Куница. Том 1

Глава 26

Берлин. Первый Императорский Железнодорожный Вокзал

Октябрь 1982 года

— Герр Шолль, — в купе заглянула миловидная проводница. — Ваша станция.

Молодой мужчина оторвался от чтения газеты и выглянул в окно.

— Благодарю, — сухо кивнул девушке молодой маркграф и начал складывать газету.

Проводница почтительно присела, обозначая книксен, и прикрыла дверь. Целый маркграф, путешествующий обычным поездом, пусть и в вагоне люкс — это было несколько нетипично для земель Священной Империи. Но молодой Эмиль мог досадовать только на себя. Добраться из дальней южноамериканской колонии, куда он по молодости сбежал от опеки родителей, до имперской столицы удалось лишь за два месяца, и это учитывая, что у его семьи было несколько своих самолётов.

Но Эмиль забрался в такую глухую деревню, что пришлось две недели добираться до мест, где есть хоть какая-то связь. А затем ещё почти месяц плыть до Белена, единственного города, где был подходящий аэродром. Попробовал попросить у родителей прислать самолёт, но те совершенно по-детски обиделись на мальчишескую выходку и отказали. Поэтому был коммерческий самолёт до старушки Европы, а затем обычный поезд. Дело не ждало!

В Имперскую Армейскую Разведку Эмиль попадёт через четыре года, во время волнений в колонии. В девяносто первом станет оперативным офицером, высшая полевая должность. В девяносто шестом перейдёт на службу в управление. С двухтысячного будет работать при штабе войск. В две тысячи девятом попадёт на Восточный Фронт. Через семь лет, в две тысячи шестнадцатом, во время допроса русского офицера получит посмертное проклятие. Через месяц мучений и попыток избавиться от разъедающей его дряни, согласится на участие в проекте Walhalla. Инструктаж, получение секретного кода, что позволит ему работать в этом времени и, наконец, ритуал перехода в стазис.

В сознание Эмиль пришёл в объятиях двух голых аборигенок, в молодом теле, здоровом, но таком слабом...

Поезд мягко остановился. Шолль поспешил покинуть вагон, прихватив небольшую сумку с вещами. Десяток лет работы научили его обходиться малым. Прогулка по вокзалу и выход на стоянку такси.

— Куда вас доставить? — спросил немолодой баварец, глянув в зеркало, когда Эмиль устроился на заднем сидении.

— Тирпицуфер семьдесят восемь, — ответил Шолль.

Таксист не удивился. Штаб-квартира проекта Валгалла была засекречена, здание проходило по документам как архив. Поездка по довоенному Берлину немного подняла Эмилю настроение. Здесь всё было хорошо, всё спокойно, много людей, много улыбок. В шестнадцатом году город будет выглядеть не так. В горниле войны сгорят миллионы людей. Это не была авантюра, Кайзер и руководство империи всегда знало, что война со второй Великой Империей будет тяжёлой, а за победу придётся дорого заплатить. Идея о гегемонии Священной Империи над всем миром стоила потерь и крови.

В две тысячи двенадцатом в Берлин проникнет группа диверсантов. Они принесут себя в жертву, забрав с собой в бездну четверть города. Берлин на памяти Эмиля так и не отстроили до конца. За годы войны империя потеряет чуть больше половины европейского дворянства. С десятого года на фронт отправляли мелких колониальных дворян, потому что ещё немного, и порядок в колониях поддерживать было бы некому. Бунтов Кайзер допустить не мог. Тогда, когда он ехал по этому же адресу, жители казались ему уставшими, измученными долгой войной. И Эмиль даже не знал, чем война закончилась. Да, они побеждали, но до окончательной победы было ещё далеко.

Покинув такси молодой маркграф вошёл через обшарпанную дверь в небольшой холл. За стойкой у входа сидел толстый мужчина. Он поднял взгляд на Эмиля и тут же встал, сразу распознав в посетителе дворянина.

— Тринадцатый Архив. Чего желает герр...

