки.

— Извините, я тут подругу ищу. — Девушка сильнее вцепилась в дверную ручку, будто веря, что в случае чего дверь окажется единственным спасителем. — Мне сказали, что она пошла в эту сторону.

— Здравствуй. Помню тебя. — Грегори постарался улыбнуться как можно приветливее. — Заходи.

— Не-е-ет, спасибо. — Анис испуганно прижалась к двери. — Я лучше тут подожду. Аркаш, вот ты где!

— Да, я тут.

Анис прижала пальцы к губам и громко прошипела:

— Давай на выход. О-о-очень осторо-о-ожненько. Думаю, они чуют страх.

— Думаю, они тебя слышат, — озадаченно откликнулась Аркаша, не понимая причины этой смехотворной попытки конспирации.

— Чуем. — Шани расплылась в улыбке, наблюдая за тем, как при одном взгляде на нее Анис начала пятиться.

— Анис! — Аркаша дернулась в сторону двери.

— Я снаружи подожду, — пролепетала испуганная девушка. — Ой.

Отступлению помешала внезапно нарисовавшаяся при входе фигура Джадина.

— Долго торчать здесь собираешься? — хмуро спросил нефилим.

Анис, побелев, издала что-то нечленораздельное, и Джадин, не дождавшись внятного ответа, решил ее проблему по-своему: прошел через проем, заставив Анис пропихнуться в дверь. Аркаша вспомнила, как совсем недавно он таким же образом протащил ее через весь зал Турнирного Дома как раз перед собранием первокурсников.

За спиной смертельно напуганной Анис, оказавшейся там, где она меньше всего хотела бы быть, появилась Шани.

— Так как там насчет страха? — сладким голосом полюбопытствовала она. От подола платья отделились черные точки — пауки поползли вниз по ее ногам.

У Анис округлились глаза. В следующее мгновение она протяжно взвизгнула и бросилась к Аркаше. То ли ужас придал ей резвости, то ли девушка-жабонька была изначально мастером по улепетыванию, потому что она, не переставая голосить, в одну секунду оказалась подле Аркаши и с грацией подпрыгивающего на батуте бегемота кинулась к ней на шею. Аркаша честно попыталась изобразить храброго рыцаря, спасающего прекрасную даму, и удержать ее на руках, однако вес «прекрасной дамы» тут же потянул ее вниз. Теньковская, охнув, плюхнулась на пол, а Анис придавила ее сверху. Не растерявшись, девушка-жабонька сгруппировалась и, так и оставшись сидеть на коленях Аркаши, обняла ее за шею, вжавшись носом в плечо.

— У-у-у, страшно!

— Анис. — Аркаша успокаивающе погладила девушку по спине.

— Что-о-о? — прохныкала бедняжка, в панике грозя раздавить своими объятиями Аркашину голову.

— Пауки болезненно реагируют на отказ в общении.

— Да-а-а? А може-е-ет, я-я-я с ними на расстоянии пообща-а-аюсь?

— Говорят, расстояние губит чувства, — меланхолично заметила Шани, явно впадая в романтическую прострацию.

— А вы все губите мои надежды на победу. — Грегори, сердито хмурясь, сложил перед собой руки. — Неужели нельзя быть серьезнее? Я уж и не помню, когда в последний раз у нас была нормальная тренировка.

— Капитан. — Аркаша прижала к своему плечу голову Анис, чтобы ее лохматая шевелюра не маячила перед глазами, мешая видеть реакцию Грегори. — У меня просьба.

— Говори.

— Я хочу еще раз попробовать попасть в команду.

— Ты о чем? — Анис задергалась в ее объятиях. — В чарбольную? — Она наклонилась к ее уху и зашептала, обдавая щеку горячим дыханием: — Помнишь, о чем я тебя предупреждала? Они же здесь все сумасшедшие фанатики. Они тебя травмируют. Нет, они... они... красивые очень... но черт, это того не стоит! Давай лучше уйдем! Знаешь ведь, что они с той первокурсницей сделали!

— Анис! — Аркаша поймала лицо девушки в плен своих ладоней. — Это я. По мне они шарахнули Стопроцентными.

Анис непонимающе заморгала.

— Но твой нос на месте.

— Хотелось бы на это надеяться.

— И ты не мумия.

— Уверена, быть мумией весьма проблематично.

— О ужас. Тем более валить надо отсюда!! Они же психи!

— Мы все еще слышим каждое слово, — деликатно кашлянув, напомнил Грегори.

— Прости-и-те... я... я ничего против вас не имею... честно.

— Ничего. Мы толстокожие. Переживем. Теньковская. — Староста помедлил с дальнейшим вопросом. — Мой слух меня не подвел? Правильно ли я расслышал?

— Третья попытка. — Аркаша кивнула. — С моей стороны эгоистично просить о подобном, но...

