Куриный бульон для души. Самое важное. Расстаться с ненужным и обнаружить, что счастье всегда было рядом

Чужая Американская мечта

Я родилась в семье, где дети донашивали одежду друг за другом, конфеты видели только по праздникам, а играли тем, что могли найти – шишки, палки, сломанные вещи. Когда в 80-х годах вышел сериал «Закон Лос-Анджелеса», я поняла, чего хочу: ходить в дорогом костюме, ездить на красивой машине, быть юристом.

И я им стала. Недостаток денег на образование я компенсировала усердием, к каждому экзамену готовилась, словно вся моя жизнь зависит от него. Я устроилась стажером в крупную юридическую компанию, и уже через 4 месяца меня взяли в штат. Я приходила первой и уходила последней, бралась за самую нудную работу, всегда соглашалась на командировки.

Однажды в аэропорту я познакомилась с мужчиной, и он пригласил меня на свидание. Между первой и второй встречами прошло больше месяца, потому что я никак не могла найти для этого время. Спустя четыре свидания мой ухажер сказал: «Чтобы видеть тебя хотя бы изредка, нужно жить с тобой в одном доме». Через полгода мы поженились.

Моя карьера шла в гору, мой доход рос. Я начала позволять себе дорогие и красивые вещи. Костюмы, украшения, сумочки, кошельки. Это казалось само собой разумеющимся, ведь по работе я летала первым классом и останавливалась в шикарных отелях. Мои родители гордились мной и говорили соседям: «Наша Кэти сделала это! Ее Американская мечта исполнилась!»

Но я ненавидела свою профессию. Бумажная работа вызывала у меня тоску и отвращение, судебные процессы изматывали. Когда на кону десятки миллионов долларов, ты не можешь ошибиться, или плохо подготовиться, или быть не в форме. Иногда я не спала несколько дней подряд, держась на кофе и энергетических напитках.

Пока утром я ехала на городском транспорте на работу, я погружалась в чтение книги, пытаясь изо всех сил забыть о том, куда направляюсь. В офисе я постоянно следила за стрелками часов, мечтая о перерыве на обед, а потом об окончании рабочего дня. Вечера пятниц были восхитительны, в то время как субботние вечера были наполнены тоской, ведь я знала, что мои выходные наполовину прошли.

Я чувствовала себя пойманной в бархатные наручники. Как я могу убегать от того, над чем когда-то так много и усердно работала, в чем была талантлива, как говорили мне окружающие? Как же я могла отказаться от такой высокой зарплаты, о которой мой отец не мог и мечтать? Как могла предать Американскую мечту, ведь реализовать ее удается далеко не всем.

Мне кажется, мой кот Сэмми ощущал эти страдания. Мы унаследовали этого сиамского кота от тети моего мужа, когда она умерла. Я была рядом с ним в его затянувшемся горе, а теперь он был рядом со мной, когда я приходила домой поздно вечером, укладывался теплым комочком на мои колени и убаюкивал своим утешающим, ритмичным мурлыканьем.

Моя черная полоса в жизни началась, когда Сэмми стремительно похудел, а его шерсть стала очень жесткой и неровной. Ветеринар поставил диагноз: кошачий лейкоз. В те дни такую болезнь у котов не лечили, мне дали лишь таблетки, немного смягчающие боль. Мое необъятное горе лишь усугублял тот факт, что у нас шел судебный процесс в Лос-Анджелесе и мне приходилось улетать туда каждую ночь воскресенья и возвращаться домой ночью в пятницу. Всем сердцем я ощущала, что оставляю моего маленького верного друга в его самое тяжелое время…

Еще больше вины я ощутила, став молодой мамой. И хотя всегда понимала, что совмещать материнство и работу будет невероятно тяжело, я рыдала две недели напролет, когда мой декретный отпуск подходил к концу и нужно было возвращаться в офис. Мое сердце разрывалось вдали от детей, а командировки превратились в настоящее испытание.

Однажды, прилетев в Денвер с сильной простудой, все, чего я желала, – это забраться поскорее в постель. В соседней комнате мой босс вместе с младшим партнером и нашим местным адвокатом проводили совещание по выработке стратегии. Когда он спросил меня, не хочу ли я к ним присоединиться, я сообщила о своей сильной простуде и попросила отпустить меня отдохнуть.

Я улеглась под одеяло и прислушалась к их голосам за стеной. Говорил в основном мой босс, и я не сомневалась, что идеи у него были блестящие – как всегда. И тут я осознала, что, несмотря на уважение и восхищение, не хочу становиться как мой босс, не хочу занимать его место через несколько лет. Не хочу, как он, устраивать ночные совещания, из-за командировок пропускать все важные события своей семьи, по выходным и в отпуске решать по телефону вопросы на миллиарды долларов.

