Крутой секс

5

Человек, привязанный к стулу, не терял между тем времени даром. Наступил удачный момент, когда человек-грузовик удалился в кухню и включил там радио, сразу разразившееся душевными песнями, под которые так и тянуло подпевать:

Под это пение связанный человек неимоверным усилием снова ненадолго оторвал стул от пола. Выползая перебежками из комнаты в коридор, он задел стулом о дверной косяк, и раздавшийся стук заставил его сердце подпрыгнуть в реберной клетке. К счастью, в это время эфир наполнила еще более славная песня, и брутальный Толян заголосил вслед за радио, хлопая себя по ляжкам:

Совершив несколько китайских дыхательных упражнений, привязанный успокоил дрожь в ногах и снова оторвал стул от пола, собираясь пересечь самый опасный участок своего крестного пути: впереди был угол, за которым открывался проход в кухню. И тут случилось нечто ужасное: безыскусное пение вдруг направилось навстречу беглецу.

Привязанный замер. Лицо его перекосила горькая гримаса прощания со всем хорошим в этой жизни.

В этот момент Толян от нахлынувших чувств при словах «Давай скорее наполняй стакан, а то ребята ждать уже устали», изобразил некий артистический жест, отчего вкусный кофе пролился из кружки ему на руку и штаны. Руке стало больно, а штанов было жалко. К счастью, Толян проходил как раз мимо ванной. Громко высказав свое возмущение произошедшим, он тотчас заскочил туда, искренне полагая, что ему сильно повезло.

Привязанный не понял, что произошло за углом, но догадался, что спасен каким-то совершенно чудесным, нечеловеческим способом. Очевидно, небесная мафия вступилась.

Остужая под холодной водой пальцы и аккуратно замывая брюки, Толян не видел, как по коридору к входной двери просеменил диковинный краб. Уже через минуту человек, привязанный к стулу, впился челюстями в бабочку-щеколду замка и принялся остервенело поворачивать ее, чувствуя, как хрустит и крошится зубная эмаль.

Какое все-таки счастье, что входные двери открываются наружу! Выкарабкавшись из нехорошей квартиры, привязанный к стулу аккуратненько вернул головой дверь обратно, пока не защелкнулась защелка. Теперь перед ним была, наконец, свобода, ограниченная, увы, лестницей. Стоило ли бежать от паяльника, чтобы оказаться лежащим со сломанной шеей возле мусоропровода? Обидная альтернатива. Привязанный застыл, пригвожденный к месту обжигающей догадкой, что лестницу ему не преодолеть. М-да, скажу я вам, самая ужасная вещь на свете это надежда, потому что когда она рушится, то разом хоронит под собой все остальное.

Но снова где-то на самом верху кости выпали как надо, удачно легла карта… или — наоборот — кто-то что-то проморгал: по лестнице зашаркали шаги, сопровождаемые отвратительным фальшивым свистом на тему популярной песни. Очень скоро появился и сам свистун. С первого взгляда было ясно, что он из тех представителей человечества, которые как раз нужнее всего в данной обстановке, а именно — из разбондяев. Привязанный увидел глаза, в которых интеллекта не хватило бы и на полкроссворда в вечерней газете, и страшно обрадовался. Одновременно он тут же возненавидел этого придурка за сочные красные губы под неаккуратными усами. Вы спросите: можно ли ненавидеть за это? А почему бы и нет?

Обнаружив на лестничной площадке сильно обнаженную мужскую фигуру верхом на стуле, разбондяй замедлил ход и перестал свистеть. Он умел запросто прилепить жвачку к перилам эскалатора в метро. Все прочее, включая шевеление мозгами, получалось у него с трудом. Чтобы поощрить его умственную деятельность, привязанный игриво подмигнул ему, после чего тот отважился на вопрос:

— Это ты что тут?

Привязанный лихорадочно соображал, что сказать этому придурку, чтобы не струсил и не слинял. Наконец он сплюнул темным и просипел:

— Секс такой… Понял?

Придурок, разинув рот, оглядел поцелуи ожогов на щеках голого мужика, его неестественно вывернутые руки, примотанные скотчем к стулу, и уважительно сказал:

— Интересный секс…

— Крутой… — прохрипел привязанный.

Придурок огляделся.

— И это чего вы… прямо здесь?

— Нет, мы там… Сюда отдохнуть вышел, — сообщил привязанный сдавленным от ненависти голосом.

— А я вот тоже помню… — оживился придурок, но привязанный задушил его слова страстным шепотом:

— Дай закурить!

Придурок поспешно достал сигареты, прикурил одну и протянул. Привязанный закашлялся от дыма.

— Ру… ку освободи.

— А ничего… для секса этого вашего… крутого?

— Не волнуйся. Нормально.

Придурок стал сопеть и возиться где-то сзади.

— Смотри, как она тебя!

— Да, малость перестаралась… Ты ногтями поддень.

Тот наконец размотал одну руку. Пока привязанный… точнее, уже наполовину привязанный, затягивался сигаретой, размотал вторую.

— Спасибо.

— Ну, я пошел. Счастливо тебе, — сказал придурок.

— Подожди, — приказал наполовину привязанный, разматывая липкую ленту на ногах. Придурок послушно задержался, ожидая благодарности. Хотя — какой конкретно благодарности, скажите на милость, можно ожидать от голого мужика на лестничной площадке убогой пятиэтажки, осужденной на снос?

Бывший привязанный без труда вырубил его одним ударом. Уж это он умел делать лучше, чем вы завариваете свой утренний кофе. Разбондяй тут же грохнулся и спекся. Чтобы успокоить нервы, бывший привязанный пнул его стулом, негромко приговаривая:

— Секс, кекс, брекекекс!..

Но быстро устал после всего пережитого, снял с упавшего брюки, свитер и ботинки и, покачиваясь, спустился по лестнице. Время от времени его губы что-то беззвучно шептали, словно угрожали невидимому врагу. На самом деле они произносили три буквы и три цифры: «к 217 ет».