— Третья?.. — Анис, судя по виду, снова поплохело. — Так ты и правда в тот раз пыталась к ним попасть?

— Правда. Только вот безуспешно. — Аркаша аккуратно столкнула девушку-жабоньку со своих колен.

Встав перед Грегори, она вопросительно сдвинула брови.

— Это не кружок по вышиванию, Теньковская, — угрюмо заметил Грегори.

— Жаль, возможно, именно вышивание ваш конек, — вяло пошутила Шани, — а вовсе не чарбол.

— Я не приемлю истерики в каком бы то ни было виде, — продолжил Грегори. — Даю шанс, и это в последний раз. Не заставляй меня думать, что я потакаю какой-то глупой девичьей прихоти. У нас нет девушек, нет парней. Нет диких котов, нефилимов, демонов, магов, снежных людей. Есть только игроки. Игроки, которых я намерен превратить в команду. Веди себя как игрок, Теньковская, или проваливай.

— Эй, Кэп, ну не надо уж… — неуверенно вклинился Роксан.

— Поняла. — Аркаша серьезно кивнула. — Последний шанс?

— Последний.

— Спасибо.

«Но прежде, — Аркаша нашла взглядом цель, — мне кое-что понадобится».

Момо стоял чуть поодаль от остальных, и девушка порадовалась этому. Ей необходим был некоторый приват с ним.

— Я хочу в команду, — сообщила Аркаша, встав перед юношей, словно оловянный солдатик.

— Слышал, не глухой. Вот, значит, как решила. Только учти, если желаешь, чтобы с тобой и дальше любезничали, Шмакодявка, то это не ко мне. Выбери себе кого-нибудь другого. Попроси Котяру с тобой посюсюкаться. Или, может, — Момо сжал ее подбородок, — хочешь попросить своего снежного песика?

— Шарора! — Грегори, заподозрив неладное, погрозил демону кулаком. — Только попробуй опять мне драку затеять.

— Шутишь? — Момо отпустил Аркашу и презрительно фыркнул. — Тратить время на эту тощую мелочь?

Глубоко вдохнув в себя воздух помещения — рядом с Момо он был пропитан ароматом персиковых садов, — Аркаша выдала:

— Я хочу тебя!

Кожу опалил жар. Аркаша прижала ладонь к щеке, ожидая ощущения прикосновения к вспузырившейся от ожогов поверхности. Но кожа оставалась такой же гладкой.

Посмотрев на Момо, девушка оторопела. Глаза демона походили на пламя, сокрытое в глубинах угольков. А его зрачки, казалось, горели.

— Не представляешь, как вызывающе это прозвучало, — вкрадчиво сообщил он.

Какая странная улыбка. Аркаша готова была поклясться, что раньше никогда ее не видела. Из-под чуть приподнятой верхней губы юноши белели кончики зубов, маленькие тени застыли в уголках губ. Не ухмылка, нет, но что-то... сладкое. Улыбка бывает сладкой?

— Вызывающе? — пробормотала она, осознавая, что пялится на него, не моргая.

— Так мне понять буквально?

— Нет, я хочу… то, что ты предложил. Твои... твои дорогие услуги.

Аркаша оглянулась, ища Луми. Если бы не его нудные уговоры, она вряд ли вернулась бы в секцию.

— Когда просишь кого-то об услуге, опрометчиво думать о ком-то другом.

Аркаша вздрогнула, чувствуя, как пальцы Момо пробираются сквозь густоту ее волос. А затем его ладонь прижалась к ее голове. По коже разлилось тепло, и волосы окончательно высохли.

Теплая рука, приятные прикосновения и сладкий аромат превратили эти мимолетные манипуляции в нечто очень будоражащее. Аркашу даже посетила шаловливая мысль попросить Момо стать ее личным феном. Удобно и приятно! Если, конечно, ветер вдруг не переменится, и демону не вздумается оторвать ей шевелюру вместе со скальпом.

— Я вовсе не думаю о ком-то другом. — Ровен убрал руку, и Аркаша, чуть разочарованная потерей этого ощущения, снова повернулась к нему. — Никто из них не подходит. Они слишком хорошо ко мне относятся. Граница доброты близка к жалости, а жалость мне вредна.

— Так ты хочешь меня?

— Твои услуги.

— Договорились.

«Что? Так быстро? — Мысли Аркаши лихорадочно заметались, словно каждую из них захватила своя собственная паника. — А что взамен?»

— Громила, мяч!

Джадин поднял мяч и вопросительно уставился в спину направляющегося на середину площадки Момо.

— Отдай Шмакодявке. Эй, Кэп, не против, если сегодня я послужу препятствием для этой клуши?

Внешне Грегори выглядел спокойным, но взгляд с ужасающей скоростью метался от Шарора к Теньковской и обратно.

— А с головой у тебя уже все в порядке? — спросил староста.

