Куница. Том 1

Глава 28

Этот художественный приём, если я правильно помню, называется flashback. В конце девяностых было модно применять этот фокус. И если бы моя жизнь была сериалом, и режиссёр захотел сделать эффектное вступление к очередной серии, то текущий момент был бы для этого идеален.

Сижу я в перевёрнутой на крышу машине, пристёгнутый к сидению, и пересчитываю зубы. Вокруг стекло разбитое, сумка моя лежит рядом, только на потолке. Впереди Руслан, тоже пристёгнут, дышит, живой. Это хорошо. Удар пришёлся по нашей стороне, и было бы совсем грустно, вон, треть салона всмятку, я успел поставить защиту, ослабившую удар. Я бы в любом случае выжил, а Руслана жалко. Что там ещё нужно для затравки? Бензин вроде не течёт, открытого огня нет. Ладно, достаточно, больше я метафорическому зрителю ничего бы не показал, а отмотал время на несколько дней назад, чтобы показать, как докатился до жизни такой.

Москва. Московский Государственный Лицей Имени Его Императорского Величества Николая

Октябрь 1982 года

Очередной учебный день начался несколько не так, как я мог бы ожидать. Меня перехватили Славяна и Ядвига, уже успев пообщаться между собой. Увидев их, я даже не сразу смог сказать, что именно мне кажется более непривычным. Ядвига, одиночка, общающаяся с кем-либо только по учёбе, сейчас беседовавшая о чём-то с одноклассницей, или Славяна без своей обычной группы сопровождения. В любом случае девушки быстро меня заметили, и Ядвига движением головы потребовала, чтобы я подошёл.

— Доброе утро, — я хотел добавить какой-нибудь комплимент, но растерялся.

Потому что, а кому из них? Ядвиге? Сочтёт, что я тороплю события и проявляю к ней неуважение, без её согласия афишируя наши «отношения». Славяне? Чтобы вызвать неудовольствие Ядвиги? И ещё не факт, что Славяна комплимент примет, у нас деловые отношения. Сделать комплимент обеим? Так, пока я соображал, Кудрявцева спросила:

— Когда будет готово место?

Пришлось резко переключаться, прикидывая, как быстро Светлана организует доставку ингредиентов, с самим залом я справляюсь быстро.

— Я могу всё подготовить к... Пятому числу, — ответил я, вспомнив, когда будет следующий лунный день. — Так что вопрос с четвёртым участником...

Славяна хотела что-то ответить, но неподалёку раздался шум. Смеялась компания подростков, по форме которых сразу было видно, что половина не из нашего лицея. С земли поднимался какой-то парень, остальные над ним открыто смеялись. Парень, отряхивая штаны, что-то выговаривал самому крупному в группе, но не похоже, чтобы у них был конфликт, поэтому мы быстро потеряли к компании интерес.

— Не торопись. Я навела кое-какие справки, надо немного подождать. Наша предполагаемая четвёртая точно откажется, если подходить к ней сейчас. Меня больше интересовало само место.

Кивнул, поняв, что речь шла не столько о подготовке, сколько о наличии подходящего зала. Это я привык уже считать, что с местом-то как раз проблем нет.

— Но это не единственный вопрос? — догадался я.

— Нет, не единственный, — подтвердила Славяна. — Ядвига подтвердила мою догадку. Нам можно использовать артефакты. У меня есть кое-что на примете.

Морщусь.

— Можно. Но мы говорим не о классическом... вы поняли. Любой дополнительный элемент надо учитывать в построении. Готова предоставить артефакт за неделю до начала?

Славяна прикусила губу, прикидывая в голове. Похоже, рассчитывала просто взять с собой какую-то вещицу из хранилища, и сразу вернуть. Я не подумал об этом, потому что не привык к артефактам. Ко времени, когда я мог подобное себе позволить, большая часть магического оружия была или захвачена, или уничтожена вместе с хозяевами.

Ответить что-либо Славяна не успела, к нам шёл тот самый крупный детина из шумной компании.

— Что две красавицы делают в компании какого-то сопляка? Девушки, предлагаю вам куда более приятных людей для общения. Разрешите представиться, княжич Елисей Кириллов, к вашим услугам.

И улыбается во все тридцать два своей два дня небритой физиономией. Я, признаться, в первую секунду даже слегка растерялся. Отвык от подобных неандертальцев, не осталось их там, откуда я пришёл. Кого не убило на войне, те разбежались по норам. Попутно уже формулировал вызов на дуэль, потому что кретин меня оскорбил, задним умом понимая — могу княжича и не потянуть пока. Ядвига со Славяной это тоже понимали, и если насчёт Ядвиги я не был уверен на все сто, то Славяна точно хотела пройти ритуал, а для этого ей нужен был я, целый и невредимый. Впрочем, обе девушки посмотрели на идиота так выразительно...

