Куртизанка. Книга вторая (СИ)

ГЛАВА 10

Рано утром, разбуженная Чезаре, Элена подошла к окну и увидела, что последние листья облетели с деревьев, а в воздухе кружатся влажные пушинки снега. Началась зима.

Она зябко поёжилась, обнимая собственные плечи, и долго стояла, прислонившись плечом к оконной раме: не хотелось вставать и не хотелось никуда ехать. И Эвана видеть она тоже не хотела.

Элена внезапно поняла, что абсолютно, непростительно размякла. Сделалась похожей на Ливи с её истеричным желанием найти покровителя на все времена. Но она отлично видела, как обращаются обычно такие со своими девочками — Констанс могла неделями оставаться забытой и ненужной никому, в то время как МакКензи выбирал себе девочку по вкусу. Она не могла ничего сказать, потому что полностью принадлежала тому, кто оплатил её благополучие в стенах клуба, и не могла ничего поделать, потому что для МакКензи была всего лишь игрушкой, которую можно по желанию доставать из ящика и прятать назад.

Элена никогда не мечтала о покровителе. Она предпочитала быть свободной и плыть по волнам, которые иногда были жестоки, но порой выносили её на солнечный пляж. На лучшее она не могла надеяться, не имея корабля.

Однако Аргайлу удалось добиться того, чтобы Элена по-настоящему выделила его из всех. Он будто бы специально делал то, чего до этого с Эленой не делал никто. Он мог быть немного более жесток, чем Элена того бы хотела, но никогда, ни разу за три месяца не забывал о ней — как забывали все. Никогда с ним не приходило к Элене тянущее чувство одиночества, когда работа уже исполнена и тебя вышвыривают вон. Но ничто, в сущности, не говорило о том, что Эван таким образом проявляет любовь.

Элена вздохнула и, закрыв глаза, прислонилась лбом к стеклу. Она знала, что бывает тяжело работать, когда заказчик противен. Но впервые обнаружила, что ещё тяжелей может быть, если он нравится.

Элена почувствовала, как щиплет глаза от мысли о том, что всего через пару месяцев они расстанутся, и для Эвана жизнь пойдёт своим чередом.

— Это просто зима, — прошептала она, и тут же крик Чезаре вырвал её из задумчивости.

— Хозяйка! Хозяйка!

Элена поморщилась и чуть повернула голову на звук.

— Что там? — спросила она, но тут же поняла: стук открывающейся двери перебил слугу, и на пороге показался Аргайл.

— Ты ещё не готова, — констатировал тот.

Элена устало смотрела на него, не понимая, почему должна быть готова, когда на улице едва рассвело.

— Уже девять часов, — сказал Эван и, повернувшись чуть, бросил Чезу: — будьте добры, оставьте нас и начните готовить для вашей госпожи туалет.

Чезаре тут же исчез, а Эван, уже одетый в дорожный костюм, шагнул к Элене и с силой сдавил плечи, не поворачивая к себе лицом.

— Что с тобой?

Элена сглотнула и опустила голову.

— Простите, князь. В такую погоду… не ожидала, что вы поедете куда-нибудь.

Эван молча стоял у неё за спиной. Лишь прищурился, пытаясь понять, что же всё-таки не так.

— Может и не поеду, — сказал он наконец. — И всё-таки тебе лучше одеться. Ты же не собираешься весь день сидеть здесь?

Элена покачала головой.

— Тогда идём, — Эван подтолкнул её в направлении ванной, где уже вовсю хлопотал Чез. — Тебя раздеть или справишься сама?

Элена бросила косой взгляд на Чезаре и чуть заметно покраснела.

— Мы обычно справляемся вдвоём.

— Вот как? Тогда мне остаётся только смотреть.

Элена обнаружила, как лёгкая волна жара пробегает между ног.

— Не в этом смысле, — прошипела она, стараясь, чтобы слуга не услышал.

