«Watch You Bleed»: Сага о Guns N’ Roses [CoolLib]

Глава восьмая Монстры рока

Январь 1988-го. Это было начало того года, когда Guns N' Roses взлетели на неведомые доселе высоты. Подгоняемые менеджментом, чья философия заключалась в том, чтобы заработать побольше денег, прежде чем один из музыкантов умрет, Guns в этом году трудились так усердно, что это их чуть не убило. Некоторые близкие к Guns люди утверждают, что группа так по-настоящему и не восстановилась после своих наркоманских подвигов, совершенных в 1988-м, чтобы сравняться по энергетике с взрывной юной аудитории.

Ирония состояла в том, что юношеские аппетиты Guns шли в разрез с превалирующими в конце 1980-х в рок- и хеви-метал-культуре течениями. Вдохновленные чудесным восстановлением Aerosmith после десятилетий зависимости, другие группы начали брать с них пример. В январе в клинику легла большая часть Mötley Crüe. Журнал «Circus» цитировал вокалиста Great White Джека Рассела в качестве типичного представителя нового мировоззрения среди ветеранов рока: «Я понял, что могу употреблять наркотики каждый день — и умереть. Или я могу играть рок-н-ролл — и делать себя и других людей счастливыми».

Никто в Guns N' Roses не разделял такую точку зрения.

5 января Guns выступали на разогреве у Great White, другой группы их менеджера, в городском центре Санта-Моники. Два дня спустя они отправились в студию с продюсером Майком Клинком и записали (по меньшей мере) пять акустических песен для мини-альбома, который сотрудники «Geffen» хотели выпустить, чтобы заполнить промежуток между «Appetite for Destruction», быстро набирающим позиции в чартах, и следующим «официальным» альбомом Guns N' Roses. На тот момент Эксл уже признавал, что следующий диск будет готов не раньше чем через два года. (На самом деле подготовка затянулась на более чем три года.)

Во время этих акустических сессий начала 1988 года родились некоторые из наиболее популярных и противоречивых песен группы. Значительная часть из них сложилась еще до или во время сессий 1986 года для «Appetite». «Patience» представляла собой милую балладу, написанную Иззи Стрэдлином задолго до большинства песен «Appetite». «Used to Love Her», сочиненную Иззи и Слэшем шутливую песню об убийстве надоевшей подружки, Guns пару раз играли на публике. «You're Crazy» была написана (в основном Экслом) весной 1986-го, когда группа заключила контракт с «Geffen». В версии 1988 года музыканты постарались восстановить оригинальное настроение акустической композиции, которая во время записи «Appetite» превратилась в резвый хард-роковый трек.

«One in a Million» являлась протестом Эксла против проституции, гомосексуализма и иммигрантов, который он сочинил, отчасти в шутку, когда смотрел по телевизору выступление комика-пятидесятника Сэма Кинисона в 1985-м. Изначально песня предполагалась ироничной, но в студии Эксл сменил тон с насмешливого на злобный, что подчеркнуло его неполиткорректные расистские и социальные убеждения. Использование табуированного слова «ниггеры» сразу же вызвало проблемы со стороны Слэша (мать которого была черной) и «Geffen Records». Но Эксл стоял на своем, и песня увидела свет, когда вышел «GN'R Lies».

Во время той короткой, всего в несколько часов, студийной сессии группа также записала «Cornshucker», грязную рок-песню, которая так и не вышла. В следующие одиннадцать месяцев музыканты периодически возвращались к работе над этими песнями, прежде чем в конце 1988-го запись вышла в свет.

14 января группа Даффа Drunk Fux вновь собралась для концерта в голливудском «Coconut Teaszer». В Fux играли основной состав Guns, кроме Эксла, а также Вест Аркин и журналист Дел Джеймс, с которым Дафф делил квартиру в Голливуде. Они представили обычную панк-рок программу Drunk Fux и несколько свежих акустических вещей Guns: «You're Crazy» и «Used to Love Her», которая всех развеселила. Вокал Даффа в панк-песнях напоминал манеру Misfits в «Attitude». Неделю спустя в «Cathouse» на Сансет Guns N' Roses играли похожую программу. На бульваре возникли серьезные пробки, поскольку подростки, которых не пускали по возрастным ограничениям, толпились на улице и перекрыли забитый машинами бульвар.

Десятью днями позже Guns играли ночной концерт в «Limenight» — заброшенной церкви на западной стороне Манхэттена, превращенной в ночной клуб (и наркопритон). 2 февраля группа выступила в забитом до отказа «Ritz» на 34-й улице. Концерт снимали операторы MTV.

В Нью-Йорке в тот вечер стояли заморозки. Билеты разошлись сразу же, и обледеневший тротуар был полон людей, пытавшихся хоть как-то попасть внутрь. В старом масонском зале были забиты и партер, и балконы. Большой баннер с новым лого Guns впечатляюще смотрелся за ударной установкой. За сценой Слэш из-за чего-то разозлился и заявил Дагу Голдштейну, что не будет играть. Но Даг все уладил, и когда потух свет и из колонок изверглись первые гитарные аккорды, раздался крик: «Приветствуйте самую крутую группу Лос-Анджелеса — GUNS N' ROSES!»

Когда Guns заиграли «It's So Easy», толпа подалась вперед. Эксл кричал и хлопал по рукам стоящих у сцены. Его просили убрать строчку «это так офигенно просто», чтобы MTV не пришлось вставлять бип в первую песню, но он проигнорировал запрет ради контакта с аудиторией. Эксл был в золотистой куртке из змеиной кожи и узких кожаных штанах. Иззи надел белую футболку и черную жилетку, его глаза скрывала матерчатая кепка. Дафф целиком нарядился в черную кожу. Слэш был в украшенной пуговицами джинсовой жилетке и кожаных штанах. Белые кудри Стивена плясали в луче прожектора; он, как всегда, улыбался. «Спасибо, — произнес Эксл, когда песня закончилась. — Сегодня нас снимают для MTV. Раскачаем это место?»

Ответом ему был безумный рев толпы.

Когда свою уродливую голову показал Мистер Браунстоун, Стивен выдал бит в духе Бо Диддли, Иззи вторил Экслу в припеве, а Сол Хадсон, прогнувшись назад, изобразил потрясающее гитарное соло. Он закончил песню, положив голову на плечо Эксла, показывая, что все проблемы забыты.

Эксл с широко раскрытыми глазами, похожий на безумца, обратился к аудитории: той, которая находилась перед ним, и той, которая увидит его позже по телевидению (если он не будет слишком много ругаться): «Я хочу посвятить следующую песню… тем людям, которые нас сдерживают. Людям, которые указывают, как нам жить. Которые указывают, как одеваться. Которые указывают, что говорить. Людям, которые указывают нам, что можно говорить, а что нельзя… ЛИЧНО МНЕ ЭТО НЕ НУЖНО! МНЕ НЕ НУЖНО ЭТО ДЕРЬМО!»

Постепенно расходясь, переходя на крик и сверкая глазами, Эксл закончил свой манифест: «Эти люди меня бесят.

Именно из-за них мне кажется, что кто-то… ХОЧЕТ МЕНЯ ДОСТАТЬ![23]»

Группа начала играть мелодию. Эксл схватил бутылку воды с помоста для ударных, сделал глоток и продолжил свои танцы. В передней части толпы началась толкотня. Роуз изобразил свою змеиную походку, еще больше зажигая публику. Дафф спел строчку «им не задеть меня». Нарастала духота от пота и едкого дыма травы.

Музыкантам тоже стало жарко, и куртки полетели в сторону, открывая различные футболки, которые они старательно подбирали, чтобы выглядеть круто. Во время сумасшедшей карусели гитарных фигур Слэша перед «Sweet Child o' Mine» кто-то бросил на сцену презерватив. Эксл открыл упаковку зубами и надул резинку. После этого он выбросил ее и начал свой безумный танец, кружа по сцене и отбивая ногами такт. Фразу «что будет дальше?» Эксл пропел, стоя на коленях, будто собирая энергию толпы во время молитвы, как бывший проповедник пятидесятничества, которым он когда-то был. Это было потрясающее, безумно эмоциональное выступление, и публика аплодировала целую минуту.

