Куколка

Глава двадцать вторая

Бэлль тошнило от страха, когда она спускалась по лестнице, чтобы навсегда покинуть бордель Марты. Было два часа дня. На улице было жарко, душно.

Вчера Фальдо пришел в бордель и сообщил Бэлль, что нашел для них жилье. Он заплатил Марте за полчаса, успел передать девушке адрес и проинструктировать ее, что ей делать дальше, и ушел. Нервы Бэлль были натянуты, как струны. Страх ни на секунду не оставлял ее; она лежала без сна, терзаясь сомнениями, а правильно ли она поступает, вручая свою жизнь в руки человека, которого едва знает.

Было слишком поздно что-либо менять. Как и просил Фальдо, Бэлль взяла с собой лишь небольшой ридикюль, в который уместились все ее сбережения, щетка для волос и пара лент для волос. Под зеленое платье она надела голубое, которое ей дали в Париже. Под платьями были две пары нижних юбок, панталон и рубашек. Бэлль было невыносимо жарко из-за такого количества одежды, но она не смогла заставить себя бросить все свои пожитки, как велел ей Фальдо.

Все, что покупала ей Марта, Бэлль оставила в своей спальне. Она надеялась, что остальные девушки разделят между собой те немногие украшения и другие личные вещи, которые она не взяла с собой.

Когда Бэлль достигла последней ступени лестницы, из кухни выглянула Марта.

— На улице жара, — протянула она и с любопытством посмотрела на Бэлль, как будто заметила, что сегодня она полнее, чем обычно. — Все девушки на заднем дворе, пьют лимонад.

Внутри у Бэлль все перевернулось. Она была уверена: Марта догадалась, что у нее на уме.

— Я решила прогуляться, — ответила девушка. — Когда на улице так жарко, больше ничего не хочется делать.

— Смотри не перегуляй, — предупредила ее Марта. — Никогда не понимала, почему англичане так любят прогуливаться.

Марта часто отпускала шпильки в адрес англичан. Бэлль иногда казалось, что мадам пытается спровоцировать ее на резкий ответ. Не стоило попадаться на удочку. Бэлль мило улыбнулась.

— Наверное, я пожалею об этом, как только перейду железнодорожные пути, — сказала она. — И сразу же вернусь, чтобы посидеть в прохладе со стаканчиком лимонада.

Марта отправилась в гостиную, а Бэлль поспешила к входной двери. Она жалела, что не может попрощаться с остальными девушками. Всех их, за исключением Анны-Марии, она искренне полюбила и была благодарна им за компанию, советы и дружбу. Она будет скучать по их смеху, по занимательным беседам. Их присутствие помогало ей, когда было страшно, одиноко и нестерпимо хотелось домой.

Бэлль поспешила через железнодорожные пути во Французский квартал и стала петлять, постоянно оглядываясь через плечо, чтобы удостовериться, что Марта не послала Сисси или кого-нибудь другого шпионить за ней.

В конце концов, когда Бэлль убедилась, что ее не преследуют, она наняла карету и велела отвезти ее на Канал-стрит.

***

Бэлль редко покидала Французский квартал, поэтому понятия не имела, как выглядит квартал Мид-Сити. Карета, казалось, долго-долго ехала по Канал-стрит, прежде чем свернуть. Наконец Бэлль увидела указатель на Норт-Карролтон-авеню и испытала облегчение, поскольку ехала по нужной дороге. Однако когда карета остановилась у одного из многочисленных одноэтажных «домиков навылет», девушка испытала шок и разочарование.

Бэлль знала, что подобные одноэтажные деревянные строения пользуются популярностью в южных штатах, поскольку очень дешевы. Не больше трех с половиной метров в ширину, со смежными комнатами, без прихожей — ни пяди бесполезного пространства. К тому же прохладным летом их продувало насквозь. Их называли «домиками навылет», поскольку входная дверь и дверь черного хода располагались друг напротив друга и пуля могла бы пролететь через такой дом навылет.

На самом деле в таком жилище не было ничего плохого. Бэлль знала, что миллионы людей были бы рады иметь хоть какую-то крышу над головой. Но девушка думала, что Фальдо снимет для них один из симпатичных креольских особнячков, такой, как она видела во Французском квартале: с коваными балкончиками и причудливыми ставнями. Бэлль никак не ожидала увидеть обветшалый дом бедняка.

Перед зданием даже не было дворика. Все дома на этой улице стояли на кирпичных столбах, к входной двери вели деревянные ступени, а под слегка нависающей крышей располагалось импровизированное крыльцо.

