Кулаком и добрым словом

Глава 13

Вскоре после встречи с Волчьим Пастырем старая дорога растворилась в густом лесу.

— И куда теперь? — полюбопытствовал Дунай. — Дорога-то тю-тю! Кончилась! Это проклятый колдун ее спрятал!

— Ты понапрасну-то Пастыря не оскорбляй! — одернул побратима Дорыня. — Дорога пропала: так по ней не уже давно никто ездит — волчары Пастыря испокон здесь коней резали. Не колдун он вовсе!

Но Дунай не унимался, поправляя притороченный у седла изодранный волчьими зубами колчан, он заметил:

— Как же не колдун раз волком перекидываться может? Ты вожака видел? Вылитый пастырь, только о четырех ногах!

— Это не колдовство — таким уж его создал Род! Он невр! Ты что-нибудь о неврах слышал?

— Да так, немного. Бабушка в детстве рассказывала. Я думал, что все это сказки.

— Сказки? — рассмеялся Добрыня. — Нет, это быль! Мало их осталось, — пояснил он, — невров, но нет-нет да встречаются.

— Знать правду бабка баяла, что бессмертные они, на вроде богов?

— Насчет бессмертия не скажу, но то, что отмерим им Великий Род поболе нашего — точно!

— А я от знающих людей слышал, — Дунай понизил голос, словно его в этом лесу мог кто-то услышать, — что сам Олег Вещий с неврами одного корня.

— Это от кого ж? — изобразив на лице удивление, поинтересовался Добрыня. — Не от Рудого ли с Асмудом?

Дунай потупил взгляд, словно Добрыня уличил его в чем-то постыдном.

— Ага, — продолжил Добрыня, — от них! Больше просто не от кого! Это тебе мог еще и Белоян сказать, но ты с волхвами не больно-то общаешься! А вот с Рудым в корчме…

— Да всего-то пару раз и посидели! — оправдывался Дунай.

— Ты не смори, что Рудый еще у Рюрика лучшим воем считался, — хмуро выговаривал побратиму Добрыня, — он до сих пор за подвиг считает калиту с пояса у кого-нибудь срезать! Он тебя такому научит… Тпру!

В подступающей ночной темноте лес неожиданно ощетинился острыми сучьями. Кони едва не напоролись на почти неразличимые во мраке поваленные деревья.

Добрыня спрыгнул со Снежка и, напрягая зрение, вгляделся в темноту.

— Кажись, на старую засеку наткнулись! Дальше не пройти! Придется здесь заночевать!

Дунай зябко поежился и передернул плечами.

— Не хотелось бы здесь! До логова Пастыря рукой подать! — пояснил он. — Пешими мы от волков не отобьемся!

— Дальше хода нет, — стоял на своем Добрыня. — А ночью по лесу плутать — еще хуже! Будем по очереди дозор нести!

— Ладно, — нехотя согласился Дунай, — ты прав! Сейчас костерок сообразим, пожуем чего-нибудь и от любой напасти играючи отмахнемся!

Добрыня ничего не ответил, лишь укоризненно покачал головой.

Ночь прошла спокойно. Волчий Пастырь, видимо смирившись с нарушившими вековые устои богатырями, не стал мстить. Хотя витязи несколько раз за ночь замечали сверкающие в темноте злобные желтые глаза. С рассветом путники принялись пробиваться через старую засеку. Коней пришлось вести в поводу. В некоторых местах вал деревьев был настолько плотным, что богатырям пришлось прорубать себе дорогу мечами.

— Я вот одного не пойму, — наткнувшись на очередной острый сук, сказал Дунай, — деревья-то не срублены, их словно неведомая сила сломала! А кое-где просто с корнем вывернула!

— Я тоже это заметил, — согласился Добрыня. — Но уж больно похоже на засеку! Сам неоднократно такие возводил! Супротив конников — первое дело!

Дунай с сожаление оглядел испорченную одежду: больше всего пострадали не закрытые доспехом рукава кафтана и штаны.

— Первое-то первое, — со вздохом сказал он, — но как мы в таком виде ко двору Турберна покажемся?

