«Не плачьте о нас...»

На барахолке

Через Диму Корабельникова Никитина договорилась о встрече с Федором на барахолке. Ровно в пол день она с хозяйственной сумкой в руке пришла на место. Народу было много. Да и немудрено: жизнь с каждым днем дорожала, и люди в обмен на продукты несли все, что представляло хоть какую-то ценность. Обменивали на кусок хлеба костюмы и платья, отрезы и зеркала, патефоны и ботинки.

Тут же прохаживался Волобуев. За плечом у него висела русская винтовка-трехлинейка.

Наконец Никитина увидела Федора. Черноволосый, плотный, среднего роста, с ямочкой на подбородке — так описал муж этого человека, когда уходил из города.

Никитина подошла к нему и негромко спросила:

— Курева не желаете, гражданин?

Федор внимательно посмотрел на нее.

«Глаза зеленоватые, нос чуть вздернут, — отметила она. — Все вроде сходится».

— Дорого небось, тетка? — поинтересовался он. — Табак-то хоть хороший?

— Довоенный. Трубочный.

Это был пароль. И Федор назвал отзыв:

— Ладно, давай поглядим. А то всучишь какой-нибудь травы.

Они отошли в сторонку, и Федор сказал:

— Ну, здравствуете, Екатерина Александровна. Рад познакомиться.

Они поспешили выбраться из толпы.

— Здесь, в сумке, — вполголоса говорила Никитина, — офицерский планшет с документами. Не знаю, насколько они важны. Добыли наши ребята. Тут же записаны номера машин и срисованы знаки. О взрыве душегубок вы, наверное, слышали?

Федор кивнул.

— Еще мальчики понемногу достают оружие.

— Сводки Информбюро — их работа?

— И сводки. А еще прокалывают, где могут, покрышки у грузовиков.

— А вот это глупость несусветная, — рассердился Федор. — Вы-то, взрослый человек, должны понимать, что немцам сменить проколотые шины минутное дело. Ребята же из-за такого пустяка рискуют жизнью. Категорически запретите. И все время напоминайте им об осторожности. В детях, знаете, много безрассудной, отчаянной смелости. Иногда совсем ненужной.

— Вы, часом, до войны не в школе работали? — вдруг спросила Никитина. Федор удивленно посмотрел на нее.

— Преподавал немецкий. А что?

— Да в вас за версту виден педагог и психолог.

— Это, кстати, одно и то же. — Федор взглянул на часы. — Мне пора. Огромное вам всем спасибо.

— До свиданья, — сказала Никитина, передавая ему сумку. — Очень рада, что теперь у нас есть связь.

И есть для кого добывать сведения. А то жили как на необитаемом острове.

У Корабельниковых Федор застал только Агафью Никитичну.

— А где Анатолий и Дима? — спросил он.

— Кто их знает. К обеду обещались обязательно быть дома.

— Вот что, бабуся, если вас не затруднит, сходите на базар! — Федор протянул старухе деньги и, едва она вышла, достал из сумки планшет и стал разбирать бумаги. Перелистывая страницу за страницей, он бормотал: — Ну, молодцы, ну, золото ребятишки!

Бывший владелец планшета оказался офицером связи в штабе самого фон Клейста, командующего группой армий «А», которая действовала на Кавказе.

Некоторые документы, очевидно самые важные, были зашифрованы, но и открытый текст давал очень многое. Здесь же был план карательной операции против партизан в районе Нальчика.

ИЗ БЕСЕДЫ П. И. ДЕНЬГУБОВА С ДМИТРИЕМ ПЕТРОВИЧЕМ КОРАБЕЛЬНИКОВЫМ

«…Прожив у нас с неделю, дядя Федя и Анатолий как-то после обеда сказали:

— Спасибо вам за все, бабуся, мы уходим, но наведываться к вам будем. Ты, Дима, если встретишь нас с Анатолием в городе, не удивляйся. И не подходи к нам.

Два дня после этого я ходил по городу, все надеялся увидеть их. На третий день на Октябрьской улице, у рынка, я столкнулся с Анатолием, на левом рукаве его пиджака была повязка полицая. Я раскрыл глаза от удивления. Он подал мне знак, чтобы я шел за ним. Завел меня за угол и, смеясь, спросил:

— Что, не ожидал?

Я молча кивнул головой.

— Ничего, парень, не теряйся. Так надо.

— А дядя Федя?

— И дядя Федя в полицаях служит. Живем мы в общежитии, в бывшем пединституте. Но ты туда ни ногой.

— У меня дома немецкие документы.

— Ладно. Попозже загляну к тебе.

Вечером пришел дядя Федя, принес продукты бабушке и мне пиджачишко. Знал, что я обносился. Просмотрел документы, забрал их, а планшет посоветовал закопать.

Мы продолжали охотиться за машинами. О моей связи с Федором и Анатолием никто из ребят, кроме Юры Бондаревского, не знал.

Однажды, числа двадцатого августа, мы утащили из военной бронированной машины на Красноармейской улице два пистолета и портфель с документами. За ними пришел Федор. Пистолеты мы оставили себе, а портфель отдали ему. Он просмотрел документы, карты и сказал:

— Ребятушки-козлятушки, да вы знаете, какую услугу оказали Родине? Благодарю!

И пожал руку мне и Бондаревскому».