Бэлль выбиралась из кареты, когда по ступеням сбежал Фальдо. Он приветствовал девушку теплой улыбкой. Фальдо расплатился с извозчиком и взял Бэлль под руку, чтобы помочь ей подняться по ступеням.

— Надеюсь, с Мартой проблем не возникло, — сказал он. — Я очень за тебя волновался.

— Марта заговорила со мной на выходе, но я сказала, что иду прогуляться. Мне кажется, она заметила, что я немного потолстела. На мне два платья, мне очень жарко. — Бэлль нервно рассмеялась. Испытав облегчение оттого, что ей беспрепятственно удалось сбежать от Марты, она неожиданно по-настоящему испугалась того, что ждет ее впереди.

Фальдо открыл дверь-сетку, которая защищала комнаты от насекомых, и жестом пригласил ее войти.

На первый взгляд помещение показалось Бэлль больше, чем она ожидала, а высокие потолки делали его просторным, но обставлена комната была бедно: два темно-красных бархатных кресла и небольшой столик у окна. Освещение было газовым. Еще здесь был камин, хотя Бэлль с трудом могла представить, что в Новом Орлеане будет так холодно, что придется зажигать камин.

— Сегодня утром я привез лишь кое-что из мебели, — сказал Фальдо. — Я подумал, что остальное ты захочешь выбрать сама.

Бэлль понятия не имела, что сказать. Комната казалась такой голой, неприветливой, особенно после роскошных спален Марты. Девушка понимала, что бóльшую часть времени ей придется быть одной, и задрожала от страха.

— Можно осмотреть весь дом? — спросила она, пытаясь успокоиться и поздравляя себя с тем, что ей удалось сделать первый шаг к свободе.

— Здесь только спальня и кухня, — сказал Фальдо, провожая Бэлль в спальню. Он привез красивую медную кровать. Сверху лежало новое постельное белье, подушки и стеганое одеяло. — Я оставил это для тебя — женщины лучше справляются с такими делами.

Кроме кровати в спальне стоял туалетный столик темного дерева с тремя овальными зеркалами и стул. Бэлль стала восхищаться столиком и кроватью и даже обняла Фальдо, потому что испугалась, что он разгадает ее истинные чувства.

— Знаю, ты слишком юна, чтобы вести хозяйство, любимая, — произнес он и коснулся губами ее шеи. — Но я помогу тебе, чем смогу. Ты умная девушка и многому сможешь научиться по книгам и журналам.

Третьей и последней комнатой оказалась кухня. Здесь стояла газовая плита, раковина, на стенах висели полки с кухонной утварью. Тут же были сковородки. В центре стоял невысокий потертый стол и два стула. Фальдо открыл буфет. Внизу на квадратном блюде лежал кусок льда.

— Так мы сохраняем молоко, масло и мясо, чтобы оно не протухло, — объяснил он. — Каждую неделю будет приходить человек, который продает лед. Когда он позвонит в свой колокольчик, тебе нужно будет просто подойти к нему со своим блюдом.

Бэлль видела, как Марте доставляли лед, но не ожидала, что обычные люди тоже могут им пользоваться. Настроение у нее немного улучшилось.

— Но, к сожалению, удобства находятся на улице, — признался Фальдо. На его лице читалась тревога — а вдруг она обидится?

— Ничего, — ответила Бэлль, снова испытав разочарование.

Фальдо налил в чайник воды, чтобы приготовить им кофе. Он купил целый ящик продуктов. Бэлль заставила себя подняться и разобрать его содержимое. Наверху она заметила торт с грецкими орехами.

— Ты умеешь готовить? — поинтересовался техасец, насыпая кофе в кружку.

— Немного, — ответила Бэлль. — Раньше я помогала Мог по дому: чистила и нарезала овощи, пекла пироги с вареньем. Но сама обед ни разу не готовила.

— Если умеешь читать, научишься и готовить, — улыбнулся Фальдо. — По крайней мере, так всегда говорила моя мама. Может, сходишь к букинисту и купишь поваренную книгу?

— Отличная идея! — воскликнула Бэлль, стараясь, чтобы ее голос звучал весело и восторженно, несмотря на то что она испытывала совершенно другие чувства.

Они выпили кофе с ореховым тортом. Фальдо сказал, что будет давать ей на карманные расходы десять долларов в неделю. Бэлль подумала, что это очень скромная сумма и на нее слишком не разгуляешься, но он не заметил ее напряженного лица.