— Прорвемся как-нибудь, — утешил Добрыня, — по одежке встречают…

Лишь поздним вечером, когда ночь уже вступала в свои права, лес неожиданно раздался в стороны, открывая витязям большую поляну, сплошь усеянную старыми костями. Белеющие в темноте многочисленные останки древнего воинства выглядели жутковато.

— Недоброе место! — буркнул вполголоса Добрыня, боясь потревожить прах не погребенных воинов. — Гиблое! Нужно объехать!

Дунай обернулся назад, оглядел мрачную стену леса.

— Не хочется мне чего-то вновь в лес соваться! Надо на ночлег становиться!

— Ты хочешь заночевать здесь?

— Да в чем дело-то, Добрыня? Подумаешь горстка старых костей! Ты вон прошлой ночью можно сказать в обнимку с волками ночевал, и ничего! Мы здесь у самого краешка расположимся… сам говорил — отдохнуть нужно!

С последним доводом Добрыня не мог не согласиться — они действительно нуждались в отдыхе. С тяжелым сердцем он слез со Снежка. Расседлал и стреножил. Дунай вызвался первым стоять в карауле. Махнув на все рукой, Добрыня согласился. На душе у него было неспокойно. Положив под голову седло, богатырь заставил себя заснуть.

— В этих лесах затеряться — раз плюнуть! — зло выругался Тарган, получив в очередной раз хлесткий удар веткой по лицу от ехавшего впереди тельника. — Приведите ко мне этого ромейского болтуна!

Старшая дружина светлого князя Таргана вот уже четыре седмицы плутала в мрачных дебрях волынянских лесов. Благо, что до ближайшего жилья в этих местах было как до луны пешком, иначе…

— Вот этот прохиндей!

Под копыта княжескому коню бросили щуплое тельце заморского колдуна. Тарган презрительно сплюнул: щуплый ромей дрожал словно осиновый лист под тяжелым взглядом князя. Повелитель Куявии до сих пор не понимал, как этот ничтожный червяк вообще осмелился предложить такое…

— Где же твой затерянный в лесах град? — с обманчивым добродушием спросил князь. — Мы на свой страх и риск топчем чужую землю, а его все нет и нет! Если об этом прознают дулебы — быть большой войне!

Ромей с трудом поднялся на ноги — воины Таргана его сильно помяли. Справившись с предательской дрожью, колдун твердо взглянул в глаза князя.

— Этот город существует! — с жаром воскликнул он, сжимая кулаки. — О нем неоднократно писали в древности! Еще Платон…

— Меня не интересуют сказки! — жестко оборвал колдуна Тарган. — Если через пару дней мы не найдем город — ты жестоко пожалеешь, что не умер сразу! Понял, червяк?

Ромей кивнул и пошел вперед. Тарган мысленно выругался. Князь видел, что проводника не страшит его гнев, что он уверен в существовании легендарного города. Но вот существует ли он на самом деле? Князь задумчиво смотрел в спину уходящего ромея.

— Надо сразу было посадить его на кол, — вертелась мысль в его голове. — Тогда и проблем было бы меньше! И как он вообще умудрился уговорить меня отправиться в этот поход? Неужели колдовство? От этих ромеев всего ожидать можно!

Князь опаской прислушался к своим ощущениям. Вроде бы все нормально, да и придворные волхвы чужую волшбу не чуют.

— Ладно, — решил Тарган, — посмотрим, авось и не брешет проходимец. А уж тогда…

Либерий чувствовал спиной пронизывающий взгляд этого полудикого кагана племени, называющего себя полянами. Пусть бесится, ему все равно — главное дойти. По расчетам Либерия к заброшенному городу они должны выйти не со дня на день. Благо, что хотя бы этот варвар согласился сопровождать его в этом походе. С подобным предложением Либерий обращался еще к двум каганам — древлянскому и хазарскому. Хазарский повелитель вежливо отказался от предложения ромея, сославшись на то, что лес это не то место, где хазарские воины могут проявить себя во всей красе. Древляне же вообще не стали слушать иноземца. Либерий едва унес ноги из Искоростеня — столицы воинственных древлян. В соседней Куявии его сначала чуть было не посадили на кол, но его спас Словомудр — верховный волхв полян. Он тоже знал о заброшенном городе в лесах. Наставник Словомудра когда-то даже пытался его найти, но тщетно. Либерий же при помощи старинных манускриптов вычислил примерное нахождение града. К тому же он обещал снять с города заклятие невидимости, которым он был в свое время опечатан. Кагану Либерий обещал все золото града, которого по его словам там было предостаточно. Тарган, который ежегодно отдавал тяжкую дань хазарам, с радостью схватился за это предложение. Словомудру ромей пообещал все магические штучки, которые там обнаружатся, кроме одной, ради которой он и затеял все это опасное путешествие. Целью Либерия была простая каменная чаша. На вопрос кагана что в той чаше особенного, Либерий уклончиво ответил:

— Чаша как чаша — ничего особенного. Она нужна мне для кое-каких магических опытов, для которых никакой иной материал не подойдет! Она очень долго закалялась в горниле божественного пламени…

— Хорошо, — согласился Тарган, — чаша твоя! Но если ты меня обманул, и никакого города, либо золота в нем нет, ты пожалеешь, что вообще родился на свет!

— А ведь он лжет! — сообщил Словомудр, когда ромей покинул княжеский терем.

— Города нет? Или он пуст?

— Город существует, и богатства в нем поистине несметные, но они шелуха в сравнении с чашей!

Князь удивленно поднял брови:

— Что в этой чаше такого?

— Это чаша Светоносного велета, ромеи зовут его Прометеем. Именно в этой чаше он принес людям огонь, нарушив тем самым заповеди богов!

— В ней до сих пор горит этот огонь? — заинтересованно спросил Тарган.

— Нет, — ответил волхв, — огня там уже нет. Но любая вещь, что соприкасалась с Божественным Огнем Творения — бесценна! Именно этот огонь помог Создателю осуществить его мечту — сотворить наш мир!

— Что она может? — хрипло выдохнул князь.

— Конечно, сотворить мир она не поможет, — улыбнулся старик, — это доступно только богам и то не всем, да и пламени творения в ней больше нет. Предания говорят, что если чего-то очень захотеть, то она поможет осуществить это желание…

— Хорошо, — немного подумав, сказал Тарган, — сделаем вид, что принимаем предложение. О чаше ни-ни! Будем разбираться на месте.

— Да, вот еще что, — словно вспомнив нечто важное, произнес Словомудр, — этот Либерий неплохой колдун. Он это усиленно скрывает. Конечно, против нас со Стоймиром ему не выстоять, но мало чего у него там припасено. Ты, князь, приглядывай за ним! Чувствую, не так уж он прост, как хочет казаться.

Тарган согласно кивнул.

— Может его на дыбу, — предложил он, — или на кол? У меня заплечных дел мастера лучшие в округе — любое признание вырвут.

Волхв отрицательно мотнул головой:

— Лучше не рисковать! Вот как найдем город — тогда и о других секретах спросим.

Князь вновь согласился с мудрым волхвом.

— Тогда сутки на сборы, — распорядился он. — А с колдуна глаз не спускайте!

К вечеру Либерий заметил некую странность: он вел отряд на закат, но солнце постепенно смещалось вправо. Ромей указал на эту особенность княжеским волхвам. Некоторое время волхвы совещались, пока, наконец, не решили, что здесь не обошлось без колдовства.

— Мы пришли! — коротко, но вызывающе сказал Либерий, обращаясь к Таргану. — Завтра ты увидишь град Люцифера.

— Чей град? — переспросил князь.

Колдун испуганно замолк, быстро сообразив, что проговорился.

— Это по ихнему, по погански он так называется, — пояснил Таргану Стоймир. — А по нашенски — град Светоносный.

Князь удовлетворенно кивнул и прекратил дальнейшие расспросы. Ромей облегченно вздохнул.

— Распрягайте коней! — громогласно распорядился князь. — Ночевать будем здесь!

Колдун расположился на некотором отдалении от основного лагеря. Всю ночь он жег на костре какие-то вонючие колдовские травы и пел заклинания на гортанном неизвестном языке. С первыми лучами солнца он заявился к князю. Тарган пребывал в не самом лучшем расположении духа: от мерзкого запаха снадобий ромея у него болела голова. Налитые кровью глаза Таргана взглянули на колдуна из-под нахмуренных бровей. Но Либерий выдержал тяжелый взгляд варвара.

