Куропатка и беременность

Глава 7

Ева

— Я отправляю вам свой окончательный отчет, пока мы разговариваем. — Мои пальцы порхали по клавиатуре ноутбука, пока я разговаривала со своим боссом, зажав телефон между ухом и плечом. — Я заезжала на стройплощадку сегодня утром, и все выглядит отполированным. Бригада уборщиков проделала отличную работу. Клиенты довольны. Мы готовы закрыть этот проект.

— Спасибо, Ева, — сказал он. — Ты проделала фантастическую работу, придя на помощь, как всегда. Все готово к следующей неделе?

— Да. — Мои внутренности сжались от этой лжи.

Шесть дней назад, да. Безусловно, да. Я была готова к поездке в Лондон. Затем тест на беременность изменил все, и я не была уверена, чему радоваться.

— Фантастика. — Его клавиатура щелкала в фоновом режиме. — Только что получил твое электронное письмо. Я отвечу, если у меня возникнут какие-либо вопросы. Свяжись с базой, когда приедешь в Лондон.

— Будет сделано. Спасибо. — Я закончила разговор и установила свой телефон на острове, уставившись на пустой почтовый ящик.

Обычно отсутствие электронных писем означало бы веселые танцы и праздничный ужин на вынос. Так почему же мне захотелось свернуться калачиком и заплакать?

Это была вина Тобиаса. Прошлой ночью он доставил мне два оргазма, и теперь я была в эмоциональном смятении. Или, может быть, это была вина ребенка, что на самом деле было не его виной, потому что не его сперма вырвалась за пределы презерватива.

— Тупой сперматозоид, — пробормотала я, бросая свирепый взгляд по коридору в сторону его спальни.

Когда я проснулась этим утром, в доме было тихо. Я на цыпочках прокралась к его кабинету, просунув голову в дверь. Обнаружив, что там пусто, я прокралась к его спальне, и поняла, что там тоже пусто. Затем я дважды проверила гараж, моя машина стояла одна в последнем отсеке.

Он даже не оставил записки.

— Разве мать его ребенка и женщина, с которой он только что занимался сексом, не имеет права на записку? Держу пари, он оставлял записки другим своим подружкам.

У меня снова скрутило живот. Не думай о других его подружках. Не думай о других его подружках.

В конце концов, он начнет встречаться, верно? В какой-то момент мне придется с этим смириться. В конце концов, моему ребенку придется встретить следующую женщину. Мачеху.

— О, черт. — Тарелка хлопьев с отрубями, которые я съела на завтрак, начала подниматься. Я едва успела добежать до ванной, чтобы меня стошнило, затем задержалась на прохладном кафельном полу, пока снова не почувствовала себя уверенно. Мой взгляд переместился на душевую кабину.

Ладно, возможно, заниматься сексом с Тобиасом было немного… безрассудно. Но в ту минуту, когда он поцеловал меня, рациональные мысли исчезли, уступив место настоятельному желанию большего.

— Черт бы побрал его и его рельефный пресс. — Я вскочила на ноги и подошла к раковине почистить зубы. Снова. Затем я удалилась на кухню, чтобы выключить ноутбук и завершить рабочий день. Может быть, стоит навестить папу или Елену.

Я наливала стакан воды, когда раздался звонок в дверь. Знакомое лицо заглянуло в комнату через боковое окно.

Ханна Холидэй, казалось, совсем не удивилась, увидев, что я смотрю на нее в ответ.

Я пересекла помещение и отперла дверь, улыбаясь, когда открывала ее.

— Привет, Ханна.

— Ева! — она поставила свою сумочку на пол и притянула меня в свои объятия. — О, я так рада тебя видеть.

— Я тебя тоже.

От нее пахло гарденией и коричневым сахаром, аромат был таким же сильным и успокаивающим, как и ее объятия.

— Я скучала по твоим объятиям, — сказала она, наконец отпуская меня.

— И по твоим.

Ханна была мне как мать во время учебы в колледже. На первом курсе я сильно простудилась, и в тот день, когда Тобиас сказал ей, что я больна, она появилась на пороге моей квартиры и увезла меня к себе домой, где вылечила меня домашним куриным супом с лапшой.

Она была рядом со мной, когда моей собственной матери не было.

А потом я потеряла и ее тоже.

Об этом тебя никто не предупреждает, когда ты начинаешь встречаться. Что ты начнешь любить семью своего парня. И что, когда ты потеряешь его, ты потеряешь и его семью тоже.

— Я тебе кое-что принесла. — Она подняла палец, затем наклонилась, чтобы порыться в сумочке, и достала пакетик имбирных леденцов. — На случай, если тебе станет плохо.

— Спасибо. — У меня защипало в носу, но я шмыгнула носом, прежде чем заплакать. — Тобиас сказал тебе?

