Кровные связи

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

День предвещал еще много сюрпризов. Когда к трем часам следственная группа собралась на первое совещание в Управлении по расследованию убийств западного Лондона, известном больше как западный убойный отдел и располагающемся в безликом здании рядом с кенсингтонским полицейским участком, уже горел свет. Все были мрачны, но настроены решительно. Фостер стоял у белой доски, на ней было написано имя убитого, а под надписью — фотография тела жертвы. Большая, чисто выбритая голова Фостера светилась, как лампочка.

Полицейские обсуждали друзей и родственников покойного. Некоторые из участников следственной группы все еще находились на месте преступления, но не Хизер. Фостер не мог объяснить причину ее отсутствия.

В процессе выяснились новые детали. Дарбишир был брокером и работал в банке на Сквер-Майл. Он жил в Лейтонстоуне — пригороде Лондона, имел жену и двоих детей.

— Это все, что мы знаем, — медленно и вдумчиво объявил Фостер низким и певучим голосом, требовательным и умеющим завоевать внимание. — Дарбишир отправился в паб с тремя мужчинами в пять тридцать. Часом позже позвонил жене и сказал, что у него встреча с клиентами, но, вероятно, он солгал, поскольку все трое являлись его коллегами. Они выпили четыре пинты. Один из них пошел за пятой. Дарбишир сказал, что ему вдруг стало душно и у него закружилась голова. Паб был набит посетителями, поэтому никто не удивился. Но Дарбиширу было тридцать один год, он не курил, находился в хорошей форме, каждое воскресенье играл в футбол. Карлайл установил, что у него было здоровое сердце.

Мы допросили приятелей — на вид приличные семейные люди. Круг его интересов ограничивался работой, друзьями, семьей и футбольным клубом «Уэст-Хэм юнайтед». На работе его любили, особых проблем — финансовых или каких-либо еще — у него не было, и, насколько я могу судить, его жизнь нельзя назвать очень напряженной.

Фостер посмотрел на Дринкуотера.

— Энди, свяжись с токсикологами, пусть подключатся к работе. Я хочу узнать, не было ли у него чего-нибудь в крови, и пусть определят побыстрее. Возможно, какие-то лекарства или что-то еще. — Повернувшись к остальным, он продолжил: — Он сказал одному другу, что выйдет проветриться, ему жарко и у него началась клаустрофобия. Вышел. И вскоре исчез около семи часов вечера. После этого его видели только мертвым и изуродованным в церковном дворе на противоположном конце Лондона. — Фостер сделал паузу. — После того как Дарбишир покинул паб, он встретился с убийцей. Преступник преследовал его или силой затащил в машину, в здание, отрезал руки и заколол. Наш убийца либо очень сильный, либо мистер Дарбишир был обездвижен, и преступник смог отрезать ему руки без борьбы. Потом он еще кое-что сделал.

Фостер взял со стола перед ним фотографию изрезанной груди Дарбишира.

— Он обрил ему грудь и вырезал на ней буквы и цифры. Посмотрите внимательно, здесь написано 1А137. Возникает очевидный вопрос: что это значит?

— Послание, — предположил один из собравшихся.

— Ключ к кроссворду, — заявил другой.

Стали возникать новые предположения. «Шахматный ход», — говорили одни. «Координаты на карте», — отзывались другие.

— Подождите! — воскликнул Маджид Хан, молодой детектив, считавшийся местным юмористом. — Я думаю, это заказ в ресторане «Царство вкуса» на Темз-Диттон: жаренные в кляре овощи и цыпленок.

Все рассмеялись.

— Мы должны все проверить, — проговорил Фостер, не обращая внимания на попытку Хана разрядить обстановку. — Наш убийца пытается нам что-то сказать. Когда мы определим, что именно, у нас будет больше шансов поймать его или ее. — Он откашлялся, вдруг почувствовав усталость, но прогнал это ощущение. — Ребята, обнаружившие труп, заявили, что в церковном дворе живет бездомная. Женщина-Сидр, или как там ее. Вам удалось найти ее?

Ответ был отрицательным. Выяснилось, что ее зовут Шина, но в последнее время она не появлялась в местах своего обычного пребывания.

— Вероятно, у нее запой. Потягивает где-нибудь пиво у станции Камден-Таун. Проверьте. Вы отыскали еще каких-нибудь свидетелей у церкви?