— Тебе лучше всех известно, что нет. — Момо осклабился.

— Я о ранении твоем. — Грегори закатил глаза. — Но судя по энтузиазму, ты уже оправился. Крепкие вы, демоны. Завидую. Ладно уж, играй, дитяти. Станет бо-бо, скажи. Тогда, так уж и быть, чмокну тебя в лобик.

— Если мне предстоит это терпеть, то, надеюсь, к тому моменту Шмакодявка сумеет довести меня до потери сознания.

— Ох, душка. Моя любовь к тебе столь же велика. — Грегори махнул остальным. — Давайте, двигайте ближе к скамейкам. Дадим этой горячей парочке больше свободы.

Джадин глянул на мяч, с сомнением покосился на Аркашу и, вместо того чтобы кинуть ей спортивный снаряд, прокатил его по полу.

«Думает, что я даже мяч поймать не смогу. — Аркаша подняла подкатившийся к ноге апельсиновый кругляш и прижала его к боку. — Сложно представить, что когда-нибудь он осознанно передаст мне пас».

— Стоп, стоп, стоп! — доселе помалкивающая Анис внезапно очнулась и начала буянить. — Нет, вы правда ее на площадку отправляете? Против этого парня?! Староста! То есть... капитан. Капитан-староста! Так нельзя! На комплекцию ее посмотрите! Она девушка! Понимаете?! Ну почему никто не слушает?! Ай!

Роксан, широко улыбаясь, водрузил руки на плечи паникующей девушки, а затем приобнял, заставляя ее приподняться на цыпочки, чтобы соответствовать его росту.

— Анис, правильно? А я Роксан. Давай-ка в стороночке присядем, а то, если прилетит мячом, мало не покажется.

И он решительно потащил ее к скамейкам. На лице Анис отражались противоречивые чувства: блаженное «меня обнимает красавчик», а затем сразу обеспокоенное «но повсюду сумасшедшие», счастливое «симпатяга меня обнимает» и совсем уж лихорадочное «бежать, бежать, бежать отсюда!»

Грегори, Джадин и Шани покинули площадку. Луми чуть задержался. Дождавшись, пока Аркаша на него посмотрит, он показал ей раскрытую ладонь и, помедлив, сам же ударил по ней другой ладонью.

«Дай пять».

Аркаша выдавила из себя улыбку.

— Не отвлекайся. — Момо щелкнул пальцами, привлекая внимание к себе. — Начинай уже, пушечное мяско.

— Погоди, Шарора, — остановил его Грегори. — Теньковская, требуется время для разминки?

— Я уже разминалась. — Аркаша пыталась восстановить дыхание. — Утром.

— Отлично. Условия те же. Шарора, не атакуй. Только блокируй. И... даю только три попытки.

Мяч едва не соскользнул с мгновенно вспотевших ладоней.

— Три? — Собственный голос показался Теньковской невыносимо тоненьким — будто она вновь очутилась в том времени, где острые ногти тети Оли впивались в ее руки, до обоняния доносился запах табака, а слух резали визгливые интонации, запрещающие хныкать и уж тем более лить слезы.

— А чего тянуть? — Грегори пожал плечами. — Не сможешь воспользоваться этой возможностью, то в дальнейшем лучше точно не станет.

— Папка сегодня особенно злобен. — Шани постучала верхушкой зонтика по полу. — Бьет в самое сердце.

— Нет, по-настоящему злобным вы меня еще не видели.

Аркаша вцепилась в мяч так, словно именно он придавал ее телу стойкость.

Попытки... всего три.

— К Кэпу тоже нужно уметь подлизываться. — Момо хрустнул пальцами, а затем и шеей. — А иначе он обделит тебя своей драгоценной благосклонностью. Не заставляй его жалеть никчемную тебя, Шмакодявка. — Демон встал в блокирующую стойку. — И не разочаруй меня. Ведь я потратил на тебя свое красноречие.

«Дышать. И не смотреть на мяч. Думать, но сильно не задумываться. — Аркаша сделала первый шаг, готовясь к дриблингу. — Цель не та, что раньше. Я должна выиграть. Должна…»

Аркаша метнулась в бок, обходя Момо с противоположной стороны. Так она еще двигаться не пробовала.

Левый бок открыт. До мяча не дотянуться, он в правой руке. Противник исчез из поля зрения, остался позади.

Обрывки мыслей и шумное дыхание, отдающееся в ушах шелестом тысячи целлофановых пакетов Шани.

Ее отведенная за спину рука уже готова была завершить движение — послать мяч к полу, но тот, не слушаясь, отчего-то продолжал касаться ее кожи. Осознание пришло мгновением спустя вместе с жалящей болью в пальцах. Момо, пресекая ее маневр, ударил ладонью по мячу с такой силой, что тот завибрировал, будто заточенный в его внутренностях звук внезапно ударился в сферические стенки.