Следующий номер, «Му Michelle», Эксл предварил вступлением: «Это песня для моей подруги, которая всякого натерпелась, потому что никто не верил, что эта песня действительно о ней. Но сейчас она раздает автографы, если вы понимаете, о чем я… Это песня для людей, которые… Если у вас есть нечто такое, что заполняет всю вашую жизнь, заполняет ваше время, но глубоко внутри вы знаете, что это неправильно… никогда не прекращайте надеяться. Есть нечто другое, кроме этого, и все, что вам нужно делать, — ждать и надеяться. Наша песня называется „Му Michelle"».

Мрачное начало песни перешло в гимн гуманности. Эксл танцевал, подняв над головой микрофонную стойку. Температура на сцене поднялась до 30 градусов, и вся группа (не считая невозмутимого Иззи) сняла футболки. Музыканты вспотели и вытирались полотенцами, пока Эксл объявлял следующую песню: «Пять или шесть лет назад, я приехал сюда [в Нью-Йорк] и оказался посреди неизвестности… Мы слезли на шоссе, и к нам с другом подошел маленький черный старик. У нас были рюкзаки и баксов десять на двоих, и он сказал мне: „Ты знаешь, где ты? [толпа одобрительно гудит] Ты в джунглях, детка! [гул нарастает] Ты УМРЕШЬ!"»

Когда Слэш начал гитарное вступление, Эксл добавил: «Это правдивая история. Здесь нет лжи, так что… ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ДЖУНГЛИ, „RITZ"!»

Песня прозвучала зашкаливающее громким, чеканным напоминанием о том, что улицы опасны, что закон джунглей всех поставит на колени и что Guns — новый Годзилла рока.

Далее последовала «Knockin' on Heaven's Door», и ее искренняя тоска заставила часть публики разойтись по барам и туалетам. После крайне мелодичного пения с толпой (Эксл: «Мы самая сопливая группа в мире») Эксл представил участников группы. Даффа он назвал «пивным королем». Про Иззи сказал, что знает его тринадцать лет. За ударными представил Стивена «Попкорна» Адлера. «И последний, но явно не худший… В мире, который создал не он… но сквозь который он идет так, словно это его творение… Наполовину человек, наполовину зверь… Я не знаю, что он такое, но, чем бы он ни был, он дикий, он опасный, и он зовется — Слэш!»

Бурные аплодисменты. Эксл исчез, и к микрофону подошел Слэш, голый по пояс и с окурком в зубах. «Ладно… Заткнитесь. Я собираюсь объявить песню без мата, чтобы нас могли показать по телевидению. Эта песня не о выпивке, наркотиках или вроде того. Эта песня о прогулке в парке, и она называется „Nightrain"».

Эксл вернулся в черном пальто поверх футболки Thin Lizzy, с черной кожаной фуражкой на голове. Танцуя с новой энергией, источник которой, возможно, брал свое начало на холмах Перу, он махал ногами, словно исполняя канкан во время блюзового гитарного соло Слэша. Затем группа перешла к последней песне своей программы, «Paradise City», и фанаты начали пытаться залезть на сцену. Во время гитарного соло перед сценой образовалась потасовка, и Эксл с безумным выражением лица прыгнул прямо в толпу. Пока Слэш продолжал свои запилы, Даг Голдштейн и роуди Кинг-Конг Рон бросились вызволять Эксла и наконец вернули вокалиста на сцену, где он допел «Paradise City» с новообретенной силой, заставив всю толпу орать вместе с ним: «Забери меня домой».

На бис они исполнили «Rocket Queen», но Эксл ушел со сцены после первого куплета, оставив группу джемовать первую половину песни без него. Потом он вернулся, прикурил от сигареты, торчавшей в зубах у Слэша, и начал исполнять свои космические змеиные движения, исступленно двигаясь, пока Слэш играл соло из второй части песни. Но еще до того, как они доиграли, Эксла разозлило что-то сбоку от сцены. Он бросил в ту сторону микрофон и ушел со сцены в противоположном направлении. Guns N' Roses закончили «Rocket Queen» без своего вокалиста и покинули сцену, не дожидаясь долгих аплодисментов и воплей.

Февраль 1988-го. 4 февраля Guns начали свой первый тур в качестве хедлайнеров с выступления в «Crest Theater» в Сакраменто, и для группы все складывалось хорошо. «Welcome to the Jungle» часто появлялась на радио, a «Appetite» набирал позиции в чартах. На разогреве в серии концертов по Калифорнии и Аризоне выступала старая лос-анджелесская панк-группа T.S.O.L. (T.S.O.L. стеснялись своего названия, которое расшифровывалось «Звук освобождения».) В нескольких шоу в качестве случайных «специальных гостей» участвовали британские пост-панки Zodiac Mindwarp.

Guns играли хорошо, но люди начали беспокоиться за Эксла Роуза, который выглядел сильнее обычного не в себе. Они с Эрин Эверли были милы друг с другом, когда появлялись на людях, например, за сценой в «Celebrity Theater» в Анахейме, где играли Guns, но жутко дрались в квартире Эксла на углу 3-й улицы и Сикамор. (Квартиру украшал огромный портрет Арнольда Шварценеггера.) Примерно тогда же Эксл узнал от друга семьи, что его настоящий отец, Уильям Роуз, вполне возможно, мертв.

Потом Эксл пропустил выступление в Фениксе, Аризона, где у Guns были назначены два концерта 12 и 13 февраля 1988 года. Эксл просто не пришел. Какое-то время казалось, что он исчез навсегда. На исступленные телефонные звонки никто не отвечал. Эрин утверждала, что не знает, где он. Надеясь, что Роуз просто опаздывает, T.S.O.L. вышли на сцену и сыграли сначала свою сорокапятиминутную программу, а потом час классики от Led Zeppelin, и тут Эксл наконец позвонил и сказал, что не придет. (Дагу Голдштейну он заявил, что уходит из группы, но Даг не стал сообщать остальным, поскольку они и так были очень расстроены.)

Концерты в Фениксе пришлось отменить, и группа начала двигаться по нисходящей спирали. Музыканты знали, что о срыве шоу немедленно станет известно, и в результате пострадают остальные запланированные концерты. Они говорили о том, чтобы выгнать Эксла. Той ночью Дафф выпил галлон водки. Слэш превратился в берсеркера. Позже он говорил, что ниже не опускался никогда: «Тот чертов маленький эпизод в Фениксе, когда я обнюхался кокаина, разгромил номер и бегал по отелю обдолбанный, голый и весь в крови». Слэш вел себя так ужасно, что команда не могла его контролировать. Отель вызвал полицию, которая приехала вместе с врачами. Когда персонал отеля увидел разгромленный номер и кровь в ванной, «кое-кто хотел выдвинуть обвинения, но к счастью мне удалось отвертеться». (В ход пошло сомнительное утверждение о том, что Слэша избили, и он подаст на сеть отелей в суд, если его арестуют.) Наконец Слэша отпустили. Перед дверью его нового номера в холле спал Кинг-Конг Рон, чтобы кот не мог сбежать из мешка.

Эксл прибыл в Феникс на следующий день. Он выглядел уставшим и напряженным, но не желал признаться, где был. Группе сообщили, что из-за срыва концерта в Фениксе они потеряли желанное место на разогреве в туре Дэвида Ли Рота. Встреча не состоялась, и группа возвращалась в Лос-Анджелес разбитой и расстроенной. Для Guns этот тур был важен, на него рассчитывал Геффен, и той весной парни упустили множество приглашений. Сотрудники «Geffen» прекратили переговоры о выступлениях Guns на разогреве в туре Джимми Пейджа к его сольному альбому «Outrider».

Три напряженных дня никто не разговаривал. Наконец Слэш пообщался с Экслом по телефону, после чего Слэш и Иззи встретились с Экслом и выслушали его оправдания по поводу концерта в Фениксе. Эксл покаялся, но вел себя спокойно. Его могли выгнать, но кто, скажите на милость, мог его заменить? Так что все вернулось на круги своя, хотя обманутое доверие и плохо скрытая злоба никуда не исчезли.

«Не такое уж большое дело, — позже говорил Слэш Мику Уоллу, — не считая того, что когда ты отменяешь концерт, не избежать последствий. Все злятся. Пресса поддакивает. Мы не боялись, что группа действительно распадется, мы просто злились на Эксла».