С этого момента я начала готовиться к увольнению. Это не могло произойти в одночасье – мы жили на мою зарплату. К тому же я не понимала, чем буду заниматься после. Мне нравилось писать, но я не была уверена в своем таланте и в том, что смогу этой работой хоть как-то оплачивать счета.

Итак, мы решили урезать все свои расходы. Перестали ходить в кафе и заказывать еду на дом, покупали одежду и обувь, только когда в ней была необходимость, а не просто потому, что нам она понравилась. Мы решили ездить на своих старых машинах, не меняя их на новые, столько, сколько получится.

Когда мои младшие партнеры и коллеги по работе брали огромные ипотечные кредиты на просторные дома с пятью спальнями в престижных кварталах, мы просто продолжали жить в нашем маленьком фермерском домике с обветшалыми стенами. Зато нам удалось досрочно погасить по нему кредит, а значит, мы уже никому и ничего не были должны.

Когда моим дочерям исполнилось 6 лет, а сыну 8, я наконец-то нашла в себе силы написать заявление на увольнение. Сразу после непростого разговора с боссом я почувствовала невероятный внутренний подъем.

Меня попросили отработать две недели, и все это время я приходила в офис с улыбкой, зная, что скоро буду свободна. Некоторые коллеги подходили и признавались, что давно мечтают уволиться, но не представляют, как выживут после. На их вопросы я ответила: «У меня больше нет кредитов. Я живу в старом доме и не планирую его менять. Я езжу на старой машине и куплю новую, только если смогу накопить на нее. Вместо обедов в ресторане мы едим домашний суп из бобов».

Один из коллег был особенно настойчив со своими вопросами, и я рассказала ему историю о старике, который жил на одном супе из чечевицы. Другой человек пожалел его и дал совет: «Если ты преклонишься перед королем, тебе больше не придется есть один чечевичный суп». Старик лишь улыбнулся и покачал головой: «Если бы вы научились вкушать чечевицу, вам не нужно было бы преклоняться перед королем».

Мой собеседник грустно улыбнулся и покачал головой:

– Мне нравится мой «BMW».

Я улыбнулась в ответ:

– А нам, к счастью, нравится чечевица.

Кэти Дрю

Сказать «нет» и отойти в сторону

Я всегда стремилась быть супермамой. Готовила полезные, но вкусные блюда и старательно украшала закуски. Делала сложные костюмы, придумывала праздничные игры, водила своего младшего ребенка на занятия «Мама и я», а также никогда не пропускала игры, концерты или спектакли своих старших детей.

Как и многие родители, я возила своих на уроки, тренировки, репетиции, клубные встречи, а также помогала им с домашним заданием и была всегда гостеприимна для их друзей. Мы с мужем старались организовать детям активный отдых на выходных и устраивали пешие походы с рюкзаками.

Поскольку я еще и работала, мне приходилось вставать в 5.30 каждое утро, чтобы успеть убраться, постирать, погладить, приготовить. В нашей семье я вставала первой, а ложилась последней.

Мое суперпродуктивное мышление распространялось за пределы дома. Я была тем, кто всегда говорит «да» и соглашается помочь в любое время в любом месте безвозмездно. Я сопровождала детские экскурсии, ассистировала преподавателю в школе, участвовала в благотворительных акциях и собирала пожертвования, готовила стенгазеты и украшала актовый класс.

Возле телефона у меня всегда лежали планнер и ручка, чтобы вписать очередную просьбу в свое расписание. Но однажды свободного места просто не нашлось. Мне позвонили из некоммерческой общественной организации, в которой я состояла, и попросили помочь с мероприятием. Я уткнулась в планнер, понимая, что просто не могу ни отменить, ни перенести ничего из того, что уже пообещала другим или должна была сделать для своей семьи. Набравшись решимости, я ответила:

– Знаете, у меня сейчас очень много дел, я бы предпочла, чтобы вы нашли кого-то другого, если, конечно, у вас будет такая возможность. Если вдруг совсем не получится, перезвоните мне, я что-нибудь придумаю.

Я была почти уверена, что в итоге мне придется «что-нибудь придумать», но в ответ услышала:

– О, без проблем. Я уверена, что найду кого-то, просто ты первый человек, кому я позвонила. Я начала с верхней части своего списка.

Я испытала чувство, будто мне в лицо выплеснули ведро холодной воды. Почему это не дошло до меня раньше? Моя фамилия начинается с буквы А! Все люди, которые когда-то мне звонили, связывались со мной в первую очередь, потому что я была первая в их списке, составленном в алфавитном порядке! И я всегда отвечала «да».

