Крыса на козлах

12

— Долго же ты, — проворчал Джон. — Пошли, нам пора.

Он подхватил меня с полу и мы зашагали обратно, тем же путем, что и шли сюда.

— Ну как? — спросил он.

— Она обещала помочь мне.

— Вот и славно. Мистер Девлин будет рад слышать это.

Я настороженно оглядывался в поисках котов, но на обратном пути они держались от нас подальше. Быть может, сапоги Джона заслужили себе такую славу. Когда мы шли через темницы, к нам так же вытягивались дрожащие руки, и такие же молящие голоса просили о помощи и о милости. С трудом верилось, что это мрачное подземелье, где гнездится отчаяние и безнадежность, соседствует с великолепием и ярким светом наверху.

— Кто они такие? — спросил я у Джона.

— Преступники, — бросил он. — Воришки, бродяги, должники и обманщики — вот они кто такие. Да ты не обращай на них внимания.

— Сжальтесь! Помогите! — долетало до нас.

Интересно, слышит ли их стоны Леди Света, пронеслось у меня в голове. А затем подземелье осталось у нас за спиной, и мы вышли к задним воротам, в ночную темноту.

— Мистер Девлин, сэр! — тихонько окликнул Джон.

— Я здесь, Джон. Ну как, все в порядке? — он шагнул нам навстречу.

— Как по маслу, сэр, — усмехнулся Джон. — Он с ней поговорил.

— Ну и как?

— Говорит, обещала помочь.

— Неплохо, неплохо. Расскажешь об этом по дороге домой, Роберт. Ты отлично поработал, Джон. Я не забуду этого, можешь быть уверен.

— Так я увижу вас завтра?

— Разумеется. Пойдем, Роберт.

На прощанье они о чем-то пошептались друг с другом, потом Джон передал меня в руки Девлину и мы зашагали вокруг дворцовой стены, мимо парадной лестницы, по широкой аллее.

— Я хочу знать все, что случилось, — сказал Девлин. — Все до последнего словечка. Как ты думаешь, ты удержишься у меня на плече? Сейчас вокруг никого нет, так что это не опасно.

Я согласился, и он посадил меня на плечо, чтобы по пути мы могли разговаривать. И я рассказал ему все, слово в слово повторив весь наш разговор с Амадеей. Его интерес удивил меня, как и довольная реакция, когда я рассказал, как она призывала Леди Света, с какой радостью согласилась мне помочь, как огорчилась, узнав о смерти белых мышей, и как просила меня оставаться во дворце. Слушая это, он лучился такой радостью и удовольствием, что я начал подумывать, а не слишком ли плохого мнения я был о нем.

— И она не отговаривалась ничем другим? — спросил он.

Этот вопрос озадачил меня.

— Конечно, нет.

— Я имею в виду, — пояснил Девлин, — что она подтвердила именно твой рассказ обо всех этих событиях. Теперь объяснения Рихтера, например, полностью развенчаны. Она считает, что тебя превратили волшебством, а не наукой.

— Ну да, я говорил вам правду.

— Это замечательно! — воскликнул он. — И она даже обещала тебе призвать Леди Света, как только она сможет.

— Ну да.

— Ты — пример для нас всех, Роберт. И правда будет вознаграждена. У тебя хорошая память, Роберт?

— Насколько я знаю, очень.

— А ты смог бы, скажем, повторить то, о чем ты рассказал мне только что. Я имею в виду — слово в слово?

— Да, конечно, смог бы.

— Великолепно! Великолепно!

— Но что…

— Дженкинс будет в восторге. Вот как я сейчас. Но я хочу попросить тебя об одном одолжении. Ты ведь не станешь возражать, что я помог тебе сегодня?

— Да, и я очень благодарен вам. Без вас я никогда бы не смог даже увидеть принцессу.

— У нас полагается так, что друг помогает другу. Ты согласен со мной?

— Согласен.

— Вот о чем я хочу тебя попросить. Дом Дженкинса далеко, куда дальше, чем мой дом. Даже если мы найдем карету в столь поздний час, у меня не будет денег, чтобы заплатить за нее. Если мне нести тебя к Дженкинсу пешком, и возвращаться тоже пешком, то пока я дойду домой, взойдет солнце. А завтра у меня еще много работы.

— Я понял вас! — воскликнул я, обрадовавшись, что его просьба оказалась такой мелочью. — Вы хотите, чтобы я переночевал у вас дома.

— Именно. Конечно, Дженкинс будет беспокоиться, но в конце концов, не моя вина, что уже так поздно. Когда мы ему объясним, он не будет сердиться. А завтра будет очень важное собрание, на которое приглашен и он. Там мы увидим его, и я передам ему тебя.

— Конечно, — ответил я. — Я и так не знаю, как благодарить вас за вашу доброту, а если вы оказываете мне такое гостеприимство, я буду у вас в еще большем долгу.