Дрожь передалась руке Аркаши и в мгновение ока прошлась от запястья до плеча, отдаваясь жаром в костях. Ее бросило в сторону и вниз — как раз туда, куда своим ударом послал мяч в полет Момо. Ноги взметнулись ввысь, и Аркаша, не успев сгруппироваться, с грохотом рухнула на пол. Уподобившись мячу, весело ускакавшему прочь, она, неуклюже подскочив на уже порядком отбитом боку, повалилась на спину, крепко приложившись затылком об пол.

Перед глазами все побелело. Услышав напоследок властный возглас Грегори, запретивший кому бы то ни было вмешиваться и вообще приближаться к ней, Аркаша погрузилась в болезненную полудрему, наполненную нескончаемым шуршащим гулом — единственным шумом, который теперь воспринимали ее уши.

Она лежит на полу? Или воспарила к потолку и распласталась по нему, не в силах ни упасть, ни улететь в небо?

Белый туман продолжал скрывать от нее реальность, гул не позволял расслышать иные звуки. В носу щекотало от терпкого запаха металла — она словно раз за разом втягивала в себя запах крови.

Однако тошнотворный запах вмиг развеялся под напором сочного сладкого аромата. И он становился сильнее. Его источник был все ближе.

Челка Аркаши зашевелилась от дыхания. Кто-то наклонился к ней, но белая пелена не позволяла рассмотреть четче — девушка видела лишь темный силуэт.

Аркаша ощутила, как под ее затылок скользнула рука, а затем беззвучно застонала, когда ее одним рывком приподняли. Подслеповато щурясь и моргая, девушка неуклюже присела на пол и принялась шарить руками по сторонам, мало понимая, что конкретно желает отыскать.

— Ты бы падать сначала научилась, неумеха.

Этот голос первым сумел прорваться сквозь шуршащий гул, и Аркаша потянулась к нему. Нащупав нечто теплое и твердое, девушка обхватила находку руками, радуясь, что на пару мгновений обрела опору. С ней мир не казался уже таким невыносимо шатающимся. Да и туман в ее глазах начал рассеиваться.

Аркаша с блаженством прижалась лбом, а затем и щекой к своей «опоре».

— Ты слюнявишь мое колено, Шмакодявка.

«Это плохо», — посетила разум унылая мысль. Но от «опоры» отказываться почему-то не хотелось. Постепенно проявляющийся мир в глазах все еще раскачивался, будто сама земля уместилась на гигантских качелях и теперь никак не могла воспротивиться этому сумасшедшему удовольствию.

Мир качнулся еще раз, а затем донес до ее слуха плаксивые причитания Анис. Наверное, Аркашино падение стало для нее настоящим шоком.

Новые голоса. Спор. И сразу за всем этим перекрывающий любой шум голос Грегори, пропитанный уверенностью и собранностью:

— Нет. Запрещаю приближаться. Нет. Никому не вмешиваться. — Пару секунд тишины, и снова вопрос от старосты — с чуть более заметным напряжением в интонациях. — Шарора, ты сидишь спиной к нам, поэтому мы не можем оценить последствий. Следует ли нам закончить с испытанием?

Момо ответил не сразу. Аркаша даже успела прозреть окончательно, и теперь, скосив глаза, задумчиво пялилась на коленку, к которой прижималась щекой. Гладкая кожа без единого волоска — и это у парня. Интересно.

А еще Аркаша заметила, что и правда слюнявила колено Момо. Пока приходила в себя, дышала ртом, и слюна, сбегая из уголка губ по подбородку, благополучно размазывалась по юношескому колену. И к тому же в бессознательном состоянии ей так полюбилась эта «опора», — Момо сидел на полу, и его согнутая в колене левая нога как раз и превратилась в этот спасительный для Аркаши маяк, — что она успела прижаться к ней всем телом, обняв, обхватив и прилипнув. Короче говоря, вцепилась в это дело с основательной серьезностью.

Осознав, как они могут выглядеть со стороны, Аркаша порадовалась, что тело Момо скрывает ее от глаз остальной команды.

— Не молчи, Шарора. — Беспокойство Грегори нарастало. — Заканчиваем испытание для Теньковской?

Аркаша обессилено передвинула голову и взглянула вверх, но с такого угла рассмотрела лишь подбородок Момо.

«Так не должно все кончиться. Не хочу…»

— Шарора?! Прекращаем?!

«НЕТ!» — мысленно завопила Аркаша.

— Нет, — откликнулся Момо.

— Так с ней там все нормально? — неуверенно поинтересовался Грегори.

Колено под Аркашиной щекой чуть шевельнулось — похоже, Момо слегка передвинулся, чтобы оглянуться на капитана.

— С ней никогда ничего нормального не будет.