Все покачали головами. Фостера удивило, что на церковном дворе никого не было. Он располагался на холме в оживленной части города, в окружении высоких жилых зданий. Что и говорить, очень странное место для того, чтобы подбросить труп. Почему выбрали именно его?

— Мне необходимы записи, сделанные всеми камерами наружного наблюдения на Ливерпуль-стрит, начиная с семи часов прошлого вечера. Именно там убитый обычно садился в метро, когда ехал домой. Кто знает, может, и на сей раз он там появлялся. Посмотрите также записи с Лэдброк-гроув.

Неожиданно в комнату ворвалась запыхавшаяся Хизер. Фостер надеялся увидеть хоть какие-нибудь признаки раскаяния на ее лице, но ничего подобного не заметил.

— Извините, сэр, — пробормотала она. — Я разбиралась с самоубийством бродяги.

Судьба бродяги, которого нашли висящим на перекладине качелей утром в прошлое воскресенье, была полностью вытеснена из мыслей Фостера убийством Дарбишира. Его охватила ярость.

— Твое милосердие сейчас никому не нужно. Забудь о бродяге и сосредоточься на этом деле.

— По крайней мере мы можем выяснить, кто он, была ли у него семья. Он имеет право…

— Да, он имеет право на уважительное отношение. Но это не значит, что он его получит. Хотел бы я найти того дурня, придумавшего закон о правах человека. И лишить его всех прав. С большим удовольствием.

Взгляд Хизер, как всегда непокорный, вспыхнул от гнева. Ее лицо всегда быстро выдавало все, что она чувствовала, но Фостер понимал, что она скоро успокоится. Наверное, неблагоразумно отчитывать ее на глазах у коллег, но склонность Хизер превращать работу детектива в благотворительность выводила его из себя.

Затем стали обсуждать исчезнувшие руки. Поиски не дали результатов, орудие убийства не найдено. Группа разделилась на несколько лагерей: тех, кто думал, что это был трофей; тех, кто считал, что убийца забрал руки, чтобы его не смогли вычислить; и третий лагерь, сторонники которого считали, что существовало и другое, не столь очевидное, объяснение.

— Что обнаружили криминалисты? — поинтересовался Фостер.

— На самом деле ничего особенного, — ответил Дринкуотер. — На месте преступления ничего не обнаружено.

В комнате воцарилась тишина. Криминалисты редко не давали им никаких зацепок. Фостер медленно кивнул. Все выглядело так, словно тело свалилось с неба. Но отсутствие улик и информации кое о чем свидетельствовало.

— Значит, убийца работал очень осторожно, все продумал заранее. И совершенно ясно, что преступление было совершено в другом месте.

— А как насчет мотива преступления?

Фостер развел руками.

— Ограбление можно исключить, на трупе найдены деньги и мобильный телефон. Конечно, мы не очень хорошо знаем о его личной жизни и не можем сказать, было ли там что-нибудь особенное… — Он запнулся. Фостер понимал, что до сих пор не может определиться с мотивом. Что-то подсказывало ему, что здесь речь идет не об обычных мотивах убийства: наркотики, деньги, злость или зависть. — У нас есть данные о звонках с мобильного телефона?

Дринкуотер сообщил ему, что они определили номера десяти последних входящих, исходящих и пропущенных звонков, поступивших на телефон Дарбишира. Большинство принадлежали друзьям, родственникам или сослуживцам. Единственный звонок, который мог быть сделан или получен после семи часов вечера, когда Дарбишира в последний раз видели в пабе, имел номер 1879. Время звонка — 23:45.

— Вы говорили с патологоанатомами? — спросил Фостер.

— Карлайл считает, что Дарбишир был к этому времени уже мертв.

— А какие версии насчет этого номера? — Фостер подумал, что это мог быть номер сети или возврата SMS-cообщения.

— Мы звонили по нему с разных телефонов. Но никто не отозвался.

Создалось впечатление, что все присутствовавшие в комнате достали мобильные телефоны и начали рассматривать кнопки на них.

— Какой у него телефон? — спросил Фостер.

— Тонкий, маленький, с откидной крышкой. Раскладушка. Девчачий. У Хана такой же, — с усмешкой добавил Дринкуотер.

Фостер улыбнулся ему в ответ.

— Семь, восемь и девять находятся в одном ряду, — произнес Хан, глядя на кнопки своего телефона. — Их могли нажать одновременно, случайно. А где был телефон?