— Я открою на твое имя два счета, — продолжал Фальдо. — Один в продуктовом магазине Френдлара на Канал-стрит, другой у Альдерсона — там продается все, от чулок и ниток до столов и стульев. В этих двух магазинах ты найдешь все, что тебе понадобится, чтобы сделать этот дом уютнее. Расходы я возьму на себя. Будешь подписывать счета именем мисс Энн Талбот. Если кто-то спросит, отвечай, что я твой опекун. Ты не против?

Бэлль поняла, что вымышленное имя ей нужно на тот случай, если Марта попытается ее разыскать.

— Ты такой добрый, — сказала она. — Надеюсь, ты не пожалеешь о своем решении.

Фальдо улыбнулся и погладил ее по щеке.

— У меня нет причин для сожаления. Ты — настоящее чудо. Но я боюсь, что тебе будет одиноко и тоскливо. Я буду приезжать так часто, как только смогу, но понимаю, это не то же самое, как если бы рядом с тобой были друзья и семья.

— Все будет хорошо. Я буду читать, шить, научусь готовить, — ответила Бэлль. — Но что мне рассказывать о себе, если будут спрашивать соседи?

Фальдо нахмурился.

— Мне кажется, лучше, если ты не будешь с ними сближаться, — ответил он. — Но если возникнет необходимость обратиться к ним, тебе не стоит говорить, что ты из Района. Можешь сказать, что я твой опекун и ты приехала сюда из Англии, потому что умерли родители. Если спросят, почему ты не живешь со мной, ответишь, что тебе нравится быть независимой. Но лучше вообще избегать разговоров, тогда Марта никогда не узнает, что ты здесь.

— А когда ты собираешься с ней поговорить? — поинтересовалась Бэлль.

— Я не буду с ней разговаривать, любимая, — ответил Фальдо и, заметив удивление на ее лице, пустился в объяснения: — Марта женщина суровая. Она запросит за тебя огромные деньги, и может случиться беда, если я откажусь платить. Поэтому я вскоре загляну в бордель, спрошу тебя — и таким образом сниму с себя все подозрения. Но уверен, ты понимаешь, что ни к Району, ни к Французскому кварталу тебе приближаться ни в коем случае нельзя.

Бэлль кивнула, но почувствовала себя обманутой — он был не готов оплачивать ее свободу.

— Конечно. Я и не хочу к нему приближаться, — заверила она.

— Пойдем? — спросил Фальдо, беря ее за руку и уводя в спальню. Он столкнул все белье на пол. — Только быстро, у меня скоро встреча.

Через некоторое время Бэлль услышала, как хлопнула входная дверь и Фальдо торопливо спустился по лестнице. Она откинулась на незастеленный матрас и расплакалась.

Сейчас она чувствовала себя настоящей шлюхой. Фальдо заставил ее полностью раздеться, а потом взял без предварительных ласк и поцелуев и сразу же убежал.

Не этого она ожидала. Бэлль осталась одна в той части города, где она никого не знала и где ее могла поджидать опасность. У нее в доме не было ни ванной, ни туалета. Фальдо был намерен давать ей денег меньше, чем она зарабатывала у Марты, а если Марта когда-нибудь узнает, что ее лучшая девушка все еще в городе, скорее всего, она подошлет кого-нибудь, чтобы преподать ей урок.

Но больше всего Бэлль расстраивало то, что она оказалась такой дурой, решив, что все сложится удачно, потому что Фальдо ее любит. Это были напрасные надежды; в конце концов, она же не любила его, а обратилась к нему от отчаяния. Но ей все равно было больно оттого, что ему нужна была лишь красивая девушка, всегда доступная для секса, и место, где остановиться, когда он приезжает в Новый Орлеан.

В уме ему не откажешь. Могло показаться, что со стороны Фальдо было очень щедро позволить ей записывать все траты на его счет. Но дело было в том, что он не хотел давать ей наличных денег, потому что считал: тогда она может сбежать.

Бэлль накопила чуть больше сотни долларов. С одной стороны, это могло показаться огромной суммой, но она понятия не имела, хватит ли ей этих денег, чтобы добраться до Нью-Йорка, не говоря уже о возвращении в Англию.

Девушка рыдала так долго, что не заметила, как на улице стемнело. Она заставила себя успокоиться, надела рубашку, закрыла ставни и включила газовую лампу. Бэлль почувствовала запах готовящейся еды. Здесь на улицах было намного спокойнее, чем там, в Районе. Даже если больше в этом мрачном домишке ей ничего не нравилось, тишина была огромным преимуществом.

— Ты поступила слишком опрометчиво, — сказала она вслух, когда пошла в кухню, чтобы поставить чайник на огонь. — Следовало узнать Фальдо получше или рассмотреть другие кандидатуры, прежде чем ставить на него. Но что сделано — то сделано, назад дороги нет, поэтому придется выкручиваться.

