Кровавая работа

23

Когда в понедельник в восемь утра Маккалеб прибыл в Управление шерифа, или Звездный Центр, в следовательском отделе уже собралась толпа полицейских. Однако регистраторша, которая три дня назад пропустила его в отдел убийств без всякой задержки, сказала, что Терри придется дождаться капитана. Маккалеба это несколько озадачило, но, прежде чем он успел задать вопрос, девушка уже начала говорить с кем-то по телефону. Едва она повесила трубку, как Маккалеб наткнулся взглядом на капитана Хитченса, появившегося из дверей зала заседаний, где он в пятницу разговаривал с Джей Уинстон. Закрыв за собой дверь, капитан направился к Маккалебу. Терри обратил внимание, что жалюзи на окне зала заседаний плотно закрыты. Хитченс кивком головы попросил следовать за ним.

— Пройдемте со мной, Терри, — сказал он.

Маккалеб молча последовал за ним в офис, где капитан предложил ему сесть. У Терри появилось плохое предчувствие после столь сердечного приема.

— Итак, где вы пропадали?

Маккалеб взглянул на свои часы.

— Что вы имеете в виду? Джей Уинстон назначила встречу на восемь утра. Сейчас две минуты девятого.

— Я имею в виду, где вы пропадали в воскресенье, в субботу. Джей все время вам звонила.

Маккалеб сразу сообразил, что произошло. В субботу, когда он убирался на катере к приходу гостей, он поставил телефон с автоответчиком в шкаф рядом с навигационным столом. И начисто забыл об этом. Он «не выходил на связь» в течение двух дней, пока они с Грасиэлой и Реймондом ходили на мол, рыбачили, гуляли. Телефон до сих пор стоял в шкафу.

— Черт! — с искренним сожалением воскликнул Терри. — Я забыл проверить автоответчик.

— Ну вот видите. А мы обрывали вам телефон. Хотели предупредить, чтобы вы зря не ехали в такую даль.

— Разве встречу отменили? Я думал, Джей хотела…

Капитан перебил его:

— Встречу не отменили, Терри. Просто всплыли вещи, из-за которых, как мы считаем, лучше будет продолжать расследование без сторонних осложнений.

Маккалеб молча смотрел на капитана.

— О каких осложнениях вы говорите? О моей пересадке сердца? Джей вам сказала?

— Я и без того знал. Но дело в ряде причин. Послушайте, вы к нам приехали, заварили кашу, подбросили нам пару идей, нащупали важные нити, по которым следует вести расследование. Именно это мы и намерены делать, с большой тщательностью. Но здесь проходит черта, за которую вам заходить не следует. Вы уж извините.

Капитан чего-то не договаривал, решил Маккалеб, слушая Хитченса. Случилось что-то, чего Терри не понимал или о чем не знал. «Важные нити», сказал Хитченс. И тут Маккалеб догадался, в чем дело. Раз Уинстон не дозвонилась до него в выходные, значит, Вернон Карузерс из Вашингтона тоже.

— Мой оружейник что-то обнаружил?

— Кто-кто?

— Человек из отдела баллистической экспертизы. Что он нашел, капитан?

Капитан поднял руки ладонями кверху.

— Мы не будем это обсуждать. Повторяю, мы вам очень признательны за наводку. Но дальше дело поведем мы. Мы будем держать вас в курсе, и, если все закончится удачно, вам будет отведено должное место как в наших отчетах, так и в пресс-релизах.

— Не в этом дело. Но я должен участвовать в расследовании.

— Извините, этот вопрос больше не обсуждается.

— А Джей согласна с этим?

— Не важно, согласна она или нет. Насколько я в курсе, пока отделом руковожу я, а не Джей Уинстон.

В его тоне промелькнуло явное раздражение, и Маккалеб заключил, что Уинстон не поддержала решение капитана. Это было хорошо, ведь помощь Джей ему еще понадобится. Глядя на Хитченса, Маккалеб прекрасно знал, что не собирается, как овечка, все бросить и вернуться на катер. Ни за что. Капитан был не так глуп, чтобы не догадываться об этом.

