Куда скачет петушиная лошадь

Глава 11. Чучелу не больно

Иголку для зашивания волчьего живота искали долго-долго. Ёма била себя грудь и клялась, что железного орудия в её доме быть не может, потому что она-де нечистая сила и железо переносит плохо. Где-то в экспозиции «Быт каменного века» валялась костяная иголка, вот её и ищите. Или в директорском столе что-нибудь подходящее завалялось.

— А почему вам железо вредно? — спросила Даша, обшаривая ящики письменного стола. — Оно радиоактивное?

— При чём тут радио? Просто меня люди придумали, когда в ходу были каменные, костяные, бронзовые орудия. Железом пользовались те, кто привёл на нашу землю чужого южного бога и выгнал меня в болота да чащи. Не ценят, не уважают, царевичей подсылают жёстких да жилистых…

— А ты уверена, Ёма, что люди тебя придумали? — хитро прищурился Вэрса. Ёма нахмурилась, но тут Даша нашла в углу ящика забытый степплер и испустила победный вопль:

— Ура! Это лучше, чем иголка!

Волк скривился недоверчиво, но Дашка скомандовала:

— Ложись на спину и не дрыгайся, а то криво получится.

Волк послушно подставил брюхо, и Даша ловко скрепила края дырки степплеровыми скобками.

— А почему ты меня не боишься? — спросил Волк, оглядывая поблёскивающий шов.

— А… а ты же как бы игрушечный, — объяснила Даша. — Набитый опилками, как Винни Пух. Не больно?

— Нормально, — одобрил Волк. — Чучелу не больно. Ну что, в путь!

— Ночь на дворе, людям спать пора, — проворчала Ёма. — И нелюдям тоже. Утром пойдёте. И на вашем месте я бы этого подозрительного Волка в проводники не брала. Что он может знать о современной дороге на север, он больше ста лет простоял в музее чучело чучелом! Менква возьмите проводником, он недавно ходил.

— Лютик ходил, — обрадовался менкв.

— Как была ты, Ёма, врединой, так и осталась, — проворчал Волк. — Менквовы тропы людям непроходимы. А я по хорошей дороге поведу. Впрочем, как знаете.

— Сейчас спать, — скомандовал Пера. — Утром в поход пойдут все, кто хочет — это и к Волку относится. Где же я его видел?

— Надо помочь со стола… то есть с ковра убрать, — сказала Даша, но Ёма засмеялась, махнула рукой — и ковёр со всем содержимым исчез, как не было.

— Девочка спит на моей кровати в комнате директора, остальные устраивайтесь, как знаете, — сказала Ёма. — Пойдём, мича нывка, отдохни перед дорогой.

— У меня какое-то неприятное ощущение в области принтера, — пожаловался Тове. — Это нормально?

— Ой! — хлопнул себя по лбу Пера. — Пойдём, я покажу, что делают в таких случаях. Нужное место во дворе.

Ночью Даша спала плохо. Ей снилось, что безголовый орт гоняется за ней по развалинам музея и говорит голосом диктора сыктывкарского телевидения — того, который блондин, Даша забыла фамилию:

— В эфире «Вести Коми». Новости недели. Выслушай меня внимательно, Даша, я тебе что-то расскажу.

— Ты не можешь мне что-то рассказать, у тебя головы нету! — сообразила наконец Даша.

— Тогда я на пальцах, — не отставало вредное привидение и начало изображать нечто якобы азбукой глухонемых. Даша в конце концов устала убегать от орта и крикнула ему:

— Сгинь-пропади, нечистая сила! Чур меня! Чур!

— Ну и дура, — обиделся орт. — Я и сам в некотором роде чур, и ещё чурее, чем ты думаешь. Не ходи на север, ыджыд мамöн шуысь — худо будет.

И исчез. А Даша заснула спокойно и к утру сон забыла — заспала.