Куница. Том 1

Глава 29

Московская улица

Октябрь 1982 года

— Какая неожиданная встреча, — улыбнулся мне коллежский асессор Бабушкин своей фальшиво-вежливой улыбкой, из-за которой морда мужчины так и просила кирпича.

Я мрачно промолчал, мысленно пожелав жандарму заразиться самыми экзотическими глистами, что водятся на нашей планете.

Меня буквально пару минут назад извлекли из машины, и то пришлось яростно ругаться со спасателями, чтобы сначала позаботились о Руслане. Мне-то точно ничего не будет, на пятом ранге развития вита способна справиться со многими травмами, вопрос только во времени, а вот водитель мой мог остаться калекой.

В сухом остатке: Руслан, получивший сотрясение мозга, переломы рук и ног, кучу ушибов и потерявший несколько зубов; машина, расколоченная настолько, что можно смело менять на новую; и я. Я не пострадал, защита прикрывала всю машину со стороны удара, но меня оберегала в первую очередь, магия только так и работает. А, ну, можно записать в травмы полное истощение, потому что в защиту был вложен вообще весь резерв. Забавно, думал, что не смогу вложить всю имеющуюся энергию в одно заклинание, а оказалось, могу, если на адреналине. Это не очень хорошо, заклинание от подобного избытка получилось нестабильным и не просуществовало бы и трёх секунд, но в конкретно этом случае сработало.

Появление Бабушкина непрозрачно намекало, что стоит за вылетевшим грузовиком вполне конкретный крысёныш, нашедший среди нас троих самую уязвимую мишень, как он думал. Но это всё равно тупо. Убейся я сейчас, Славяна могла прийти к родителям и, ничего особо не скрывая, рассказать, что я ей предлагал и чего она, благодаря одному крысёнышу, лишилась. Дальше шли варианты, но наиболее вероятно, что отец Славяны пришёл бы в Кирилловым, естественно, предварительно получив доказательства участия Елисея в убийстве. Есть ещё варианты: либо Кирилловы долго и много платят Кудрявцевым, либо становятся бесправными вассалами. Потому что нельзя ТАК подставляться. Что могла сделать Ядвига, предсказывать не берусь, но общий посыл такой же.

Но я выжил. И Бабушкин сам пришёл и показался мне на глаза. Он считает меня идиотом? Ведь после такого я обязан нашей семейной СБ слить все соображения по Елисею, пусть дальше разбираются. Вон, хмурый парень Евгений и его напарница, имени которой не знаю, с жандармами работают. Я-то подожду, никуда не денусь, сижу себе спокойно в машине скорой помощи, меня и потом опросить можно, а улики надо собрать сейчас, чтобы спокойно увозить металлолом, оставшийся от машины. Врач, что меня осмотрел, очень удивился отсутствию травм и искренне за меня порадовался. Так что присутствие здесь коллежского асессора вызывало у меня некоторое недоумение.

— Очень рад, что вы, Дмитрий, не пострадали. А ещё рад сообщить, что водитель грузового автомобиля, врезавшегося в вас, пойман. Им оказался сбежавший уголовник, — Бабушкин улыбнулся шире. — Он был застрелен при задержании.

Понятно. Бабушкин сообщил, что ничего я не докажу. Здесь, конечно, можно поспорить, и если не наша СБ, то Кудрявцевы откопают при желании всё необходимое, но допустим. А ещё это скрытая угроза, намёк, меня не забыли и не оставят в покое. Теперь надо ждать самого Елисея с требованием публично извиниться. Ох, предки, каких же кретинов носит земля.

— Хорошая новость, господин жандарм, — я благодарно улыбнулся в ответ, сделав вид, что в упор его намёков не заметил и его появлению на месте обычной аварии никакого значения не придал.

Да, да, я пень особой дубовой породы, отстань от меня.