— Значит, договорились, — усмехнулся он. — И выпьем по стаканчику винца, чтобы отметить твой успех во дворце.

Мы шли дальше. Девлин предложил мне пересесть в карман, но я предпочел сидеть у него на плече, чтобы видеть все кругом. Теперь я начал пристальнее приглядываться к улице, по которой мы шли, и, к моему удивлению, она показалась мне странно знакомой. Я что-то пробормотал под нос по этому поводу, и Девлин довольно хмыкнул.

— Еще бы не знакома, — ответил он, — ты ведь столько раз бывал здесь, и в мыслях, и наяву. Терпение, терпение, и я покажу тебе дом, который ты отлично знаешь.

Мы завернули за угол и остановились перед железной оградой с коваными воротами.

— Но ведь это же дом Амадеи! — воскликнул я. — Вы не можете жить здесь!

— О нет, — усмехнулся он. — Я живу в соседнем доме.

— Тогда вы должны хорошо знать Амадею!

— Я хорошо… знал ее. Или думал, что знал. Однажды я даже предложил ей выйти за меня замуж. Но она отказала мне. Может быть, уже тогда она мечтала выйти замуж за принца.

В его голосе прозвучала встревожившая меня нотка. Неожиданно я снова почувствовал, что боюсь его, но Девлин быстро сменил тон, словно уловив мое смятение.

— Две ее сестрички с радостью ответили бы «Да!». Только они не смогли найти никого, кто задал бы им этот вопрос, — он издал сухой, искусственный смешок.

Мы подошли к следующему дому и спустились по маленькой лестнице в подвал, где и жил Девлин. В его квартире было просторно и пусто, всего лишь несколько книг, зато сотни бумаг были разбросаны вокруг, по углам и на стульях.

— Я не самый аккуратный из людей, — сказал он, словно извиняясь, — но где мне недостает аккуратности, я беру старанием. Давай-ка выпьем обещанного вина.

Он принес два стакана, но я попросил поставить мне блюдце.

— Ох, извини. Я не привык к такой компании.

Теперь, в слабом свете, я смог разглядеть его лицо как следует. Оно было все таким же вытянутым, сморщенным и злым, но сейчас к этому добавилось безошибочно угадываемое возбуждение. Он словно не мог усидеть на месте. Сейчас было, наверное, уже довольно поздно, и все-таки в нем не было и следа усталости. Можно было подумать, что это он повидал принцессу и был обласкан блестящим будущим.

— Думаю, сегодня мы узнаем друг друга получше, — неожиданно сказал он. — Я знаю, ты всегда недолюбливал меня, а я ведь не делал тебе ничего дурного.

При этих словах мне стало стыдно и неудобно, но я не мог отрицать эту очевидную правду.

— Может быть, это потому, что я не знал вас, — попробовал оправдаться я. — Но теперь я знаю, что вам можно довериться, и как я уже говорил раньше, я ваш вечный должник.

— Вот и ладно. Лучше быть друзьями, чем враждовать. И я буду помогать тебе, в чем только смогу.

— И может быть, однажды я смогу отплатить вам за вашу доброту.

Вино определенно повлияло на нас, потому что эти слова благодарности и объяснения в вечной дружбе были куда более обильными, чем следовало бы.

— Ты сможешь помочь мне скорее, чем ты думаешь, — начал он. — Теперь, когда я об этом подумал, я понял, что ты можешь оказать мне огромную помощь уже завтра.

— А как? — спросил я.

— Это собрание, о котором я говорил. Это такое собрание, наподобие твоей встречи с Амадеей. Оно может повлиять на всю мою жизнь. Там будет много людей, и очень важно, чтобы я смог убедить их в определенных фактах. И твоя помощь может решить спор в мою пользу.

— Только скажи, как я могу помочь тебе и я помогу!

— Все, что тебе нужно сделать — это повторить все, о чем ты говорил мне сегодня. Повтори им слово в слово все, о чем вы говорили с Амадеей.

— Если это тебе поможет — с удовольствием!

— Но ты должен рассказать им только правду, заметь, — добавил он. Рассказ должен быть твой, а не Рихтера.

— Объяснения Рихтера — это выдумки. Конечно, я расскажу им всю правду.

— Так я могу на тебя положиться?

— Я буду только рад помочь тебе.

— Отлично! Тогда давай-ка еще по стаканчику, перед тем, как мы ляжем спать.

Он налил еще вина и поднял свой стакан.

— За дружбу! И за правду!

— За правду и дружбу! — ответил я. — Прости, что не могу поднять блюдце.

Он нашел для меня подстилку, и я улегся спать, согреваемый теплым чувством удовлетворенности. Я снова увидел Амадею, она дала мне надежду на будущее, и вдобавок ко всему я приобрел нового друга. Я даже не мог представить себе, что следующий день станет самым ужасным днем моей жизни.