«Столица» против «Вандеи». Компрадорская «элита» и самозваные «левые» против Белоруссии (без илл.)

«Дар» радикализма

Однажды, вмешавшись в полемику на фейсбук-странице Лидии Михеевой, я получил от «Прасвета» приглашение на интервью. Сейчас, по прошествии года, я понимаю: наполнять сайт редакторам абсолютно нечем, поэтому они и пошли на такой отчаянный риск: выпустили интервью, в котором я, насколько это было возможно, разоблачал сервилизм и продажность белорусской политической и интеллигентской, прежде всего, писательской, среды, ее геттоизированность, замкнутость на внутреннем белорусском контексте и равнодушие по отношению к происходящим в мире процессам.

Интервью появилось на сайте неотредактированное, стилистически необработанное, с теми свойственными устной речи инверсиями, которые писатели обыкновенно используют для создания образа простака-говорящего, без исправления нескольких фактологических неточностей, не очищенное от лишней экспрессивной и «площадной» лексики, — во время беседы с Михеевой по неосторожности я позволял себе довольно хлесткие выражения, кто же мог знать, что Михеева не пришлет текст перед публикацией мне на вычитку, пренебрегая как минимум репутацией профессионала. Другие сделанные ею интервью сложно упрекнуть в дилетантизме, поэтому я усматриваю в поступке Михеевой, тем более зная теперь о ее уникальном даре приспосабливаться к любым обстоятельствам, определенную подстраховку: дескать, пропустим в журнал радикальность, но пусть наш герой, на всякий случай, выглядит этаким гунном, «бешеным» — что, мол, с такого возьмешь?!

Свои вопросы и реплики «марксистка» отредактировала так, чтобы ни у кого не возникло сомнений: Михеева — мыслящий тонко, ясно излагающий мысли интеллектуал! «Вот, например, мой любимый его роман “Дар”, — делилась своими читательскими увлечениями отредактированная Л. Михеева во время беседы. — Главный герой “Дара” пишет книгу о Чернышевском и выводит Чернышевского простофилей, дурачиной, делает это блестяще, с иронией. Я понимаю, зачем это сделал Набоков. Чернышевский — это фигура, которую обожествляли революционеры, именно из него постепенно выросла советская литература, которую так ненавидел Набоков. Роман “Что делать?” был одним из самых влиятельных литературных произведений начала века, к которому все отсылали, которым зачитывалась молодежь. У Набокова выходит, что Чернышевский был тупица, одержимый, почти юродивый, жена у него была чуть ли не проститутка. Да сам роман “Что делать?” он блестяще высмеивает, показывая, насколько это бездарно. “Дар” — прекраснейшее произведение, и любя его, я не могу не отдавать себе отчет в том, что вся эта набоковщина связана со стилистической критикой “деталей”. Вы, люди, живете недостаточно изысканно. У вас плоские мысли. У вас недостаточно тонкие переживания… В этом столько презрения к “низшим”, менее аристократичным людишкам…»[135]. Как гладко звучит, не правда ли?

«Дар» — подлый набоковский пасквиль на великого человека, но в тот день на процитированный монолог Михеевой я ничего не ответил, не хотелось в первый же день знакомства ссориться, как мне казалось тогда, с вероятной союзницей, пусть, может быть, в чем-то и ошибающейся. Напрасно. Теперь понимаю: Михеева так обожает «Дар» именно потому, что в нем смешан с дерьмом Чернышевский.

Как бы там ни было, озвученная в интервью критика окружающей самодовольной обывательщины пошла «в народ», и это, несомненно, главное. Став для иных «нерукопожатным», высказал то, что давно намеревался высказать. Когда в результате выяснилось, что белорусскую оппозиционную публику можно критиковать — власть-то не критикует только ленивый, — и при этом остаться целым и невредимым, осмелевшие «социальные критики» создали на сайте «Прасвета» мой персональный блог, поместив в нем короткий злой и ернический репортаж «Гендер-шмендер» (правда, под более политкорректным названием). Написанный под впечатлением от феминистской дискуссии с участием Ирины Соломатиной, возглавляющей в Минске феминистский проект «Гендерный маршрут», репортаж поднял облако пыли, последовавшая за ним полемическая статья «Argumentum ad hominem» — второе. «Прасвет» в этих облаках задохнулся: поначалу согласился опубликовать статью в блоге, затем всячески тянул время, потом сослался на внутренний редакторский раздор и надолго умолк[136].

Вскоре в одной фейсбук-переписке Татьяна Чижова назвала меня «псевдолевым» и «р-революционером», я же, в свою очередь, честно высказал все, что думаю, по поводу их издания и потребовал удалить оттуда мои интервью и репортаж. Люди, сокрушавшиеся на встрече со «Скепсисом» в «Фаланстере», что для построения в Белоруссии серьезной левой организации «социальная база еще не дозрела, и больше, может быть, надо текстов, чтобы она вызревала … надо больше пропаганды, больше аналитики (выделено мной. — Т.Х.)»[137], — на целых полгода закрыли сайт вообще.

С чем же это, однако же, может быть связано? Трусость перед идеологическим противником, на стороне которого многочисленная армия «социальной Столицы», ожесточенная многолетней несбыточностью надежд на победу над «социальной Вандеей», озверевшая пропагандистская артиллерия СМИ, гуманитарная помощь иностранных правительств, спецслужб, фондов?

Или, может быть, «радикальные левые» из «Прасвета» полагают, что я оклеветал моих уважаемых оппоненток в статье? Хуже того, оскорбил их? И не потому ли спустя полгода после нашей переписки с Татьяной Чижовой, когда «просветители» неожиданно возобновили работу (объединившись, как выяснилось, с «Зелеными», «Справедливым миром» и СМОТом, наведя еще более тесные, нежели прежде, «мосты» с российскими РСД, «Скепсисом» и украинским «Спильне») на сайте «Прасвета», в разделе «О нас», появилось вот это: «Редакция оставляет за собой право отклонять материалы, содержащие не критику идей и позиций, а персональные оскорбления в адрес носителей тех или иных мнений»[138]?

Что ж, в таком случае вот, пожалуйста, новый, без оскорблений (которых и в прежнем-то тексте вовсе не было), конструктивный критический анализ «идей и позиций» «Гендерного маршрута». «Прасвет»-радикал, опубликуешь это?