Одним из многих обещаний и компромиссов, на которые Экслу пришлось согласиться из-за срыва концерта в Фениксе, было обследование у психиатра. «Эй, — со смехом говорил он менеджеру, — все и так знают, что я псих». Но менеджмент решил, что это должно помочь, и Эксла отвели к психиатру медицинского центра Калифорнийского университета.

Там Эксл прошел несколько тестов, пообщался с врачами, рассказал им о своем детстве, о двадцати арестах, и ему вынесли диагноз маниакально-депрессивный психоз (сегодня называемый биполярным аффективным расстройством) — форма психического заболевания, характеризующаяся резкими сменами настроения от буйного восторга до глубокой депрессии и обратно. Экслу прописали соли лития, на тот момент недавно открытый стабилизатор настроения. (Он до сих пор широко используется для лечения биполярного расстройства.)

Эксл нисколько не стеснялся, когда друзья спрашивали его о литие, и часто упоминал об этом в интервью в следующем году. Эксл начал принимать лекарство в марте 1988 года. Иногда ему не нравилось, как он себя после этого чувствовал, так что он не всегда принимал правильную дневную дозу лития. В результате нельзя было угадать, в каком настроении Эксл сегодня появится, и появится ли вообще.

Год спустя, в 1989-м, Эксл пытался объяснить свое состояние Делу Джеймсу: «Я пошел в клинику, надеясь, что это поможет мне справиться с переменами настроения. Единственное, что я сделал, — расставил галочки в пятисотстраничном тесте, и вдруг мне ставят диагноз — маниакально-депрессивный психоз! „Давайте посадим Эксла на таблетки!" Вот только таблетки не помогли. Но от меня хотя бы все отстали, поскольку знали, что я „на лечении"».

Также Эксл рассказывал об этом журналу «Rolling Stone»: «Насчет перемен моего настроения дело в том, что… У меня резкий характер, и я стараюсь выплескивать эмоции. Не физически — но я могу разбить телевизор, зная, что придется за него заплатить. Это лучше, чем спуститься в холл и разбить лицо тому, на кого я злюсь. Я могу быть счастливее, чем любой из моих знакомых. Я могу радоваться до слез. И наоборот, я могу быть крайне печален».

Эксл заметил, что литий не сильно ему помог. Он также упомянул, что посмотрел «Фрэнсис», недавний фильм об актрисе Фрэнсис Фармер, которая была помещена в лечебницу из-за вспышек эмоций: «Удивительно, что никто до сих пор не засунул мне нож в глаз и не сделал лоботомию. Я много думаю об этом».

В последний день марта, который группа просидела без работы, Guns N' Roses появились на «Fox TV» в передаче «Late Show». Они сыграли «You're Crazy» и «Used to Love Her» в акустическом варианте. Это было неброское, но полностью просчитанное и чудесное выступление. Эксл злобно сверкал глазами, когда пел, как он убил свою подружку и закопал ее в саду — а потом услышал, что она все еще жалуется. Это было неполиткорректно. Публике в студии «Fox» понравилось.

Музыканты сидели на мели из-за отсутствия работы, но «Appetite» продался уже полумиллионным тиражом. Группе сообщили, что ей светит золотой альбом.

Однажды Иззи Стрэдлин, с более короткими, чем обычно, волосами и смертельно бледный, вышел из своей квартиры на Голливудском бульваре, сел на автобус по бульвару Сансет за восемьдесят пять центов и сошел на углу Сансет и Гарднер. «Я хотел посмотреть на нашу старую студию рядом с „Guitar Center", — объяснил Иззи журналисту. — Теперь там живет наш старый друг. Мы платили четыреста долларов в месяц за эту комнату три на три метра без душа». Иззи оглядывался вокруг с ностальгией. Он надеялся, что, когда «Appetite» станет золотым, он сможет купить машину и распрощаться с автобусами. Но нет. «Потом я понял, что дело не только в этом. Сначала нам нужно расплатиться со всеми. А уже потом мы будем получать чеки каждые полгода или вроде того».

Осматривая старое логово Guns, Иззи развеселился: «Телефон той девушки, Мишель, все еще был нацарапан на стене. Боже, раньше тут царил полный беспредел. Когда думаешь об этом, понимаешь, что сейчас у нас все гораздо лучше, чем бывало».

Апрель 1988-го. MTV показал выступление Guns 2 февраля в «Ritz» в рамках ночной метал-программы «Headbangers Ball». Эпизод побил рекорды рейтингов программы. Эксл разозлился, когда услышал, как «Geffen» отредактировали «Sweet Child о' Mine» для издания ее вторым синглом к «Appetite». Лейбл считал, что «Sweet Child» могла очень помочь группе. «Appetite» начал продаваться действительно хорошо, но «Welcome to the Jungle», выпущенный первым синглом, не попал на радио, а видео было отклонено MTV. (Когда MTV все же начал ставить «Jungle» в ротацию, семь месяцев спустя, сеть попросила изменить слишком жестокий видеоряд.) В конце 1987 года британский режиссер Найджел Дик уже снял несколько сцен для клипа «Sweet Child». Остальные съемки проходили в том же зале «Хантингтон-парка» 11 апреля 1988-го. Во время съемок Найджел Дик скучал. Группа была наряжена в пух и прах, и Эксл соблазнительно извивался в кожаных штанах и джинсовой куртке. Дик пялилися в монитор, размышляя, что видео получится отстойным, уж слишком стандартно выглядит группа. Но тут какие-то девушки из «Geffen» заглянули через плечо Дика.

Когда камера взяла крупный план Эксла, одна из девиц выдохнула: «Офигенно круто!» Для Дика это послужило сигналом полностью поменять мнение, поскольку эти девушки явно считали Эксла необычайно сексуальным.

«Sweet Child о' Mine» в качестве сингла должна была максимально подходить для радио, поэтому Том Зутаут отредактировал альбомную версию, сделав из шести минут чуть меньше четырех. Когда трек показали Экслу, он был в бешенстве от того, что с ним никто не посоветовался. Он разозлился еще больше, когда его обвинили во вспышке эмоций. Это полная чушь, позже говорил он «Rolling Stone»: «Когда что-то редактируют у тебя за спиной, причем песня действительно важна для тебя, ты теряешь рассудок. И конечно, все сразу говорят: „У Эксла перемены настроения". У задницы моей перемены настроения. Это мой сингл, а они превратили его в дерьмо».

Сотрудники лейбла и менеджер пытались его успокоить. «Они сказали: „Да ладно, Эксл, твой вокал не пострадал". Но моим любимым фрагментом песни было медленное соло Слэша; это самая душевная часть». Эксл орал сотрудникам лейбла про жадность тупого, продажного радио: чем короче песня, тем больше остается времени на рекламу. Он выдал тираду про радиоверсию «Layla» Эрика Клэптона (тем не менее, заметив: «Наши песни нельзя сравнивать»), в которой отсутствует кульминационная клавишная часть в конце. Позже Эксл поднял этот вопрос и в интервью: «Когда вы слушаете обрезанную версию „Paradise City" или половину от „Sweet Child", вас обманывают».

К Экслу начала подбираться звездная болезнь. «Из-за всего этого давления, — объяснял он, когда происходило нечто подобное, — я вроде как взрываюсь. И если остальные говорят: „Ой, нас только что поимели", я говорю: „Какого хрена" и крушу все вокруг. Я так избавляюсь от неудовлетворенности. Вот почему я так бешусь на сцене».

В апреле 1988-го «Appetite for Destruction» попал в горячую десятку альбомов «Billboard». В мае Guns присоединились к североамериканскому турне Iron Maiden в качестве разогревающей команды. Две группы не поладили.

Iron Maiden, как и Judas Priest были порождением так называемой новой волны британского хеви-метала: ее представляли группы конца 1970-х, пришедшие на смену Led Zeppelin, носившие кожу с заклепками и спекулирующие темами ужаса и монстров для аудитории, в основном состоящей из молодых мужчин. (Def Leppard, популярнейшая, даже не смотря на однорукого барабанщика, американская группа была продолжателем этого движения.) Но Iron Maiden собирали не так уж много публики, и нуждались в поддержке Guns, чтобы заполнить пустующие места на первых концертах тура.