— Все готово! — хрипло сказал колдун. — Сейчас я развею чар невидимости, и город предстанет перед тобой как на ладони!

Тарган тяжело поднялся с медвежьей шкуры, на которой провел ночь, и вышел низ походного шатра. Пред ним расстилалась обширная долина, сплошь заросшая вековыми соснами. Князь оглянул, поискал глазами своих волхвов. Те без разговоров подошли к повелителю и встали за его плечами.

— Начинай! — разрешил князь.

Либерий неспешно подошел к своему костру и зачерпнул горсть золы. Зате поднес сжатую ладонь ко рту и что-то пошептал. Верхушки деревьев пришли в движение — колдун призывал ветер. Вызванный стихийный дух закружился вокруг колдуна, подхватил из его раскрытой ладони горсть заговоренной пыли и понес её в долину. Через несколько мгновений лес в долине подернулся легкой рябью и исказился, словно в сболомученной воде. Вековые деревья раздались в стороны, и на их месте проявился мощный каменный кряж. На вершине этой горы стоял Светоносный город. Свидетели этого чуда пораженно ахнули. Либерий повернулся лицом к Таргану.

— Я все выполнил, великий каган, — самодовольно произнес ромей. — Не забудь же и ты о своих обещаниях.

— Не переживай, не забуду! — мрачно ответил Тарган, хотя в его душе все ликовало. — Посмотрим, что таит в себе этот город!

В темных глазах князя вспыхнул алчный огонек. Колдун тоже уловил настроение повелителя варваров:

— Ну, так давайте посмотрим, что он бережет для нас!

От подножия кряжа наверх вела вырубленная прямо в скальной породе лестница. Ступени заканчивались у резной арки, сотворенной неведомыми мастерами. Тарган остановился и взглянул вниз — вся долина была занята его многочисленным войском. В город вместе с князем и иноземным колдуном отправились лишь волхвы. Сразу за аркой находились массивные литые врата, покрытые пылью веков. Колдун провел рукой по металлу, стирая пыль. Очищенный пятачок ярко сверкнул в лучах утреннего солнца.

— Золото! — коротко сказал Либерий. — В этом городе Золотые Врата не пустой звук!

Пораженный князь застыл перед вратами. Перед ним лежал такое богатство, о котором он даже и не мечтал. Тарган решительно толкнул врата и вошел в город.

— Добрыня! Добрыня!

Богатырь почувствовал, что кто-то трясет его за плечо. Но сон не хотел отпускать его из своих объятий. Добрыня с трудом разлепил веки. Над ним нависало встревоженное лицо Дуная.

— Ты как, Добрыня? Я тебя добудиться никак не мог!

— Я видел странный сон, — сказал, зевая, богатырь. — Все как наяву!

— В дозоре стоять сможешь? Или давай я…

— Все нормально, Дунай! — успокоил друга Добрыня. — Тебе тоже отдохнуть надо!

— Ну, раз так, — повеселел Дунай, — утром увидимся.

Он рухнул на нагретое Добрыней место и мгновенно уснул. Добрыня подбросил в костер сушняка и тот разгорелся с новой силой.

Добрыня разбудил друга с первыми утренними лучами солнца. Расстилающаяся перед ними долина тонула в густом тумане. Дунай потянулся и протер кулаками заспанные глаза.

— Видишь, — весело произнес он, — ничего с нами не случилось! Ни мертвяки, ни упыри нас не сожрали!

— Не сожрали, — согласился Добрыня, — но мне кажется, что все еще впереди.

— Прорвемся! — просто сказал Дунай, подкидывая последние дрова в костер. — Вот сейчас перекусим.

Он достал из седельной сумы горбушку хлеба и разломил её надвое и протянул половину Добрыне.

— Ты тоже перекуси, — посоветовал он, — сразу полегчает!

Добрыня взял хлеб, откусил от него небольшой кусочек и вяло принялся жевать.

— Ты чего? — забеспокоился Дунай. — Не заболел часом?

— Да понимаешь, сон этот у меня из головы не идет, — задумчиво произнес богатырь. — Уж больно все на правду похоже! А такие сны просто так не снятся!

— А чего приснилось-то?

