Крутой секс

45

Если вы думаете, что мы отныне не увидим Костика, то вы ошибаетесь.

Пережив большое нервное напряжение, он ощущал себя неважно, когда вышел на плохо слушающихся ногах в предбанник ресторана. Там он увидел вывеску «Бар» и решил, что надо немного подлечить нервы.

В баре, кроме бармена, никого не было. Да и с чего бы там кому-то быть, если свои пришли по более серьезному поводу, а у чужих возможности посетить этот бар в этот вечер, как сказал бы Зашибец, категорически не было.

Костик ознакомился с прейскурантом и неприятно удивился:

— Ну и цены!

— А что — разве где-то даром наливают? — поинтересовался бармен.

— Бывает, — сказал Костик.

— Ну? — сказал бармен. — Хоть один случай.

— Пожалуйста, — пожал Костик плечами. — Однажды захожу в Университет дружбы народов — там сидят два негра и пьют коньяк. Я предложил им меня угостить. Они сказали: «Назови полное имя генерала Мобуту». Я сказал: «Мобуту Сесе Секо Куку Нгбенду Ва За Банга». Мне тут же налили полный стакан.

Бармен посмотрел на Костика с уважением и смягчился:

— Ладно. Заказывай, а я добавлю к заказу двадцать граммов сверху от фирмы.

Костик с благодарностью принял рюмку. Как в конце концов выяснилось, своей жизнью можно управлять: стать владельцем бесплатной тачки и даже получить лишний глоток дорогого вкусного напитка.

— Что-то ты вошел смурной, а сейчас вроде посвежел, — сказал бармен. — Выпиваешь-то с горя или по какой другой причине?

— Мой знакомый доктор Витя Пондрячин, — вместо ответа сказал Костик, — как-то пришел ко мне страшно удрученный и сказал: «У меня умерла половина отделения». Пришлось пить с ним всю ночь, чтобы успокоить. Под утро я все же решился и спросил, сколько больных было в отделении. Он ответил: «Двое».

Внезапно недра ресторана всколыхнул грозный звук, похожий на рев взбудораженного стадиона.

— Что это? спросил Костик бармена.

— Не знаю, — отозвался тот, — Буза какая-то. Дело обычное. Ты чего-то боишься?

— Никогда не знаешь, что вдруг может случться, — сказал Костик. — Одному моему знакомому, например, набили морду в кафе, которое называлось «Приятная встреча».

Своей жизнью можно управлять, если не игнорировать некоторые важные сигналы внешнего мира. Костик, хоть и не всегда, но все же старался придерживаться этого правила. Он быстро допил улучшающий настроение напиток и попрощался с гостеприимным барменом. Когда он выходил из ресторана, то понял, что беспокоящий его шум доносился из главного зала. В шуме порой слышались отдельные невнятные крики. Костику показалось, что он разобрал имя Потерянного и некоторые традиционные слова.

Снаружи на город уже опустились сумерки, и все вокруг наполнилось блеском огней. Крутя на пальце брелок с ключами и довольно улыбаясь, Костик направился туда, где находилась большеглазая «хонда», ставшая его призом и собственностью. Улыбка продержалась на Костиковых губах до ближайшего угла, повернув за который, он нос к носу столкнулся с Севой, Катей и профессором. Это, скажу я вам, было столь же неприятно и неожиданно, как если бы вы высадились на Марсе и вдруг обнаружили надпись: «Не копать. Кабель.».

На секунду Костик растерялся и потерял умение управлять жизнью.

— Катя, подержи чемоданы, — попросил Сева.

Костик едва успел спрятать брелок с ключами в нагрудный карман, как Севины руки впились ему в воротник. Костик попробовал сопротивляться, но получилось плохо. И немудрено, поскольку Сева почти каждый день делал зарядку и подтягивался на домашнем турнике.

— Ты что-то не очень рад встрече, а? — сказал он.

— Ребята, отпустите меня! — проникновенно сказал Костик.

— Смотри, как запел! — заметил Сева. — Прежде ты по телефону с нами не так вежливо разговаривал!