Когда я осознала, что своим отказом никого не подведу, мне стало гораздо легче говорить «нет». И когда я перестала бешено помогать всем подряд, я вдруг увидела, что мои усилия как «супермамы» тоже не всегда оправданны. Что иногда моим детям нужна расслабленная мама, отдохнувшая мама, слегка рассеянная и веселая мама. И я действительно позволила себе немножко выдохнуть.

С удивлением я обнаружила, что дети способны сами собрать себе завтрак и разобраться с математикой тоже. Что выходные, проведенные дома с книжкой, тоже прекрасны.

Я по-прежнему занимаюсь волонтерством, но только когда сама этого хочу. Я больше не изматываю и не истощаю себя чрезмерными усилиями быть незаменимой. И когда я говорю «нет», а кто-то вместо меня говорит «да», он получает свою славу и свою благодарность, а я просто радуюсь его успехам.

Иногда лучше сказать «нет» и отступить в сторону, для того чтобы кто-то другой получил эту возможность и сделал шаг вперед.

Д. С. А.

Испытание естественностью

Первый раз я накрасила губы в девятом классе. Это была мамина розовая помада. Весь день я чувствовала себя очень взрослой и привлекательной. Кто-то из парней посмеялся надо мной, но я расценила это как неудачную попытку пофлиртовать.

Шло время, и я экспериментировала с другими прелестями косметики: тени для век, подводка для глаз и, конечно же, тушь для ресниц. Все стало гораздо лучше, когда я овладела искусством нанесения этой черной субстанции себе на ресницы, а не прямиком в глаза.

С тех пор я никогда и никуда не выхожу хотя бы без легкого макияжа. Каждый день я провожу у зеркала от пяти до двадцати минут, нанося себе на лицо различные средства, обещающие сотворить со мной чудо. Я даже боюсь посчитать, сколько денег за все эти годы потратила на косметику. Наверное, на них можно купить частный самолет.

Время от времени, выбираясь в ближайшую продуктовую лавку, химчистку или на заправку, я думала: «Что, если выйти без макияжа?», – но за 5 минут до выхода все-таки хваталась за косметичку.

Однако недавно я наткнулась на два телевизионных шоу, которые действительно заставили меня задуматься. Одно из них было посвящено семейной паре, которая решила отказаться от благ цивилизации и вернуться в лоно природы. И хотя у них не было вообще никаких удобств, знаете, на что пожаловалась женщина? На то, что не может накраситься!

В другом телешоу показали эксперимент: три женщины разного возраста должны были на неделю отказаться от макияжа. Их реакция варьировалась от легкой истерии до чувства некоего освобождения и облегчения.

Это дало мне повод задуматься. Я решила, что сейчас самое подходящее время, чтобы попытаться освободиться от оков косметики.

Мой муж, который до сих пор не имеет понятия о том, что находится во всех этих баночках и тюбиках, согласился, что это потрясающая идея. Дочь не могла поверить, что я вообще выйду из дома без своего карандаша для бровей, а маленькая внучка считала макияж «гадким» и говорила, что никогда в жизни не будет его использовать.

Итак, я смогла сделать это. Совсем недавно я пошла в торговый центр в штанах, жакете, модных ботинках и… без капли какого-либо макияжа на моем лице. Поначалу ощущала себя незащищенной и даже уязвимой. По-моему, я выглядела так, словно умираю. Но чудо! Никто на меня не пялился, не изумлялся и, казалось, даже не замечал. Продавщица в магазине была рада продать мне четыре синих банных полотенца, а мужчина в ювелирном отделе, куда я отдавала цепочку для ремонта, не отпрянул от меня в ужасе. Я настолько осмелела, что пошла записаться в парикмахерскую, где красота является обязательной и даже священной. Там администратор действительно странно дважды на меня взглянула, но даже тогда я гордо держала голову и записывалась на стрижку.

К концу дня я почти забыла о том, что предстала перед миром без привычной маски. Когда вернулась домой, мой муж на секунду уставился на меня, а затем спросил, хорошо ли я себя чувствую. Конечно, он совсем забыл, что сегодня был день экспериментов, и для него я просто выглядела немного уставшей.

Итак, что же я узнала? Во-первых, я могу это сделать. Могу выйти из дома даже без следа помады. Во-вторых, никому нет до этого дела. В-третьих, я женщина, которая определенно выглядит лучше с макияжем, чем без него. Может быть, мои глаза просто привыкли за десятилетия видеть себя именно такой. А вполне возможно, что это обман, который я впитала из культуры, в которой женщины тратят миллиарды, чтобы сделать себя лучше и красивее. И наконец, я решила, что время от времени, просто чтобы проверить свою уверенность в себе, я не буду скрываться под маской, а буду естест– венной.

Не нужно ничего усложнять. К тому же это ведь полезно для кожи. И абсолютно точно полезно для души.

