Крупные формы. История популярной музыки в семи жанрах

Благодарности

Мне много лет говорили, что я должен написать книгу. Возможно, кто-то даже всерьез так считал. Но никто не был так в этом убежден, как Бинки Урбан, мой литературный агент, продавший права на эту книгу, и Скотт Мойерс, мой издатель, который эти права приобрел. Этой книги не было бы без их веры в меня и без неизменного энтузиазма, который они сохраняли даже тогда, когда мне, наоборот, его недоставало.

Его не было бы и без множества людей, которые делились со мной музыкой и знаниями о музыке – и то и другое раньше было совсем не так легкодоступно, как сейчас. Мэтт Мозес подарил мне тот самый панк-роковый микстейп, который до сих пор где-то у меня лежит и который изменил все; он по-прежнему разбирается в музыке намного лучше, чем я. Не уверен, что я когда-либо узнавал так же много нового за такой короткий срок, как на радиостанции WHRB с ее панк-библиотекой (и с ее панк-библиотекарями). Кроме того, в музыкальных магазинах я всегда сталкивался с людьми, которые охотно делились со мной музыкой и суждениями о ней – причем по обе стороны прилавка. Я не тоскую по атмосфере музыкального дефицита, но немного скучаю по сообществам, которые она порождала, и по их специфическим ритуалам. А еще – по тому чувству нервного ожидания, которое охватывало человека, который только что заплатил десять долларов за альбом и теперь нес его домой, чтобы проверить, не впустую ли он потратил деньги.

Исполнение музыки годами продолжало доставлять мне определенное удовольствие, но писать о ней, как я быстро убедился, было еще веселее. Майкл С. Васкес из гарвардского журнала Transition одинаково высоко ценил эрудицию, изящество слога и шалости – я с первых же дней в профессии стремился копировать его подход. Несколько издателей уже тогда согласились публиковать то, что я пишу, и платить мне за это (в то время это казалось мне необычайно выгодной сделкой – да и сейчас кажется). Среди них – Мэтт Эшар из The Boston Phoenix, Трэйси Макгрегор из The Source и Чак Эдди из The Village Voice. В Нью-Йорке Билл Адлер великодушно выделил для меня угол в своем офисе, а также передал мне небольшую часть своих обширных знаний о музыке. Я до сих пор помню день, когда со мной поздоровался Дэррил Макдэниэлс (DMC из дуэта Run-DMC), – это убедило меня в том, что мне повезло снять лучший угол в лучшем офисе в мире. Когда мне понадобилось купить новый проигрыватель, другой наш коллега по коворкингу, Аарон О’Брайант, он же хип-хоп-первопроходец Кул DJ AJ, отвел меня в легендарный магазин “Rock & Soul” в деловом квартале Нью-Йорка – более того, он так ретиво требовал для меня скидку у продавца, что, казалось, они скоро сойдутся на кулаках.

Моей целью было стать музыкальным критиком в The New York Times, и вскоре она была достигнута, хотя я до сих пор не понимаю, как так вышло. Подозреваю, свою роль в этом сыграл критик Times Нил Стросс, проникшийся симпатией и ко мне, и к Флетчеру Робертсу, редактору, для которого моя карьера стала личным делом и который превратился в моего друга и наставника. Джон Пэйрлес, главный поп-музыкальный критик The New York Times, оказался не только замечательным коллегой (одна из наших первых встреч состоялась на концерте Бьорк, где меня поразило то, как он на ходу конспектирует в блокноте не только тексты песен, но и ноты мелодий в скрипичном ключе), но и необыкновенно благородным боссом, от которого я получил совсем небольшое количество напутствий и огромное количество свободы. Целая команда журналистов Times сделала мою работу в точности такой прекрасной, какой я себе ее и представлял: это Бен Рэтлифф, Сэм Сифтон, Джоди Кантор, Сия Мишель и многие другие.

