«Мой бедный, бедный мастер…»

183

…не люблю драк, шума и всяких таких вещей.— В окончательной редакции Булгаков эту мысль развивает: «…не выношу шума, возни, насилий и всяких вещей в этом роде… Ненавистен мне людской крик…» И хотя некоторые исследователи увязывают это высказывание героя со словами профессора Вагнера из «Фауста»: «Но от забав простонародья // Держусь я, доктор, в стороне…» — думается, подобные сравнения в данном случае неуместны. Для Булгакова, страдавшего после контузии мучительными головными болями, всякого рода суета, резкие, раздражающие звуки были настоящим бедствием. Еще в автобиографической «Красной короне» (1922) он писал: «Больше всего я ненавижу… громкие человеческие голоса… и стук». И в «Самогонном озере» (1923): «В блаженной тишине родилась у меня жгучая мысль о том, что исполнилось мое мечтанье и бабка Павловна, торгующая папиросами, умерла. Решил я это потому, что из комнаты Павловны не доносилось криков истязуемого ее сына Шурки… О, миг блаженный, светлый час!..» Из повести «Был май» (1934): «…машины отчаянно кричали разными голосами, и каждый раз, как они кричали, сердце падало и подгибались ноги.

— Вот когда-нибудь крикнет так машина, а я возьму и умру…»

И одна из многих записей Е. С. Булгаковой на эту тему (1938): «М. А. ненавидит всякую суету в квартире».

Более Булгакова ненавидел суету, крики и резкие звуки, видимо, только Иван Васильевич, вычеркнувший из текста пьесы так необходимый там выстрел. Но это — в «Театральном романе»…