Куда идем мы… - 4

Глава девяносто восьмая. Лебяжье

(где операция, наконец-то, заканчивается)

озеро Лебяжье,

Тюменский сектор

Тюменской локации.

57°00′ с. ш. 65°59′ в. д.

Бойцы инопланетного спецназа суетились на берегу как муравьи. Сходство было тем сильнее, что практически каждый что-то тащил – рюкзаки со снарягой, скатанные палатки, мешки с трофеями…

И посредине этого разгула на берегу сидел абсолютно бездельный Псих, созерцательно разглядывал гладь воды и о чем-то неторопливо размышлял. Ему было на удивление хорошо. Наверное, во всей это суете непрестанных подвигов надо иногда бездельно сидеть на берегу. Без этого тяжко.

Но хорошее никогда не бывает долгим.

За спиной послышались шаги и поставленный баритон произнес:

– Разрешите обратиться?

Псих повернул голову и милостиво кивнул:

– Разрешаю.

Боец в смущении потоптался и поведал:

– Там это… Трофейная команда вернулась. Начфин за вами послал, сказал – вам надо вашу долю добычи получить.

Обезьян кивнул и встал.

– Ну пойдем, раз надо. Веди.

Вопреки стереотипам начфин оказался не очкастым заморышем, а мускулистым громилой огромного роста с бычьей шеей и луженой глоткой. Вокруг него муравьиная жизнь кипела с особенной интенсивностью.

– По синим ажур, все сходится. Расписывайся. Алло, бойцы, мухой тащим синие ящики в портал. Только синие! Желтые не трогаем. Ржега! Ржега! Ржега, мать твою, не делай вид, что ты меня не слышишь. Где отчет за седьмое, Ржега? Ты еще когда сдать обещал? А сегодня какое? Ничего не знаю, куда там тебя посылали. Я тебя тоже послать могу, но тебе не понравится. Куда ты желтый ящик потащил, идиота кусок? С каких пор у нас умалишенных на службу берут? Ты вообще чей? Вот и скажи товарищу старшему сержанту, пусть он тебя научит цвета различать. Я проверю, не дай бог не скажешь. Ржега, куда пошел? Я еще не закончил. Да мне плевать, подождут. Ну значит, сдаешь снаряжение, находишь горизонтальную поверхность и садишься писать отчет. Да хоть на полу. Нет, сегодня. Сегодня, я сказал! Ржега, не зли меня, ты меня знаешь. Я когда злой, я беспощадный, ты же потом ноги собьешь ко мне ходить, что-нибудь выпрашивать, а я буду демонически хохотать тебе в лицо. Ничего, не переломишься. Вот так. Давай, давай, иди, тебя же ждут. Все, нет больше синих? Точно? Лысый! Лысый! Лысый, вынь банан из ушей! Что «чего»? Желтые сошлись? Точно сошлись, отвечаешь? А он расписался? Точно? Покажи расписку. Да не вставай, издали покажи. Хорошо. Алло, бойцы! Носим желтые! Только желтые, я сказал. Командиры, следите за бойцами, они у вас в глаза долбятся и цвета не различают. Так, а вы кто?

– Я Псих, – сказал Псих.

– Да, помню, командир говорил. Вон там в углу ваши книги, две стопки, принимаете по описи, расписываетесь в двух экземплярах, один экземпляр сдаете мне, второй остается у вас. Никаких детских книг, кстати, не было. Клянусь, не было, бойцы внимательно смотрели, командир лично дал указания. Но тут уж как уговорились, претензии не принимаются, договор дороже денег. Все получаете по договоренностям. Книг вообще мало было, две полки в кабинете у жены этого вороватого осьминога и все. Ее, кстати, так и не нашли. Даже тела.

– И что делать будете? – не удержался от вопроса Псих.

Начфин удивленно уставился на него.

