курьер.ru

Глава двадцать первая

Часом позже, когда темнота окончательно сгустилась, Андрей с Ченом сидели в машине — знакомом темном «Пежо», — которая припарковалась в китайском квартале. На заднем сиденье лежала большая спортивная сумка. В машине провели короткое совещание.

— Значит, так, — резюмировал Чен, — вперед идет Эндрю. Обстановку он знает хуже всех, зато его никто не знает.

— Какого черта «не знает»! — возразил Шинкарев. — Кто ж меня в первый день-то пас? И в баре нас с тобой чуть не пришили?

— Фалунгуновцы, верно. Но эта сучка сюда приезжает тайно, почти без охраны. В самом гадюшнике бультерьеры фалунгуновские, а у входа собственные — в том-то и кайф, что ни хрена они не знают. Значит, Эндрю — вперед, его прикрывает Вонг, общий отход — за мной. Действовать быстро и тупо, никаких вывертов: бабу — живьем, для остальных патронов не жалеть. Всем все ясно? Тогда пошли!

Чен расстегнул молнию на сумке и выдал каждому по два пистолета-пулемета — самые маленькие из семейства «Узи», «Микро-Узи», калибра 9 мм, с обоймой на 20 патронов. Андрей обнаружил, что внутренние карманы его легкого пиджака годятся для удобного и скрытного ношения оружия.

Проехав еще немного, машина остановилась напротив приземистого здания с загнутой кверху черепичной крышей. Рядом поднималась высокая, узкая башня. Ее каркас, сложенный из толстых серых бревен, был подсвечен бледно-зеленым — башня словно плавала в парном сумеречном воздухе. У входа горели круглые красные фонари, между ними неоновая вывеска — «Циньхуа».

Все вышли из машины и двинулись к охраняемому входу. Фейс-контроль подозрительно оглядел их, но пропустил. Внутри над столиками плавал табачный дым, его причудливые кольца меняли цвет в лучах прожекторов, пробегавших сквозь темный зал. В зале были европейцы, китайцы и ярко накрашенные китаянки в декольтированных платьях. За ближайшим столиком соотечественники Шинкарева с раскрасневшимися лицами и съехавшими галстуками сочувственно выслушивали невесть откуда взявшегося братка:

— ...Да тварь он, понимаешь ты, тварь! Мы его отмазывали, так нам чуть головы не поотрывали. Пятнадцать лбов приехало, а он!.. Тварь, говорю тебе...

К столику, улыбаясь, подошла официантка, поинтересовалась на английском:

— Джентльмены чего-нибудь желают?

— Вали отсюда! — послали ее на родном.

— Excuse me? — не поняла девушка.

— Ты что, коза, не всосала?! Вали отсюда к такой-то матери, кому сказано! — все так же, без перевода.

Потряхивая голыми силиконовыми грудями, на сцене отплясывали крутобедрые девки в кожаных трусах и ботфортах. Крашеная американка неотрывно смотрела на сцену и по ходу действия медленно гладила себя по животу и груди, облизывая влажные губы.

«Ну, блин, шалманчик!»

Вонг легонько подтолкнул Андрея в спину. Чен занял столик у выхода, подозвал официантку. На сцене брюнет с зализанными волосами и длинными бачками объявил очередное выступление:

— Дэнс-группа «Мохнатые милашки» и наша знаменитая Шаофэн! (Легкий ветерок (кит.)) — Просто потрясающая девушка, не побоюсь этого слова, потрясающая! Смотрите, как она потрясает всеми своими...

Андрей и Вонг, делая вид, что ищут свободный столик, медленно продвигались в сторону сцены, затем свернули к боковой двери, над которой горел зеленый фонарик-кубик, показывавший эвакуационный выход. У двери, за широкой портьерой, кругломорденькая китаянка с густой челкой и короткими косичками, в черном бюстгальтере, белых чулках и задранной клетчатой юбочке, стояла задом к здоровенному негру и, опершись на перекладину, резко дергалась в такт его движениям.

— Дальше, — прошептал Вонг. Поощрительно подмигнув негру, Андрей вошел в

коридорчик, идущий параллельно залу. Навстречу шагнул охранник — Шинкарев нанес ему китайский «корневой удар», имеющийся в тайцзи — короткий резкий тычок в нос снизу вверх основанием ладони.

Кость переносицы, сорванная с сухожилий, вошла в лобную часть мозга. Убив охранника одним ударом, Андрей обернулся к Вонгу.

— Дальше, дальше, — прошептал тот, указав ему на дверь в конце коридора, рядом с выходом на сцену.

Шинкарев снова двинулся вперед, а Вонг чуть задержался, оттаскивая в темноту тело. Андрей шел к указанной двери, когда навстречу ему выдвинулся еще один охранник, атлетически сложенный китаец.