— Княжич, вы мешаете разговору. Я попрошу вас исчезнуть с моих глаз прямо сейчас!

Елисей скривился, но по тону Славяны понял, что за красивую девочку запросто могут вступиться очень серьёзные родственники. Да, у нас не самый престижный лицей, но Славяна-то девушка. Это парня и наследника сильного княжеского рода сюда бы вряд ли отправили, найдя более подходящую альма-матер. А вот какую-нибудь вторую или пятую дочь — вполне. Так что понял Елисей всё правильно, обидев Славяну, он гарантированно был бы поставлен в интересную позу с последующим доходчивым объяснением, почему некоторых людей обижать нельзя. Да только у этого неандертальца на лице было написано, что он крыса. Как крыса, он седалищным нервом чувствовал опасность, исходящую от Славяны. И как крыса же, не мог уйти, не обгадив кого-нибудь.

— Как пожелаете, сударыня. Я удалюсь, как только этот трус, за которого говорит девушка, назовёт своё имя.

Ой, дурак.

— Мартен. Барон Дмитрий Мартен.

И замолчал, не отвечая на оскорбления. Потому что сообразил, кто передо мной. Точнее, я не знаю ни его, ни его рода, но сам типаж подобных людей мне известен.

Елисей скривил морду, разочарованный моей пассивностью, хотел что-то добавить, но поймал уже два угрожающих взгляда. И я даже не уверен, кто из девушек может устроить ему большие неприятности. Воевода — это титул, равный цесаревичу, по сути, наместник императора на отдельных землях. Если Блейзвик просто скажет, что некий мелкий княжеский род вызвал его личное неудовольствие, любой дворцовый подхалим будет счастлив сделать какую-нибудь гадость Кирилловым. Возможно, даже фатальную.

А род у них, как пить дать, мелкий и молодой, это по Елисею сразу видно. Обычное дело, когда какого-нибудь отличившегося дворянина графского, а порой и баронского рода продвигают за заслуги перед отечеством, награждая княжескими регалиями. С одной оговоркой. Всем вокруг ясно — регалии-то дарованы, и надо ещё посмотреть, что из этого рода выйдет. Государь забрать княжеский титул не может, но это легко сделает его наследник, если потомки героя не оправдают ожиданий.

Потому и выходило, что настоящие княжеские семьи таких, как Кирилловы, за равных не считали, пока те не просуществуют хотя бы три — пять поколений. А вчерашние графья и бароны, поднявшиеся из грязи в князи, в прямом смысле, слишком быстро начинали борзеть и относиться ко всем, кто формально ниже их в титуловании, как к той самой грязи под ногами. Не сразу, дети героического родителя были, обычно, ещё адекватны. А вот внуки... Елисей наглядный пример, почти эталонный.

Понимание того, кто передо мной, и побудило отказаться от идеи с дуэлью. В приличном обществе ТАКИХ вызывать на дуэль не принято. Не будет дворянин вызывать на дуэль бездомного с помойки, позволившего себе оскорбительные высказывания. Елисея бесхитростно убьют, так или иначе. Нарвётся он когда-нибудь на человека, который не поленится потратить время и ресурсы. Я этим заниматься не собираюсь.

Когда идиот, наконец, нас покинул, мы втроём вздохнули с некоторым облегчением, хотя чувство, что случайно вступил в какую-то вонючую мерзость, и теперь этот запах тебя преследует, не покидало.

— Давайте... — я чуть поморщился. — Давайте сделаем вид, что ничего не произошло.

Девушки выразили полное искреннее согласие, и Славяна поспешила вернуться к прерванному разговору.

— Так, о чём я говорила? Да, артефакт. Отложим этот вопрос. Не торопись пока с подготовкой, когда придёт время, Ядвига... — Славяна вопросительно посмотрела на польку, и та кивнула. — Тебе сообщит.

На чём мы и разошлись. Именно разошлись, как я и думал, Ядвига не торопилась демонстрировать отношения на публике. В общем-то, этот и следующий день прошли спокойно. Я практически закончил анх, оставались, буквально, последние элементы. Адская работа подходила к концу, что поднимало мне настроение и дарило любовь ко всему миру.

Однако на очередное утро меня внезапно пригласили к директору, прямо у дверей автомобиля встретили ради этого. Что-то я зачастил к Дане.

В коридоре у кабинета торчали двое: мужчины, морды казённые, фигуры штангистов, костюмы одинаковые. Чья-то служба охраны. Меня они увидели, задержали взгляд достаточно, чтобы запомнить лицо и походку. Профессиональная привычка или специально? Становится всё интереснее.

Сопровождающий меня лицейский охранник, которых обычно неслышно и невидно, заходить дальше дверей не стал. Кабинет секретаря прошёл насквозь, постучал и сразу толкнул дверь. Вхожу. Картина маслом, недовольная Дана за своим столом, в гостевых креслах двое. Женщина в костюме, пиджак, юбка-карандаш, и мужчина в форме жандармского управления.