Поразмыслить над ответом Момо не хватило времени. В помещение спортивного зала кто-то ворвался и, будто закрепляя этим свое присутствие, громко хлопнул дверью.

— Я на восемьдесят четыре и семь десятых процента в депрессии, — сообщил детский голосок. — Всерьез подумываю заглянуть к Бориславе Ильиничне.

— Утро доброе, тренер, — вежливо поздоровался Грегори. — Все-таки собрались к нашему психологу за душевным лечением?

— Не смеши мои зловонные кроссы, — хмыкнул Тарас Лэйкин. — После проклятий от моей зазнобы психику мне уже ничем не спасти. А у Купавы, говорят, тонны ромашек в закромах. Стрельну парочку. Для самодельных папиросок.

— Лучше продолжайте налегать на карамельки.

— Сынок, я этим только и занимаюсь в последнее время. Видал мое ведерко? Под крышкой пара сотен полосатых леденцовых палочек. Тошнотно, но куда деваться? Та-а-ак. А что это у вас тут за несанкционированная движуха? Вижу Шарора и чьи-то торчащие ноги. Вы что, мне в зале труп сорганизовали?

— Там Теньковская, — сконфуженно объяснил Грегори.

— Вы все-таки грохнули девчонку, — без тени удивления констатировал тренер. — Вам бы это упорство да в другое русло. Помним о коллективной ответственности? Если уж совместное сокрытие трупа вас не сплотит, то я в полнейшем тупике.

«Нормально, — меланхолично подумала Аркаша. — Надо бы спросить, а нужно ли мне присоединиться к сокрытию моего трупа?»

— Мамоньки. — Бормотание Анис плавно перешло в скулеж. — У вас у всех точно не все дома.

— А это кто? Опять новая девка! — Лэйкин раздраженно прищелкнул языком. — Бардак. Ладно, уговорили, к чертям чарбол. Открываем литературный клуб по болталкам и курсы кулинарии.

— Я ЗА! — оживилась Шани.

— Погодите. — Грегори хлопнул в ладоши пару раз. — Вкратце. Теньковской дали последний шанс попасть в команду, и прямо сейчас она дошла лишь до кондиции полутрупа — пока еще не сдалась. Анис — ее группа поддержки. И последнее: с Теньковской или нет, но сегодня окончательный состав команды будет утвержден.

— Ясно. — Лэйкин, ничуть не огорчившись из-за потери возможности получить новый опыт от сокрытия трупа, воодушевленно крякнул. — Ты восхитительно самонадеян, Рюпей. Реально веришь, что Скальный позволит утвердить стартовый состав с наличием всего лишь одного первокурсника?

— Луми Фасцу нам будет достаточно, — ни секунды не сомневаясь, отозвался Грегори. — Я уговорю директора простить нам оплошность с теми Стопроцентными. Все же условие выполнено. В команде уже есть первокурсник.

«Надо же. — Аркаша впилась зубами в краешек нижней губы. — Он совершенно в меня не верит. Уже отбросил мою кандидатуру и не считается с моим присутствием».

Грегори и Лэйкин горячо заспорили. К ним присоединился возмущенный Роксан и скептически настроенная Шани.

— Долго еще обниматься с моей ногой будешь?

Аркаша, испугавшись, что ее слишком резко лишат опоры и мир снова качнется на своей адской карусели, вцепилась в ногу юноши еще крепче, чем прежде.

— Ты следи за тем, за что хватаешься. — С этими ворчливыми рекомендациями Момо начал подниматься с пола. Аркаша ослабила хватку и немедленно была вздернута вверх за локоть. — И предвидь последствия, если и дальше собралась распускать свои потные ручонки.

Удерживаемая за локоть, Аркаша безвольно повисла, словно театральная куколка с поврежденными ниточками.

— Теньковская?

Аркаша, тряхнув головой, посмотрела на Грегори.

— Может, закончим?.. Стоять всем! Не подходить к ним. Фасцу, Линси, вас в первую очередь это касается... Так что, Теньковская, может следует?..

— Нет. — Аркаша, явственно ощущая, что, если бы не рука Момо на ее локте, то она попросту рухнула бы на пол, вымученно улыбнулась всей команде. — Я готова продолжать.

Грегори с сомнением покосился на Момо. Но тот бесстрастно смотрел в сторону.

— Хорошо, Теньковская. Будь по-твоему. Это был шанс номер раз. — Большой палец Грегори показал в сторону пола. — Шанс потерян. Следующий.

«Соберись! Соберись!»

Плечо уже не ныло, оно стонало в голос. И все потому, что она никак не могла выпрямиться, а Момо продолжал небрежно удерживать ее — как мешок с мусором.

— Я сама, — прошептала Аркаша, легонько дергая плененной рукой.

— Как знаешь.