— В любом, — Эван стащил с Элены халат и, легонько шлёпнув её по голым ягодицам, направил вперёд, к ванне с молоком. Проследил, как та аккуратно перелезает через борт и трясёт в воздухе ногой, и только когда Элена по горло скрылась в белой жидкости, отошёл к окну и прислонился к раме плечом. Погода в самом деле была та ещё — дул ветер, и снег то и дело превращался в дождь, а затем наоборот. Наверняка в парке было ещё хуже, но сидеть в доме в компании родни он тем более не хотел.

Чезаре неторопливо расчёсывал влажные волосы Элены, и та почти что засыпала в тёплой жидкости. Всё это время Эван продолжат смотреть в окно. Так продолжалось с полчаса, пока Чезаре не подал хозяйке полотенце и не закутал в него.

Чезаре и Элена переместились к зеркалу, за которым Элена обычно завершала туалет, и, поразмыслив, Элена подала знак слуге, что тот может быть свободен. Чезаре бросил разочарованный взгляд сначала на одну, потом на другого, но всё-таки вышел вон.

— Он очень предан тебе, — сказал Эван, когда за юношей закрылась дверь.

Элена вздрогнула, подняв взгляд на своё отражение и обнаружив, что Эван стоит прямо у неё за спиной. Девушка всё ещё была обнажена и спиной чувствовала исходящий от князя жар. Учитывая прошлый опыт, она мысленно готовилась к тому, что одеться тот ей не даст, но Эван просто продолжал стоять, убрав одну руку в карман.

Элена сглотнула.

— Должен же мне быть предан хоть кто-нибудь, — сказала она и взялась за крем.

Эван усмехнулся.

— Вовсе не обязательно. Преданный слуга — это большая редкость, — сказал он.

— Как и преданный партнёр.

— Как и любой преданный человек.

Эван неподвижно наблюдал, как пальцы Элены скользят по щекам и лбу, умащивая лицо.

— Мне нравится, как ты делаешь это, — наконец сказал он.

Элена, смотревшая на него через зеркало, слегка приподняла бровь.

— Трудно представить, что ты не аристократка. У тебя такая тонкая кость… и движения… ты будто занималась танцами с десяти лет.

Элена сухо рассмеялась одним уголком рта.

— Ну… — сказала она, отставляя крем, — кость мне досталась от матери. И я бы не сказала, что с этим мне сильно повезло. Как бы я ни старалась, всё равно не обрету женственных форм.

Она взяла в руки расчёску и прошлась по волосам, стараясь не испортить то, что Чез сделал до неё.

— Когда меня приметила Жоэль, я сидела в порту без денег и не знала, что делать дальше. Конечно, я была не такой, как сейчас. Но, по словам Жоэль, у меня было «весьма миленькое лицо».

— Сколько тебе было?

— Восемнадцать. У нас же закон.

— Ну да, мистер МакКензи не может нарушать его…

— Именно.

— А сколько тебе сейчас?

— Двадцать один год, — Элена отложила расчёску и, взявшись за щёточку, принялась растирать плечо.

— Три года, стало быть…

— Не совсем. Сначала нас обучали, — Элена улыбнулась, и во взгляде её промелькнула высокомерная насмешка. — Ты же сам сказал: нужна не только тонкая кость. Нас учили танцевать, играть на фортепиано, составлять возбуждающие духи, делать чай. Вести себя в обществе, держаться непринуждённо, но вежливо и, конечно же, соблазнять.

Эван разочарованно фыркнул и отступил на шаг назад — что, впрочем, пришлось очень кстати, потому что Элене пора было переходить к одеванию, а пока Эван стоял так близко, она этого сделать не могла.

— Чезаре!.. — крикнула она, и в двери показалась голова слуги. — Не могу справиться без тебя, — пожаловалась она и, накинув блузку, замерла, вытянув руки перед собой.

— Значит, всё это не ты? — спросил Эван, наблюдая, как Чезаре застёгивает сначала левый, потом правый манжет.