Guns присоединились к туру в Айове в конце апреля и катались по Среднему Западу, пока в начале мая хедлайнеры не сделали перерыв. Guns воспользовались возможностью заполнить залы в Бостоне, Филадельфии и Нью-Йорке. Эксл опоздал на концерт в «Felt Forum», театре у Медисон-сквергарден, и команда крайне волновалась, поскольку каждая минута после одиннадцати вечера стоила хедлайнерам тысячи долларов за дополнительное время аренды.

«Я опоздал, поскольку вырубился после распития „Ночного поезда" и интервью для MTV», — объяснил Эксл журналу «RIP». Когда Даг Голдштейн поставил его на ноги, «я принял душ, разогрел горло и оделся за пятнадцать минут, после чего мы отправились на концерт». Guns избежали счета на 8000 долларов за задержку только потому, что барьеры перед сценой были установлены неправильно, и к моменту появления музыкантов все еще переделывались. «Люди удивляются, почему группы не играют дольше… — заметил Эксл. — Бывают вечера, когда мы хотели бы играть до утра, но просто не можем себе этого позволить».

Дальше тур Iron Maiden двинулся на север по приморским провинциям Канады и на запад к Калгари и Ванкуверу. Guns играли для тех же подростков, которые год назад приходили посмотреть на The Cult, но теперь публика скорее желала увидеть их. В течение двух недель тура они играли новый рэп-рок-номер, который обещали включить в грядущий альбом, но по окончании тура эту песню больше никто не слышал.

В конце мая вышел сингл «Sweet Child о' Mine». Он сразу же попал на радио. В 1988-м составителям программ песня нравилась по той же причине, по которой в 1964-м им нравились Rolling Stones: плохие парни поют нежную песню. «Sweet Child» очень быстро попала в топ-40, и в «Geffen» надеялись, что она станет первым хитом номер один для Guns.

К тому времени, когда тур вернулся на территорию Соединенных Штатов, Maiden перестали здороваться с Guns. Благодаря Guns на разогреве залы в Калифорнии и на Северо-Западе были забиты до отказа. После выступления Guns уходило столько людей, что (по словам Слэша) местные промоутеры начали говорить: «Зачем вам разогревать Maiden, ведь вы могли бы быть здесь хедлайнерами». Iron Maiden жутко злились. Разогревающая команда оказалсь популярней хедлайнера — кошмар для любой известной группы.

Guns хорошо играли, но у Эксла продолжались проблемы с голосом, и они не могли ждать до конца тура. После шоу в сиэтлском «Coliseum» Дафф и Слэш были арестованы за драку в баре. Помимо этого Даффу пришлось на несколько дней прервать тур, чтобы жениться на Мэнди Брике, светловолосой вокалистке лос-анджелесской герл-метал-группы Lame Flames. (Знакомство перед браком было недолгим.) В оставшейся части тура подменял Даффа басист The Cult известный как Хэггис.

Во время шоу в «Mountain View», Калифорния голос у Эксла пропал полностью. Слэшу приходилось играть гитарные соло, чтобы заполнить промежутки, где Эксл не мог петь. На следующий день Эксл пошел к врачу, а группа отправилась в Сакраменто расставлять оборудование. Они проверили звук и ждали Эксла. За час до выступления Дагу Голдштейну позвонили: Эксл не приедет, и доктора советуют ему прервать тур.

Вход в зал уже был открыт, и перед сценой стояли тысячи подростков. Когда дорожная команда начала снимать огромный баннер Guns, зрители принялись орать. Слэш вспоминал: «Мне пришлось выйти перед ними — думаю, там было около двадцати двух тысяч юнцов — и сказать: „У Эксла сейчас проблемы с голосом, так что… мы не будем сегодня играть". Они просто обезумели».

Эксл Роуз появился спустя десять минут, крайне подавленный, и всю ночь они ехали обратно в Лос-Анджелес.

8-го и 9-го июня должны были состояться два аншлаговых концерта в «Irvine Meadows», зале на 17 000 мест рядом с Лос-Анджелесом. Но Эксл не мог продолжать тур из-за диагностированных у него полипов на голосовых связках. (Такое часто происходит с теми, кто перенапрягает голос.) 8 июня вместо них шоу открывали L. A. Guns. В конце к ним присоединились Слэш и Иззи для совместного джема. На следующий день, пытаясь успокоить разочарованных фанатов, Guns N' Roses после L. A. Guns вышли на сцену без Эксла и сыграли взрывную «It's So Easy» с Даффом на вокале. «Я в жизни так не боялся», — говорил Дафф позже. На этом тур с Iron Maiden для Guns N' Roses закончился.

Пару дней спустя в номере «Континентал Хайятт-хаус» на Сансет, где он был зарегистрирован как «Мистер Беспорядок», Слэш сказал Мику Уоллу: «В тот день, когда мы поняли, что пролетаем с турне Iron Maiden, я собрал все бутылки виски, которые нашел… и вернул их отелю. Это продолжалось пять дней, и все это время я не пил».

Вопрос о растущем успехе группы Слэша разозлил. «Вы только и можете думать о деньгах, — закатил он глаза. — Я этого не понимаю. Посмотрите на меня [поношенные джинсы, одолженная футболка Zeppelin и старые сапоги]. Это все, что у меня есть. И так будет всегда. Мне даже не нравится идея ходить в сраную гримерку и переодеваться, ради того чтобы выйти на сцену и выступить. Дайте мне крышу над головой, что-нибудь выпить — и мне больше ничего не нужно. Что изменят деньги?»

Примерно в это время, в июне 1988-го, Poison устраивали вечеринку в «London», дешевом клубе на западе Голливуда. Слэш пришел с охранником и Миком Уоллом, который устроил Guns интервью для «Kerrang!». «Давай, чувак, — смеялся Слэш, — изобразим драку, я о тебе позабочусь».

Когда на Слэша, который фактически был главным оратором Guns N' Roses, свалилась куча интервью, начались бесконечные нападки Guns на Poison, которые служили основной мишенью их насмешек — той группой, на которую они ни за что не хотели быть похожими. Весь Лос-Анджелес ненавидел Poison, но только у Слэша была возможность заявить об этом во всеуслышание.

На вечеринке, не выпуская бутылку «Джека Дэниелса», Слэш пытался объяснить свою позицию журналистам. Guns и Poison периодически выступали вместе в маленьких клубах Лос-Анджелеса в 1985-м, когда все молодые группы более-менее помогали друг другу. Но у Poison был другой настрой, особенно когда они открывали шоу.

«Каждый раз, когда эти ублюдки играли первыми, — говорил Слэш (не забывая отпивать из бутылки), — Брет Майклс под конец выступления объявлял, что они устраивают большую вечеринку, куда приглашают всех. А людей в таких местах не приходится приглашать дважды, и за пару минут весь сраный клуб оказывался пустым. И Poison постоянно выкидывали подлые дерьмовые штуки вроде этой. Это плохо, мужик… Думаю, они не уверены в своем таланте».

Потом Слэш встретился с гитаристом Poison Си Си Девиллем, но не смог уловить, что тот говорит, из-за сильного бруклинского акцента: «Я не понимал ни слова, и это меня бесило. На следующий день я сдуру упомянул об этом в интервью. Они превратили одно упоминание о Си Си Девилле в целую статью».

Также Слэш, возможно, в шутку, утверждал, что угрожал застрелить Девилля, когда гитарист Poison начал носить на сцене цилиндр. Теперь рок-пресса сообщала, что обе группы получают угрозы от фанатов друг друга.

Мик Уолл заметил напряжение, возникшее на вечеринке с приходом Слэша. Был ли Слэш в курсе? «О да. Отлично. Они думают: „О боже, появился Слэш, или появился Эксл, они сейчас тут все разнесут". Так мы поступаем только с теми засранцами, которые пытаются нас трахнуть… Это как у волков — мы чуем страх».

Слэш наслаждался вечеринкой, обошедшейся без насилия и даже словесных столкновений, не считая короткого приветствия Слэша и Брета. Слэш танцевал в обнимку с бутылкой «Джека». Даже свалившись с ног, он держал ее, словно ребенка.

Вскоре после этого Poison появились на шоу Mötley Crüe в «The Forum». На последовавшую вечеринку пришла также и пресс-агент Guns Брин Брайдентал (которая затем стала работать на Дэвида Геффена полный день). После пары крепких напитков Брет Майклс и Бобби Долл вспомнили недавние оскорбления и едкие насмешки со стороны Guns N' Roses. (Эксл: «Мы не ассоциируем себя с глэмом, потому что глэмом себя считают Poison. Я в лицо говорил этим парням, что меня можно запереть в комнате со всей их группой, и я буду единственным, кто оттуда выйдет».)