Через несколько дней после побега от Марты Бэлль обнаружила, что ее главные враги — скука и одиночество. С первым она боролась, убирая в доме, готовя еду, гуляя, читая, занимаясь шитьем, но одиночества вынести не могла.

Она жалела, что не сидит сейчас с другими девушками в кухне Марты за продолжительным, неспешным завтраком, в одной ночной сорочке, со спутанными волосами. Все девушки одновременно рассказывают о минувшей ночи и заливаются смехом, когда одна из них описывает особенно забавный случай. Потом наступали ленивые полуденные часы, когда они гуляли по Французскому кварталу, валялись в креслах на заднем дворе, болтали, потягивая прохладные напитки. Бэлль все бы отдала, чтобы услышать звон колокольчика у входной двери, несмотря на то, что он возвещал о приходе очередного посетителя и все девушки тут же растягивали губы в соблазнительных улыбках, готовясь к встрече с клиентом.

Там, в Районе, невозможно было пройтись по улице, чтобы тебя кто-нибудь не остановил поболтать. Уличные музыканты никогда не обходили вниманием девушек и частенько играли специально для них. Бэлль иногда останавливалась, чтобы послушать музыку и посмеяться, когда музыканты начинали с ней флиртовать. Она могла купить себе мороженое или кусочек арбуза у торговца, а тот обязательно делился с ней последними сплетнями. Владельцы магазинов всегда были настроены дружелюбно и приветствовали Бэлль улыбками; не было даже намека на высокомерие — они не считали себя лучше или выше ее. Всех живущих в Районе связывало нечто общее — совсем так, как было в Севен-Дайлс.

Здесь с ней пока никто не заговорил и даже не улыбнулся. Бэлль сомневалась, что всему виной ее статус содержанки — она вообще не видела, чтобы кто-то разговаривал на улице. Девушка могла только предполагать, что в респектабельных кварталах всегда так. Она не знала: то ли всему виной боязнь выказать участие, то ли просто снобизм. Но в чем бы ни крылась причина, Бэлль такое положение дел не устраивало.

Временами она чувствовала себя такой одинокой, что плакала, пока не засыпала. Тишина давила на нее, казалась угрожающей. Пару раз ночью бушевал шторм, тяжелые капли дождя барабанили по жестяной крыше. Раскаты грома были такими сильными, что Бэлль тряслась от страха. Она пристрастилась к долгим прогулкам, с каждым разом отправляясь все дальше и дальше. Ей не хотелось возвращаться домой, и она уставала настолько, что сразу по возвращении засыпала.

Фальдо приезжал раз в неделю, но всегда в разные дни недели. Вначале Бэлль верила, что он поступает так, потому что у него нет четкого расписания и он не знает, как долго пробудет в том или ином месте, но потом стала подозревать, что он просто проверяет, не нашла ли она себе компанию на стороне.

В свой первый визит после ее переезда Фальдо приехал с коробкой из модного магазина белья. Он купил Бэлль красивую красную шелковую рубашку и такой же пеньюар, а также элегантные красные кожаные туфельки, украшенные черным лебяжьим пухом. Той ночью он был очень нежен и по-настоящему страстен. Он восхищался тем, как уютно стало в доме, и волновался из-за того, что ей приходится скучать.

Тогда Бэлль подумала, что именно так должно быть всегда. Она собиралась готовить для Фальдо особые блюда, накрывать стол со свечами и цветами. Иногда они могли бы ходить в ресторан или театр. Она даже представила себе, что однажды он, возможно, пригласит ее отдохнуть на выходные.

Но в следующий свой приход Фальдо показался ей холодным и отстраненным, и она не могла понять почему. Причина была не в том, что она была не готова: каждый вечер Бэлль купалась, делала прическу, надевала новое белье — на случай, если он объявится. Поскольку она со своей стороны делала все, чтобы угодить Фальдо, ей было очень обидно, что он не замечает ее стараний. Но в тот вечер она его простила, потому что решила, что у Фальдо выдался ужасный день.

Однако с тех пор ничего не изменилось. Бэлль никогда не удавалось расслабиться, потому что Фальдо мог объявиться в любой момент. Если он не приходил до десяти, значит, в этот день его уже не будет, поэтому она снимала роскошное белье, надевала ночную сорочку и ложилась спать. В те вечера, когда Фальдо все-таки объявлялся, он не хотел тратить время на разговоры, не интересовался, как прошел день, не рассказывал ей, как у него дела. Он укладывал Бэлль в постель, занимался с ней сексом и сразу засыпал.