Элена покачала головой.

— Вы разочарованы, князь? — она насмешливо сверкнула глазами в его сторону.

Эван на секунду поджал губы.

— Нет, — сухо ответил он. Смотреть, как Чезаре дальше разбирается с рубашкой, он не стал. — Пожалуй, в самом деле не поедем сегодня никуда, — сказал он. — Мне нужно разобрать некоторые бумаги… А потом поиграем в бильярд. Или, может быть, ты поиграешь на фортепиано для меня.

— Как скажете, князь, — Элена чуть улыбнулась, хотя сердце её стиснула тоска. Почему-то казалось, что Эван уходит от неё навсегда. — Мне подождать вас в бильярдной?

— Да.

Элена закончила с туалетом — настроения приводить себя в порядок по полной программе у неё не было, и потому много времени это не заняло — и, спустившись на первый этаж, стала думать, какую бильярдную Эван имел в виду. Они встречались с ним в северной ещё пару раз, по большей части для секса, а в южной обычно действительно играли в бильярд. Рассудив, что Эван с утра не был особо настроен на секс, она выбрала южную — но тут же об этом пожалела. Стоило открыть дверь, как она увидела перед собой округлые ягодицы Ливи, затянутые в узкую юбку розового цвета. Элена застонала и попыталась ретироваться назад, но не успела.

— Князь… — выдохнула Ливи, разворачиваясь к ней, и тут же надула губки. — Это ты…

— Да, я.

Элена, поразмыслив, зашла в бильярдную.

— Не хочешь немного погонять шары… Пока мы одни? — спросила Ливи.

Элена подняла бровь.

— Что значит пока? Ты кого-то ждёшь?

Ливи постучала пальцами по столу.

— Нет… никого… — рассеянно произнесла она, но это её томное: «Князь!» — никак не выходило у Элены из головы.

Она приблизилась к столу и, взяв в руки кий, примерилась, а затем нанесла удар.

— Вы с князем так много времени проводите вместе, — заметила Ливи, стоя у Элены за спиной и покручивая в руках кий. — Он тебе ещё не надоел?

— Конечно, нет, — Элена напряглась и чуть промахнулась по цели, так что пришлось уступить Ливи удар. — А тебе ещё не надоело здесь? — она отошла от стола.

— Как тебе сказать… — Ливи поиграла кием в руках и нанесла удар, — скучновато порой. Но думаю, сэр Эван стоит того, чтобы потерпеть.

— Сэр Эван, — задумчиво повторила Элена, обходя её по дуге и борясь с желанием пнуть откляченный зад. Никогда ещё Ливи не бесила её так, как сейчас.

— А что, ты не согласна? — Ливи распрямилась и, чуть приподняв брови, посмотрела на него. — Не бойся, тебе осталось недолго страдать. Пару месяцев — и он отпустит тебя домой. Он сам так сказал.

— Так сказал, — повторила Элена и остановилась, опершись на кий и внимательно глядя на другую девушку. — А о чём ещё он разговаривает с тобой?

— О!.. — Ливи ушла от прицела её глаз, нагнувшись и приготовившись сделать ещё один удар. — На самом деле ни о чём таком. Он редко разговаривает. Ну, ты же понимаешь, — Ливи пошловато качнула бёдрами и ударила кием шар.

Элена скрипнула зубами и впилась в неё глазами.

— Ты всё ещё носишь кружевное бельё?

Ливи хихикнула.

— Ну, ему же нравятся кружева, разве не так?

Элена побарабанила пальцами по краешку стола, пытаясь избавиться от желания ткнуть Ливи кием в глаз.

— Он вообще очень изобретателен, да? — продолжила тем временем собеседница, — не каждый может придумать такие м… номера.

— Да, — процедила Элена, — фантазия у него богатая.

Ливи хихикнула.