Итак, два джентльмена из Poison, чье напомаженное мужское достоинство было уязвлено, не хотели запираться в комнате с Экслом, но все еще желали мести и выплеснули свой праведный гнев на Guns, напав на их пресс-агента. Подойдя к Брин Брайдентал, они стали оскорблять ее и даже угрожали расправой, если она не сможет заставить Guns прекратить поносить их группу. Затем, чтобы подчеркнуть серьезность своих намерений, они выплеснули ей в лицо свои напитки. На этом все закончилось. Все были в шоке от идиотизма происходящего. Кто-то вызвал полицию. У Брин спросили, собирается ли она выдвинуть обвинения, и она согласилась. Майклса и Долла арестовали и выдвинули им обвинения в нападении и побоях. Позже Брин Брайдентал также подала против них гражданский иск. Судья приказал им извиниться, и их юрист послал Брин стандартное письмо.

Когда Слэш не веселился, он жил в отеле рядом с Сансет и не высовывался. С девушкой, с которой у него начались проблемы, он расстался. Много времени Слэш проводил в различных венерологических клиниках: он боялся (хоть и не очень) подцепить СПИД. «Я тогда встречался с порноактрисой, — вспоминал он, — а еще с одной милой юной наркоманкой». Он пытался завязать с героином. Он прочел две основные работы французского писателя Луи-Фердинанда Селина, «Путешествие на край ночи» и «Смерть в кредит»

(«У него охрененно печальный… негативный взгляд на жизнь»). Иногда Слэш встречался с одной из своих знакомых стриптизерш, иногда выбирал другой путь: «Я напивался вусмерть, потом шел в отель и снимал первую попавшуюся девку», — а с утра снова начинал беспокоиться о СПИДе. «Слэш, — говорил он себе, — надо быть осторожнее, ты играешь со смертью». Он жаловался Мику Уоллу: «Что я могу сделать? Если меня не доконает выпивка, это сделает СПИД. На нас словно лежит проклятие. Я чувствую этот страх внутри, все время. Если что-нибудь — что угодно — со мной случается, я сразу думаю: „О, черт. Вот оно!"» В какой-то момент Слэш узнал, что девушка, с которой он переспал, снималась с Джоном Холмсом, порноактером, недавно умершим от СПИДа. Паника. «Всем хорошо бы понять, что если Дэвид Ли Рот, Джин Симмонс или я заразимся, то это произойдет со всеми. И тогда восемьдесят девятый или девяностый станет годом, когда вымерли все рок-звезды!»

На вопрос о ближайшем будущем Слэш ответил, что осенью 1988-го группа собирается записывать новый альбом, но потом допустил возможность, что к этому времени не будет никакой группы, что полный коллапс всегда рядом: «Это может звучать пессимистично, но я лучше буду стараться изо всех сил то время, которое нам отведено, и буду биться до самого конца. Потом — распад, смерть, не важно. Лучше уж так, чем выпустить пять, шесть альбомов, десять альбомов и закончить, как сраные KISS».

В основном Слэш сидел и ждал: «Я на сто двадцать пять процентов увлечен группой. Все, что я делаю, я делаю ради группы. Когда у нас бывает свободное время, я не могу сконцентрироваться ни на чем другом. Раньше я держал змей, но теперь у меня нет времени за ними ухаживать. Так что я просто тусуюсь, бухаю и жду следующего концерта».

Ранее в 1988-м у Тима Коллинза возникла проблема. Как менеджер Aerosmith он нуждался в сильной разогревающей команде для большого летнего тура группы. Aerosmith должны были совершить турне в поддержку своего альбома «Permanent Vacation», насыщенного хитовыми синглами и популярного на улицах благодаря эпохальному появлению группы в видео Run-DMC на кавер-версию «Walk This Way». На Тима давили, чтобы он поставил в тур Guns, но он сомневался.

«Все хотели взять в этот тур Guns, — рассказывает Коллинз. — Их люди с лейбла, Том Зутаут, наши — Джон Калон-дер, даже сам Дэвид Геффен. Обычно Геффен не участвовал в судьбе молодых групп лейбла, но вмешался, когда MTV не хотел ставить в эфир „Sweet Child о' Mine". Сотрудники Геффена — Калондер, Эдди Розенблатт [президент „Geffen Records"] — умоляли Дэвида вмешаться. Мне рассказывали, что он лично позвонил главе MTV и председателю „Viacom", чтобы пожаловаться, и, естественно, клип начали ставить в прайм-тайм, и посмотрите, что вышло.

Так или иначе, на меня сильно давили, чтобы я поставил Guns в тур. Я не знал, что делать. Aerosmith всего год поддерживали абсолютную трезвость, a Guns N' Roses открыто употребляли наркотики. Наши парни раньше покупали у их парней наркотики. Последний тур Aerosmith сорвался, и мы не могли допустить, чтобы это произошло снова. Также я беспокоился, что Эксл может затмить Стивена Тайлера. Стивен был вымотан стрессом от реабилитации. Он выглядел толстым, обрюзгшим. А Эксл был, напротив, энергичен как никогда. В конце концов я решил воспользоваться шансом, но только после того, как меня попросил Джо Перри. Джо хотел заполучить публику Guns, а Геффен хотел, чтобы мы помогли новичкам.

Самое смешное, что Алан Нивен упрямился, и их агент тоже не хотел заключать сделку. Нивен продолжал утверждать, что Guns не нужен Aerosmith. Он заявлял, что Guns будут величайшей группой в мире. [Он был прав!]»

Однако Геффен продолжал настаивать, чтобы Нивен с Коллинзом встретились и заключили сделку.

«Так что я встретился с Аланом в его стрелковом клубе в округе Ориндж, — продолжает Коллинз. — Я понятливый, а он взялся учить меня стрелять, и это нас вроде как сблизило. Его цена (пять-семь тысяч долларов за шоу) была высокой для группы, которая все еще считалась неизвестной, но в итоге мы заключили соглашение, по которому Guns этим летом должны были выступать с Aerosmith в течение трех месяцев».

Guns были счастливы. «Они, типа, были нашими героями детства», — говорил Слэш. Но чего не знал Коллинз, так это того, что у Эксла пропал голос. Вокалист с трудом мог разговаривать, не говоря уже о пении. Все беспокоились. Когда Эксл пытался петь на приеме у врача, из его рта вылетали лишь хрипы и сипение. Глотка была перекрыта полипами и опухолью тканей. Если бы ему понадобилось хирургическое вмешательство, пришлось бы ждать десять дней, пока спадет опухоль, а потом еще две недели оставить на заживление. Ходили разговоры о том, чтобы поехать в конце июня в Японию, чтобы продвинуть крутую японскую компиляцию Guns N' Roses, которая вышла в апреле и неплохо продавалась. (Японский альбом включал треки с «UZI Suicide», песни с «Appetite» и живые записи 1987-го из «Marquee».) Поездку перенесли на несколько месяцев.

«Нас ожидают две недели волнений, — рассказывал Слэш журналисту, — если операция пройдет удачно, и Экслу удастся избежать проблем. Вообще-то до тура с Aerosmith у нас есть три месяца, и я не хочу, чтобы хоть что-то пошло не так. Из всех туров, которые мы провели за последний год, — не считая английского „Monsters of Rock", на который поедем этим летом, — этот действительно для нас кое-что значит. Мы и Aerosmith!»

На вопрос, есть ли у Guns новые крутые песни, Слэш упомянул «You Could Be Mine» и «Patience». Также он сказал, что теперь для группы многое изменилось: «Год назад люди мешали нас с дерьмом, поскольку у нас была худшая репутация в городе. Теперь они считают нас великими героями по той же причине. — Так оно и было. Никто не превзошел Guns в этом плане с 1985-го. — От этого я чувствую себя неловко, — пробормотал Слэш, признавая превращение участников группы (замеченное только ими) из настоящих мятежников с улиц в карикатурных персонажей с MTV. — Это сделало меня в два раза циничнее, чем я был год назад».