— А-а-йя играю н-на г-а-армошке... — пьяным голосом по-русски заорал Шинкарев.

— Чего тебе? — спросил слегка ошарашенный китаец.

— Шшао-ф-фэн, — икнув, ответил Андрей.

— Шаофэн ищешь?

Андрей тупо кивнул, приближаясь к охраннику падающим шагом «пьяного кулака». Это была ошибка — стилизованное движение тот распознал сразу.

— Шаофэн, значит, ищешь... А нашел большие неприятности!

Охранник выхватил было пистолет, но тут же завалился назад — Вонг сделал короткое движение кистью, и между глаз у китайца оказался ромбовидный метательный нож. Еще несколько шагов, и они приблизились к выходу из коридорчика на сцену. Там, кажется, закончилось выступление Шаофэн.

— Следующий номер, — донесся голос конферансье, — эротический матросский танец «С корабля на баб»!

Послышались частые легкие шаги, и в проходе показалась Шаофэн в одних трусиках, прижимая к груди прозрачное платье. Увидев мертвого охранника, она взвизгнула и бросилась обратно на сцену, но тут же рухнула с ножом между лопатками. На шум открылась дверь в конце коридора, и появилась молодая женщина, напавшая на Чена и устроившая взрыв плотины. Сейчас она выглядела старше и выше; на ней был темный брючный костюм, лаковые туфли на высоком каблуке и слегка притемненные очки. Больше всего она походила на менеджера респектабельной фирмы.

— Что здесь происходит? — строго спросила китаянка.

— Она! — прошептал Вонг.

Шинкарев, не думая, врезал ей в зубы и, схватив за волосы, поволок за собой по коридору. Извернувшись, та попыталась ударить Андрея в горло, тогда он со всей силы пнул коленом в живот и потащил дальше почти бесчувственное тело. Через несколько шагов брюнетка пришла в себя и попробовала захватить рукой его половые органы.

«Вот сука!» Шинкарев нажал двумя пальцами на болевую точку возле ключицы — пленная бежала за ним по коридору, скрученная болевым шоком. В дверях часто загрохотали выстрелы, в полутьме мелькали желтые бабочки вспышек — Чен и Вонг, держа по автомату в каждой руке, поливали зал очередями. Доносились крики, женский визг, стоны. Рванула ручная граната.

Волоча одной рукой девушку, Андрей достал взведенный автомат и тоже выпустил очередь. Происходящее захватило его, обычное хладнокровие куда-то исчезло. Он ничего не думал, но чувствовал, что какая-то темная страсть поднимается внутри. Хотелось поливать свинцом беззащитный зал. Вонг, прекратив стрельбу, косолапо бежал впереди, указывая направление. Охрана у входа частью была перебита, частью куда-то подевалась. Последняя очередь, выпущенная Вонгом, разбила телекамеру.

— Скорей!

К входу подлетела машина, но не их «Пежо», а замызганный грузовой фургончик. За рулем сидел Джекки. Вонг и Андрей закинули брюнетку в машину, Андрей прыгнул за пленницей, а Вонг — на кресло рядом с водителем. Попав внутрь, Андрей врезал пленнице ребром ладони по шее, мгновенно заломил ей руки за спину и защелкнул на запястьях «браслеты», предусмотрительно положенные Джекки на кожаное сиденье. Только он успел сделать это, как взревел двигатель, взвизгнули шины, и Шинкарева с женщиной отшвырнуло к стене.

Андрей удерживал китаянку, как мог, держался сам. Он видел, как Вонг высунулся в окно и дал длинную очередь назад.

— Ложись на пол! — крикнул он Андрею.

И вовремя, так как с коротким жутким лязгом в задней двери возникло несколько отверстий. Визг тормозов, вираж; мотор, рявкнув, завыл на высоких оборотах. Андрей и китаянка в который раз ударились о железный борт. Снова удары в жесть, и дырки появились с правой стороны.

— Держитесь! — крикнул Вонг.

Машина ухнула под короткий крутой уклон, потом, продолжая катится вниз, принялась биться и подскакивать. «По лестнице едем! Ну, мать их, ездюли...» Резкий удар в борт, скрежет; в салон ворвалась пыль сбитой штукатурки, а боковая дверь кувырком улетела в темноту. Уже стемнело, совсем рядом мчался асфальт, мелькали темные массы домов, квадраты освещенных окон.

— Очень возбуждает, верно?! — крикнул Джекки, глянув на Андрея в зеркало заднего вида. — После таких дел знаешь, как стоит!

— Рули давай, придурок! — заорал Вонг на водителя. — На дорогу смотри!

Замелькали темные деревья, пару раз по корпусу хлестнули ветки. Колотясь на разбитой гравийке и натужно гудя мотором, машина пошла на подъем, потом снова рванулась на спуск. Чуть притормозила.