Салли Фридман

Реальная жизнь вместо телешоу

Это событие случилось много лет назад и навсегда изменило нашу семью. У нас сломался телевизор. Если бы наше финансовое положение было получше, мы купили бы новый в тот же самый день. Но муж, оценив бюджет, сказал: «Давайте подождем до зарплаты».

За эти две с половиной недели произошли чудесные перемены. Во-первых, за завтраком мы больше не смотрели новости. Муж спрашивал у детей, чем они планируют сегодня заняться, и рассказывал им о своей работе. А я поняла, что ощущаю меньше стресса, потому что не слышу в самом начале дня о преступлениях, катастрофах и экономических кризисах.

Во-вторых, наши вечера стали гораздо разнообразнее. Мы читали книги, играли в настольные игры, делали из фотографий семейные календари, ходили гулять, мастерили поделки из листьев и шишек. Мы даже поставили небольшой домашний спектакль. Мелкие ссоры из-за того, кто и что будет смотреть, прекратились. Вместо постоянного шума мы нашли тишину, и наше сознание очистилось.

Поэтому, когда муж получил зарплату, мы не стали покупать новый телевизор, предвкушая, что положительных перемен в ближайшее время станет еще больше. И не ошиблись.

Самые поразительные изменения, конечно же, произошли с нашими детьми. Без рекламы они перестали клянчить новые игрушки, одежду или хлопья. Они прекратили подражать телезвездам и следить за их жизнью и вместо этого погрузились в собственные идеи и увлечения, их творческий потенциал начал расти. Фразы «мне скучно» я никогда больше не слышала.

Мы стали гораздо чаще проводить время на улице, наслаждаясь природой, любуясь закатами, звездами или проплывающими облаками. Если мы скучали по фильмам, то выбирались в кинотеатр.

Мы стали ближе друг к другу, потому что вместо обсуждения новостей, телешоу и жизни знаменитостей мы стали говорить о себе, о нашей жизни.

Я часто думаю о том, какое великое множество бесценных воспоминаний никогда бы не случилось с нами, если бы мы пошли и сразу купили новый телевизор: особое время, проведенное вместе в гостиной, перекусы на улице на одеяле под звездным небом, наши вылазки на дикую природу. Я бы не обменяла эти моменты на все комедии и телешоу во всем мире.

Мы прожили больше двадцати лет без телевидения. Наши дети выросли, но любопытные друзья по-прежнему задают один и тот же вопрос: «У вас нет телевизора? Как вы живете без него?»

Я всегда отвечаю: «Гораздо лучше, чем с ним».

Джилл Бернс

Ненужные уроки

«Время заниматься на фортепьяно!» – закричала я. Должно быть, я выкрикивала это предложение уже в тысячный раз.

Мой сын начал обучаться музыке еще в детском саду. Я понимаю, что, наверное, это немного рановато, но он родился в музыкальной семье, поэтому уроки на фортепьяно уже стали нашей традицией, к тому же он очень музыкальный мальчик. Когда его маленькие пальчики бегали по клавишам, играя Моцарта или Шумана, я лучилась гордостью. «Это наш сын», – шептала я своему мужу, на что он останавливал меня: «Тише, молчи».

И хотя я упивалась музыкальными достижениями своего сына, в действительности же он предпочитал проводить свое время, играя в бейсбол или снимая видео с друзьями. Каждую неделю, когда к нам приходил учитель музыки, мне приходилось уговаривать его или подкупать, для того чтобы он спустился вниз и приступил к занятиям.

«Не заставляй Джона ждать! Чем быстрее вы начнете, тем раньше закончите! Я куплю тебе овсяное печенье в «Старбаксе», просто спустись вниз! Пожалуйста!»

Только тогда он неохотно покидал свою комнату, лишь на время расставаясь со своими любимыми фигурками, и начинал занятие. Джеймс был увлечен кино и анимацией, поэтому использовал свои фигурки разных героев для создания видео, чтобы затем выложить его в интернет.

С годами школьная программа стала сложнее, заданий на дом давали больше, я заметила, что в попытках все успеть он становится нервным, а к концу недели – заметно уставшим. Вдруг я поняла, что мало чем отличаюсь от подруги, которая завалила свою дочь внеклассными занятиями и которую я всегда про себя за это осуждала. И теперь мой сын оказался в такой же ситуации, что и эта загнанная бедняжка.

Короткометражные фильмы Джеймса становились все более интересными по мере его взросления, а страсть к созданию фильмов, кажется, никуда не исчезала. Было очевидно, что он находит радость в создании фильмов, а не в игре на фортепьяно. Тогда я начала осознавать, что для того, чтобы преуспеть в каком-то деле, нужно от чего-то отказаться. И хоть меня и саму удивили эти слова, но я произнесла:

– Думаю, что Джеймсу нужно бросить занятия на фортепьяно.