— Я знаю, что вы думаете, — сказал он. — Я хочу донести до вас одно: не суйтесь в это дело. Если наши пути еще раз пересекутся, возникнут сложности.

Маккалеб кивнул:

— По крайней мере, сказано честно.

— Вы предупреждены.

Маккалеб велел Локриджу медленно проехаться по стоянке для посетителей; он искал телефон, но сначала хотел подсмотреть, кто присутствует на брифинге, который проводил Хитченс. Он был почти уверен, что в зале находится Джей Уинстон, а также Арранго и Уолтерс. Но поскольку, по всей видимости, Карузерс нашел совпадение, проверив пулю по своей компьютерной программе, то на встречу должен был приехать кто-то еще из ФБР, кроме Мэгги Гриффин.

Пока они медленно двигались по стоянке, Маккалеб внимательно осматривал заднее боковое стекло со стороны водителя у каждой машины. Наконец в третьем ряду он увидел то, что искал.

— Притормози-ка, Бад, — попросил он.

Они остановились позади «Форда-ЛТД» цвета «синий металлик». На заднем боковом стекле красовалась наклейка с говорящим штрихкодом. Это была машина Бюро. При въезде в гараж федерального здания в Вествуде лазерный датчик сканировал код, и после этого поднимались стальные ворота, разрешая въезд данной машине в нерабочее время.

Маккалеб вышел и направился к автомобилю. Никаких условных знаков, указывающих, кто из агентов водит машину, не было. Но, несмотря на это, узнать его имя не составляло для Маккалеба особого труда. Направляясь на восток навстречу слепящему солнцу, водитель был вынужден опустить солнцезащитный козырек. Все агенты ФБР, с которыми был знаком Маккалеб, убирали карточку на бензин за этот козырек, чтобы была под рукой. Водитель данного автомобиля не был исключением.

Маккалеб посмотрел на карточку и списал ее серийный номер, а потом вернулся в машину Локриджа.

— Что с этой машиной? — спросил Бадди.

— Ничего. Поехали.

— Куда?

— Поищем телефон.

— Ну да, конечно.

Через пять минут они подъехали к зданию автосервиса, на стене которого висело несколько телефонных аппаратов. Локридж подкатил прямо к ним и приспустил стекло со своей стороны, приготовившись подслушивать разговор. Прежде чем выйти из автомобиля, Терри достал из бумажника двадцатидолларовую купюру и протянул приятелю.

— Заправься пока. Думаю, надо прокатиться в пустыню.

— Вот блин! — выругался Бадди.

— Ты же сказал, что свободен весь день.

— Я-то свободен, но кому охота тащиться в пустыню? Неужели нет никаких зацепок ближе к пляжу?

Маккалеб искренне рассмеялся и вышел из машины, прихватив записную книжку.

Набрав номер в федеральном здании в Вествуде, он попросил оператора соединить его с гаражом. Трубку подняли через двенадцать гудков.

— Гараж. Слушаю.

— Кто это?

— Руфус.

— А, ясно, — произнес Маккалеб, вспомнив этого дежурного. — Руфус, друг, это Конвей с пятнадцатого этажа. У меня к тебе вопрос, может, поможешь.

— Выкладывай.

Небрежный тон, выбранный Терри, очевидно, сделал свое дело. Маккалеб помнил Руфуса, тот никогда не отличался глубоким интеллектом. Что отражалось в посредственном состоянии федерального автопарка.

— Я нашел на полу карточку на бензин, видно, выпала из чьей-то машины. Ты не в курсе, чей номер восемьдесят один? Можешь проверить?

— Так… восемьсот-один?

— Да, Руф, точно.

В трубке воцарилось молчание, пока Руфус копался в картотеке.

— Во, это Спенс. Его номер.

Маккалеб ничего не ответил. Гилберт Спенсер был одним из самых высокопоставленных агентов в Лос-Анджелесе. Несмотря на высокий пост, Маккалеб никогда не считал его первоклассным, ведущим следователем. Но сам факт его приезда на встречу в Звездном Центре, где присутствуют Джей Уинстон, капитан и так далее, просто потряс Терри. Теперь его не удивляло, что ему дали пинка.