— Ты чего-нибудь о князе Таргане слышал? — спросил побратима Добрыня.

— Не-а! — мотнул головой Дунай. — А чего он такого натворил?

— Лет триста назад он правил Киевом. А в один прекрасный день отправился в поход со всей дружиной и пропал. Больше о нем никто ничего не слышал.

— Ну и… — протянул Дунай, требуя продолжения.

— Он отправился искать Светозарный город… И нашел его. Я видел это во сне. И ты знаешь, — Добрыня с интересом рассматривал долину, в которой оседал туман, — он нашел его здесь, в этой долине! Только тогда она была покрыта лесом…

— А кости — это все, что осталось от его войска?

— Не знаю — ты разбудил меня на самом интересном месте! Все возможно.

Туман окончательно растворился, открывая витязям высокий горный кряж. На вершине скалы виднелась одинокая башня.

— Это и есть твой город? — удивился Дунай.

— Во сне я видел целый город. Только куда он делся? И куда делся лес?

— Поедем поближе, посмотрим, — предложил Дунай.

— Давай, — согласился Добрыня, седлая коня.

Богатыри старались объезжать старые кости, но их было слишком много. Под копытами коней каждое мгновение лопались хрупкие косточки. Друзья старались не обращать на этот неприятный хруст внимания. Скала приближалась, нависала над путешественниками. На её вершине уже можно было рассмотреть старые развалины, что по видимому некогда и были тем Светозарным городом, что привиделся Добрыне во сне. Сама скала также преобразилась, оплавилась, как будто здесь бушевал страшный пекленский жар. Достигнув подножия кряжа, богатыри огляделись — лестница, что некогда вела наверх сохранилась лишь частично, но подняться по ней можно было без особого труда.

— Лезем? — спросил Дунай.

— Лезем, раз уж пришли.

Они стреножили коней и начали подниматься по разрушенной лестнице. Там, где кончались ступени резной арки не было. Добрыня сумел рассмотреть лишь её основание, также разрушенное неведомой силой. Не было на месте и золотых ворот — они вообще исчезли без следа. На вершине скалы Добрыня обернулся и бросил беглый взгляд на долину. С высоты было отлично видно голую землю усеянную костями. Поваленные деревья, которые витязи приняли за старую засеку, образовывали защитный круг.

— Ты смотри, — изумился Дунай, разглядывая ту же картину, — как ловко деревья повалили — стволами внутрь, а ветками наружу. Круговая оборона…

— Нет, — возразил Добрыня, — это не человеческими руками сделано. Я видел подобную картину, когда с Людотой искал небесные камни. Только там, в месте падения яма большая была, а здесь нет.

— Так камень наверное в эту скалу ударил! — догадался Дунай. — Вот город и снесло. А башня наверное чародейная, вот и устояла!

Посреди разрушенного города, словно идол жестокого бога, торчала высокая башня, сложенная из массивных каменных блоков. На ней не было никаких видимых следов разрушения. Лишь жирная копоть покрывала её от основания до вершины. Витязи медленно обошли башню. Вскоре обнаружилась маленькая закопченная дверь, ведущая внутрь. Дунай взялся за литую ручку и легонько потянул.

— Не заперто, — сказал он, когда дверь тихо распахнулась.

— Вот и ладненько, — с напускным весельем сказал Добрыня, — ломать не придется!

Винтовая лестница вела на самый верх башни, где некогда находились покои обитавшего здесь колдуна. Войдя в небольшой зал, богатыри остановились на пороге, ошеломленные открывшейся картиной: за большим массивным столом, покрытым слоем пыли, сидел седой сгорбленный старец и что-то читал при свете оплывающей свечи в большой колдовской книге. Дунай незаметно сделал жест, отгоняющий злых духов и опустил руку на рукоять меча. Старец, погруженный в чтение, не замечал богатырей. Добрыня кашлянул, привлекая внимание старика. Колдун вздрогнул и обернулся.

— Кто вы? — с надрывом прокаркал он. — Если призраки — сгиньте, хватит уже мучить мою истерзанную душу!

— Здрав будь старче! — сказал с поклоном Добрыня. — Не призраки мы, и мучить тебя не собираемся!