Мой муж, музыкант по профессии, выглядел полностью растерянным и сбитым с толку. На протяжении многих лет Джеймс прекрасно выступал в школьной джазовой группе, и у него был идеальный музыкальный слух.

– Почему ты это предложила? – наконец спросил меня муж.

– Потому что это не приносит ему радости! Он счастлив, когда делает свои видео! А заниматься и тем и другим… А еще школа, спорт… Это слишком. Никто не может делать все и сразу.

Немного подумав, муж задал мне ключевой вопрос:

– Он садился когда-нибудь играть за фортепьяно просто так, ради удовольствия?

– Никогда.

Это все и решило.

Через пару недель у Джеймса должен был быть сольный концерт, и мы решили ничего ему не говорить до тех пор, пока он его не отыграет.

По дороге домой после концерта мы, словно между делом, поинтересовались, не хочет ли он прекратить свои музыкальные занятия. На несколько минут в машине воцарилось молчание, а затем он от– ветил:

– Давайте сделаем летом перерыв. А в сентябре я все решу.

Его ответ был настолько мудрым, что поразил меня в самое сердце.

Джеймс провел это лето, создавая фильмы и играя в теннис, временно заменяя им бейсбол. Когда летние дни подошли к концу, он вернулся к теме музыкальных занятий:

– Если вы не против, я хотел бы бросить уроки фортепьяно.

Конечно, его слова причинили мне боль. Я видела его в мире музыки, и было искренне жаль потраченных на нее лет. Но я понимала, что если мы с мужем будем настаивать и дальше, потраченной впустую может оказаться целая жизнь моего сына.

Мэри К. М. Филлипс

Заглушая монстра «я должна»

Это свойственно только женщинам. Страстное желание всегда быть всем и сразу. Идеальной женой, заботливой матерью, любящей дочерью, хорошей сестрой, надежным работником, верной подругой. Список бесконечен и утомителен. Каждый божий день меня окружают удивительно умные, сильные и независимые женщины, до смерти изнуряющие себя фразой «я должна».

Давайте я объясню: мы думаем, что каждая из нас должна быть суперженщиной. Нам следует содержать наш дом в сверкающей чистоте и каждый вечер готовить ужин для всей семьи. Мы должны планировать тематические дни рождения для наших детей и их двадцати лучших друзей. Мы должны проверить их домашнее задание вечером и подготовить чистую и выглаженную одежду на следующий день. Мы должны выбрать идеальный подарок на день рождения, свадьбу, выпускной, а затем посетить эти мероприятия с широкой улыбкой на лице. И, наконец, мы обязаны все это делать, не обращаясь ни к кому за помощью.

Выглядит реалистично? Конечно, нет. Но самое ужасное – это наше чувство вины, если мы с чем-то не справились. И наше ожидание, что в следующий раз мы обязательно найдем силы, время и нужный настрой, чтобы все успеть. Измотанность и усталость стали постоянным спутницами нашей жизни.

Конечно, всегда есть дела, которые необходимо сделать, но что насчет тех вещей, которые мы не обязаны делать? Например, я не всегда обязана ходить по магазинам, мой муж может мне в этом помочь. Я не всегда обязана идти на похороны знакомого, вместо этого могу отправить открытку или цветы.

Мне не нужно выбирать идеальный подарок на день рождения племянника или племянницы, потому что дети тоже любят подарочные сертификаты. Я не должна готовить новый ужин каждый вечер – бутерброды с мягким хлебом и ветчиной (купленной моим мужем в магазине) станут приятным разно– образием.

Что мы должны, так это научиться давать себе перерыв. Что, если мы не хотим что-то делать? Абсолютно нормально ответить этому «нет». Сделайте «нет» главным словом в своем словаре.

Несколько лет назад я ходила к психотерапевту, в основном потому, что почти все время пребывала в тревоге и стрессе, часто не могла уснуть из-за перевозбуждения. Во время одной из наших консультаций я упомянула, что испытываю ужас и страх перед презентацией, с которой должна буду выступить перед клиентом.

– Мне несложно произвести все расчеты и оформить их в презентацию, но публичные выступления просто парализуют меня.

Мой психотерапевт посмотрела на меня и спросила:

– А почему именно вы должны выступать с презентацией? Ведь над ней работала группа из нескольких человек.

Я ответила, что дольше всего работаю в компании по сравнению с другими членами группы, лучше знаю материал и чувствую, что от меня ожидают, что выступлю именно я.

Тогда она сказала:

– Вы пытаетесь сделать всех счастливыми. И пытаетесь всем облегчить жизнь. Но что насчет вас? Вы счастливы? Почему вы не хотите сделать проще свою собственную жизнь? Вы жонглируете всем тем, что действительно обязаны делать, а когда вам подкидывают лишние шары, вы не можете отказать и просто быстрее подбрасываете и ловите мячи. Вам нужно стать более эгоистичной по отношению к своему личному времени. Нужно научиться говорить «нет».