Дринкуотер опустил голову и похлопал левой рукой по левому карману своего пиджака, а правой — по правой стороне груди.

— В нагрудном кармане, с правой стороны. Можно предположить, что в тот момент, когда на него напали, не была включена блокировка клавиш, или после того, как его убили и тело потащили, клавиши могли быть случайно нажаты, в том числе и кнопка вызова.

— Похоже, это наиболее правдоподобный вариант, — согласился Фостер. — Но проверьте номер еще раз. Поговорите с женой, с сотрудниками банка, не исключено, этот номер что-то для них значит. Может, это первые цифры номера расчетного счета или пин-код. Мы должны все проверить.

Фостер потер лицо и провел ладонью по голове.

— Дарбишир выпил только четыре пинты. Он был навеселе, но не пьян. Как же убийце удалось схватить его на улице? Тридцатиоднолетнего мужчину непросто заманить в машину. Если только предложить подвезти его. Нельзя сбрасывать со счетов то, что ему могли предложить помощь. Сколько у нас было совпадений, Энди?

Тем же днем они вводили данные об убийстве в компьютер, чтобы просмотреть всех подозреваемых, которые раньше были задержаны, арестованы или осуждены за нападение с ножом и находились в это время на свободе.

— Примерно две тысячи, — сказал Дринкуотер.

Каждый случай должен быть проверен в течение следующих дней или недель. Расследование убийства всегда окружает ореол таинственности, но по большей части это простая, нудная и кропотливая работа.

— Выясните, у скольких из них имелось или до сих пор имеется разрешение на управление такси, — распорядился Фостер и хлопнул в ладоши. — Остальные знают, что делать дальше, — добавил он, подводя итог совещания. — Мы должны выяснить все о жизни Джеймса Дарбишира: куда он ездил, чем увлекался, чем занимался в последние дни. Проверьте его кредитку и банковскую информацию; допросите знакомых, родственников, подруг, друзей и коллег, проверьте его электронную почту, посмотрите, какие сайты он посещал, включая порносайты, я хочу знать о нем все.

Все встали, некоторые потянулись, другие начали обсуждение, третьи достали телефоны.

— Позвольте мне кое-что сказать, сэр?

Шум внезапно стих. Это была Хизер, по-прежнему красная от гнева. Фостер сначала подумал, что она хочет упрекнуть его за то, что он ее отчитал, когда она опоздала на совещание. Но Фостер знал, что у Хизер хватит ума не делать этого.

— Говорите.

— Наверное, я пропустила ваше обсуждение надписи, вырезанной на груди убитого, — объяснила она. — Но у меня появилась идея.

Фостер сообразил, что румянец на ее щеках появился не от злости, а от волнения.

— Да?

— Вы слышали о генеалогии?

Он задумался. Разумеется, слышал: старые люди последние дни своей жизни занимаются поиском умерших родственников.

— Да, — произнес он. — Дурацкое поветрие.

Присутствующие рассмеялись.

— Знаете, — продолжила Хизер, игнорируя смех, — моя мама несколько лет назад пыталась восстановить семейное древо. Но подобное лучше всего делать в Лондоне, а не сидя дома в Раутенстале. Она приезжала навестить меня, и мы отправились в одно место в Ислингтоне, где было множество каталогов со свидетельствами о рождении, заключении брака, смерти. И там было так людно, что просто яблоку негде упасть.

Поняв, к чему Хизер клонит, Фостер задумался.

— А какое это имеет отношение к убийству Дарбишира?

— Когда вы хотите заказать какое-нибудь свидетельство, нужно заполнить анкету. В ней вы указываете номер необходимого вам свидетельства. Эти индексы похожи на то послание, которое мы обнаружили: комбинация букв и чисел.

Присутствующие закивали, послышались возгласы одобрения. Похоже, это самая лучшая версия, возникшая за время встречи.

— Как вы собираетесь проверить это? — спросил он.

— Моя мама отказалась от своей затеи. Она считает Лондон гнездом зла и порока и не желает больше сюда приезжать. Она наняла одного парня, который зарабатывает себе этим на жизнь, и он сделал все за нее. Оказалось, нашими предками были крестьяне. Ничего особенно интересного. По пути сюда я ей позвонила. У нее сохранился номер его телефона.

— Позвоните ему, но по телефону не вдавайтесь в детали. Назначьте встречу.

«У нас ничего нет, — подумал Фостер. — Вероятно, это хоть как-нибудь сможет изменить ситуацию».