Июль 1988-го. Голос Эксла почти восстановился — без вмешательства хирургии. Ходили слухи, что Эксл лег в клинику, чтобы избавиться от кокаиновой зависимости, но это не было правдой. Также болтали, что Эксл умер. Но У. Эксл Роуз вошел в лето 1988-го другим человеком — в том, что касалось группы. Доктора сказали, что ему нужно умерить свою тягу к разрушению, если он хочет сохранить голос. Главное же изменение заключалось в том, что Эксл начал отдаляться от остальных и больше не путешествовал с группой.

После двух пробных шоу в Фениксе Guns N' Roses 17 июля присоединились к уже начавшемуся туру Aerosmith на концерте в «Poplar Creek Music Theater» в Иллинойсе. У Эксла был свой автобус, у группы — свой. Все удивились, поскольку обычно такая ситуация означала, что участники группы ненавидят друг друга. Вообще-то идея принадлежала Иззи Стрэдлину: теперь жуткие перемены настроения Эксла могли проходить без жертв среди населения.

Позже Эксл объяснял Делу Джеймсу, что его уединение идет на пользу делу: «После концертов я не могу позволить себе пойти и повеселиться, как остальные парни. Бывало, что мне приходилось выходить из автобуса из-за… „нервов" — понимаешь, о чем я?» Отметив, что злоупотребления наркотиками остались в прошлом, Эксл продолжал: «Невозможно сидеть там [в автобусе группы] абсолютно трезвым и слушать, как кто-нибудь убитый в мясо несет всякий бред». Эксл также подчеркивал, что теперь группа стала старше и нуждается в собственном пространстве: «Раньше мы все жили вместе, но теперь переросли это. Не потому что мы не любим друг друга, просто у нас разный стиль жизни».

Насколько разный?

«Ну, я не отказываюсь от употребления наркотиков, но не позволяю этому перерасти в привычку. Скажем, я нюхаю кокс три дня, а потом мой разум говорит: „Хватит". И я не буду нюхать сегодня, потому что… я знаю, что если буду, то не смогу заниматься тем, чем я хочу заниматься с группой».

Эксл быстро привык к своему уединению. Пока остальные участники группы кутили в барах, он оставался в своем номере. Во время этого тура он часто приходил за полчаса до начала концерта и готовился к выступлению, слушая «The Needle Lies» Queensryche или что-нибудь из Metallica.

Aerosmith были готовы к туру с Guns N' Roses, но все же волновались. Во-первых, «Appetite for Destruction» взбирался вверх по горячей десятке и уже опередил запись, которую продвигали «плохие парни из Бостона». Сотрудники «Geffen» предсказывали, что еще до конца июля альбом окажется на первой строчке хит-парада страны — в тот момент, когда Guns будут играть на разогреве у Aerosmith. Тим Коллинз знал, что в таких обстоятельствах любой компетентный менеджер группы попытается пересмотреть контракт Guns, и подобный пересмотр может существенно повлиять на прибыль Aerosmith по окончании долгого и утомительного тура.

К тому же Тим Коллинз не хотел, чтобы протрезвевшие Aerosmith были заражены наркоманами и алкоголиками из Guns. «Мы все беспокоились, — вспоминает Коллинз, — и чрезмерно контролировали каждый шаг, чтобы ничего не сорвалось. Мы проводили долгие безумные дебаты с нашими консультантами по трезвости и охраной и решили, что стоит держать две группы порознь. Мы придумали „план размещения", который делил пространство за сценой между двумя группами. Мы позволяли Guns употреблять наркотики и алкоголь в их зоне, которая охранялась, чтобы они ничего не вынесли. Мы рассчитали время так, что Aerosmith приезжали, когда Guns были уже на сцене. A Guns мы заставляли уезжать, как только они заканчивали играть. Пространство за сценой было разделено брезентом и нашей службой охраны [возглавляемой подрабатывавшим полицейским из Аризоны], которая гарантировала, что группы не смогут общаться. Первые пару недель мы очень суетились, пока не увидели, в какой форме находятся Guns».

А выглядели они не блестяще: «Они все время были обдолбаны в полный хлам. Смотришь им в глаза — не Экслу, но всем остальным, — и они просто кажутся мертвыми. — Глаза Слэша, впрочем, никто вообще не видел, как и его лицо. — Мы наблюдали, как Guns блуждают по холлам отелей, похожие даже не на бродяг, а на безумных бомжей на последнем издыхании. Их багаж выглядел плачевно: хозяйственные сумки, рюкзаки, ящики, обмотанные скотчем. Они явно находились в депрессии, так что мы решили оставить все [закулисье] как есть и посмотреть, что получится».

Guns начали действовать еще до начала тура. Они попытались заселиться в сетевой отель рядом с Чикаго, но у стойки возникли проблемы. Начались крики, прибежала охрана. Кое-как проблема все-таки была решена. Позже тем вечером Эксл сидел в баре с парой друзей, которые приехали из Индианы посмотреть, как группа Билла Бейли разогревает Aerosmith. Пьяный бизнесмен, не наделенный хорошими манерами, отпустил замечание о девушке одного из друзей Эксла. После чего громогласно заявил Экслу Роузу, что не потерпит наглости от «вшивой копии Бон Джови».

Бам! Эксл разбил бизнесмену лицо. Прибыла полиция и арестовала Эксла со Стивеном Адлером за нападение. Позже тем же вечером пьяный вдрызг Слэш вырубился в том же самом баре отеля. Его нашел под столом Даг Голдштейн, который позвал Рона Сталнейкера, чтобы тот сунул Слэша в душ и отнес в его номер. В процессе этих манипуляций Слэш умудрился нагадить прямо на своего верного опекуна. Уложив Слэша в постель и подперев ему голову подушками, чтобы тот не захлебнулся рвотой, как Джими Хендрикс или Джон Бонэм, Рон всю ночь спал за дверью Слэша, чтобы не дать ему сбежать.

Тим Коллинз вспоминает: «Когда к нам присоединились Guns N' Roses, у нас уже был опыт работы в туре с другими группами: White Lion, Dokken. Когда приехали Guns, мы сразу заметили разницу. У них был хитовый сингл („Sweet Child"). Их крутили по MTV гораздо больше, чем нас. Неожиданно Стивен Тайлер захотел встретиться с музыкантами. Но мы старались проводить политику разделения, так что я солгал Стивену: „А, ты про Guns? Извини, они уже уехали. Увидишься с ними в Кливленде". И все-таки они были великолепны! У Guns N' Roses чувствовалась та же энергетика, что у Aerosmith в семьдесят пятом, энергетика настоящей рок-н-ролл-группы».

На пару концертов Джо Перри приезжал пораньше и смог увидеть выступление группы разогрева. Он хотел посмотреть, к чему нужно стремиться Aerosmith. Тим Коллинз отмечает: «Я стоял сбоку сцены с Джо Перри и Брэдом Уитфордом. Мы видели, как Слэш и Иззи переглядываются, не в силах до конца поверить, что на них смотрят и, возможно, оценивают их старые герои. Поверьте мне, это заставило обе группы играть гораздо лучше».

23 июля 1988 года после четвертого концерта в рамках тура Aerosmith в «Show Me Center» в Кейп-Жирардо, штат Миссури, Guns узнали, что их дебютный альбом, «Appetite for Destruction» начиная с этой недели стал первым в хитпараде двухсот лучших альбомов журнала «Billboard».

Тим Коллинз рассказывает: «Нас это застало врасплох, хоть мы и ждали такого поворота. Ситуация почти эпохальная. Внезапно наша разогревающая группа оказалсь популярнее нас. Такого раньше не случалось. Это слегка пугало. Даже Стивен Тайлер, который видел в этой жизни все, причем дважды, был впечатлен».

Guns тоже были впечатлены и удивлены — хотя не слишком. «Я всегда думал, что мы станем культовой группой», — признавал Слэш.

Только Иззи Стрэдлин злился, потому что он считал себя творцом, пуристом, поклонником Sex Pistols, а шумный успех — это как-то не по-панковски. Иззи хотел совсем другого.

Эксл позвонил своей матери в Лафайет и поделился с ней новостью.

Стивен Адлер не находил себе места от гордости и счастья.

Дафф был ошарашен, хотя и не удивлен, потому как «Sweet Child о' Mine» играла из каждой машины в каждом городе, куда они приезжали. Даже легионы тринадцатилетних племянников Даффа из Сиэтла начали слушать и его группу, помимо своих героев Metallica и Def Leppard.