— Нет, не совсем. Он сказал Мэддоксу, который проговорился об этом сегодня утром за завтраком. Извини.

— Все в порядке. — Это должно было когда-нибудь выплыть наружу, но это означало, что мне нужно было как можно скорее рассказать своей семье. Последнее, чего я хотела, это чтобы папа или Елена узнали об этом из сплетен.

Бозмен сильно изменился за годы, прошедшие с тех пор, как я уехала, но в глубине души это все еще был маленький городок. А Холидэи были одной из самых успешных семей в долине.

Ханна была брокером по недвижимости, ее лицо было на десятках объявлений о продаже. Ее брокерская контора была хорошо известна и пользовалась уважением, потому что они продавали лучшую недвижимость, в том числе построенную компанией «Дома Холидэев».

Кит основал свою строительную компанию десятилетия назад и превратил ее в одну из ведущих компаний в регионе. Поскольку Тобиас проектировал их здания, я не сомневалась, что наследие Кита будет жить долго.

— Итак, расскажи мне, что нового. — Ханна вошла в дом, сняла пальто и бросила его на спинку дивана, прежде чем отправиться на кухню, найти одноразовые капсулы и сварить себе кофе.

— Ну… я беременна. — Я рассмеялась. — Это странно. Я не говорила этих слов вслух никому, кроме Тобиаса.

— Дай этому время. Скоро тебе не нужно будет ничего говорить. — Она улыбнулась, открывая холодильник, чтобы достать сливки. Со своим почти белым кофе она подошла и села рядом со мной. — Как ты себя чувствуешь?

— Некоторые дни лучше, чем другие. Мое утреннее недомогание кажется спорадическим. — Если это вообще было утреннее недомогание. Дни, когда мое сердце и голова были в наибольшем смятении, казалось, передались моему желудку.

— Это пройдет. У меня не было этих леденцов, когда я была беременна мальчиками, но у одной из моих агентов только что родился третий ребенок, и она за них ручается.

— Спасибо.

— Надеюсь, ты сможешь найти их в Лондоне. Если нет, напиши мне, и я пришлю несколько по почте.

— Хорошо. — От одного упоминания о Лондоне у меня снова скрутило внутренности.

Неужели я это делала? Действительно ли я снова уезжала из дома? Если и был на свете человек, с которым я могла бы поговорить о своих сомнениях, то это была Ханна. Когда я смотрела на нее, я думала, что она была матерью, которой я хотела когда-нибудь стать.

У нее была процветающая карьера. Она была фантастическим родителем. Она нашла это волшебное равновесие. Как?

Я открыла рот, готовая спросить, но остановила себя. Ханна была на стороне Тобиаса. Она была его матерью, не моей. Если я втяну ее в эту историю, это только поставит ее в трудное положение. Я не хотела, чтобы она была посредником, если он придет к ней со своими собственными разочарованиями и страхами. Я не хотела, чтобы она, чувствуя ответственность, играла на обеих сторонах.

Поэтому я придерживалась безопасной темы. Работа.

— Как бизнес?

— Занята. — Она глубоко вздохнула. — Очень занята. Но в хорошем смысле. Есть шанс, что ты захочешь стать агентом? Мне бы не помешала такая умная печенька, как ты.

— О, эм… — Я сморщила нос. Продажа домов больше походила на пытку. — Нет, спасибо.

— Черт. — Она подмигнула. — Я втайне надеялась, что ты умираешь от желания сделать карьеру в сфере недвижимости.

— Если это изменится, ты будешь моим первым телефонным звонком. — Я хихикнула.

— О, так приятно слышать твой смех. Расскажи мне больше о том, чем ты занимаешься. Ты в восторге от Лондона? Как поживает твой папа?

Следующий час мы провели, наверстывая упущенное. Ханна ни разу не спросила меня о ребенке. Ни разу не прокомментировала, как было бы здорово, если бы ее внук жил в той же стране. Ни разу не спросила, как мы с Тобиасом собираемся справиться с ситуацией.

Она просто разговаривала со мной так, как разговаривала со мной много лет назад. Как с дочерью.

Как с другом.

Шум открывающейся двери гаража прервал наш разговор.

Тобиас вошел и застал нас обеих на острове. Он направился прямо к своей маме, не удостоив меня взглядом, и поцеловал ее в щеку.

— Привет.

— Привет. — Она потрепала его за бороду. — Где ты был?

— В офисе. Что случилось?

— Ничего. — Она встала со стула и отнесла пустую кофейную кружку в посудомоечную машину. — Я просто хотела поздороваться.

— Привет. — Он прислонился к стойке спиной ко мне. Его позвоночник был напряжен, вероятно, из-за меня.

— Я оставлю вас, ребята, одних. — Я соскользнула со своего места. — Было так приятно увидеть тебя, Ханна.

— Мне тебя тоже, милая. — Она подошла и еще раз обняла меня. — И мои поздравления.