— Это верно, — вздохнул Костик. — Бывает, что время все меняет. Когда я встречался с одной замужней женщиной, она сначала называла своего супруга «мой козел», а когда поняла, что я не собираюсь на ней жениться, стала называть его «мой благоверный». Но вы все-таки отпустите меня. Мне сегодня раз в тысячу лет повезло.

— Повезло? В чем? — удивился Сева.

— Понимаете, — вместо прямого ответа попытался объяснить Костик, — сегодня мне кое-что удалось. А ведь в жизни наступает время, когда вдруг начинаешь понимать, что тебе никогда уже не забраться выше, и что все эти шикарные виллы всегда будут где-то, а длинноногие девчушки с глазами ласковых кошек — с кем-то, а с тобой — только на обложках журналов.

— Да уж, — сказал Сева, — я давно заметил: чем сильнее хочешь разбогатеть, тем хуже получается. Поэтому разумно ли мерять счастье исключительно материальным благополучием? А уж навязывать другим эту ложную идею-фикус — вообще свинство! Я правильно выражаюсь, профессор?

— Почти, — сказал Потапов, который решил не портить серьезный разговор филологическими придирками.

— Вот! Наука подтверждает, что мы имеем право на месть! — торжествующе сказал Сева.

— Правду говорит китайская поговорка: если не хочешь нажить врагов, не делай людям добра, — смиренно заметил Костик.

— Какое еще добро! — возмутился Сева. — Ты нас обманул! Ты говорил нам одно, другим — другое, и все тебе верили!

— Если вы умные люди, то поймете, что я делал это для того, чтобы вам помочь. Когда Никита Хрущев был с визитом на Кубе, он рассказал Фиделю Кастро анекдот. Анекдот был такой тупой, что переводчик решил спасти репутацию главы государства и рассказал другой — тот, который первым пришел ему в голову, и очень неприличный. Кастро жутко хохотал и в ответ решил тоже рассказать анекдот. Его анекдот оказался еще тупее хрущевского, поэтому переводчик рассказал Никите Сергеевичу все тот же, свой. Так оба руководителя и ржали над одним и тем же анекдотом, рассказанным переводчиком, думая, что это они такие остроумные.

— Вот за такие выверты ты у нас сейчас и получишь, — сказал Сева. — Профессор! Я подержу, а вы его ударьте.

— Что ты говоришь, Сева! — возмутилась Катя. — Неужели вы с Аркадием Марксовичем опуститесь до такого унижения как рукоприкладство!

— В данном случае это не унижение, а удовольствие. Ударьте его, профессор!

— Куда? — испуганно спросил Потапов.

— Ну… дайте ему по лицу.

Профессор размахнулся, но опустил руку.

— Не понимаю, как это получается у других…

— Тогда ударьте его в солнечное сплетение, — разрешил Сева.

Вместо этого профессор неуклюже ткнул Костика кулаком в грудь. Одна из стоящих неподалеку машин тут же мяукнула и мигнула фарами. Профессор отпрыгнул от Костика, словно прикоснулся к змее.

— Ну-ка, Аркадий Марксович, еще раз! — скомандовал Сева.

Профессор снова ткнул Костика, и та же машина снова отозвалась.

— Минутку! — Сева ловко вытащил у Костика из кармана ключи с брелоком-сигнализацией.

— О! Вот почему она отзывается! Откуда у тебя такая машина? Впрочем, все ясно. Мы видели, как ты эти ключи получил от бандита. Ты заработал эту машину обманом на наших трудностях. Поэтому мы тоже имеем на нее право. Смотрите, профессор: на этой иномарке мы доедем до моих «жигулей»!

— Предупреждаю, что вы совершаете угон! — занервничал Костик. — То есть — уголовное преступление.

— Не волнуйся, — сказал Сева. — Дуй к тому дому, где мы с тобой в первый раз встретились, и там найдешь свое сокровище. Двери оставим незапертыми, а ключи будут под водительским ковриком.

Костик почувствовал себя, словно сунул карточку в банкомат, а вместо денег тот показал ему надпись: «Может лучше потанцуем на всю сумму?»