Жандарм ещё постоял, соображая, как бы мне ещё намекнуть на толстое обстоятельство, но заметил безопасников моей семьи и счёл, что стоит удалиться. Подошедшие молодые маги проводили Бабушкина взглядами, и девушка спросила:

— А что здесь совятня делает?

Вопрос был адресован не мне и вообще мог считаться риторическим, но я ответил:

— В машине расскажу. Можем ехать?

— Да, мы закончили, — подтвердил Женя.

За руль сел парень, а его напарница устроилась на заднем сидении вместе со мной. Молодая, красивая, юбка клёш, почти не скрывающая подчёркнутых чулками ножек, пиджачок облегающий. Она в их паре точно доброго следователя отыгрывает.

— Я не представилась, меня зовут Лена.

Киваю.

— Дмитрий, рад знакомству.

— Как себя чувствуешь? — с водительского сидения спросил Женя.

— Сносно, только истощение получил.

Девушка удивилась:

— Так это ты защиту ставил?

Киваю:

— Я.

— Силён, — оценил Женя. — И что там с жандармом? Ты не выглядел удивлённым, когда с этим УгУповцем разговаривал.

Естественно, СБшники срисовали принадлежность Бабушкина к уголовке по знакам различия на форме.

— Всё верно, — кивнул, прикрывая глаза. — Господин Бабушкин обрадовал, что водителя нашли, он оказался уголовником, которого пристрелили при задержании.

Лена помрачнела.

— Зачистили, я правильно понял? — уточнил парень.

— Именно.

— И по отсутствию удивления мы должны догадаться, что у тебя есть соображение, кто такой добрый устроил эту аварию? — продолжил он.

— Да я могу имя и фамилию назвать, только легче не становится.

— С этого места подробнее, — попросила Лена.

— Княжич Елисей Кириллов.

Девушка удивилась.

— Где вы с ним встретиться могли?

— Да он у нас в лицее нарисовался, что хрен сотрёшь, на парковке торчал. К знакомым каким-то приезжал. А я имел неосторожность общаться с двумя потрясающими девушками на глазах этого месье. Ну его ранимая душа и не выдержала такой несправедливости, подтолкнув на подвиги и свершения. Только дамы порыва души не оценили, одними взглядами выразив, что считают Кириллова самым презренным из ослов, поселив в душе нестерпимую обиду.

Лена сдержанно хмыкнула, спросив:

— А дам этих как зовут?

— Ядвига Крсманович и Славяна Кудрявцева.

Женя присвистнул.

— Не свисти, — шикнула на него молодая безопасница.

— Извини. И Елисей, сообразив, что дамы ему не по силам, решил отыграться на тебе?

— Всё верно, — подтверждаю. — А через пару дней явился этот Бабушкин и попробовал меня расспросить. По задумке жандарма я должен был признаться, что эта личинка князя меня оскорбляла. То есть, у меня был мотив для мести. Что там хотел на меня повесить жандарм — не знаю, но ушёл несолоно хлебавши. А сейчас, вероятно, хотел намекнуть, что меня всё равно будут доставать. Пугал, короче. Я включил дурачка и намёков не заметил. Теперь буду ждать либо второго удара, либо визита Елисея с требованием публично покаяться.

Безопасники переглянулись через зеркало заднего вида.

— Всё логично, — кивнула Лена. — Мы нашли на асфальте следы разгона, грузовик стоял и ждал вас. Так что это было покушение на убийство. И сам грузовик мы, если и найдём, то сгоревшим или утонувшим.

Безопасники приуныли. Понять их можно, работа тухлая, а делать надо. Естественно, никто от них не ждёт, что ребята сами разберутся с Кирилловым, только собрать полный отчёт о нём, обо мне, об аварии и обо всём сопутствующем, относящемся к делу. Однако если совятня, как обозвала УгУп Лена, в лице Бабушкина работает против нас, то ребятам придётся побегать, выбивая все нужные бумаги и отчёты.

— Везём тебя домой? — уточнил Женя.