Это стало самой сложной задачей для меня, но я попробовала. И мир не сошел со своей оси.

Занимаясь тем, чем мне действительно хочется, я стараюсь заглушать своего монстра «я должна» и вежливо отказывать всему остальному. Я делегирую свои дела настолько, насколько это возможно, и, как выяснилось, мой муж совсем не против ходить за продуктами. Порой я выступаю добровольцем в некоторых делах, потому что хочу, а не потому что чувствую себя обязанной. Признаться, это не всегда дается легко, и иногда я все еще испытываю чувство вины за «излишний» эгоизм, но сейчас я гораздо счастливее и спокойнее. И так и должно быть.

Сидней Логан

Слишком много хорошего

Если представить, что мир искусства – это лестница, то танцоры занимают на ней одну из нижних ступеней. Певцы и актеры получают бешеные деньги, работа художников и музыкантов иногда оплачивается, но танцоров? Забудьте об этом. Для тех, кто выбирает мир танцев, есть не так много способов достойно зарабатывать себе на жизнь.

Поэтому, когда через полгода после окончания учебы я получила предложение преподавать в детской школе-студии города Вашингтона, я была в восторге. Больше часа на дорогу в одну сторону казалось мне совсем незначительной жертвой.

Еще до того, как я приступила к работе, мне предложили еще одну должность: преподаватель современного танца в Университете штата Мэриленд на неполную ставку. Я сказала, что с удовольствием возьмусь за работу, если все занятия мне поставят на субботу, – и они согласились! Так у меня появились сразу две работы – сорок часов в неделю в Вашингтоне и суббота целиком в Мэриленде. Вот это удача!

Верите или нет, но предложения на этом не закончились. В Гаучер-колледже требовался преподаватель танца с занятостью два вечера среди недели и 4 часа в воскресенье. Я посмотрела в свой новый ежедневник и ахнула: я все везде успею. Эти три работы идеально сочетаются друг с другом.

Я позвонила родителям, которые всегда переживали, что своей профессией я не смогу себя прокормить: пусть будут спокойны, у меня не только есть работа, их целых три!

Самыми трудными оказались вторники и четверги, когда я после школы-студии должна была ехать преподавать в Гаучер-колледж. В эти дни я вставала задолго до рассвета, только на дорогу в сумме тратила 3,5 часа, а иногда из-за пробок даже больше, и поздно вечером падала в кровать без сил, слишком уставшей, чтобы поужинать.

А еще я, кажется, забыла упомянуть, что вышла замуж. Я все время чувствовала вину перед мужем за то, что не могу проводить с ним много времени, и поэтому на день рождения подарила ему щенка. И хотя он взял на себя утренние и вечерние прогулки, именно я вставала по ночам, когда малыш скулил или скребся.

И пока я изо всех сил справлялась со своей жизнью, я не сразу заметила, куда подевалась вся радость. Вот же я, живу жизнью своей мечты. Влюблена в замечательного мужчину, у нас есть дом, двор с садом, а также прекрасный маленький щенок. У меня есть не одна, а целых три потрясающие работы по моему профилю.

Но все же я чувствовала себя злой и раздражительной большую часть своего бодрствования. Мы с мужем ссорились то из-за посуды, то из-за стирки, то из-за дрессировки нашего щенка. Мне казалось, что я фитиль, который становится короче с каждым днем, и это продолжалось до тех пор, пока мне не потребовалось практически ничего, чтобы взорваться.

В один особенно неудачный четверг на неделе, которая тянулась словно месяц, у меня было занятие с самыми маленькими учениками – четырехлетками. Пока они переодевались перед уроком, кто-то из них затеял игру в догонялки. Несмотря на мое предупреждение, что занятие уже началось и нужно прекратить игру, они возбужденно гонялись друг за другом и визжали. Для того чтобы утихомирить наступивший хаос, я была вынуждена закричать во все горло. Абсолютный запрет для педагога! Я увидела ужас на лицах своих малышей – они меня такой никогда не видели. Один из них даже расплакался от испуга. Мне тут же стало очень стыдно за свое безобразное поведение.

В тот вечер, пока я ехала домой, меня наконец озарило: в моей жизни все хорошо, но этого «хорошо» слишком много. И я перестала получать от этого «хорошо» удовольствие. Проводя бесконечные часы в пути по забитым автомагистралям, бегая из одного места в другое, постоянно беспокоясь, что что-то вый– дет из-под контроля, я достигла переломной точки. Я не могла полноценно выкладываться хотя бы на одной из своих работ, как не могла быть и хорошей женой и заботливой хозяйкой для своего маленького щенка.