— Вылезай! — скомандовал Вонг. — Бабу тащи! Андрей, подхватив брюнетку («черт, руки бы ей не сломать!»), выметнулся наружу и сразу поехал куда-то по крутому склону, сначала ногами, а потом задницей и спиной ощущая, как скатываются вместе с ним сухие листья, ветки, комья мягкой земли.

Китаянке было еще труднее — руки-то сцеплены за спиной, — но она ухитрилась удержаться на ногах и даже броситься в сторону. «Вот сука!» — повторил Андрей, пинком возвращая пленницу на первоначальную траекторию спуска. Вонг прыгал ниже, еще ниже слышался голос Джекки.

В темноте тускло блеснуло. «Море?» Так и оказалось. Когда Шинкарев с брюнеткой (Андрей крепко держал ее за волосы) вывалились на узкую полосу галечного пляжа, Вонг и Джекки уже сидели в моторной лодке.

— Давай, давай!

Как только все оказались в дюральке, взбугрилась пена под винтом старенькой «Ямахи», и дюралька не вполне уверенно пошла от берега. Шинкарев перевел дух. Вонг что-то говорил по сотовому. Лодка подкидывала нос на волнах. Внезапно в темноте вспыхнул фонарь и сразу погас. Вонг просигналил ответно, потом натянул на лицо уродливую черную маску — прибор ночного видения. Где-то впереди послышался ровный шум мощного мотора, мелькнула пена под острым носом. Андрей прищурился — так и есть, их яхта. Приблизился белый борт, дюралька ткнулась в корму, оттуда свесился Чен:

— Все живы?

— Нормально, — откликнулся Шинкарев.

— А эта?

— Вроде дышит. — Андрей слегка толкнул носком ботинка лежащую брюнетку.

Они с Вонгом подняли девушку (она была вялая, сопротивляться не пыталась), закинули на борт яхты, потом перебрались сами. Вонг достал автомат, дал короткую очередь в днище дюральки — та стала медленно наполняться водой.

— Кости целы, ничего не отбито? — спросил Чен, когда они перетащили китаянку через салон и бросили в душевую кабину. — Ши-фу сказал, она ему целая нужна.

— Да нет, мы аккуратно. А чего ее так? — спросил Андрей.

— От рук отбилась, — недобро ответил китаец.

— Учить будете?

— Да. Только не ее. «Меня, что ли?»

Заперев пленницу на замок, Чен вышел из салона, за ним последовал Вонг. Андрей остался. В баре нашлось виски, в холодильнике — лед. Темная ароматная жидкость немного обожгла горло, в животе стало теплее. Напряжение отпустило, тело расслабились.

— И мне налей. — В салоне вновь появился Чен, его глаза возбужденно блестели. — Ну, за удачу! Ах, хорошо... Давай-ка глянем на эту тварь.

Он отворил дверь душевой. Брюнетка казалась безучастной ко всему — закрыв глаза, сидела на пластиковом полу, привалившись спиной к белой кафельной стене. Чен схватил ее за густые темные волосы, повернув лицом к себе.

— Эй, ты, дерьмо! Покажи-ка сиськи!

Другой рукой он грубо схватил ее за грудь, просунув руку за борт темного жакета.

— У тебя сиськи, как у свиньи! И сама ты свинья! Слышишь меня, ты...

— Оставь ее! — раздался сзади спокойный голос. В салоне стоял господин Ли Ван Вэй.

— Иди в рубку!

Без единого слова Чен допил виски и ушел. Ши-фу подошел к девушке и погладил ее по волосам. Та встала на колени, поцеловала его руку. Смысл происходящего для Шинкарева был предельно ясен: «Здравствуй, моя Мурка, здравствуй, дорогая, здравствуй, дорогая и прощай...» Ши-фу поднял брюнетку, расстегнул наручники, и вместе с пленницей скрылся в носовом отсеке. До Андрея донесся тихий разговор по-китайски, слов он не разобрал. Потом — женский плач.

Тем временем яхта стала разворачиваться, постепенно замедляя ход. Шинкарев вышел на корму — над городом стояло зарево огней, отражаясь в море; сверху надвигались черные скалы, у их подножия белела пена прибоя. Утесы, кажется, совсем стиснули яхту, которая неожиданно вошла в узкую природную арку. Волны били часто и сильно, переваливая судно с борта на борт. Потом все успокоилось — яхта вошла в круглую тихую бухту.

В темноте дрожало пламя нескольких факелов. Блики мелькали в черной воде, на бортах нескольких моторных лодок, наполовину вытащенных на пологий галечный берег. Пройдя бухту, яхта остановилась, прошуршав килем по дну. Теперь стало видно, что горел керосин в нескольких жестяных банках. На фоне пламени двигались силуэты людей, у некоторых с плеч свисали автоматы. Все приплывшие на яхте прошли на нос и спрыгнули на берег. У Ши-фу, Чена и Вонга на головах оказались черные повязки с белыми иероглифами. Такая же повязка была у девушки. Когда она прыгнула, Мастер подал ей руку.