Днем ей удавалось убедить себя, что, даже если Фальдо ее и не любит, все равно сейчас она находится в гораздо лучшем положении, чем была у Марты. Теперь она содержанка, а не проститутка; у нее есть уютный дом — она наведалась к Альдерсону и приобрела кое-что из мебели, ковры, картины, разную утварь. Все записали на счет Фальдо. Еды у нее было вдоволь. Бэлль могла баловать себя. Но ночью, когда Фальдо оставался у нее, она еще долго лежала без сна, после того как он засыпал, вспоминая, что он сказал ей даже меньше, чем в первый раз, когда был с ней в борделе Марты. Бэлль чувствовала обиду из-за того, что ее использовали.

Она ловила себя на том, что вспоминает о Мог, о маме, о Джимми — и эти мысли похожи на темный туннель, который ведет к отчаянию. Снова и снова она подумывала над тем, чтобы написать им, попросить у них помощи, но не могла заставить себя рассказать им о том, что с ней произошло.

Где-то через месяц после того, как Бэлль переехала на Норт-Карролтон-авеню, ее взгляд привлек небольшой шляпный магазинчик в паре кварталов от ее нынешнего жилища. Девушка ежедневно ходила на прогулку и каждый раз выбирала другую дорогу, чтобы получше узнать город и его окрестности. По какой-то причине она не была здесь раньше, несмотря на то, что жила неподалеку.

Бэлль подождала, пока проедет тяжело груженная телега пивовара, и перешла дорогу.

В витрине шляпного магазина были выставлены красивые модели, и Бэлль некоторое время полюбовалась ими. Преобладала осенняя тематика: ветка дерева и золотистые, желтовато-коричневые и красные бумажные листья под ней. Несколько шляпок были надеты прямо на ветку: стильная красная, отороченная длинными золотистыми и коричневыми перьями, головной убор цвета зеленого мха с широкими полями и вуалью, коричневая бархатная шляпка без полей и красивая темно-золотистая шляпка-колокол, украшенная янтарными бусами.

После того как Бэлль покинула Англию, она еще ни разу не брала в руки карандаш и не рисовала шляпок. На самом деле она даже ни разу не подумала об этом, после того как призналась Этьену в том, что ее мечта — открыть шляпный магазинчик.

Но сейчас, когда Бэлль смотрела на магазин через стекло витрины, воспоминания нахлынули на нее с новой силой. В глубине магазина девушка разглядела скамейку. На ней стояла очень маленькая седая женщина, склонившаяся над черной шляпкой на подставке. Было похоже, что она прикрепляет вуаль.

Вокруг женщины были десятки шляпок, и Бэлль почувствовала, что должна войти, чтобы разглядеть их получше.

Когда она открыла входную дверь, зазвонил колокольчик — совсем как в кондитерских неподалеку от ее дома в Севен-Дайлс.

— Чем я могу вам помочь, мадам? — спросила пожилая дама, отрываясь от своего занятия.

Ей было не меньше шестидесяти, лицо было изрезано морщинами, а спина ссутулилась. Дама была одета в черное платье с кружевным воротничком и манжетами кремового цвета. У нее были лучистые глаза и добрая улыбка.

— Я просто хотела рассмотреть ваш товар получше, — призналась Бэлль. — Я люблю шляпки, а у вас такая красивая витрина.

— Спасибо, милочка, — ответила пожилая дама. — Вы тоже англичанка. Я всегда полагала, что у англичанок тонкий вкус.

Бэлль еще немного поговорила с ней о шляпках, а потом, поскольку пожилая дама, казалось, обрадовалась собеседнице, Бэлль призналась, что мечтала стать шляпницей и открыть шляпный магазин.

— Только представьте! — воскликнула дама. — Никогда не встречала человека, который хотел бы научиться делать шляпки. Большинство людей полагают, что я куда-то езжу и покупаю уже готовые модели. Они не понимают, что это настоящее искусство: сначала делаешь шаблон, потом шьешь и приклеиваешь.

Бэлль готова была льстить пожилой даме просто для того, чтобы задержаться в магазине подольше и не чувствовать себя такой одинокой, хотя бы какое-то время. Она призналась, что у нее нет денег на то, чтобы купить шляпку, но примерила некоторые модели и восхитилась тем, как искусно они сделаны.

— Приятно видеть, что их примеряет такая юная и красивая девушка, как вы, — сказала дама. — Меня зовут мисс Фрэнк. Я как раз собиралась выпить чашечку кофе. Не хотите составить мне компанию?