— В особняк, не к родителям, — уточнил на всякий случай.

— Они волнуются, — резонно отметила Лена.

— Сейчас мне меньше всего нужно, чтобы вокруг крутились волнующиеся женщины, изливающие на меня нерастраченную материнскую заботу, — поморщился. — Им это, конечно, поможет. Но мне куда больше поможет медитация и восстановление сил.

И завершение узла воскрешения. Это меня заботило больше всего, ввиду последних событий. Да и прочие узлы пора подтягивать. И надо готовиться понемногу к ритуалу.

— Я понимаю, что это, возможно, не наше дело, — осторожно начал Женя. — И отвечать ты не обязан.

— Но ты хочешь знать, как будут действовать мои одноклассницы, ведь не просто же так они предпочли говорить со мной, а не с княжичем, — догадался я. — Ты об этом?

Лена улыбнулась, но комментировать не стала.

— Да, об этом, — подтвердил парень.

Я задумался, оценивая, стоит ли втягивать в разборку девушек. Плевать на благородство и рыцарские заморочки, передо мной задачи стоит куда более крутого порядка. Славяна может решить проблему быстро и радикально. Если я отыгрываю роль тёмного кардинала, то никаких проблем — использовать других, заставляя их выполнять грязную работу, звучит, как отличный план. Если же я играю вокруг своей личности, своего личного влияния и могущества, то ситуация полностью противоположна и привлекать кого-либо категорически нельзя. Точнее, не так, нельзя, чтобы за меня заступались. Красиво натравить кого-то, не связанного со мной лично, на Кирилловых было бы идеально. Но для этого надо сделать много лишних телодвижений, собрать компромат, найти слабости, врагов. Напряжно.

Была другая причина, по которой я не хотел привлекать девушек. Допустим, обращаемся мы, Мартены, через Славяну к безопасникам её семьи и просим ненавязчиво помочь. Учитывая, что в УгУпе Кирилловым помогают, Женя и Лена там ничего не добьются. Да, жандармы обязаны предоставить сведения, связанные напрямую с нападением на члена рода, но будут тормозить это дела всеми административными возможностями, пока не удостоверятся, что вычистили всё возможное и невозможное. Отказать Кудрявцевым не смогут, и там запросто выясниться, что убитый уголовник вообще никак не связан с грузовиком и убили его на другом конце города ещё до аварии. Ну а после потянут за ниточку и схватят за мягкое место Елисея. Да, но!

После этого Мартены будут обязаны Кудрявцевым. И смогут потребовать, чтобы в ритуале участвовали люди, удобные Кудрявцевым. Ядвигу, конечно, отправить погулять не посмеют, зато выставят меня, оставив роль организатора, и поставят ещё двух членов своего рода. И это нормально, адекватное стремление получить с любой возможности максимальную пользу. Но меня-то это не устраивает!

Стать волноломом, об который Елисей будет стучать лбом? Проще и сложнее одновременно. Надо думать, а я уже начал утомляться. Сначала отдых, преодолеть последствия истощения. Медитация точно, может быть, поспать.

Однако, как гласит пословица: хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах. В особняке меня уже ждали, аж три машины сразу. Меня первым делом отправили к доктору, не собираясь слушать возражения, но я возражать и не собирался.

В отдельной комнате меня встретила Вера, семейный врач. В этой жизни знакомы мы были мало, целительница лишь два года назад заняла свою должность. Там, в будущем, когда я закончил обучение и первичное развитие, так получилось, что Вере лечить было уже практически некого, нас, Мартенов, оставалось всё меньше. Не знаю, как именно она оказалась в моём подразделении, но прослужили мы бок о бок почти четыре года. Вера умерла, как бывает у врачей, вытаскивая с поля боя раненого. Тогда ей было сорок с чем-то. Сейчас едва исполнилось тридцать.

— Рассказывай, Дмитрий, что болит, — Вера одарила меня широкой улыбкой, какую там я никогда не видел.