Итак, я уволилась с двух работ, оставив только школу-студию в Вашингтоне. Освободила себе вечера и оба выходных дня. И теперь, вместо того чтобы сидеть в пробке, я сижу в ванной, наслаждаясь теплой водой. Вместо того чтобы пропускать ужин, я собираю свежие помидоры из своего сада и делаю из них великолепный соус для спагетти. У нас с мужем есть время, чтобы прогуляться с нашим щенком и даже устроить званый ужин. Короче говоря, я живу. У меня есть настоящая, полноценная жизнь, а не бешеная гонка, которую многие называют «карьерой».

Моя история может послужить вам уроком: когда хорошего становится слишком много, это может погубить вас. Погнавшись за всеми возможностями сразу, вы можете в одночасье все потерять.

Лиз Ролланд

Помогать животным не всегда значит брать их к себе

С раннего детства я обожала животных и предпочитала их компанию общению с другими детьми. Помню, мне было около десяти лет и я гуляла в парке с мамой и братом, которому только что исполнилось три месяца. Какая-то женщина сказала:

– Наверное, ваша дочка вам очень помогает с малышом? Я в ее возрасте все время просила маму разрешить мне подержать сестренку и покормить ее из бутылочки.

Мама закатила глаза:

– Может быть, если бы это был детеныш кролика или собаки, она бы захотела его подержать, но обычный человеческий ребенок?! Для нее это скука смертная.

Я росла с мечтой иметь много-много разных животных, когда вырасту. Как только у меня появилась возможность переехать в пригород в собственный дом, я тут же завела двух больших собак. Чем старше становились мои дети, тем больше животных появлялось в доме. Старшая захотела черепаху? Пожалуйста! Младшая принесла бездомного котенка – милости просим, отогреем и найдем ему свой уголок.

Мои друзья знали, что я не могу оставить животное в беде, и часто звонили, если кому-то нужна была помощь.

«Сьюзан, представляешь, соседи съехали и оставили в пустом доме собаку. Она выла всю ночь».

«Сьюзан, помоги, брат мой подруги раздал всех котят кроме одного – они собираются его усыпить, если не пристроят до конца недели».

«Сьюзан, возле почты бездомный пес сидит с порванным ухом. Кажется, он сильно болен, его надо спасать».

После каждого такого звонка – а случались они минимум раз в год – я запрыгивала в машину и ехала по указанному адресу. Я завозила нового бедолагу в ветклинику, оплачивала осмотр и необходимые процедуры и уточняла, когда могу забрать пациента домой. В ветклинике весь персонал знал меня по имени.

Я называла себя фермером, потому что мое утро начиналось с чистки клеток и лотков. Затем нужно было всех покормить, собак – выгулять и помыть. Больным дать лекарства. Этот ритуал занимал у меня примерно полтора часа.

Так как я часто подбирала питомцев, многие из них были старыми и нуждались в лечении и особом уходе. Например, больной сахарным диабетом кошке Честер было уже семнадцать лет, она часто ходила мимо лотка, так что мне каждый раз приходилось мыть и дезинфицировать пол.

Четырнадцатилетняя собака Софи была смешанной породы. Большая и лохматая, со склонностью расчесывать и кусать зудящие места на теле до тех пор, пока они не начинали мокнуть. В последние годы у нее развилась деменция, и это сделало ее сердитым параноиком. Она рычала не только на нас всех, но даже на стены, также пыталась атаковать любую собаку при первой же возможности. Она по-прежнему любила короткие прогулки, но с каждым годом все больше и больше страдала от артрита, ей требовалась постоянная поддержка, с тем чтобы продолжать шагать.

Рэд к одиннадцати годам ослеп, поэтому ему нужно было капать глазные капли три раза в день. Крошечную собачку по имени Спайк мы подобрали на улице, где она жила трудной жизнью долгие годы. Она так и не смогла привыкнуть к домашним условиям и могла тявкать и рычать часами.

Пятилетний Элвис был чрезвычайно энергичным. Ему требовалась как минимум часовая прогулка каждый день, иначе можно было бы распрощаться со многими вещами в нашем доме.

Траты на еду и медицинский уход были ошеломляющими. Помимо этого, всегда случались какие-либо непредвиденные или чрезвычайные случаи. Экстренные анализы и госпитализация, инсулин, шприцы, анализы крови на глюкозу для Честер. Экстренные анализы и лекарства для Элвиса, который столкнулся с болезнью Лайма. Регулярные консультации специалистов и дорогие глазные капли для Рэда. Анализ крови и операция по удалению двух огромных опухолей у морской свинки Тайрона.