Дафф говорил «Circus»: «Эта песня [„Sweet Child"] была написана, типа, на трех аккордах, за пять минут. Вокал там милый и искренний. Гитарный рифф вообще родился как прикол. Мы думали: „Какая это песня? Да никакая. Проходной номер на альбоме". Мы даже не собирались делать ее синглом».

Guns действительно потрясли изменения, которые произошли, когда в мае и июне «Sweet child» начали крутить по MTV. «Мы даже близко не представляли, как это продвинет альбом, — объяснял Дафф. — Нужно было видеть эту охрененную разницу [в реакции толпы] между тем, что было до выхода сингла, и тем, что после. До этого только народ возле сцены знал, кто мы такие. Они приходили посмотреть на нас, потому что были нашими фанатами, — все тридцать человек. А теперь во время „Sweet Child" все встают и держат зажженные зажигалки. Удивительно, просто день и ночь. Все произошло так быстро».

Впрочем, как и Иззи, Дафф считал, что иметь хитовую запись неправильно в рамках классического панковского мировоззрения. Он чуть ли не извинялся: «Мы рок-н-ролльная группа. Мы никогда не писали песни ради выгоды. Мы откровенно презираем такой подход. Но… все произошло само».

И это было замечательное событие, массовый успех Guns N' Roses в 1988-м — для всех тех, кто любил рок-музыку, кто любил тяжелый рок и металл; тех, кто уважал традиционное американское упорство и считал, что все то дерьмо, которое крутили на радио и MTV в 1980-х, «сосет большой член» (как выразился Иззи в журнале «Rolling Stone» в том месяце).

Слэш был на вершине. Он заявил «Circus»: «По сравнению со всеми остальными командами восьмидесятых мы действительно выделяемся. Не так много столь же тяжелых групп добиваются полного коммерческого признания». В отличие от Иззи и Даффа, Слэш не комплексовал по поводу мирового успеха: «В нашей музыке есть нечто такое, что доступно абсолютно разной и самой широкой аудитории». (Это интервью состоялось спустя три месяца, в октябре 1988-го, после того как «Appetite» разошелся за три месяца тиражом в пять миллионов экземпляров.)

По мнению многих экспертов, «Appetite for Destruction» спас рок-музыку: в конце 1980-х классическая форма рока (Stones / Yardbirds / Zeppelin) умирала, главным событием считалось увлечение Пола Саймона южноафриканской хоровой музыкой, а по радио крутили скучные группы старых звезд вроде The Travelling Wilburys (Джордж Харрисон, Боб Дилан, Рой Орбисон, Том Питти и, конечно, Джефф Линн), потому что больше крутить было нечего.

Для своих фанатов Guns N' Roses представляли анти-восьмидесятые. Для подростков, рожденных в 1970-х, они стали магическим и живым синтезом всех величайших рок-групп: The Stones, Yardbirds, Zeppelin, Aerosmith, AC/DC, Sex Pistols, всех тех групп, которые уже никогда не увидишь живьем. Guns давали молодой аудитории чистую энергию и глубокую эмоциональность, характерные для великой рок-группы. Некоторые рок-историки до сих пор размышляют, что произошло бы, если Guns провалились бы или коллапсировали раньше, чем это случилось. Некоторые считают, что рок-музыка в этом случае зачахла бы и могла умереть.

Тем не менее надо отдать должное Aerosmith — нельзя сказать, что Guns их затмили. Классическая мощь двух гитар теперь пленяла два поколения, а новые песни вроде «Dude (Looks Like a Lady)» и баллады «Angel» помогали найти новых фанатов. Джо Перри внимательно наблюдал за разогревающей их группой и обнаружил, что Guns любят повеселиться: «У них вдоволь самомнения, но я думаю, они хорошо справлялись со своим новым звездным статусом. Чувствовалось, когда у них была плохая ночь, но они всегда появлялись вовремя и всегда играли отлично.

Эксл действительно умел работать с публикой. Я заметил, что их команда обматывает скотчем все, к чему он может прикоснуться — телесуфлеры, микрофонную стойку, — чтобы удостовериться, что он ничего не сломает и не поранится. Эксла словно выпускают из клетки и забрасывают на сцену. Его ярость ничем не ограничена, и остается только гадать, что же он сделает дальше.

Увидев этих ребят в деле, мы начали их уважать. У них есть та общность, которая нужна группе, вместе играющей музыку. Они показали нам, куда может двигаться рок. Считалось, что после Stones или Zeppelin уже нечего сказать, но Guns пошли дальше и вдохновили всех. Иногда кажется, что все уже написано, но это не так. Всегда есть способ по-новому сложить эти три аккорда».

К концу июля Тим Коллинз решил немного ослабить контроль за сценой, потому что теперь этого требовали правила приличия. «Guns N' Roses тогда были популярнее моей группы, — вспоминает Тим. — Они взлетели ракетой. Это был напряженный период для всех. Так что спустя какое-то время мы разрешили им приходить и здороваться с Aerosmith, если они не были обдолбанными или пьяными. Но они уважали наши усилия, так что все проходило тихо. Они пили и курили на своей стороне, а приходя к нам, оставляли все дерьмо в своей зоне.

Эксл казался трезвым, но не утверждал этого. Он приходил чаще всего, и Стивен в какой-то мере подружился с ним. Эксл уже был знаком со мной, так что иногда мы проверяли его эмоциональный настрой — это называлось у нас прогноз погоды, — который чаще всего можно было описать как „депрессивное возбуждение". Ему нельзя было не посочувствовать. Возможно, тогда, благодаря слухам среди сотрудников менеджмента, я уже знал, что у него диагностировали МДП и он принимает таблетки — стабилизаторы настроения.

В любом случае, Стивен разговаривал с Экслом о вещах, которые тот находил интересными или полезными. Потом почти всегда появлялся Алан Нивен, начинал бубнить о каких-нибудь проблемах, Эксл психовал и выгонял его. Мне было жалко Нивена, но ведь он работал с певцом, у которого имелось серьезное психическое заболевание, и к тому же гением. Я сочувствовал ему».

Когда «Appetite» занял первое место, Тиму Коллинзу позвонила пресс-агент Брин Брайдентал, которую он нанял для работы в туре. «Сюда едет „Rolling Stone". У нас будет обложка!» Это были отличные новости. Журналист «Rolling Stone» собирался присоединиться к туру в Детройте, и Aerosmith было обещано место на обложке легендарного журнала. Руководство «Geffen» ликовало: возможно, Aerosmith наконец удастся завершить самый опасный маневр в шоу-бизнесе — возвращение. Дэвид Геффен был щедрым боссом, так что в конце года участников тура могли ждать немалые бонусы.

Это было лучшее время; это было худшее время. Guns N' Roses стали первой рок-группой своего поколения, имевшей альбом номер один и сингл номер один одновременно. «Appetite» разошелся тиражом в два с половиной миллиона и продолжал продаваться. (Эксл утверждал, что на их подарочном платиновом альбоме была подвергшаяся цензуре обложка Роберта Уильямса.) Но У. Эксл Роуз и остальные участники группы были в бешенстве, когда увидели «Игру в смерть», их голливудский дебют, который вышел в том месяце. Фильм выставлял Guns N' Roses идиотами и неудачниками. Клинт Иствуд использовал музыкантов в качестве примера всего того, что ненавидел Грязный Гарри. Guns N' Roses, группа номер один в Америке, были высмеяны на большом экране и изображены отбросами общества. Их главная песня, их гимн, «Welcome to the Jungle» использовали, унизили и растоптали. В кульминационном моменте фильма ангел мести Грязный Гарри собирается разделаться с ненормальным убийцей; он заходит в комнату, где из магнитофона орет «Jungle». Гарри смотрит на это с презрительной усмешкой, поднимает свой «магнум» 44-го калибра (такой же, как на баннере Guns, на фоне которого они выступали каждый вечер!) и разносит магнитофон.

Эксла однажды спросили про «Игру в смерть». «Нас трахнули в задницу», — ответил он. После этого Кайлу Иствуду сообщили, что теперь ему стоит держаться подальше от Guns N' Roses.