— Меня зовут Бэлль Купер, и я с удовольствием выпила бы кофе, — ответила девушка. И только выпалив свое имя, вспомнила, что должна была назваться Энн Талбот. Она не могла забрать свои слова назад, но больше решила ничего о себе не сообщать.

— Я всегда хотела поехать в Англию, — призналась мисс Фрэнк, открыв дверь в глубине магазина, за которой скрывалась небольшая кухня. — Не думаю, что когда-нибудь туда доберусь, слишком уж я старая. Но я хотела бы повидать короля Эдуарда, его дворец. Там раньше была башня, где рубили головы королям и королевам.

— Король Эдуард умер в прошлом году, на трон взошел король Георг, — сообщила Бэлль. — Однажды я ходила смотреть на Лондонский Тауэр. Мрачное место. Там стоят стражи в красной с золотом униформе — их называют «бифитеры». Сейчас уже головы никому не рубят.

— Очень рада, — захихикала мисс Фрэнк. — Если не будет голов, мой бизнес может прогореть.

Бэлль засмеялась — впервые после побега от Марты.

— Хорошо, что вы развеселились, — сказала мисс Фрэнк. — Я видела ваше лицо, когда вы заглядывали в витрину. Вы казались печальной и несчастной. Тоскуете по дому?

Бэлль кивнула. Она не могла говорить, потому что от участливых вопросов ее глаза наполнялись слезами.

— Вы остановились у родственников? — Мисс Фрэнк поглядела поверх очков на Бэлль, продолжая насыпать в кружку кофе.

Бэлль кивнула, а потом заметила в кухне хитроумное приспособление в форме головы и, чтобы перевести разговор на другую тему, спросила, не предназначено ли оно для того, чтобы делать шляпы.

— Точно. Я наливаю в нижнюю часть воду и начинаю нагревать, как чайник. Сверху натягиваю фетр или полотно и над паром формирую верхушку. Вон та большая штука сверху называется колодкой — у меня их несколько для разнообразных верхушек и полей. Я покажу тебе, когда мы допьем кофе, если ты захочешь посмотреть.

Бэлль провела в магазинчике почти целый час, и мисс Фрэнк показала ей всевозможные приспособления, которые используют шляпники. Продемонстрировала ящики, полные лент и тесьмы, коробки с искусственными цветами и еще больше коробок с перьями. Все это пленило Бэлль настолько, что она призналась: раньше в Англии она рисовала шляпки.

— Если еще захотите порисовать, я с удовольствием посмотрю на ваши эскизы, — заверила ее мисс Фрэнк. — Я уже так давно занимаюсь изготовлением шляпок. Рискну признаться, что выдыхаюсь и мои фасоны устарели. Одна из хозяек «Анжелики», магазина одежды на Ройял-стрит, которая покупает мои шляпки, в последнюю нашу встречу сказала, что хотела бы видеть более дерзкие модели. Честно говоря, Бэлль, я не совсем поняла, что она имела в виду.

Девушка улыбнулась.

— Недавно я просматривала журналы с последними моделями из Парижа, — сказала она. — Шляпки там были меньше, не больше цветка. Я видела шляпку, которая напоминала маленькое гнездышко с крошечными пушистыми птичками, выглядывающими из него. Думаю, именно это хозяйка «Анжелики» и имела в виду.

Мисс Фрэнк покачала головой, как будто ей трудно было представить, что кто-нибудь наденет такую шляпку.

— Наверное, я старею? Во времена моей молодости носили практичные шляпки — соломенные, с красивыми лентами, порой украшенные цветами. Осенью и зимой мы надевали фетровые шляпы, подбитые мехом, если было очень холодно. Было легко предсказать, что дамы будут покупать в каждом сезоне. Теперь все иначе.

Бэлль вернулась домой позже, чем обычно. В тот вечер она не могла думать ни о чем, кроме шляп. Девушка нашла бумагу, карандаш и стала рисовать, но почему-то ни один из набросков не казался ей удачным.

Три дня почти все свободное время она рисовала, а потом отправилась к мисс Фрэнк.

— Похоже, у меня ничего не выходит, — призналась она пожилой даме. — Наверное, это потому, что мне нужно узнать, как делаются шляпки.

Мисс Фрэнк несколько минут молча смотрела на Бэлль.

— Я не могу платить помощнице, пока продажи не увеличатся, — сказала она. — Но если ты хочешь освоить шляпное дело, я тебя научу.

— Правда? — Бэлль затаила дыхание. — Я хотела бы этого больше всего на свете!