Немного подумав, Шинкарев повязал голову своей банданой: «Небось, ваших-то тряпочек не хуже!»

При виде китайца все встречавшие построились, Чен и Вонг тоже встали в строй. Андрей сел на гальку, немного в стороне.

— Ши-фу хо! (Здравствуйте, Мастер! (кит.)). «Солдаты триады» сопровождали приветствие традиционным жестом ушуистов: согнутые в локтях руки поставлены перед грудью, образуя кольцо, ладонь левой руки легла на кулак правой.

По команде Ши-фу все разошлись, образовав круг. Некоторые сели в «лотос», другие встали в «ма-бу»^[53]: ноги согнуты в коленях, спина прямая, кулаки перед собой, на уровне поясницы, руки образуют круг.

Господин Ли Ван Вэй привел пленницу в центр круга, подталкивая ее в спину. Она была босиком, костюм грязный, губы разбиты. Банки с горящим керосином переставили поближе; красные отсветы и черные тени прыгали по бесстрастным узкоглазым лицам.

Из-за спин китайцев в круг вошла женщина — стройная, европейского типа, одетая в некое подобие военной формы: высокие, но легкие ботинки, плотно сидящие на ноге; заправленные в них брюки цвета хаки с карманами на бедрах; такая же рубашка; кепи с длинным козырьком. Под военной рубашкой грудь казалась почти плоской. Талия была туго перехвачена офицерским ремнем, волосы зачесаны и собраны в «хвост». Лицо в резких тенях казалось напрочь лишенным возраста.

Женщина сделала широкий шаг левой ногой и, оттолкнувшись правой, уже в воздухе левой попыталась нанести китаянке длинный прямой удар в голову. Та увернулась и в низкой стойке «обезьяны» попробовала обойти противницу по кругу. Но европейская женщина с ходу вбила носок ботинка в гальку, швырнув вперед град камней. Пока китаянка прикрывала лицо руками, противница, развернувшись на левой ноге, правой стопой провела низкий горизонтальный удар китаянке в живот. «Неплохо — и с левой, и с правой. Это кто ж такая шустрая?»

Китаянка согнулась и отступила, тогда противница нанесла ей удар снизу вверх носком правой ноги в подбородок. Тут китаянке удалось перехватить удар, нырнув плечом под ногу противницы. Обе женщины свалились на берег, покатились. Они хватали друг друга за волосы, били головой о гальку, кусались, царапались. В полном молчании слышался только их тяжелый хрип. Кепи и разбитые черные очки и отлетели в сторону.

Никто их не разнимал, но было видно, что возбуждение постепенно охватывало мужчин. Некоторые положили ладони на «даньтян»^[54]и закрыли глаза, переводя эротический импульс в энергию внутренней силы.

Наконец женщина в хаки нанесла китаянке удар локтем в грудь, после чего быстро перекатилась и вскочила на ноги. Не успев подняться, ее противница получила ногой в горло и, захрипев, повалилась навзничь, затылком на камни. Европейская женщина отвела ногу для добивающего удара, но неуверенно опустила ее, оглянувшись на Ши-фу. Тот стоял неподвижно, ни один мускул не дрогнул на лице, которое, сохраняя каменную бесстрастность, в мятущемся свете факелов казалось гримасничающей обезьяньей мордой.

Женщина снова приготовилась ударить и снова опустила ногу. Подняла тяжелый камень — и бросила его. «Да, куколка, не так-то это просто в первый раз!»

Господин Ли Ван Вэй громко щелкнул пальцами — вперед вышел Чен и, высоко подпрыгнув, опустил ноги на спину китаянке. Хруст позвонков, хрип, брызги крови изо рта, последние судороги — и все, конец. Чен сделал «котао» — глубокий китайский поклон — и вернулся на место, скрестив ноги в «лотосе».

— Ян гао шоу ди^[55], — небрежно бросил Ши-фу, не глядя на победительницу, не сумевшую добить побежденную соперницу.

«Солдаты триады» стали подниматься, разминая ноги. К Андрею подошел Чен:

— Мы уезжаем, ты остаешься. Заберем вечером. Будь осторожнее.

Мертвую китаянку забросили на яхту, все молча разошлись по катерам и лодкам. Одновременно взревели моторы, спокойная вода в бухточке вспенилась, волны стали бить в берег. Суденышки, вытянувшись цепочкой, скрылись под невидимой в темноте аркой; звуки моторов ослабели, а потом и совсем исчезли в шуме никогда не спящего припортового моря.