– Ничего не будем, разумеется. В задании ясно сказано – нейтрализовать нарушителя авторского права, лаборатории уничтожить. Задание выполнено успешно в сокращенные сроки, что позволяет ставить вопрос о премировании. А про членов семьи вообще было мелким шрифтом в примечаниях к заданию, кто там этих енотов считать будет? Вообще, не морочьте мне голову, я специально уточнил этот вопрос, согласно справке, она не боевой маг, а какой-то там крафтер, что ли… Короче, некомбатант, и не в нашей юрисдикции. Ясно? Вы принимать свои книги будете? Ну так идите и принимайте, вы же видите, у меня дел по горло. Что у тебя, болезный? Какая ведомость? От какого майора? Ах, от этого майора? Вот что, любезный, иди-ка ты к своему майору, и передай ему, что на всякую хитрую задницу… Хотя нет, не передавай, командир материться запретил. Передай своему майору, что если он еще раз полезет через голову, я лично приду отучать его от этой дурной привычки. Запомнил? Лично приду, так и передай. Не поленюсь, да. Все, давай. Так, у тебя что?

Псих не глядя покидал книги в пространственный карман, расписался, отдал начфину положенную бумажку и вернулся на берег.

Он сидел, созерцая, а шум за спиной потихоньку стихал. Когда он стих окончательно, обезьян обернулся.

Берег был девственно пуст, там не осталось ни одного человека, и лишь брошенный кое где мусор напоминал о недавней высадке инопланетных ментов.

Все вернулось на круги своя – нерушимая тишина, недвижное озеро, вековая сибирская тайга, камышовые заросли и одинокий Псих на берегу.

Обезьян так сидел еще с четверть часа, потом рядом с берегом всплыла усатая голова Тота.

Голова немного поворочала глазами, открыла рот и поинтересовалась:

– Ушли?

– Сгинули наши вороженьки, – непонятно ответил Псих и велел. – Вылезайте.

Голова кивнула и скрылась под водой.

Через какое-то время на берег выбрался Жир, несущий на плече связанную енотиху с кляпом во рту. Вслед за ним из воды показался Тот, гнавший перед собой привязанных на веревке пленных: Сукина и Мясного.

Вся эта компания подошла к Психу. Тот тепло посмотрел на спутников и велел:

– Докладывайте. Я тут пообщался со служивыми людьми и вновь проникся славным армейским духом тотальной отчетности.

– А что рассказывать-то? – охотно откликнулся свин, без особого пиетета сваливший ношу с плеча и тоже усевшийся на берегу. – Честно говоря, самым сложным было убедить Тота присоединиться ко мне и оставить Четвертого без охраны.

– Потому что я ответственный, – объяснил аутист, устраиваясь рядом. – Четвертого нельзя оставлять одного, потому что это же Четвертый. Вдруг он кастрюлю на себя уронит?

– Какую кастрюлю? – не понял Псих.

– Трехлитровую, – убежденно сказал Тот. – Или даже пяти.

– Вот-вот, – заржал Жир. – Именно в таком тоне мы с ним и беседовали около часа. Пришлось будить Четвертого, я ему все объяснил, и он прямым и недвусмысленным образом приказал Тоту присоединиться ко мне.

– Понятно. А дальше?

– Ну а что дальше? – свин лег, заложив руки за голову и принялся разглядывать не по-весеннему высокое небо. – Прыгнули с этим пескарем-переростком к дальним окрестностям озера – ближе порталы не срабатывали, Эрлан не соврал про глушилку. Полицейскую цепь вокруг озера прошли без особых проблем.

– Потому что менты есть менты, – влез в разговор Тот. – Им сказали – никого из озера не выпускать, они только на озеро и пялились, ни разу даже головы не повернули посмотреть – что там за спиной делается.

– Это точно, – согласился свин. – К тому же цепь редкая была, в общем, ночью ее пройти никаких проблем не составляет, благо, ни меня, ни Тота бесшумному погружению учить не надо. Годы подводного спецназа не пропьешь, знаешь ли.

– Но ты активно работаешь над этим, я в курсе, – не преминул подпустить шпильку Псих. – Давай дальше, что там под водой?

– Да я уже забыл, когда градус обонял! – возмутился Жир. – А вот от кого-то минимум двадцатипятилетней выдержкой благоухает!!!

– Эрлан налил, – не стал отнекиваться Псих. – С собой не предложил, поэтому ничем помочь не могу. Ты с темы-то не соскакивай, что там под водой-то было?