В первый же день, когда Бэлль появилась в магазинчике мисс Фрэнк, ей поручили обрабатывать паром фетровую шляпу-колокол. Девушка почувствовала, что у нее опять появилась надежда. Производство дамских шляп — прибыльное дело; как только она освоит это мастерство, она сможет найти себе достойную работу. Несмотря на то что впереди был долгий путь, у Бэлль появилась причина просыпаться по утрам. Ее жизнь обрела иной смысл, кроме ожидания Фальдо.

Бэлль быстро училась. Мисс Фрэнк сказала, что у нее ловкие пальцы и несомненный талант. Пожилая шляпница была хорошим учителем: она так же страстно передавала свои знания, как Бэлль впитывала их. Но у роли ученицы были и свои минусы. Мисс Фрэнк была чрезмерно любопытна, как и постоянные посетительницы, которые уже несколько лет посещали этот магазинчик. Им хотелось знать, почему Бэлль приехала в Америку, как и когда, где она живет, на какие деньги. Даже когда они ни о чем не спрашивали, в их глазах читалось любопытство, и Бэлль догадывалась: когда ее не было в магазине, они засыпáли вопросами мисс Фрэнк.

Ложь давалась Бэлль нелегко. Она поведала мисс Фрэнк о том, что ее отослали жить к опекуну, когда умерла ее мать-вдова. Но поскольку его жена и дети не хотели, чтобы она жила с ними, опекун нашел для нее отдельное жилье. Сама Бэлль вряд ли поверила бы тому, что опекун мог позволить такой юной девушке, как она, жить одной в незнакомом городе. Однако мисс Фрэнк, похоже, ни на минуту не усомнилась в ее правдивости; она неодобрительно охнула, сказала, что считает это постыдным, но от ее сочувствия Бэлль стало только хуже. Как ей хотелось рассказать ей свою печальную историю, облегчить душу. Но как бы добра ни была мисс Фрэнк, она была не от мира сего — старая дева, регулярно посещающая церковь. Вероятно, ее никто никогда не целовал, и никакого сексуального опыта у нее не было. Она бы не допустила появления в своем милом магазинчике проститутки; ей могло бы прийти в голову, что Бэлль втерлась к ней в доверие, намереваясь ее ограбить. Одна мысль о том, что Бэлль — любовница женатого мужчины, могла привести ее в ужас. Старушка могла бы даже донести на Бэлль в полицию, и ее вернули бы к Марте.

Поэтому Бэлль старалась держать рот на замке, как можно меньше откровенничать с мисс Фрэнк и ее клиентками и одновременно изо всех сил овладевать новым мастерством, которому ее обучали. А по ночам она рисовала шляпки.

Девушка не рассказывала Фальдо о своем новом увлечении, потому что знала: он его не одобрит. Но, окрыленная вновь обретенным счастьем, она гораздо усерднее пыталась угодить ему.

— Расскажи, чем ты занимался на этой неделе, — спрашивала Бэлль, когда готовила его любимый джулеп — коктейль из виски, воды, сахара со льдом и мяты.

Пару раз Фальдо говорил, что ездил в Сент-Лу и даже дальше, но чаще всего он даже не удостаивал ее ответом, просто выпивал коктейль и говорил, что пора спать.

Однажды ночью она спросила у него, почему он перестал с ней разговаривать.

— К чему разговоры? — пожал плечами Фальдо. — Я прихожу сюда не для того, чтобы меня допрашивали. Я устал.

С каждым его последующим визитом Бэлль все больше чувствовала себя использованной и опустошенной, но сдерживалась, напоминая себе о том, что у нее есть крыша над головой, и винила себя за то, что бросилась в омут с головой, не узнав Фальдо получше.

Днем ее настроение заметно улучшалось. Ее наброски стали значительно лучше, как только она поняла, как делают шляпки. По утрам Бэлль бежала с эскизами в магазин. Мисс Фрэнк посмеивалась над ее энтузиазмом и уверяла, что позже обязательно посмотрит на них.

Чаще всего она говорила Бэлль, что шляпки непрактичны, иногда утверждала, что они слишком тяжелые или будут постоянно спадать, или что модель слишком трудоемкая, но наконец мисс Фрэнк внимательно изучила шляпку, которая напоминала огромную плоскую розу, и возликовала: Бэлль принесла замечательный эскиз.

— Такая шляпка подойдет женщинам, которые не хотят примять или испортить прическу, — сказала хозяйка шляпного магазина. — Я смогу сделать маленькую основу. Саму шляпку можно крепить шляпной булавкой. Мне кажется, хозяйке «Анжелики» такая шляпка понравится. Давай сделаем одну, и я покажу ее.