— Алло? — послышалось в трубке.

— Да, Руф, большое спасибо. Точно восемьдесят один?

— Ага. Это тачка Спенса.

— Хорошо, я передам ему карточку.

— Ну не знаю. Его машины сейчас нету.

— Неважно. Спасибо, Руфус.

Маккалеб повесил трубку, тут же снял ее и набрал другой номер. На этот раз он звонил Вернону Карузерсу в Вашингтон. Там было почти обеденное время, и он надеялся, что застанет друга на месте.

— Вернон слушает.

— Это Терри.

— Ну ты молодец! Где тебя носило? Я пытался сообщить тебе суперновость всю субботу, а ты объявляешься только через два дня!

— Знаю, знаю. Я облажался. Но слышал, ты что-то раскопал.

— Черт, вот незадача.

— Что такое, Вернон.

— Как бы мне не подставиться. Сердцем чую, что в списке тех, кто допущен к этому делу, твоего имени.

— …нет, — закончил Терри. — Да, я в курсе. Мне популярно объяснили. Но это моя лошадка, Вернон, и без меня никто на ней не поскачет. Ну что расскажешь, что ты такое обнаружил, из-за чего спецагент номер два в стране, глава отделения Бюро в Лос-Анджелесе, выбрался из своего уютного кабинетика и притащился в нашу дыру, возможно, первый раз за год?

— Конечно расскажу! Свои двадцать пять лет я здесь отработал. Да чего мне бояться? Что они вышвырнут меня, а потом будут платить двойную ставку как стороннему эксперту по всем делам, которые на меня понавесили?

— Тогда выкладывай.

— Да, на этот раз ты попал прямо в точку. Я «пробил» по системе пулю, присланную мне твоей Уинстон, и получил восемьдесят три процента совпадения с хренью, которую выудили из головы некоего Дональда Кеньона в ноябре прошлого года. Вот почему в вашу контору на всех парах примчался босс.

Маккалеб присвистнул.

— Черт, прямо в ухо! — воскликнул Карузерс.

— Извини. Пуля, которую вытащили из головы Кеньона, была цельноматаллическая?

— Нет, разрывная. Так называемый «разрушитель». Ты в курсе, что это за штука?

— Одна из них задела Рейгана, в «Хилтоне».

— Точно. Только тогда промашка вышла. Штучка должна разрываться на осколки, но с Ронни это не сработало. Ему повезло. А бедняге Кеньону нет.

Маккалеб пытался быстро сообразить, что все это значило. Убийства трех разных людей — Кеньона, Корделла и Торрес — были совершены из одного и того же пистолета, модели «Хеклер-Кох П-7». Но в Кеньона и Корделла стреляли разными пулями — в первого разрывной, а в Корделла стандартной. Почему?

— И запомни, — сказал Карузерс. — Я ничего тебе не говорил.

— Само собой. Но скажи мне вот что. Обнаружив совпадение, ты сразу пошел доложить Левину или провел какой-нибудь анализ?

Джоэл Левин был боссом Карузерса.

— Иными словами, ты хочешь спросить, нет ли у меня чего-то для отправки тебе?

— Ты прав. И мне крайне необходимо это получить, Вернон.

— Уже отправил, дружище. Срочной почтой, еще в субботу, до того, как у вас вдруг «прорвало канализацию».

Я распечатал для тебя материалы из компьютера. Ты получишь данные от и до. Наверное, сегодня или завтра. И учти, ты мне должен ух какую рыбалку, старик.

— Без вопросов.

— Ну и конечно, ты ничего от меня не получал.

— Вернон, не смеши. Мог бы и не говорить, а?

— Да я так, для собственного утешения.

— А чем еще обрадуешь?

— Вроде бы все. Все результаты экспертизы у меня изъяли. Левин забрал всё и отправил дальше, наверх. Мне пришлось сказать им, почему я форсировал это дело. Так что им известно, что в этом заинтересован ты. Но я не сказал им почему.