— Шолль. Меня интересует Дворец Убитых.

Мужчина кивнул, сняв трубку. Через несколько секунд он обратился к кому-то:

— Герр Ведель. Некий герр Шолль... — договорить он не успел, перебитый собеседником. Выслушал, кивнул, — Понял.

Положил трубку и рукой показал на дверь.

— Вам в этот коридор, герр Шолль, вторая дверь направо.

Через тридцать лет в кабинете, куда направили Эмиля, будет сидеть дополнительная охрана, но сейчас маркграф спокойно прошёл в указанном направлении. Здесь было неуютно, серые бетонные стены, бетонный пол, темно. Но так и было задумано, простое здание, которое никого не должно интересовать.

Открыв дверь и войдя в кабинет, Эмиль взглянул на Веделя, но не узнал сорокалетнего мужчину, раскрывающего трубку.

— Мы с вами незнакомы? — спросил хозяин кабинета.

Шолль прошёл до стола и сел на единственный свободный стул, параллельно отвечая:

— Нет. Эмиль фон Шолль.

— Жаль, — вздохнул мужчин. — Генрих Ведель, к вашим услугам. Можно просто Генрих. Давайте по стандартному протоколу.

Он сел за стол и протянул руку к телефону, ожидая ответа Эмиля. Протокол подтверждения участника проекта был прост. Здесь, в штаб-квартире, лежали пронумерованные капсулы. В капсуле содержался код, неизвестный сотрудникам подразделения. Тех, кто изготовил и запечатал капсулы, давно казнили. В будущем, когда Эмиль проходил инструктаж, ему принесли капсулу. Он запомнил её номер, вскрыл, выучил код.

— Капсула семьдесят два.

Генрих удивился, но свою часть выполнил. Он поднял трубку телефона без циферблата и дождался ответа.

— Капсула семьдесят два.

И положил трубку. Несколько минут, и Эмиль услышал звук сжимающегося воздуха. Генрих открыл находившуюся под столом трубку, в которой лежал транспортный контейнер. Положил на стол, вскрыл. Посмотрел на капсулу, кивнул.

— Код?

Эмиль назвал пятнадцать символов. Генрих вскрыл капсулу и взглянул на содержимое.

— Добро пожаловать в прошлое, герр фон Шолль. — улыбнулся мужчина.

— Просто Эмиль, пожалуйста, — попросил маркграф.

Генрих закрыл капсулу и сложил её в транспортный контейнер, отправив на утилизацию.

— Семьдесят второй, значит? Наверное, лет тридцать прошло? — задумчиво произнёс разведчик.

Эмиль промолчал. По инструкции он не должен был говорить ничего о будущем. Генрих тем временем продолжил.

— Видите ли, в чём проблема, Эмиль. Вы седьмой вернувшийся. Загвоздка в том, что остальные легли в капсулу менее чем в течение десятка лет и затрудняются определить, где искать инициатора. В то же время мы имеем три случая смерти во младенчестве от кровоизлияния в мозг и девять случаев коррапционного безумия у детей и подростков от шести до четырнадцати лет. Вы знаете наши правила, Эмиль, и ограничения по возрасту. Не младше пятидесяти лет. Простейшим вычислением можно установить, что инициатор сработал не раньше...

— Временной промежуток от две тысячи восемнадцатого по две тысячи тридцать первый, я умею считать, Генрих, — перебил собеседника Шолль.

В расчётах был огрех, с началом войны в проект начали принимать мужчин, что были моложе пятидесяти. Те, кто получил разного рода ранения и либо остался калекой, либо могли умереть в ближайшее время. И таким образом, даже если инициатор отправился сюда в течение года после ухода Эмиля в стазис, вполне могли появиться такие непредвиденные жертвы. К счастью для Эмиля, он точно знал, где искать. В России.

— Не сомневаюсь, Эмиль. Не сомневаюсь. Что же. Всё, что я могу спросить... Куда отправитесь?

— В Петроград, — ответил молодой маркграф.