Первую шляпку они сделали розового цвета. Плотное основание было обшито темно-розовым бархатом, сама роза сделана из шелка на проволочном каркасе, а оборотная часть каждого лепестка была на тон темнее. Женщины закончили работу ближе к вечеру, и когда Бэлль надела шляпку, мисс Фрэнк захлопала в ладоши от восторга.

— Дорогая, это триумф! — воскликнула она. — Я немедленно отнесу ее в «Анжелику». Ступай домой, я закрою магазин.

Бэлль вышла из магазина около четырех. Припустил дождь, и оставшуюся часть пути ей пришлось бежать.

Когда Бэлль наконец открыла дверь и вошла в дом, дождь лил как из ведра. Дороги размыло, и стало так темно, что пришлось зажечь свет.

В шляпном магазине она чувствовала себя чрезвычайно счастливой, потому что угодила мисс Фрэнк, и сейчас, окунувшись в реальность, неожиданно почувствовала, что больше не в силах это терпеть.

Неправильно, когда тебя содержит мужчина, который так холоден с тобой. Она не должна бояться рассказывать ему, что научилась делать шляпки, показывать свои эскизы, говорить о том, что мечтает открыть шляпный магазинчик. Как-то она призналась ему, что прокатилась на трамвае, чтобы полюбоваться большими домами в Гарден-Дистрикт. Фальдо посуровел, выражая неудовольствие. С тех пор она рассказывала ему только о том, что пекла торт, вышивала или вязала, однако не могла довериться в остальном, и это было неправильно.

— Я поменяла одного хозяина-работорговца на другого, — пробормотала Бэлль себе под нос, и слезы хлынули у нее из глаз. — Все, что ему нужно — это место, где он может остановиться, когда будет в городе, и девушка под боком, чтобы не приходилось платить проституткам в борделе.

Тем не менее Бэлль не видела в этом никакого смысла: содержать ее было гораздо дороже, чем платить за гостиницу и проститутку. Девушка недоумевала. Она знала мужчин. Мало кто из них готов был поселить содержанку в отдельном доме и оплачивать ее счета, если только они не теряли от женщины голову.

Почему Фальдо никогда не предупреждает ее о своем следующем визите? Почему не хочет с ней поужинать? Пойти с ней на прогулку, в театр? Почему он так разительно изменился, ведь у Марты он был таким добрым и разговорчивым?

Находясь в роли содержанки, Бэлль считала, что не вправе о чем-то спрашивать Фальдо. Она полагала, что должна проявлять восторг от занятий любовью с ним. Она даже подумала, что это подстегнет его желание угодить ей. Но трюк не сработал; Фальдо и пальцем не пошевелил, чтобы доставить ей удовольствие. И поэтому Бэлль все сложнее было делать вид, что она получает удовольствие от занятий сексом, и вдобавок закрывать глаза на его черствость — видите ли, она как содержанка обязана делать все, что он скажет. Интересно, как долго еще она сможет притворяться?

Девушка вошла в гостиную, упала в одно из кресел и дала волю слезам. Пустой камин смотрел на нее с упреком — дома в Англии в это время года в каждом камине уже горел бы огонь. Бэлль представила себе, как Мог в белоснежном переднике готовит ужин, не переставая болтать, пока помешивает в кастрюлях, стоящих на плите, и накрывает на стол. Энни сидит в своем кабинете, проверяет счета; девушки причесываются, готовясь к предстоящему вечеру.

Как бы Бэлль хотелось вернуться домой, почитать Мог газету или просто поделиться сплетнями, которые она узнала, пока бегала с поручениями! Она так скучала по дому! До убийства Милли жизнь казалась такой простой; возможно, немного скучной, но Бэлль чувствовала себя в безопасности, она знала, что ее ждет, знала, как к ней относятся Мог и Энни.

Она вспомнила тот день, когда познакомилась с Джимми. Как приятно завести настоящего друга! Он показал ей Лондон. Бэлль так надеялась узнать вместе с ним как можно больше!

Гуляла бы она с ним сейчас, если бы ее не похитили? Каково бы это было, если бы она впервые с ним поцеловалась?

Бэлль тяжело вздохнула. Не только потому, что подумала: Джимми, должно быть, уже давно ее позабыл. Она сомневалась, что вообще сможет вернуться к прежней жизни в Англии.

Что ей оставалось? Она не могла бросить Фальдо, только не сейчас, когда у нее нет постоянной работы и другого жилья. А накопленных денег было недостаточно, чтобы вернуться домой.

Слезы ручьями бежали по щекам Бэлль. Она была в ловушке.