Маккалеб молча выругал себя за то, что потерял над собой контроль, когда говорил с Арранго после неудачного сеанса гипноза. Если бы он не раскрыл истинный мотив своего интереса в расследовании, то, вероятно, не был бы отстранен от дела. Карузерс не выдал его секрет, зато Арранго растрезвонил всем.

— Терри, ты куда пропал? — раздался в трубке голос Вернона.

— Никуда. Слушай, если что-то еще всплывет, дай мне знать первому, лады?

— Договорились, дружище. Только подходи к телефону, слышь? И будь осторожен.

— Непременно.

Повесив трубку, Маккалеб обернулся и чуть не столкнулся лбами с Бадди.

— Бад, слушай, не наступай мне на пятки. Мне надо было все выяснить. Все, поехали дальше.

Они направились к машине, все еще стоявшей у колонки на заправке.

— В пустыню? — уныло спросил Бад.

— Ага. Мне надо еще раз повидаться с миссис Корделл. Если она еще со мной разговаривает.

— Да с какой стати. Ладно, можешь не отвечать. Я ведь только водила.

— Вот именно, Бадди.

Пока ехали в пустыню, Бад выводил мелодии на одной из своих губных гармошек, в то время как Маккалеб старался полностью расслабиться, чтобы досконально вспомнить все подробности убийства Дональда Кеньона. Это было самое «свежее» дело в череде неудач Бюро за последние годы.

Кеньон был президентом «Вашингтон Гэранти» — государственного банка сбережений и займов с филиалами в Лос-Анджелесе, Ориндже и Сан-Диего. Кеньон был положительным блондином с хорошо подвешенным языком. Уже к двадцати девяти годам он сделал стремительную карьеру и стал президентом банка, «купив» расположение инвесторов-толстосумов поставкой внутренней информации биржевого рынка. Материалы о нем появлялись во всех крупных журналах о бизнесе. Этот человек внушал доверие и своим инвесторам, и подчиненным, и прессе. Как бы то ни было, но за те три года, что он был президентом банка, Кеньон умудрился не моргнув глазом прикарманить ошеломляющую сумму в тридцать пять миллионов долларов путем фиктивных займов фиктивным компаниям. Все это продолжалось до тех пор, пока банк не был выпотрошен до копейки, а сам Кеньон не исчез. И только после того, как «Вашингтон Гэранти» рухнул, до всех — в том числе до государственных аудиторов и наблюдателей — дошла истина.

Как прекрасно помнил Маккалеб, подробности аферы мусолили в прессе долгие месяцы, если не годы. Появлялись истории о пущенных по миру пенсионерах, об обвальном крахе мелких предприятий, о том, будто Кеньон был замечен то в Париже, то в Цюрихе, то на Таити и еще в десятке мест по всему миру.

По прошествии пяти лет исчезнувший Кеньон был обнаружен спецотделом ФБР по поиску сбежавших преступников на Коста-Рике, где он жил в роскошном поместье, где находилось два бассейна, два теннисных корта, проживающий в доме личный тренер и конный завод. Тридцатишестилетний супервор был выдан властям Лос-Анджелеса, чтобы предстать перед судом.

Пока Кеньон отсиживался в камере в ожидании суда, целый взвод специалистов по финансовым преступлениям взяли след и полгода искали его деньги. Но нашли всего два миллиона.

Это была настоящая головоломка. Кеньон убеждал всех, что у него не было денег потому, что он их не брал, а просто передавал под угрозой смерти — для него и всех его близких. Через адвокатов он сообщил, что путем шантажа его заставляли учреждать корпорации, выдавать им займы из денег вкладчиков, а затем переводить их шантажисту. Но даже под угрозой многолетнего заключения в тюрьме штата Кеньон отказывался назвать имя вымогателя, присвоившего деньги.

Следователи и прокуроры ФБР не поверили ему. Описывая роскошную жизнь Кеньона и в бытность президентом банка, и потом, когда он скрывался, и упирая на тот факт, что у него нашли деньги — хотя бы и небольшую их часть — на Коста-Рике, служители Фемиды выдвинули обвинение против одного Кеньона.