– А что под водой? – махнул рукой Жир. – Суета была под водой, вот что. Все там бегали как потерпевшие, к обороне готовились, ни на кого внимания не обращая. Мы там даже прятаться не стали – рожи балаклавами завесили от греха, и так и слонялись вокруг замка, изучая подходы.

– А потом этих двоих обнаружили, – сказал Тот и метко кинул камешком в Мясного. – Потому что у них карма плохая и от этого они невезучие.

– Точно, – заржал Жир. – Причем знаешь, где мы их нашли? За баней! Про них в суете все забыли, а они, не будь дураками, за баней прятались, чтобы их никуда не припахали.

– Какая еще баня под водой? – не понял Псих.

– Подводная! – не моргнув глазом, ответил Жир. – Я тебе потом нарисую, как она устроена, там очень простой принцип…

– Да погоди ты с баней, – прервал его Псих. – Что там дальше-то было?

– Ну что было, что было? – насупился Жир, обидевшись на пренебрежение. – Взяли мы их в плен вторично, благо, там за баней никого, кроме дерьма, не было. Допросили, как положено, этот говорливый, Сукин, кажись, нам окна принцессы и показал. Ну а дальше дело техники.

– Ничего себе, дело техники – выкрасть среди бела дня наследницу из замка, – не выдержал Псих. – Мне этот пункт в плане сразу авантюрой показался.

– Ой, ну перестань ты! – поморщился свиноид. – Во-первых, не среди бела дня, а темной ночью, пусть никто и не спал. А во-вторых, ну что ты в самом деле? Мне твое недоверие просто очень даже обидно. Диверсионное дело – это моя профессия, меня сперва ей долго учили, а потом я пару сотен лет практиковался. А здесь, блин, даже не регулярные части, а какая-то сраная банда. Они даже самых элементарных понятий не имеют о нормальной системе охраны, максимум, на что их хватает – это пару часовых поставить. Которые будут ворон считать.

– Какие еще вороны под водой? – не удержался Псих.

– Подводные! – не моргнув глазом, ответил Жир. – И вообще, не сбивай меня, я сам собьюсь. Полное отсутствие элементарной охраны – это раз. Два – у них там такой переполох был, что никто понятия не имел, кто что делает. Да там у них не то что наследницу, там слона из зоопарка можно было вывести, никто бы и слова поперек не сказал.

– А там и зоопарк под водой есть? – уже откровенно веселился Псих.

– Нету! – замотал головой свинтус. – Зоопарка нет, врать не буду. А наследница есть! Вон она! В целости, между прочим, и в полной сохранности! А, значит, что? Значит – я был прав, а ты зря во мне сомневался. Практика – критерий истины.

– Ну хорошо, прав, прав, – не стал спорить Псих. – Ладно, в комнату к Йене вы попали. А ее саму как скрутили? Все-таки хай, мы потому Тота к операции и привлекли, чтобы иметь гарантированное превосходство.

– Пф… – громко, на весь берег фыркнул свинтус, а внимательно слушавший Тот пояснил:

– Маг – очень хороший, очень сильный. Боец – очень слабый. Потому что опыта нет. В два удара вырубили.

– Понятно, – кивнул Псих. – Ну а дальше?

– Ну а что дальше? – пожал плечами Жир. – Вынесли ее из здания тоже без проблем, я же говорю, слона… Ладно. Зашли за баню, этих двух еще забрали, какая ни есть, а добыча. Потом лежку нашли, это, правда, уже Тот постарался, мне чужой славы не надо. У этих сомов, блин, радар, что ли, встроен на укромные места на дне, где можно отлежаться? В общем, место было на пять с плюсом, в метре проплывешь – не увидишь. Всем пленным кляпы на совесть вбили, чтобы никаких звуков не издавали, ее еще и запеленали как мумию, чтобы жестами не колдовала. Ну и залегли пережидать, как договаривались. Таким колхозом через оцепление прорываться – лучше сразу явку с повинной написать.

– Нормально все прошло? – поинтересовался Псих.

– Нормально, – кивнул Жир. – Эти, с Верхних Планов, правда, настырные оказались, так и шарились по округе, так и вынюхивали чего-то… Но бог миловал.