— Я поеду с вами! Могу исполнить роль шофера.

— Нет уж, — отрезал Сева, — Избавь нас наконец от своего общества.

— Хорошо, я пошел ловить такси. Жду вас в назначенном месте. Только не задерживайтесь!

— Мчаться сломя голову ради тебя не будем. Но и ползти не будем, как какой-нибудь мобилдуй… или мухожуй… Поздравьте меня, профессор, мне кажется, я чувствую себя настоящим норлом!

Сева открыл багажник «хонды», чтобы положить туда чемоданчики, и увидел внутри две канистры.

— Ого! Можно не то что до Зашибца, до Парижа доехать!

Тут у него зазвонил телефон.

— Алло! — сказал Сева. — Надо же, Роман Степанович! А мы только-только вас вспоминали!

— Извините, что с вами до сих пор не связался, — отозвался Зашибец. — Дела замучили. Вдобавок мне сообщили, что появились какие-то странные люди — вывески портят, — произнес он с непонятной многозначительной иронией.

— Правильно делают, что портят — сказал Сева. — Некоторые вывески нужно уничтожать. Иду я как-то, вижу — написано очень-очень затейливой вязью: «Магазин Изюм ». Захожу, говорю: «Дайте изюму». «Нет у нас изюма», — отвечают. Выхожу — читаю снова внимательно: «Магазин Уют ».

— Ну, что ж, я освободился и готов вам помочь, — сообщил Зашибец, игнорируя остроумный Севин рассказ.

— Спасибо, но помощь уже не требуется. Мы только что спасли Катю! Вырвали ее из бандитских лап. В том самом ресторане, про который вы говорили.

— Так и знал, что вас туда занесет, — сказал Зашибец. — Я же вам категорически советовал этого не делать!

— У нас было безвыходное положение.

— Безвыходных положений не бывает, — сказал Зашибец.

— Бывают, — возразил Сева. — Иногда бывают трагически неуправляемые ситуации. Я один раз видел: ехал человек в метро на эскалаторе, вез в руках детскую ванночку — и уронил. Впереди стоял полковник в папахе — и поехал в ванночке вниз по ступеням. А потом еще проехал полстанции. И ничего ведь не сделаешь!

— Я вижу, вы в хорошем настроении, — сказал Зашибец. — Может и про чемоданчик что-нибудь новое узнали?

— Который из трех вы имеете в виду? — поинтересовался Сева.

Зашибец некоторое время молчал.

— Вы хотите сказать, что они все у вас?

— Угадали, — подтвердил Сева.

— Ну вы… вообще… даете! И где вы их нашли?

— У гражданина Самокатова.

— Как? У Иннокентия? — удивился Роман Степанович.

— Ах, ну да, вы тоже его знаете! — вспомнил Сева.

— Срочно везите чемоданчики ко мне! — велел Зашибец. — Не забыли, где моя контора? Я закажу вам пропуска.

— Сейчас возьмем мои «жигули» и приедем, — сказал Сева. Но — чур: вы нам покажете, что у чемоданчиков внутри. Наверняка что-то феноменальное. Помните, как сказал классик? Если в первом акте на стене висит гитара, то в последнем она должна выстрелить.

— Вот именно, — согласился Зашибец. — Этого я как раз и боюсь.

Отключив связь, Чикильдеев сказал Потапову и Кате:

— Роман Степанович в полном офигете от нашей расторопности. Правда, похоже, никак не может поверить, что мы доставим ему чемоданчики в целости и сохранности. Все чего-то опасается по привычке.

— Тоже мне сыщик! Федераст Пандорин! — фыркнул профессор. — Представляю, какое у него будет выражение на лице, когда мы войдем и поставим ему на стол сразу три чемоданчика!

— На серебряном подносе! — добавил Сева.

— Давайте сделаем это как можно скорей, — предложила Катя. — Что это за жизнь, если бояться все время всяких там чемоданчиков и многочисленных людей, которые этими чемоданчиками постоянно интересуются!