Рука исчезла с ее локтя, и девушка, стиснув зубы, приготовилась встретить пол коленными чашечками — ноги не смогли удержать ее. Однако встречи так и не последовало. Тело вновь обрело стороннюю опору. На сей раз рука Момо легла на талию девушки. Юноша встал боком к зрителям, поэтому Аркашу за ним было не видно.

— Похоже, ты совсем не о том думаешь, Шмакодявка, раз шевелишься медленнее дохлой рыбы. Ты разве забыла, кем должны быть поглощены твои мысли?

Пользуясь этой дарованной передышкой, Аркаша прижалась затылком к плечу Момо. В этом положении видеть его лицо не составляло труда. Удивительно, но он не выглядел рассерженным, хотя было ясно, что действует Аркаша совсем не так, как он ожидал.

— Я знаю, — прохрипела она. — Тетя Оля...

— Неправильно, тупица. — Хватка Момо стала крепче, Аркашу буквально вдавило в его бок. — Захаровой больше не должно быть даже на твоем горизонте. Она — тупик. Бесполезность. Прошлое, которое больше ничего из себя не представляет. Делать что-то ради нее теперь то же самое, что рисовать черным на черном.

— Точно, — пролепетала Аркаша.

— Если согласна, то делай то, что делала всегда. Однако сейчас в твоих мыслях должен быть только я.

Очень, очень жарко. Лоб Аркаши покрылся испариной.

— Думай обо мне. Лишь обо мне. Проецируй меня в свой глупый недалекий разум. Дай мне власти над собой. Завладей моим вниманием. Желай владеть моим вниманием.

Момо без предупреждения отпустил ее и, убедившись, что падать она не собирается, шагнул в сторону.

— Используй меня, чтобы починить себя, Шмакодявка. Поломанные могут кому-то понравиться, но истина в том, что вскоре они сами начинают себя ненавидеть. А почему?

— Потому что бездействовали. Хотя возможность починки была, — пробормотала Аркаша.

— Хороший робот, — похвалил Момо. — А сейчас активнее шевели конечностями, или я прижму тебя к полу прямо здесь и сотворю такое, что у твоего снежного песика волосы дыбом встанут, и отвалялся все снежинки.

Последняя угроза мигом стряхнула с Аркаши оцепенение. Она, боязливо оглядываясь на демона, заковыляла к мячу.

— А что это ты там ей нашептывал, а, шельмец? — Заинтересовался тренер Лэйкин, энергично грызя леденцовую палочку.

— Просвещал ее, рассказывая об истинном уровне ее никчемности.

— Ого, да с такой вдохновляющей инициативностью с тобой не сравнится ни одна муза.

— Моя уникальность неоспорима.

— Охо-хо, скромник.

Аркаша выжидательно смотрела на Момо, но юноша продолжал перебрасываться с тренером язвительными фразами.

«Посмотри на меня».

Он все еще игнорировал ее.

«Ну же. Взгляни на меня. Как же так? Я всегда старалась. Тетя Оля, для тебя старалась. Нет, не тетя Оля. Не ты! Не ты! НЕ ТЫ!»

Мяч с силой ударился о пол, породив звонкое эхо. Внимание всех присутствующих сосредоточилось на Аркаше. Момо же взглянул на нее с крайней настороженностью.

Что-то поднималось изнутри, распространялось по кровеносной системе, пылало в каждом миллиметре кожи. Аркаша откинула волосы с лица. Жар выжигал что-то внутри нее, но это «что-то» и правда было лишним — оно должно было быть выжженным.

Аркаша медленно вытянула руку с мячом, безотрывно глядя на Момо.

«Смотри на меня. Смотри!»

Перевернула руку, позволив мячу соскользнуть с ладони, и тут же, плавно шагнув в сторону, поймала его пальцами другой руки. Снова отправила его к полу, опять изловила другой рукой. И ни разу не взглянула на сам мяч.

— О... — Тренер Лэйкин заинтересованно присвистнул.

Момо прищурился, поднял руку и небрежно поманил Аркашу пальцем.

«Я заставлю тебя меня заметить. Заставлю тебя меня увидеть. Заставлю смотреть только на меня».

Протяжный скрип подошвы спортивной обувки, едва уловимые касания поверхности мяча кончиками пальцев, легкая боль в напряженных мышцах. И откуда-то взявшийся ветер в волосах.

Издав приглушенный возглас, Аркаша, пропустив момент потери равновесия, прокатилась кувырком несколько метров.

Нащупав ладонями твердь пола, она сразу же вскочила, словно безумный чертик на пружине, и оглянулась на Момо.

«Опять перехватил!»

Мяч действительно был в руках Момо, но юноша почему-то не выглядел тем, кого можно было поздравить с легкой победой. На его лице отражалось замешательство, а сам он пялился на Аркашу так, будто она только что плеснула в него ледяной водой.