– Добычу искали, – веско сказал Тот. – Потому что менты. Менты есть менты.

– Ну вот и все, собственно, – резюмировал Жир. – Потом шариться перестали, потом Тот пузом на дно лег, какой-то свой эхолот включил и сказал, что на берегу тоже тихо стало. Я не поверил, говорю – ну так сходи и посмотри, что там на берегу. Он сплавал, вернулся, говорит – Псих сказал вылезать. Все. Ах, да. Мы еще книжки у нее из кабинета прихватили. Все шесть. Как монахи и рассказывали – тоненькие, детские, с картинками. Они у нее на столе лежали. Вот теперь точно все.

– Понятно, – кивнул Псих. – Ну что – будем знакомиться?

Он подошел к пленнице, ножом разрезал путы и выдернул кляп.

– Ну что, ты все слышала? – поинтересовался он.

– Что с Паулем? – первым делом выпалила она.

– Нет больше Пауля, вдова ты, – спокойно и жестко ответил Псих. – И вообще никого из твоих нет, вся семья на перерождение ушла. За нарушение авторских прав. Одна ты жива осталась. Нашими стараниями.

У Йены перекосилась морда и она зарыдала в голос. Все деликатно молчали. Кроме Сукина с Мясным – те молчали, потому что у них были кляпы во рту.

Впрочем, рыдала енотиха недолго. Справившись с собой, она пару раз шмыгнула носом и звенящим на грани истерики голосом спросила:

– Зачем вы меня спасли? Что вы со мной сделаете?

– А ты подумай! – по-прежнему жестко сказал Псих. – Соберись и подумай. Поплакать потом успеешь.

И уже мягче добавил.

– В создание магических животных ты сама хоть немного вложилась или это цельноворованная разработка?

– Чего-о-о? – енотиха просто задохнулась от негодования. – Да это целиком и полностью моя разработка, в той документации, что Пауль принес, по большому счету, только постановка проблемы была. Они только для вдохновления и годились, эти документы, не больше. Да они в Верхних Планах от меня отстали безнадежно, я же следила за их результатами, ну, насколько могла… У них до сих пор экспериментальная стадия, они только-только от in vitroк in vivo[1] переходят. А мы уже на заказах полгода сидим!

Она осеклась и тихо добавила:

– Сидели. Извините…

И опять заплакала.

– По словам Эрлана, – сказал Псих, – ваш клан разнесли на основании жалобы в Комитет по защите авторских прав. Они заявили, что Пауль украл их разработки и требовали прекратить их коммерческое использование.

– Сволочи, – только и сказала Йена. – Сами ведь ничего не смогли. Только и смогли, что нам нагадить.

– Верхнеплановцы вообще тупые! – авторитетно заявил Жир. – Я вот вчера с Эрланом за одним столом посидел, пообщался и вот что я вам скажу…

– Что же ты Эрлану вчера не сказал, что он тупой? – невинно поинтересовался Псих и жестко добавил. – Они не тупые. Тупые как раз те, кто ржут: «Ну тупы-ы-ые!», упиваясь своим превосходством, которого не существует. Потому что они ничуть не дурнее нас и абсолютно точно – гораздо сильнее. И это лучше понимать и не строить иллюзий.

– Так, я не понял, это что за наезд такой был?! – закипятился Жир. – Как будто не с тобой мы это все придумали и спланировали. Причем как раз для того, чтобы Эрлану с компанией в кашу наплевать! А теперь ты заднюю включаешь и верхнеплановцы у тебя пусечки? А-а-а! Я все понял! Что он за бухлом тебе пообещал? Место в своем отряде? Полноценное гражданство?

– Блин, да ничего ты так и не понял, – расстроено сказал Псих. – Если я говорю, что думать они умеют не хуже нас, это вовсе не значит, что думаем мы одинаково. Мыслим мы как раз по-разному, и в этом самая большая проблема.

– Ты сейчас о чем? – немного подзавис свинтус.