— М-да, надо же, какие бывают чемоданчики! — сказал профессор, залезая в «хонду», и тут же воскликнул:

— Надо же, какие бывают машины!

— Через сорок минут будем у Зашибца! — пообещал Сева, повернув ключ в замке зажигания.

— Здесь ничуть не хуже того шикарного ЗИЛа, на котором мы ездили по подземной Москве! — продолжал профессор, озираясь. Интересно, это что за кнопочки?

— Самые разные, — объяснил Сева. — Вот эта, например, радио.

— Включайте! — обрадовался профессор. — Послушаем, что в мире творится!

Сева включил, — и на весь салон зазвенело юным женским голосом:

— Ой! — сказал профессор.

— А вы думали, мир за это короткое время сильно изменился? — сказал Сева.

Следующий подарок от радио можно было легко спутать с только что слышанным, если бы не другие слова:

— Неужели в этих машинах не бывает радио с новостями? — сварливо спросил профессор.

Севино упорство наконец победило. В радио нашелся породистый мужской голос, который рассказывал:

— …пожар в элитном офисном здании наконец потушен. Милиции пришлось оцепить близлежащие улицы. Нам сообщили, что огонь возник по вине бомжей, которые пробрались на чердак с крыши соседнего здания, используя подручные средства. Для спасения пострадавших были задействованы вертолеты и специально обученные подразделения. Часть бомжей задержана, некоторые погибли в огне.

— Вам не кажется, что это те самые события, которые связаны с Филиппом Марленовичем и его воинством? — в волнении спросил профессор. — Но почему тогда ртутников назвали бомжами? Давайте послушаем дальше, может узнаем что-нибудь про Филиппа!

Однако радиоголос уже перешел к спортивным новостям.

— А кто такой ваш Филипп Марленович? — спросила Катя.

— О! — воскликнул Потапов. — Филипп Марленович очень необычный человек! Недаром его инициалы совпадают с инициалами Достоевского… Впрочем это довольно сомнительный комплимент, поскольку Федор Михайлович был психически неуравновешен… Собственно говоря, все наши города заполнены памятниками развратникам, неврастеникам и алкоголикам. Ах, лучше бы нам совсем ничего не знать о жизни наших великих соотечественников!.. М-да, Филипп, конечно, одарен, но вот высоту Останкинской башни не мог подсказать!.. Кстати, Всеволод, я вспомнил последние цифры телефона Романа Степановича, которые сумел запомнить по методу мнемоники. Эта цифра равна числу зубов у бегемота.

— Ну, и какое же это число? — поинтересовался Сева. — Роман Степанович только что мне звонил, и я помню последнюю цифру его номера.

— Сорок четыре! — сказал профессор.

— А вот и ничего подобного. Последняя цифра номера Зашибца — сорок два.

— Не может быть! — воскликнул профессор и стал считать: — На каждой челюсти впереди — по два клыка и четыре резца, это в сумме уже составляет двенадцать. А кроме того…

— Вот где ваша ошибка, — перебил Сева. — Я недавно был в зоопарке и видел бегемота. У него впереди всего лишь четыре больших зуба.

— Вы просто не заметили. Там еще клыки.

— Никаких клыков нет.

— А вот и есть. Сам Готфрид Баммес это утверждает!

— Да что вы мне тычете каким-то Баммесом! Я давно заметил, что у вас, ученых-моченых, голова набита знаниями, как печка дровами, а тяги нет.

— Вон книжный магазин, остановите! — категорически приказал профессор. — Найдем нужное издание — и я вам все тотчас докажу!

— Нас ждет Роман Степанович, — напомнила Катя. — Неужели вам важней зубы какого-то бегемота?

— Это тебе кажется, что речь идет о бегемоте, — сказал Сева. — На самом деле речь идет о принципе. Мы мигом, Катенька!

Он подрулил ко входу в магазин.

В дверях стоял охранник и читал книгу, которая называлась «Крутой секс». Нет-нет, совсем не ту, которую вы держите сейчас в руках, а гораздо более завлекательную, с глянцевыми картинками. Кажется, на ней даже была надпись: «Рекомендуется для всех возрастов».