— Спасибо. — Я крепко зажмурила глаза, чтобы не заплакать.

Она была первой, кто поздравил меня. И именно тогда, когда она обняла меня, меня осенило, что здесь было больше поводов для волнения, чем для страха.

У меня будет ребенок.

О, боже. У меня будет ребенок.

Может быть, у него или у нее будут мои карие глаза. Может быть, прямой нос Тобиаса и мягкие губы. Идея о миниатюрном Тобиасе Холидэе вызвала легкую улыбку на моем лице.

— Люблю тебя, — прошептала она.

— Я тоже тебя люблю.

— Скоро увидимся, — сказала Ханна, отпуская меня.

— Хорошо. — Я помахала рукой и вышла из кухни, чувствуя на себе пристальный взгляд Тобиаса, когда отступала в гостевую спальню, где задержалась в дверях, услышав, как он глубоко вздохнул.

— Я так понимаю, Мэддокс рассказал тебе, — сказал он.

— Да. — Ханна вздохнула. — У тебя все хорошо?

— Нет.

Это единственное слово, едва слышное, ударило меня в грудь, как кувалда.

Я осторожно закрыла за собой дверь, не потому, не потому что мне был неинтересен их разговор, а потому, что я не была уверена, что у меня хватит сил выслушать правду Тобиаса.

— Уф. — Я плюхнулась на край кровати и ущипнула себя за переносицу.

Мой телефон и ноутбук все еще были на кухне, так что все, что я могла делать, это сидеть и ждать, позволяя минутам проходить, пока, наконец, входная дверь не закрылась, а за окнами не завелся автомобильный двигатель.

Так будет не всегда. Стало бы легче, если бы у нас было больше времени, чтобы приспособиться. Все важные жизненные решения требуют времени на осмысление. Возможно, разработка плана — Тобиас был готов сделать сальто, когда я произнесла это слово, — помогла бы снять стресс.

Я могла бы заказать билет на самолет, чтобы прилететь обратно через два месяца. Или через три? Смогу ли я к тому времени освободиться, чтобы съездить домой? Захочет ли Тобиас приехать в Лондон? Когда мы сможем узнать пол ребенка? Как часто я буду ходить к врачу?

По мере того, как вопросы проносились в моей голове, я осознала, насколько прискорбно не готова к беременности. Мой желудок снова начал бурчать, и я вскочила на ноги, надеясь, что один из леденцов Ханны может помочь. Но после первого шага я подавилась и изменила направление в сторону ванной.

В моем желудке ничего не было, но меня все равно выворачивало наизнанку, и я кашляла.

— О, это отстой, — застонала я. Пот выступил у меня на лбу, когда я переместилась, чтобы прислониться к стене. Все мое тело словно вывернулось наизнанку. Мышцы были каким-то образом напряжены, но дрожали. У меня кружилась голова, и мне хотелось плакать.

Так я и сделала.

Я закрыла лицо руками и заплакала. Позволяя эмоциям течь по моему лицу, а страхам сорваться с моих губ.

У меня не было причин чувствовать себя здесь такой одинокой. Я была дома. Мой папа был в десяти минутах езды. Елена тоже. Но эта ванная казалась черной дырой. Только я и мой ребенок. Только я и глубоко сидящий в душе страх, что я потерплю неудачу. Что подведу этого ребенка.

Как я сделаю это? Как я собираюсь стать хорошей мамой? Тобиас не верил в меня. Черт, я не верила в себя.

Я плакала так сильно, что не услышала, как открылась дверь.

Только что я лежала на прохладном кафеле, а в следующее мгновение прижалась к груди Тобиаса, когда он заключил меня в объятия.

— Дыши, малышка.

Я кивнула, зайдя слишком далеко, чтобы остановиться. Но вместо того, чтобы плакать в свои руки, я зарыдала ему в плечо, когда он отнес меня на кровать и усадил к себе на колени.

— Я ненавижу это.

— Все наладится. Утренняя тошнота не длится вечно.

— Дело не в этом. По крайней мере, я так не думаю. — Я отстранилась, вытирая лицо насухо и шмыгая носом сквозь последние слезы.

Вот только, эта тошнота исходила из моего сердца. Масштаб того, с чем мы столкнулись, разрывал меня на части.

Стресс меня не беспокоил. Черт возьми, я преуспевала в нем. Я сделала карьеру, преуспевая в нем. Но тревога… Боже, тревога была парализующей.

— Я не знаю. — Я слезла с его колен и устроилась между его раздвинутых ног, прижимая колени к груди.

Он заправил прядь моих волос за ухо.

— Когда мы были моложе, я думаю, мы считали само собой разумеющимся, насколько хорошо знаем друг друга.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду то, что нам не нужно было разговаривать. Ты могла посмотреть на меня и в большинстве случаев точно знать, о чем я думаю или что чувствую. Это всегда было… легко.