— Это, черти вас возьми, что сейчас было?! — Лэйкин озирался по сторонам, как будто ожидая, что откуда-нибудь выскочит настоящий знаток и прояснит ситуацию.

— Она... — Шани цокнула языком. — Вроде как была очень быстра.

— Как ветер! — Роксан возбужденно вцепился в плечо Грегори. — То же самое было в первый день, Кэп! Еще до наших с Рошиком Стопроцентных она показала что-то невероятное! Я думал даже, что мне почудилось. Зефиринка просто фьють! — оказалась за нашими спинами.

— Нет, не почудилось. — Грегори взбудоражено сжал кулаки. — С Пятнашкой было также. И сейчас что-то спровоцировало ту же самую реакцию.

— А я даже думаю, что это был «кто-то». — Лэйкин с аппетитом хрустнул леденцом и ткнул сладкой палочкой в сторону Шарора и Теньковской. — Что бы ни делал этот красноглазый шельмец, я страстно желаю, чтобы он продолжал.

В это время Аркаша приблизилась к Момо.

— Я еще не закончила, — прорычала она, вырывая из его рук мяч.

Распалилась Теньковская не на шутку. Чужие разговоры казались ей помехами, белым шумом на фоне отзвуков ударяющегося о пол мяча.

«Тебе придется заметить меня».

Исчезло давление. Внешнее. Внутреннее. Осталась лишь легкость всепоглощающих мыслей. Ясных. Понятных. Привычных.

«Делать то, что делала всегда. Показать лучшее, сделать лучше, быть лучшей. Получить результаты. Без результатов пустота останется пустотой. Пустоту никто не полюбит. А я хочу, чтобы меня… меня…»

Аркаша узнала это ощущение — превосходство созерцания. Она первой видела то, что запаздывали заметить другие. Опережала. Как в детстве под светом ночных фонарей петляя между лужами и пытающимися изловить ее сотрудниками полиции, видела, как стремительно вспархивает с ветки напуганная шумом птица, а за мусорным контейнером скрывается облезлый кошачий хвост. Она успевала следить за тем, что творится вокруг, когда как остальные только-только поворачивались в ее сторону, силясь угнаться за юрким ребенком.

Иное созерцание мира. Подмечать больше, думать быстрее, превосходить многих. Это чарующая грань свободы. Это крохотная вера в то, что от маленького комка бесполезной плоти, чем порой Аркаша себя представляла, может хоть что-то зависеть. Вера в перемены. Вера в будущее. Ради этого стоило шевелиться. Ради этого стоило бежать. И бежать по-настоящему.

«Последний шанс, — шепнула Аркаша тому маленькому напуганному клочку себя, что забивался все дальше и дальше в темные уголки ее сознания, пища, хныкая, зовя тетю Олю. — И я не избавляюсь от зависимости. Я всего лишь… — девушка взглянула исподлобья на Момо, — меняю источник».

Аркаша, пригнувшись, скользнула вперед. Дриблинг начался, и теперь единственное что ей позволялось, — это пройти весь путь до конца вместе с беспрестанно подскакивающим мячом. Прекратить дриблинг, значит, взять на себя обязательство передать пас или сделать бросок в кольцо, за иное решение в реальной игре команде тут же засчитают нарушение. Однако в этом испытании пас ей не передать, а до возможной точки броска еще требовалось добраться.

Оставалось одно: бежать и вести мяч, разыгрывая на площадке свой последний щедро дарованный шанс.

Момо метнулся вперед. Раньше он предпочитал шевелиться по минимуму, но при этом с легкостью разбивал все ее комбинации. На сей раз он рьяно вступил в игру «один на один». Видимо, его подстегнула Аркашина серьезность. Что ж, его серьезность взбудоражила Теньковскую не меньше.

Сильный противник и тот, кого она выбрала для себя в качестве центра мира вместо тети Оли, отреагировал на нее. Выступил против нее, будто они и вправду были на равных. Начал прилагать усилия, словно она действительно того стоила. И от этих мыслей Аркаше хотелось кричать до хрипоты, ведь они несли за собой дичайшее ни с чем не сравнимое удовольствие.

Отпустив старосту, Аркаша обернулась. Момо стоял примерно в пяти метрах от нее и раздраженно щелкал пальцами. Ощутив ее взгляд, он мрачно посмотрел в ответ, скривил нос, дернул плечом и буркнул:

— Неумеха... отстойно играешь.

Грегори издал тихий смешок, а Аркаша, чувствуя внутри восторженный трепет, запинаясь, пролепетала:

— Я буду стараться. В следующий… будет лучше.

— Будет, будет... — Грегори, беспрестанно хмыкая, взлохматил Аркашины волосы.

— Зефиринка! Ты такая. — Роксан от полноты чувств дергал свой комплект кошачьих ушей. — Такая... такая... просто... вах! Дай обниму!