Самые долгие отношения в моей профессиональной жизни связывали меня с журналом The New Yorker, и я надеюсь, это так и останется – по крайней мере до тех пор, пока мне есть что сказать (или пока мне кажется, что мне есть что сказать). Более 20 лет назад Меган О’Рурк, работавшая в нем редактором, спросила, не будет ли мне интересно написать туда кое-что о хип-хопе. “Интересно” – это еще было мягко сказано: в 2001-м по результатам огромного стресса и целой серии черновиков, каждый из которых оказывался чуть-чуть лучше предыдущего, в The New Yorker вышел профайл Джей-Зи за моим авторством. После этого я написал еще несколько материалов для журнала, а в 2008 ушел из Times, чтобы присоединиться к нему уже в качестве штатного сотрудника. Для пишущего человека нет большего счастья, чем знать, что каждое его высказывание проверит целая армия великолепных редакторов и фактчекеров – с тем, чтобы сделать его более метким или, по крайней мере, более правдивым. Многие мои мысли, фразы, цитаты из статей в The New Yorker попали и в эту книгу, поэтому я особенно благодарен тем редакторам, с которыми там работал, в том числе Генри Файндеру, Нику Томпсону, и Нику Траутвейну – каждый из них внес бесценный вклад в то, как я пишу. В наибольшей же степени я признателен Дэвиду Ремнику, главреду The New Yorker, за то, что он публиковал мои тексты и дал понять, что я могу считать редакцию издания своим домом. Благодаря ему это в самом деле именно так и ощущается.

Дэвид также предоставил мне время на написание этой книги, которая, увы, оказалась не тем, что можно сбацать за полгода. Были моменты, когда мне казалось, что этот проект не удастся закончить никогда и что не стоит даже и пытаться, – я в бесконечном долгу перед людьми, убедившими меня в том, что хотя бы первое из этих утверждений не соответствует действительности. Роберт С. Бойнтон из Института журналистики Артура Л. Картера в Университете Нью-Йорка пригласил меня читать лекции, что позволило мне пользоваться университетской библиотекой, а также услугами студентов – в том числе Фелисити Кейн, которая помогла мне в сборе информации. Невозможно перечислить всех, кто невольно внес свой вклад в подготовку и написание книги, поэтому я поблагодарю тех, кто занимался этим осознанно: в особенности Мию Каунсил, Генри Файндера, Эндрю Куо и Джейсона Носито. Самин Гоар ради книги буквально поставила жизнь на паузу, дотошно проверяя не только факты, но и мои выводы и предпосылки, работая до потери сил (С. Г. – проверено!). Лишь изредка я отвергал ее предложения – и, возможно, иногда просто по недосмотру.

Когда я был подростком, фанатично собиравшим аудиокассеты, то полагал, что в жизни не может быть ничего круче, чем стать успешным музыкантом – или хотя бы относительно успешным. Но чем старше я становился, тем четче видел, как тяжела такая жизнь: даже звезды, покоряющие хит-парады, изнурительно живут от одной концертной площадки к другой, и при этом многие из них все равно должны по кусочкам собирать доход из совершенно разных, порой непредсказуемых источников. Я благодарен им всем – в том числе тем, чье творчество мне (пока что!) не пришлось по душе. Я благодарен и своим коллегам, документирующим музыку по горячим следам, а также осмысляющим ее по-новому по прошествии времени. Фэнзины, газеты, глянцевые журналы, биографии, исторические очерки: моя книга – в значительной степени трибьют всем этим публикациям; надеюсь, и она тоже займет в их ряду свое место.

Задолго до того, как я сам начал что-то делать в жизни, я уже был обязан всем своим родителям. Оба они – ученые, наставники, писатели. Они достаточно заботились обо мне, чтобы поощрять одни мои увлечения, и достаточно понимали меня, чтобы терпеть другие. А еще они познакомили меня с альбомом “Graceland”! Моя младшая сестра, Сия, долгие годы чутко прислушивалась к моим музыкальным рекомендациям, хотя вообще-то это я должен был просить ее советов – ведь она намного раньше меня распознала достоинства песен Boyz II Men и многих других исполнителей. Моим двум сыновьям: если вы когда-нибудь прочтете эту строчку, дайте мне знать, и я куплю вам мороженое. И наконец – спасибо Саре, которая слышала всю эту музыку, и далеко не всю по своей воле. Благодаря тебе это стало возможным – да и не только это. Спасибо! Я люблю тебя. Эта книга закончена!