— Мне нравилось это в нас. — Я слегка улыбнулась ему. Тобиас был единственным человеком, который всегда все упрощал.

— Да, мне тоже. Но это означало, что мы не ссорились.

— Ты хочешь ссориться? Ладно, я думаю, цвет краски, который ты выбрал для этой комнаты, слишком серый. Это скучно.

Он усмехнулся.

— Ты действительно хочешь поссориться из-за цвета краски?

— Это ты только что попросил меня поссориться с тобой.

— Женщина. — Он покачал головой с усмешкой на губах. — Я к тому, что… Я думаю, мы привыкли к тому, что все хорошо. Я думаю, мы были счастливы. И поэтому, не делали ничего, что могло бы все испортить. Например, не разговаривали друг с другом. Или не позволяли всему идти наперекосяк.

Я вздохнула.

— Я должна была сказать тебе, что хочу переехать.

— Да, тебе следовало это сделать. — В его голосе была резкость, тон, который пробирал до костей. Каждая клеточка моего тела напряглась.

Это было именно то чувство, которое я испытывала в те редкие моменты, когда мы ссорились. От этого мне снова хотелось блевать. Вау. Как я раньше этого не поняла? Он был прав. Чертовски прав.

Я ненавидела, когда Тобиас злился на меня. Ненавидела. Поэтому делала все, что было в моих силах, чтобы избегать ссор, включая сокрытие своих мечтаний.

Сокрытие продолжалось так долго. И, в конце концов, правда, наконец, вышла на свет.

— Не надо меня ненавидеть, — прошептала я, встретившись с ним взглядом. — Я этого не переживу.

— Я никогда не смог бы возненавидеть тебя. — Он поймал новую слезинку большим пальцем и смахнул ее. — Но я могу злиться на тебя. Ты можешь злиться на меня. И мы можем перейти на другую сторону, поговорив об этом. Так поговори со мной. Скажи мне, что происходит у тебя в голове.

Я осела, воздух вырвался из моих легких.

— Я не хочу бросать свою работу.

Уф. Это признание было похоже на прогулку голышом по Мэйн-стрит.

Это не должно было так сложно говорить. Тобиас был так же предан своей карьере, как я своей. Но, думаю, в глубине души я все еще была женщиной, которая считала необходимым скрывать свои мечты. Единственной женщиной, которая предпочла работу ему. Той, которая боялась, что никогда по-настоящему не простит меня за то, что я разлучила нас.

— Это моя индивидуальность, — сказала я ему. — Я больше не знаю, кто я без этого. Это спасло меня, когда я была в самом низу. И это больше, чем деньги, это моя гордость.

— Эй. — Тобиас подцепил пальцем мой подбородок, приподнимая его, чтобы я могла встретиться с ним взглядом. И вот оно, знакомое утешение в его глазах. Понимание того, что он знал, каково это — любить работу. Карьера заполняет пустоту.

Пустоту, которую я создала в его жизни, когда уехала из Монтаны.

Энергия, казалось, сразу покинула мое тело, как будто свет выключили щелчком выключателя. У меня едва хватило сил добраться до подушек и рухнуть без сил.

Тобиас вытянулся рядом со мной, его тело на одной половине кровати, мое — на другой. Между нами была четкая грань, его подушки, мои подушки. За исключением одного прикосновения. Он взял меня за руку, переплетя наши пальцы, и крепко держал ее, пока я не погрузилась в сон.

Меня разбудил звон, в голове помутилось, когда я оторвалась от подушки. Я откинула волосы с лица и спустила ноги с кровати, сделав несколько глубоких вдохов, прежде чем подняться на ноги.

Я приготовилась к волне тошноты, которая так и не пришла. Мой желудок казался твердым, как скала. Обычным. Может быть, мне нужны были не леденцы и крекеры, а разрядка. Разговор с Тобиасом.

Ссора, если это приведет нас к лучшему.

Я шаркающей походкой вышла из комнаты и направилась по коридору, мои босые ноги бесшумно ступали по деревянному полу. Щелкнул дверной замок, раздался громкий хлопок. Затем женский голос.

— Привет. Я знаю, мне следовало сначала позвонить, но я подумала… какого черта? Я воспользуюсь шансом, что ты дома и у тебя есть несколько свободных часов.

— Челси…

Челси? Подождите. Одну из моих подруг по колледжу звали Челси, но я не разговаривала с ней много лет.

— Я знаю, ты ненавидишь сюрпризы. Я заглажу свою вину в постели.

Что. За. Хрень.

Тобиас действительно ненавидел сюрпризы. Я сама не была их поклонницей.

Особенно когда сюрпризом стала симпатичная блондинка, стоящая в прихожей и прижимающаяся губами ко рту Тобиаса.