Старик недоверчиво оглядел незваных гостей, поднялся а ноги и подошел к ним поближе. Своей костистой рукой он провел по металлическому нагруднику Дуная, затем дрожащими пальцами прикоснулся к его лицу.

— Живые! — пораженно воскликнул он, воздевая руки к небу. — Боги услышали мои молитвы! И принесли избавление!

Добрыня пригляделся к старцу, что-то в его лице показалось ему знакомым.

— Либерий? — осторожно спросил он.

Старик вновь вздрогнул:

— Откуда ты знаешь мое имя? На всем свете не осталось никого, кто мог меня узнать!

— Ночью я видел сон, — пояснил свою осведомленность богатырь, — в этом сне ты вместе с пропавшим князем Тарганом нашел Светозарный город.

— Что, что ты еще видел в своем сне?

Старик впился немигающим взглядом в глаза витязя.

— Я видел как вы вошли в город. Ты, Тарган и двое его волхвов. Что случилось с вами дальше?

— Дальше? — переспросил старец. — Дальше было то, о чем я жалел несколько последующих сотен лет…

Тарган алчно разглядывал сокровища великого града — да с таким богатством ему покоряться даже ромейские базилевсы.

— Итак, — подвел итог Либерий, отрывая князя от созерцания груды драгоценностей, — я был прав! Вы все получили обещанное.

— А ты нашел свою чашу? — спросил ромея князь.

— Нет, но я точно знаю где она находиться, — ответил колдун, — в старой башне.

— Ты позволишь взглянуть на нее? — как бы между прочим спросил Тарган.

— Да, только прошу — не трогайте её руками! Я сам не знаю к каким последствиям это может привести!

— Я не буду её трогать, — пообещал князь, подмигивая волхвам.

Чаша действительно нашлась в самой верхней комнате башни. Она стояла возле окна на хрустальном пьедестале. На вид чаша была неказистой — грубо вырубленной из камня. Волхвы переглянулись, каждый из них почувствовал силу, что вмещала в себе эта неказистая посудина. Либерий осторожно приблизился к ней, протянул руки, однако коснуться чаши ему не дали — волхвы наложили на него заклятие неподвижности.

— Ты хотел меня обмануть! — громыхнул Тарган победно ухмыляясь. — Все богатства этого города дешевле грязи по сравнению с этой чашей. Если бы ты рассказал правду, может быть я и позволил тебе… Хотя нет, мало-ли чего тебе там возжелается! Прощай, червяк!

Тарган выхватил меч и взмахнул оружием. Чародей ничего не мог поделать с заклятием, наложенным волхвами, их силы превышали его собственные. Увидев блеск металла в руке варвара, Либерий мысленно потянулся к чаше с одним единственным желанием. И это желание было велико, ведь оно могло стоить ромею жизни…

— Чаша откликнулась, — продолжил рассказ колдун, — и исполнило желание.

— Какое?! — воскликнули богатыри.

— Я был вне себя, — словно оправдываясь сказал Либерий, — я приказал чаше всех убить! Князя Таргана, его волхвов и его дружинников. Но лучше бы я этого не делал! — горестно воскликнул колдун, обхватив голову руками. — Чаша завибрировала и выстрелила в воздух клубами дыма, затем она раскалилась до вишневого цвета и в ней, вы не поверите, возник призрачный лепесток первоогня! Да-да того самого Огня Творения! Солнце померкло, невесть откуда собравшиеся тучи пронзила чудовищная молния. Земля задрожала, потом взбрыкнула, словно необъезженная лошадь. Напоследок громыхнуло так, что я лишился сознания. А когда очнулся все выглядело так, как вы имели честь лицезреть — ни города, ни леса, ни войска…

Либерий замолчал, он выдохся — ему уже давно не приходилось общаться с живыми людьми.

— А ты почему не ушел? — недоумевал Дунай. — Ведь всех порешил, да и чаша у тебя осталась!

Ромей нащупал рукой кресло и тяжело опустился в него.

— Я пытался, но у меня ничего не вышло!

— Почему?

— Я не мог найти выход — дверь исчезла! Единственное окно, — колдун махнул рукой в сторону тяжелой портьеры, закрывающей его, — для меня тоже оказалось в некотором роде потеряно.