— Дмитрий, — увидев меня, директор стала ещё более недовольной. Но судя по её лицу, она разочарована только тем, что я не убежал в неизвестном направлении, а добросовестно пришёл в кабинет.

— Госпожа директор. Чем могу быть полезен?

Жандарм встал. Высокий, плечистый, только взгляд мне не нравится. Сразу ассоциации нехорошие, будто стоит передо мной какой-то хитрожопый прощелыга.

— Дмитрий. Меня зовут Всеволод Бабушкин, я коллежский асессор уголовного управления московской жандармерии.

Не помню, когда последний раз с жандармами пересекался. Коллежский асессор? Некислый чин у него. И что от меня нужно УгУпу?

— Здравствуйте, господин Бабушкин, — киваю, демонстрируя спокойствие и недоумение.

— Ответишь на несколько вопросов? — улыбнулся жандарм.

— Зависит от вопросов.

Без предъявления обвинения со мной можно только поговорить. То есть вежливо попросить ответить на вопросы. А вопросов я не боялся, не успел ещё сделать ничего, из-за чего стоило беспокоиться.

— Госпожа директор?

И чего Дана такая мрачная? Не съест же меня этот коллежский асессор. Женщина, глянув на меня и найдя только недоумение, откинулась на спинку кресла, показывая, что никуда уходить не собирается.

— Прошу вас, господин жандарм. Мой кабинет к вашим услугам.

Бабушкин безукоризненно вежливо улыбался, но, видимо, вызывал у Даны такие же чувства, что и у меня. Так-то я против жандармов ничего не имею, здесь дело в самом человеке.

— Думаю, госпожа директор, деликатная тема, которую мы с Дмитрием обсудим, не терпит зрителей и посторонних.

Я хмыкнул.

— Господин жандарм, таких тем нет. Что вы хотите узнать?

Мужчина оставался безукоризненно добродушен.

— Как пожелаешь. Скажи, Дмитрий, ты знаком с Ядвигой Крсманович?

— Да, — киваю.

— Насколько близко? — тут же уточнил жандарм.

— Мы одноклассники.

— А Славяна Кудрявцева?

Я, кажется, догадываюсь, с какой помойки дерьмом повеяло.

— Аналогично, — отвечаю, ожидая подставы, подготовленной крысёнышем.

— А княжич Елисей Кириллов вам знаком?

— Знаком — неправильное слово.

— Поясните, — попросил жандарм.

Вздохнул.

— Мы друг другу представлены, не более того.

— Представлены, и всё?

Киваю.

— Да.

— Вы общались?

Что он хочет услышать?

— Нет.

— По словам очевидцев, между вами два дня тому назад состоялся разговор, — начал подтверждать мои подозрения Бабушкин.

А очевидцами, вероятно, были подпевалы Кириллова.

— Он представился. Я представился. На этом всё.

На что он меня наводит? Что Елисей меня оскорблял? Зачем? Хм, неужели банальный мотив? Вот сейчас я признаюсь, что был оскорблён, а Бабушкин расскажет, что у крысёныша подожгли машину, или нанесли её какой-то ущерб. А смысл?

— И как вы можете охарактеризовать княжича? — продолжал подначивать жандарм.

— Никак.

Из принципа не буду подыгрывать.

— Вам совсем нечего сказать?

Развожу руками.

— В этот момент рядом стояли две великолепные девушки. Они отнимали всё моё внимание.

— Вы проигнорировали подошедшего к вам княжича? — попробовал ухватиться жандарм. — У вас есть к нему какая-то личная неприязнь?

Дана ждала момента, чтобы вмешаться. Возможно, предполагая, что я начну нервничать.

— Никакой неприязни. Как только он представился, я представился в ответ.

— И всё?

Улыбаюсь.

— Я не могу говорить за господина Кириллова, но его внимание также было направлено на прекрасных дам.

На лице жандарма промелькнула досада, но он всё же попробовал сыграть и на этом:

— У вас это вызвало неудовольствие?

— Что? — изображаю непонимание.

— Княжич говорит с девушками, с которыми только что говорили вы?

— Никакого неудовольствия.

В его глазах ещё несколько секунд читалось сомнение. Мотива я так и не предоставил, и значит, даже намекать, что я могу иметь хоть какое-то отношение к какому-то там происшествию... Жандарм рисковать не стал.

— Благодарю вас, Дмитрий. Не смею более задерживать.

Очевидно, что княжич захотел отыграться, крысы, они такие. Но план провалился. Я приготовился к следующему удару, просто на всякий случай. И потому держал наготове плетение, раскрывающееся защитными чарами. Перестраховка.

Плетение, которое спасло нам с Русланом жизни, когда при возвращении домой в нашу машину влетел грузовик.