Дикий кот поскакал к Аркаше, но в который раз уже был перехвачен Джадином.

— Это не тебе обнимашки, Джади! — Роксан беспомощно замахал ножками в воздухе. — Это для Зефиринки!

— Ничего так получилось. — Джадин кинул на Аркашу быстрый взгляд и столь же быстро уставился в потолок.

Аркаша повернулась к Луми. Тот радостно улыбался ей.

— Чтоб вас всех! — Тренер Лэйкин запихал в рот сразу два леденца. — Никаких нервов на вас не хватит. Но ты, девочка, сумела встряхнуть эту кучку сомнамбул. Не ожидал, не ожидал. С этого момента ты игрок чарбольной команды Сириуса. И только попробуй мне бегать хуже, чем ты делала это сейчас! — Мальчишка уставился на Момо. — А ты, шельмец, моя маленькая малиновая клубничка, сегодня был восхитительно полезен, хотя я могу лишь догадываться, чего ты там с ней творил.

— Фе, меня от вас уже блевать тянет. — Момо высунул язык и потряс над ним руками, будто что-то с него счищая. — Не делал я с ней ничего. С какого вообще вы трясетесь над ней? Ослепли? Шмакодявка была ужасна. Из-за нее во мне пропал весь задор.

— Ну-ну, — Шани уперла руки в бока, — а там, на площадке, едва не спалил все вокруг своим жаром. Чуть пламя из всех щелей не поперло. Так что кончай в плане куража импотента из себя строить. Мо-мо.

— Заткнись.

«Прошла... получилось. — Аркаша рассматривала свои ладони. — И даже без тети Оли. Я могу! Я вовсе не пустое место!»

Краем глаза Аркаша уловила движение. Анис, белая как мука высшего сорта, осела на пол и, покачиваясь, грозилась и вовсе растянуться во весь рост. Подскочив к страдалице, Аркаша опустилась на пол и, осторожно поддержав девушку, устроила ее затылок у себя на коленях.

— Кошмар, — пропыхтела Анис, дико вглядываясь снизу-вверх в лицо Аркаши. — Безумие. Когда ты в первый раз упала, у меня чуть инфаркт не случился!

— Прости. — Аркаша неуверенно улыбнулась.

— А ты свои колени видела? Все красные! А локти? А остальное?! Тебя как будто побили! И так всегда будет? Мамоньки. — Анис, прикрыв глаза, застонала. — Куда ж ты вляпалась, подруженька.

— Прости. — Смысла извиняться не было, но Аркаша просто не знала, что еще можно сказать.

— Мне будут сниться кошмары. Долгое время!

— Мне, наверное, тоже.

— Брось, ты же псих. — Анис вздохнула. — Угораздило же подружиться с сумасшедшей.

— Прости.

— Ох, после увиденного ноженьки не держат.

— Помочь чем? — Грегори встал рядом с девушками. Их окружила и вся команда. Даже все еще раздраженный Момо удосужился приблизиться.

— Впечатлительные нынче девчонки пошли. — Тарас Лэйкин гонял леденцовую палочку из одного уголка губ к другому. — Чарбол — это вам не веночки плести. Спорт вообще-то суров.

Анис что-то прохныкала и вдруг закашляла.

— Шани, воду принеси, — попросил Грегори, обеспокоенно опускаясь на корточки рядом с лежащей девушкой. — Не беспокойся ты так, Анис. Мы же не убивать тут друг друга собрались.

— А выглядит именно так! — пропищала девушка.

— Шани! — Грегори рассержено посмотрел на никуда не торопящуюся черную вдову.

— Не слышала меня? Тащи воду!

Скорлупки глаз Шани сверкнули. Сердито сопя, черная вдова пошла к скамейкам за бутылкой.

— Ни тебе «пожалуйста». Ничего. — Разъяренно причитала она, пока искала бутылку, шла обратно и помогала Анис удержать ее в руках. — Гадкие мужики! Только и можете, что властную натуру демонстрировать! Где ваша мужественность? Где тактичность? Где уважение, в конце-то концов? Вот эта пигалица и то выглядит и поступает круче вас всех. Давно пора к чертям послать вас, ничтожные принцы!

Шани вцепилась в горловину Аркашиной футболки и, притянув опешившую девушку к себе, впилась в ее губы поцелуем.

Бутылка выпала из ослабевших рук Анис, окатив водой кроссовки Джадина и Луми.

— Отпад, — выдохнул Роксан.

В довершении ко всему к притихшей компании присоединился шатающийся, как парусник в шторм, Плюх Плюхич. Одно неловкое движение, и голова зомби с восторженным «мозги-и!» повалилась на колени к Анис.

Спортивный зал содрогнулся от вопля ужаса.

— Все-таки мне позарез нужны папироски, — хрустнув леденцом, удрученно вздохнул тренер Лэйкин.