– Знаешь, в чем главная сила Верхних Планов? – спросил Псих и сам, не дожидаясь реакции, ответил. – Они искренне убеждены в том, что они лучшие. Они знают, что все остальные им завидуют, что всем мирам они свет в окошке. И они даже на миг не сомневаются в том, что они все делают правильно. Посмотри на Эрлана – можешь его представить сомневающимся в политике Верхних Планов? А ведь он еще из лучших, и в принципе неплохой человек. Он даже не думает – он знает, что они все делают правильно. Что их принципы существования являются истиной в последней инстанции и потому безальтернативны. Именно потому, что они все делают правильно – они самые продвинутые, самые богатые и самые сильные. Вот так они думают.

– Ну и что? – по-прежнему не понимал Жир. – Это все очевидные вещи. Проблема-то в чем?

– Проблема в том, что мы так не думаем. Мы сомневаемся в их правоте. И, значит, однажды они придут к нам.

– Это еще почему?

– Потому что наибольшую опасность для гегемона представляет не второй по силе, а тот, кто предлагает альтернативу. Инакомыслящий. То есть тот, кто думает по-другому.

– А что делать? – вдруг спросил внимательно слушавший Тот.

Псих пожал плечами.

– Да что б я знал. Эту проблему каждый решает сам. Многие встают под знамена гегемона. Кто-то искренне верит, что принципы, провозглашаемые гегемоном, безальтернативны и универсальны. Ведь все, кто их исповедуют – хорошо живут. И даже если у кого-то жизнь лучше не становится – наверное, они просто плохо их исповедуют или что-то делают неправильно. Надо просто стараться и лучшее, конечно, впереди. Другие осознанно продаются в расчете на то, что если продаться самому богатому хозяину – то и ты жить станешь побогаче. Но они тоже обычно редко бывают довольны результатами. Третьи пытаются жить своим умом, но быстро понимают, что дивиденды, полученные за отстаивание собственных интересов, нивелируются последствиями наказаний за инакомыслие. Самые отмороженные осознанно враждуют с гегемоном, но нам до таких берсерков еще далеко.

Так что нет однозначно хороших вариантов, у каждого свои недостатки.

Обезьян почесался и повторил:

– Идеальных вариантов нет, и я не знаю, что делать. Но я знаю – как действовать.

– И как же? – хором спросили Жир с Тотом, слушающие с большим интересом.

– Надо становится сильнее, – очень серьезно сказал обезьян. – Это универсальная краткосрочная стратегия, одинаково хорошо подходящая всем категориям граждан. Если ты собираешься продаваться – то сильному предложат более лучшие условия. А если собираешься жить своим умом – то будешь реже получать по жопе за инакомыслие: сильных стараются не трогать без нужды. Ну а если к тебе придут, можно будет всерьез испортить гостям настроение.

– То есть барышню мы спасли затем, чтобы Земля усиливалась магическими животными, так что ли? – спросил свинтус.

– Бинго! – подтвердил Псих. – Ты знал, куме, ты знал!

И уже серьезно добавил:

– Все разумные люди сейчас действуют в этом направлении. Проект Штанского, в который мы вписались – он ведь ровно про то же самое.

– Ну и Эрлану заодно поднасрали, – добавил мстительный Жир, не забывший «Ты-то здесь при чем?».

Псих хмыкнул.

– Эрлан об этой командировке забудет завтра к вечеру. И не только он – все в Верхних Планах выбросят эту историю из головы сразу же, как только на деле поставят отметку «Исполнено» и оно уйдет в архив. Что даст нам некоторую фору для развития и усиления в этом направлении.

– Слушайте, что вы несете?! – не выдержала Йена. – Какие магические животные, какое развитие? Вы обкурились, что ли? Мой клан разбит, мои животные уничтожены, мою базу разнесли по кирпичикам, я осталась одна! Одна, понимаете?!

– Даже если бы это было так, сударыня, вы бы все равно остались спасенным семечком, которое при определенных обстоятельствах не может не прорасти. Но, к вашему и нашему счастью, все не так плохо, как вы описываете. Я понимаю ваше отчаяние и боль от потери, вам сейчас кажется, что все рухнуло, но это не так. Ну, посмотрите на вещи объективно. Да вашу базу изрядно покоцали, согласен, но большинство зданий остались целыми. К тому же, сколько я помню, у вашего клана есть и второй центр базирования, на Тараскульских озерах. Без крыши над головой вы в любом случае не останетесь. Это первое.