У немолодого разведчика, вернувшегося в юность, был простой план действий. Найти инициатора и по возможности захватить. Да, убить — самый простой вариант, ведь его родная Германия побеждала в войне. Однако она могла побеждать лучше, эффективнее. Эмиль, справившись с инициатором, мог вернуться на службу и сделать больше, чем он сделал в прошлой жизни.

Немного удивляло, что он пока был единственным из своего временного промежутка. Проект работал, сейчас сюда должны были спешить оперативники. Может быть, не десятки, но не он один точно. А ведь он добирался два месяца, и это практически самая большая анальная дыра в империи.

Ответ лежал на поверхности. Остальные решили не приходить. Тем хуже для них. На инструктаже этого не говорили, но Эмиль не просто так служил в разведке и добрался до высокой должности. Он знал, если найти инициатора, всех, кого возвращение в прошлое утащило за собой, можно отыскать. Шолль этим займётся, чуть позже.

— Я подготовлю для вас пакет, — кивнул Генрих. — Что-нибудь поверх стандартного набора?

Генрих говорил о выделяемых оперативнику средствах. Это не только и не столько деньги, сколько информация. Контакты агентов, контрабандистов, подпольщиков и прочих людей, что могут послужить делу Германской Империи. А также набор оружия и специальных средств.

— Нет, у меня есть все необходимые ресурсы.

Через час Эмиль покинул штаб-квартиру проекта. Домой заезжать не стал, в этом не было необходимости. Тратить время на родителей, с которыми он и ту свою жизнь был всё время на ножах, молодой человек не собирался. Вместо этого он заехал офис Банка «Мёллер и Шолль». Как члена основной семьи Шолль его, естественно, впустили, и Эмиль без труда добрался до кабинета управляющего банка, Николаса Хааса. Когда Эмиль зашёл в кабинет, Николас, сорокасемилетний полноватый мужчина, удивлённо поднялся со своего кресла.

— Эмиль! Мальчик! Ты в Берлине?

Хаас с радостью обнял юношу, с которым всегда держал хорошие отношения, и Шолль ответил ему тем же. Именно Николас помог Эмилю улизнуть из-под опеки родителей.

— Рад тебя видеть, Николас, — молодой мужчина похлопал старого друга по плечу. — Прости, но я по срочному делу.

— О? Да! Да, конечно, присаживайся!

Эмиль занял гостевое кресло, а Николас вернулся за свой стол.

— Я всё же спрошу... — начал было Хаас.

— Нет, я не заходил домой. Ты же знаешь, как это будет выглядеть, — Эмиль развёл руками, как бы извиняясь.

Его друг вздохнул, но вынужден был согласиться.

— Да. Да, я понимаю. Получается...

— Николас. Дело действительно важное. У нас с тобой есть два пути. Первый. Я, как маркграф Шолль, забираю под свой прямой контроль какое-нибудь из наших мелких производств. Подбери там что-нибудь в районе двухсот — трёхсот пятидесяти тысяч марок. Я хочу открыть филиал в Петербурге, углубить торговые отношения между империями.

Хаас замолчал, удивлённо глядя на молодого мужчину.

— Эмиль... Боюсь, я не совсем понимаю...

— Отец будет против, я знаю, — прервал друга маркграф. — Есть другой вариант. Я вызываю отца на дуэль чести, убиваю и забираю весь контроль над семейными предприятиями. И уже тогда распоряжаюсь ими по своему усмотрению. Если ты волнуешься за компанию, то я тебя успокою, вредить я не собираюсь, наоборот.

И Эмиль продемонстрировал удостоверение, полученное у Генриха. Хаасу потребовалось всего десяток секунд, чтобы осознать ситуацию.

— Да. Да, я всё понял. Лучше будет... Да, лучше будет передать тебе одно из производств. Без оформления ненужных бумаг.

Шолль улыбнулся. Похожая сцена уже состоялась в том будущем, что может быть изменено. Как хорошо, что и в этот раз всё прошло также гладко.