После судебного процесса, длившегося четыре месяца, на котором присутствовали десятки людей, потерявших в результате краха банка все свои сбережения, Кеньон был обвинен в мошенничестве в особо крупных размерах. Окружной судья Дороти Уиндзор приговорила его к сорока восьми годам тюрьмы.

То, что произошло потом, стало сокрушительным ударом по репутации ФБР.

После вынесения приговора судья Уиндзор удовлетворила просьбу защиты позволить Кеньону побыть дома, чтобы попрощаться с семьей и подготовиться к заключению, пока адвокаты готовили апелляцию в высшие инстанции. Несмотря на решительное возражение прокурора, судья Уиндзор позволила Кеньону остаться на свободе два месяца, чтобы уладить все семейные дела. По истечении срока он был обязан немедленно отправиться в тюрьму, неважно, подана апелляция или нет. Судья также предписала Кеньону носить на щиколотке специальный датчик, чтобы не вздумал снова дать деру.

В таком решении не было бы ничего необычного, если бы приговоренный уже не выказывал желания избежать правосудия и покинуть страну.

Но удалось ли Кеньону как-то повлиять на судью, добиться невиданной поблажки, а потом сбежать снова, так и осталось неизвестным. Во вторник, после Дня благодарения, когда Кеньон проводил на свободе двадцать первый день своей отсрочки, кто-то проник в дом на Мейпл-драйв в Беверли-Хиллз, который снимала его семья.

Кеньон был один. Его жена отвозила обоих детей в школу. Незнакомец подошел к Кеньону в кухне и под прицелом повел к выложенной плиткой площадке перед домом. А как только увидел въезжающую на подъездную дорожку машину его жены, застрелил Кеньона в упор. Убийца скрылся через заднюю дверь и побежал по проулку позади ряда особняков на Мейпл-драйв.

Если не считать расследования и попыток найти убийцу, дело могло тем и закончиться или в крайнем случае пополнить ряды безнадежных «висяков». Но оказалось, что ФБР незаконно держало Кеньона под колпаком — иными словами, вело за ним слежку, включая установку жучков в его доме, автомобиле и в офисе его адвоката. И в момент выстрела фургон с четырьмя спецагентами находился в двух кварталах от дома. Сцена убийства была записана на пленку.

Агенты, зная о своих незаконных действиях, тем не менее кинулись к дому и пытались преследовать убийцу. Однако тому удалось скрыться, а Кеньон, которого спешно повезли в больницу «Сидарз-Синай», умер по дороге.

Пропавшие миллионы, за присвоение которых был осужден Кеньон, так и не были найдены. Но эту деталь как-то упустили, увлекшись разоблачением незаконной деятельности ФБР. Контору обвинили не только в проведении операции без соответствующих санкций, но, главное, в том, что агенты позволили совершиться убийству прямо у них под носом, не сумев вовремя вмешаться и остановить кровопролитие, не говоря уже о поимке стрелка.

Маккалеб наблюдал за ходом этого дела как обыватель. В то время он в Бюро уже не работал, занятый подготовкой к собственной смерти. Но он вспомнил статью в «Таймс», пристально следившей за расследованием. В ней говорилось о повальном понижении в должностях всех вовлеченных агентов, о звонках разных политиков из Вашингтона, которые настаивали на обсуждении незаконных действий ФБР в Конгрессе. Кроме того, как соль на рану пришелся иск вдовы Кеньона против Бюро, требовавший возмещения в миллионы долларов за вмешательство в частную жизнь.

Вопрос, на который теперь должен был ответить Маккалеб, заключался в том, был ли человек, застреливший Кеньона в ноябре, тем же, кто застрелил Корделла и Торрес соответственно два и три месяца спустя. И если да, то что могло связывать бывшего президента банка, инженера по акведукам и сотрудницу печатного цеха?

Оторвавшись от своих воспоминаний, Терри огляделся вокруг. Они уже давно проехали Васкез Рокс. Через несколько минут они будут у дома Амелии Корделл.