Второе – да, верхушка вашего клана уничтожена, но рядовых бойцов и командиров среднего звена никто не убивал, их, ограбив, всех отпустили на все четыре стороны. Да, часть из них разбежалась, еще кто-то уйдет из-за неминуемого ослабления клана, но очень многие останутся. Дело даже не в верности, хотя даже демонам не чуждо и это понятие. Просто для любого демона жизнь даже в слабом клане все равно в разы лучше жизни бродячего налетчика, а другую альтернативу мало кому предложат. Впрочем, если вы восстановите поставки магических животных, слабым и бедным ваш клан долго не останется.

Отсюда вытекает третье – да, вашу базу и ваши лаборатории разнесли, но если это действительно ваша разработка, то все по-настоящему ценное осталось у вас в голове, и, значит, восстановление утраченного – не более чем вопрос времени. Ваши книги у меня, я вам их верну. Кроме детских книг, извините. Нам их надо вернуть в Тюмень.

– Извиняю, – сказала Йена. – Но на самом деле вам нужно только «Краденое солнце» Чуковского, именно она запускает башню. Остальные – пустышки.

– Спасибо, – поблагодарил Псих. – Что касается вмешательства Верхних Планов, то репрессий в ближайшее время можете не опасаться. Как я уже говорил, Верхние планы – это бюрократия плюс бюрократия и еще раз бюрократия. Если ваше дело уйдет в архив, его оттуда поднимут в лучшем случае через несколько лет. Хотя шумную рекламную кампанию все-таки лучше не заказывать, да и заказчикам стоит намекнуть, что не надо на каждом углу хвастаться новым приобретением. Серьезные люди и так узнают, а всякая шушера пусть лучше остается в счастливом неведении.

И последнее – да, вы остались одна, но даже в этом при желании можно найти плюс. У вас больше не осталось конкурентов за право восседать на троне, ваше главенство в клане неоспоримо. Отныне вам больше не надо будет согласовывать позиции братьев, преодолевать противодействие родственников, долго уговаривать отца, извините уж за такой цинизм. Повторюсь – я сочувствую вам и соболезную вашим утратам, но если вы не способны сейчас рассуждать рационально и здраво смотреть на вещи, а способны лишь рыдать, то у вас все равно ничего не получится. Сейчас надо спасать то, что еще можно спасти. А оплакать их можно будет и позже.

После этих слов Йена выпрямилась и вытерла слезы. После чего звонко сказала, чеканя слова.

– Почтенные монахи, я благодарю вас за мое спасение. Могу ли чем-то отблагодарить вас сейчас?

– Право, не стоит, сударыня, – хмыкнул непривычно велеречивый Псих. – Я только что достаточно подробно рассказал про мотивы наших действий.

– Хорошо, – кивнула енотка и развела ладони в стороны. – Клан Крошки признает свой долг перед этими монахами. Долг может быть стребован с меня или с моих потомков в любое время и при любых обстоятельствах. Прошу Систему зафиксировать это обязательство.

Закончив, она посмотрела на паломников и улыбнулась.

– Обязательство зафиксировано. А теперь, если вы не против, я побегу. Сейчас надо собрать выживших, пока они все не разбежались и послать гонцов в Тараскуль. И это… Спасибо вам.

Когда она исчезла в волнах, Жир почесал в затылке и сказал:

– Ну что, возвращаемся в Тюмень, что ли? И это… Что-то нам после Пауля квест не закрыли.

– У тебя склероз, что ли? – хмыкнул Псих. – Этот квест закрывается при пересечении границы суперлокации. Вот выйдем из Сибири – все и пересчитают.

– Блин, затупил, – признался Жир и нервно почесал в затылке.

[1] in vitro – «в стекле» (лат). Так называют стадию исследовательской разработки, когда эксперименты проводятся исключительно в пробирках. in vivo – «в живом организме» (лат) – следующая стадия экспериментов, когда исследователи переходят к опытам на живых организмах, как правило – над животными.