Моя лучшая подруга говорила, что я страдаю патологическим накопительством животных. «Но я забочусь о них!» – протестовала я. Она лишь улыбалась и качала головой: «Я знаю, что заботишься, просто…»

Несмотря на все мои возражения, я понимала, что давно превысила свои возможности. В моем доме жило 11 питомцев, большинство из них пожилого возраста. И я приняла непростое решение: когда они покинут меня, я не буду брать новых. Больше никаких кошек или собак, которые растопят мое сердце.

В течение трех лет я простилась с шестью животными. Моя самая старшая кошка по имени Лапка умерла первой. Затем, одна за другой, – все, кроме Тайрона, морские свинки. Софи больше уже не могла подняться, поэтому мы отправились в ветеринарную клинику, где она покинула меня, пока я ее обнимала. Одиннадцатилетний кролик Генри ушел следующим, и ветеринар был поражен его невероятным долголетием. Рэд, который был еще достаточно молод, неожиданно скончался от рака.

А еще младшая дочь приехала в гости, а потом забрала с собой маленького Спайка. И я осталась с одной собакой, двумя кошками и одной морской свинкой.

Поначалу я ощущала пустоту. А еще не знала, как отказать, если какое-то животное снова окажется в беде. Я начала искать в интернете расположенные неподалеку приюты для животных и нашла один в часе езды. В субботу я поехала разведать, в каких условиях там проживают собаки и кошки.

Мое сердце щемило, и мне хотелось увезти двух-трех самых несчастных бедолаг с собой. Но вместо этого я оставила деньги на корм и спросила, какая волонтерская помощь нужна этому приюту.

С тех пор у меня дома порядок. А еще больше свободного времени и больше денег на карточке. По утрам и вечерам в будние дни я не только судорожно кормлю, гуляю, убираю – я успеваю уделить персональное время каждому из четырех своих питомцев, играю, глажу.

Каждый выходной я езжу в приют, чтобы помочь помыть клетки и выгулять собак. Еще я привожу купленные за свой счет корма и лакомства.

Когда мне звонят знакомые с историей, что какому-то животному нужна помощь, я, как и раньше, прыгаю в машину и мчусь по указанному адресу, но теперь уже везу не к себе домой, а в приют.

Периодически я беру на передержку животное, которое не может привыкнуть к приюту, и даю ему временное пристанище, пока не найду новый дом. Но не более чем одно животное за раз. Так у меня в течение месяца жил одиннадцатилетний слепой пес Динго, брошенный своей семьей на погибель. Когда с нами связалась пара, готовая взять Динго себе, мы с мужем проехали девять с половиной часов к месту, где Динго обрел новый дом.

Энергию, которая раньше уходила на огромное количество домашних животных, я трачу на поиски новых хозяев для обитателей приюта. Я не взяла себе 5 новых собак, но каждый месяц помогаю десяткам.

Сьюзен Киммел Райт

Три вопроса, прежде чем согласиться

Настоящий добрый самаритянин. Это про меня. Нужно подвезти к доктору? С радостью. Вашу собаку надо выгуливать, пока вы в отпуске? Без проблем. Хотите с кем-то поговорить о своих проблемах? Я здесь, рядом.

Если судить по количеству входящих звонков на моем телефоне и по тому, сколько записей в моем ежедневнике, моя репутация человека, всегда готового прийти на помощь, распространилась очень широко. У моих дальних родственников, коллег, соседей и даже случайных знакомых каким-то образом оказывался мой номер телефона. Мне нравилось помогать людям, я чувствовала, что это правильные и хорошие поступки.

Но однажды все изменилось. Я попала в больницу с подозрением на аппендицит. Диагноз подтвердился и меня прооперировали. Когда после операции я оказалась в палате и взяла в руки телефон, там было несколько пропущенных звонков – от тех, кто сегодня ждал от меня помощи. Я перезвонила и извинилась, объяснив, что попала в больницу и мне сделали операцию. Ни один из трех звонивших не поинтересовался, что со мной случилось, – и уж тем более не предложил мне свою помощь! Они жаловались, что я подвела их, и вешали трубку.

В тот момент я поняла, что все это ужасно неправильно. Я помогала людям из лучших побуждений, потому что считала, что я – хороший друг. Но разве такая реакция – признак дружбы?

Пожилая женщина, которая лежала в палате вместе со мной и слышала мои разговоры по телефону, сказала:

– В следующий раз, прежде чем бросаться помогать всем подряд, задайте три вопроса:

1) Этот человек действительно не сможет справиться сам?

2) Ему действительно некого больше попросить об услуге (например, членов своей семьи)?

3) Он действительно не в состоянии оплатить эту услугу специальным службам (доставка, такси, службы, которые заботятся о питомцах в отсутствие хозяина)?

В 9 случаях из 10 вы поймете, что человек вполне справится без вас, – закончила моя соседка по палате.

Я вытерла слезы. И почувствовала, что готова к переменам.

Моника А. Андерманн