Колдун поднялся, шаркающей походкой подошел к окну и сорвал штору. Ворвавшиеся в окно солнечные лучи разогнали царивший в зале полумрак. Либерий закрыл глаза руками — он уже давно не открывал окно. Чаша все также стояла на хрустальном постаменте возле окна, но возле нее, словно в почетном карауле стояли трое — погибший триста лет назад князь Тарган и два волхва. Мертвые хранители чаши были подобны каменным изваяниям, глаза их были закрыты. Но стоило ромею подойти к ним поближе, как глаза хранителей распахнулись, и Тарган стоявший немного впереди волхвов, предупреждающе поднял правую руку.

— Стой! — глухим замогильным голосом произнес он. — Тебе дальше не пройти!

Колдун, не обращая внимания на слова стажа чаши, продолжал идти вперед. Глаза Таргана зажглись недобрым зеленым светом, волхвы стоявшие за его плечами вскинули свои посохи. С них сорвалось два огненных сгустка, ударивших колдуна в грудь. Они откинули старика к противоположной стене. Колдун стек по ней и кулем осел на пол. Добрыня кинулся к нему, но старик на удивление быстро оправился. Тряхнув головой, он поднялся на ноги без посторонней помощи.

— Здесь я кое-чему научился! — хитро произнес он, указав на множество книг и свитков, заполнявших небольшое помещение. — Но превозмочь силу чаши и её хранителей, — он кивнул головой в сторону троицы угостившей Либерия чувствительным ударом, — так и не смог! За столетия проведенные в одиночестве этой башне я много передумал — не нужна больше мне эта чаша! Чтоб ей пусто было!

— Слушай, а чего ты все это время здесь жрал? — неожиданно спросил Дунай. — Ты ж голодухи ноги давно должен был протянуть, лет так этак триста назад! А смотришься бодрячком…

— Дунай! — укоризненно останови побратима Добрыня.

— А чего? — не понял Дунай. — Пусть хоть гостей накормит, если может!

— А он прав! — колдун звонко хлопнул ладонью по лбу. — Давно с людьми не общался — отвык!

Старик что-то зашептал, поводил руками и перед изумленными богатырями на столе, поверх рассыпанных в беспорядке бумаг, возникло позолоченное блюдо с дымящимся горячим гусем. Следом за ним из ничего на столе появилась большая пыльная бутыль вина. Затем зажаренная на вертеле бычья нога, молочный поросенок с хреном, десяток карасей, осетрина — в мгновение ока на большом столе не осталось места.

— Вот это я понимаю, — радостно воскликнул Дунай, непроизвольно сглатывая слюну, — вот это колдовство! Ну, дед, удружил!

— Кушайте, гости дорогие! Соскучился я по людям! Вы уйдете — а я останусь, — горестно вздохнул Либерий.

— Так пойдем с нами! — предложил Добрыня. — Мы же сюда зайти смогли…

— А вот сможете ли выйти?

Дунай опрометью побежал вниз по лестнице.

— Тута дверка — никуда не делась! — донесся снизу его голос.

— Значит для вас она открыта, а для меня — нет выхода! — пояснил старец. — Сколько раз я смотрел на дверь с лестницы, но стоит мне приблизиться к ней — она тут же исчезает! Все дело в чаше! Она не хочет меня отпускать! Я узник этой башни на веки вечные!

Старик вцепился скрюченными пальцами в бороду.

— А если чашу вынести из башни? — спросил Добрыня.

— Как? После моего опрометчивого желания она не дается в руки!

Добрыня решительно шагнул к окну. Молчаливый страж вновь открыл глаза и вытянул вперед руку.

— Стой! Тебе не пройти!

— Но мне нужна чаша! — твердо ответил бывшему князю Добрыня.

— С какой целью? — вопросил его один из волхвов.

— Я отвезу её в Киев — пускай она послужит земле Русской.

Лицо Таргана дрогнуло — хранитель чаши что-то мучительно вспоминал.

— Ты можешь взять её! — наконец произнес он. — Но прежде, чем что-нибудь пожелать — хорошенько подумай!

Стражи превратились в голубоватую дымку, которая тонкой струйкой всосалась в чашу. Подойдя к хрустальному постаменту, Добрыня взял чашу и засунул её в дорожный мешок.