— Не то слово. Слушай, — она обошла стол и, пристроившись на краешек, заглянула Элене в глаза. — Я всё хотела спросить…

— О чём?

— С тобой он тоже… Ну… Играет в пул?

— Что?..

— Это просто нечто, да? Когда я в первый раз увидела этот кий в его руках… Я чуть не кончила раньше, чем он пустил его в ход.

Элена стиснула зубы так, что те затрещали.

— Это был снукер, — сухо отрезала она.

— Да какая разница?..

— Разница в том, что он требует наличия мозгов.

Элена бросила кий на стол и двинулась к двери.

Она сама не знала, куда направится теперь — но видеть ни Эвана, ни Ливи не хотела, даже если бы ей пришлось нарушить приказ.

Однако далеко уйти она не успела: уже на лестнице столкнулась с Эваном лицом к лицу и тут же пожалела, что вообще стала подниматься наверх.

— И куда ты? — Эван нахмурился, хотя и без того выглядел мрачным, как туча.

— Решил раскидать на троих карамболь? — прошипела Элена, приблизив к нему лицо.

— Что?..

— Я тебе, кажется, уже говорила — я не делаю это втроём!

Эван, всё ещё не понимавший с какой стати превратившаяся в фурию девушка шипит на него, взял Элену за плечо и подтолкнул вниз. В молчании они свернули в музыкальную комнату, и Эван повернул ключ в замке.

— Надо полагать — на самом деле ты такая?

— О! И ты ещё считаешь, что можешь меня упрекать?

— Не вижу причин упрекать шлюху. Следовало догадаться, что долго ты не сможешь изображать любовь.

— Вот оно как. Много знаешь о шлюхах, надо полагать?

— Достаточно.

— Поделись.

— Изысканный вкус, прекрасное тело, утончённое искусство вести беседу… А на деле продашь себя любому — кто побольше предложит. Изображаешь ласки — а внутри корчишься от отвращения. Все вы рассказываете о том, как вас вынудила жизнь — но на самом деле у вас одна причина продавать себя: безделье и лень. В двадцать один год ты ещё избалованная девчонка — потому что сама не добивалась никогда и ничего. И ты никогда не станешь никем другим. Всё, для чего ты годишься — это постель. Всё твое воспитание — плохо скроенная маска, потому что в любой момент ты готова показать настоящую себя. Ты меняешь лица и роли, как хамелеон, как флюгер поворачиваешься туда, куда ветер зовёт. Ты ничто. Самой тебя нет. Ты постоянно лжёшь, потому что боишься, что кто-то заметит, что внутри у тебя нету ничего.

Эван замолк, чтобы перевести дух, но так и не продолжил. Элена широко раскрытыми глазами смотрела на него, сжимая кулаки.

— Ты считаешь так, — тихо произнесла она.

— И ты окончательно сошла с ума, — закончил Эван, не замечая её слов, — если решила, что я подпущу тебя к себе. Что позволю манипулировать собой. Что когда-нибудь буду отчитываться в том, с кем я сплю. Ты шлюха — и останешься ею навсегда.

Элена молчала. Эван смотрел на неё и чувствовал, как снова его наполняет злость. На секунду его посетила мысль повалить Элену прямо здесь, на фортепиано, и взять, как брал всегда. Та, безусловно, противиться бы не стала. Она позволяла делать с собой всё. Просто потому, что была обучена делать то, что ей говорят.

— Что-то ещё, князь?

Эван молча смотрел на Элену, которая снова казалась равнодушной и спокойной — как всегда. Лучше, чем что бы то ни было, это говорило о том, что ей всё равно, и Эван для неё — просто работа.

— Можешь возвращаться к себе и отдыхать. На сегодня я найду кого-то другого, кто сможет меня развлечь.

— Как прикажете, князь, — Элена повернулась на каблуках и двинулась к себе, едва передвигая негнущиеся ноги. Оказавшись в спальне, рухнула на кровать и в первый раз за много лет ей захотелось заплакать.