— До закрытия осталось пятнадцать минут, вход покупателей прекращен, — сказал охранник.

— Мы никого не задержим! — попросил Сева. — Мы знаем, что нам надо.

— Ладно, — сказал охранник, зарываясь носом в книгу. — Проходите. На ваше счастье у меня тут занятное место. У вас одна минута.

— Спасибо, минуты хватит, — сказал профессор. — За минуту звук в воздухе проходит почти двадцать тысяч метров, а свет — восемнадцать миллионов километров.

Охранник подозрительно посмотрел на Потапова и проверил рацию на поясе.

Чикильдеев и Потапов забежали внутрь магазина, где тесно стояли высокие стеллажи, туго наполненные пестрыми книжными корешками. Эта умопомрачительная картина сразу рождала в любой нормальной голове законный вопрос: кому все это нужно в таком количестве в наше время, когда больше народу пишет, чем читает?..

Увидев вдали силуэт продавщицы, Сева закричал:

— Девушка! Где у вас тут про бегемотов?

— А вообще-то нам бы энциклопедию! — добавил профессор.

— Галя! — крикнула в свою очередь продавщица куда-то в глубь зала. — У нас есть энциклопедия про бегемотов?

Профессор застонал, а Сева засмеялся.

— А про крокодилов не подойдет? — отозвалась Галя. — Вот здесь есть «Крокодил Гена и его друзья».

— Боюсь, Аркадий Марксович, что наш спор мы в этих стенах не решим, — сказал Сева.

— Давайте еще поищем, — заупрямился Потапов. — Так приятно снова оказаться среди книг! Помните, когда мы нашли библиотеку Ивана Грозного, как чудесно она пахла!

— Перестаньте, профессор, нас Катя ждет.

— Уже не ждет, — сказал Потапов, глядя через Севино плечо.

Чикильдеев обернулся и увидел, что в магазин действительно влетела Катя, увернувшись от протестующих объятий охранника.

— Сева! Я вспомнила, что на тебе были жемчужные запонки дяди Миши! Где они?

«И вправду, где они?» — успел подумать Сева.

Весь мир вдруг на секунду озарился оранжевым светом. Где-то снаружи магазина громко хлопнуло, после чего со звоном посыпалось витринное стекло и горячий ветер влетел в зал. Из стеллажей посыпались водопады книг. Все это сопровождалось пронзительным женским визгом, в котором участвовала, в том числе, Катя.

Севе и профессору повезло: они не успели добраться до энциклопедий, полки над ними оказались заняты легковесными изданиями типа брошюр по бухгалтерскому учету, которые мягкой грудой рухнули вниз, сбив с Потапова очки. Впрочем, Аркадий Марксович довольно быстро откопал их в бумажном месиве.

— Что это было? — спросила Катя Севу.

Чикильдеев задал такой же вопрос Потапову, а Потапов — Чикильдееву. После этого Сева схватил Катю за руку, и они, сопровождаемые профессором, побежали к магазинному выходу, спотыкаясь о книги и хрустя рассыпанным по полу стеклом. Выбежав наружу, они застыли, потрясенные увиденной картиной: авто, на котором они приехали, весело и ярко горело.

— А как же наши чемоданчики? — пролепетал профессор.

— Боюсь, это не пошло им впрок, — сказал Сева. — А, профессор? Как вам подсказывает формальная логика?

Охранник с измазанным копотью лицом сидел на полу и очумело хлопал глазами. Руки его прижимали к груди книгу о сексе, в которой застрял дымящийся зазубренный металлический осколок. Если бы не книга, ужасно представить, что могло бы произойти.

— А впрочем, — сказал профессор, немного придя в себя, — Иннокентий Самокатов был бы доволен.

Он наклонился к охраннику и щелкнул по книге, которую тот все еще держал в руках.

— Суха теория, мой друг! А жизнь вон какие сюрпризы подбрасывает!

После этого профессор Потапов вполголоса признался Чикильдееву:

— Никогда бы не подумал, что от увлечения сексом может быть столько пользы!

КОНЕЦ Москва 2005-2009