Остаток июля тур Aerosmith / Guns проходил по центру Америки: Техас, Канзас, Айова, Висконсин, где они сыграли в «Alpine Valley» в Ист-Трое. Экслу там понравилось, и он подумывал купить там землю, когда начнут приходить чеки. После выступлений в Мичигане и Огайо Guns N' Roses отправились в родные края, чтобы разогревать Aerosmith на «Market Square Arena» в Индианаполисе, Индиана.

Эксл навестил свою родину 3 августа, на следующий день после шоу. Он заметил в интервью, что ему придется быть осторожным, чтобы избежать контактов с лафайетскими копами. (Озлобленного Иззи Стрэдлина Лафайет не волновал, так что он остался вместе с остальными музыкантами.) После того как Джеффа Исбелла и Билла Бейли показали по MTV, Guns были главной темой разговоров в Лафайете, особенно в школе Джефферсон-Хай. «Не равняйтесь на него, — говорили старые учителя Билла своим ученикам. — Здесь у него дела шли не особенно хорошо». Вновь всплыли старые истории про Билла Бейли. Его выгнали из школы, утверждали местные жители. Он был обычным хулиганом. Не равняйтесь на него. (Эти слова даже были напечатаны в лафайетском «Journal & Courier».)

Лафайетская городская легенда гласит, что Эксл с семьей и парой друзей тем вечером пошел пообедать в пиццерию «Ami's» на Элмвуд-авеню. Потом вечеринка переместилась в «Toys in the Attic Room», где нервный официант-подросток запнулся о сумочку Шэрон Бейли и опрокинул большой поднос с газировкой на Эксла и его гостей. Парень помертвел от страха, но Эксл лишь заметил, что не стоило ставить сумочку на проходе, и все было убрано без лишних криков. (Коллеги обвинили официанта, что он пролил газировку намеренно, но это был не тот случай.)

После этого произошел один неприятный эпизод. Два автобуса Guns всю ночь мчались из Индианы в Филадельфию ради двух концертов, начинавшихся 4 августа. Но охрана площадки «Philadelphia Spectrum» не хотела пускать автобус Эксла на стоянку, поскольку они ждали лишь одну машину от разогревающей группы. Эксл вышел из автобуса, и ситуация усугубилась криками и угрозами. Брат Эксла, Стюарт Бейли, который работал на него, попытался уладить конфликт, но у него не вышло, и вскоре два брата оказались окружены дюжиной здоровяков в одинаковых футболках и парой явно склонных к насилию филадельфийских копов не при исполнении. Копы схватили Эксла и начали его бить. Ареста помогла избежать подоспевшая подмога в лице Дага Голдштейна и дорожной команды, но Эксл все равно был в ярости. Когда в восемь часов Guns начали выступление, за сценой царила напряженная атмосфера.

Эксл, все еще взбешенный эпизодом на парковке, одетый в кожаные штаны цветов GN'R и бандану, сходу начал «It' So Easy». Вся группа играла в полную силу — редкость для разогревающей команды. Девушки визжали, и не только у сцены. Посреди песни Эксл заметил, что группа охранников, с которыми он повздорил снаружи, теперь «охраняет» сцену перед ним. Некоторые из них злобно смотрели на вокалиста. Когда Guns закончили песню, Эксл подошел к краю сцены и посмотрел вниз:«… [нецензурная брань] служащие парковки — ПОШЛИ ВЫ!» И Эксл показал обидчикам средний палец. Стивен Адлер начал играть бит Бо Диддли; Дафф, одетый в черную ковбойскую шляпу и футболку «CBGB», подхватил. Весь зал неистовствовал. Иззи менял протяжные аккорды и, как всегда, пел припев вместе с Экслом. На голове у него была кожаная бейсболка козырьком назад. Слэш, в черной кожаной куртке с бахромой, стрелял нотами, как пулями. Когда песня закончилась, шум в зале стоял непередаваемый.

Эксл рассказал публике про свои приключения на парковке. «…охранники на парковке… мы с братом против пятнадцати парней из охраны, полных засранцев… Этот коп схватил меня, парня с длинными волосами, и бросил через перила!.. Я не ною по этому поводу, мне просто интересно, с чего это он решил, что парень с длинными волосами неправ? [Толпа ревет.] Откуда он, мать его, знал, что парень с пивом в руке неправ? Лучший аргумент копов: „Засунь свои права себе в задницу, я — закон"».

Публика Филадельфии, знавшая о жестокости местной полиции, неистовствовала. Эксл посмотрел на злобных охранников сверху вниз с полным презрением и продолжил: «К счастью, мы разобрались с этим дерьмом, и я заканчиваю историю, так что вам не придется слушать меня весь вечер…

Но в любом случае из-за таких ублюдков случается большая часть наших сраных проблем. Так что мы посвящаем следующую песню… этому маленькому происшествию на парковке… и этим ублюдкам внизу [снова показывает средний палец шеренге охранников под ним], которые… ХОТЯТ ДОСТАТЬ МЕНЯЯЯЯ!»

Guns играли песню под настоящим градом предметов одежды — футболок, бюстгальтеров, трусиков, — которые бросали на сцену подростки из первых рядов. Вместо обычной строчки «и вам стоит над этим задуматься», Эксл закончил песню обращением к багровой от гнева команде охраны: «И ВЫ МОЖЕТЕ ОТСОСАТЬ У МЕНЯ!»

Эксл, с трудом переводящий дух и потный, объявил далее «Patience» — как новую песню, написанную Иззи и Даффом, а затем изобразил свою фирменную змеиную походку, заставив девушек в зале завизжать. Иззи подпевал ему в мелодичном припеве. Блюзово-металлическое соло Слэша бросало вызов Джеймсу Маршаллу Хендриксу в манере Джеймса Патрика Пейджа.

Далее Эксл представил группу с фальшивым новозеландским акцентом: «На ритм-гитаре мистер Иззи Стрэдлин. На бас-гитаре Король пива, мистер Дафф „Роуз" Маккаган. На ударных бродяга мистер Стивен Адлер [громкий гул толпы]. И дьявол с „Les Paul"… прямиком из ада… мистер Слэш!.. И сейчас он скажет свое слово».

Слэш подошел к микрофону (сигарета в зубах, волосы закрывают лицо, по обнаженной груди струится пот): «Эй, сраная Филадельфия, вы веселитесь или как? [Исступленный рев толпы.] У меня не так много времени, но я просто хочу сказать: вы, парни, пришли сюда и скупили билеты на оба чертовых концерта… так что… заткнитесь! Тихо! Так, о чем это я… Филадельфия это круто!.. Так что… это мой шанс поиграть на гитаре… Наступает „кокаиновое время" для всех, кто еще не почувствовал, что веселится».

Слэш начал играть зубодробительную версию гитарного вступления к «Sweet Child о' Mine», хиту номер один в Америке. В зале извергся вулкан энергии, разбуженный неистовым танцем Эксла с микрофонной стойкой во второй части песни. В «Spectrum» будто разверзлась преисподняя. Когда номер закончился, Эксл поблагодарил публику: «Что ж, спасибо всем и каждому из вас… Вы сделали нашу мечту реальностью… Вы сделали пластинку, за которую никто не хотел браться, номером один! Именно вы, ребята! Я хочу поблагодарить… вас… за это! И… если вы еще не смотрели новый фильм Клинта Иствуда, даже не утруждайтесь! Это полное дерьмо! Они дали нам денег, мы дали им песню, а потом нас трахнули в задницу! И теперь я говорю вам: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ГРЕБАНЫЕ ДЖУНГЛИ!»

Эксл исполнял песню в своей кожаной фуражке и на словах о змеевике схватил себя за пах. Он вошел в такой раж, что посреди песни упал. Когда группа доиграла, он снова повторил: «У нас с собой много продукции от нашей рекорд-компании… Мы хотим поблагодарить всех работников „Geffen Records", ведь сегодня-завтра „Appetite for Destruction" станет трижды платиновым [то есть будет продано три миллиона копий]. Спасибо!

Так что, думаю, Бобби Долл был неправ, — продолжил Эксл. — Мы любим себя… Мне реально нравится то, что мы делаем… Видите этих парней? Это моя любимая группа! Короче, этот Бобби Долл из Poison, он говорил: „Вам придется сосать, чтобы чего-то добиться"… Что ж, ТЕПЕРЬ ОН МОЖЕТ ОТСОСАТЬ ВОТ ЭТО! [хватает себя за пах]»

Последним номером перед выходом на бис прозвучала «Used to Love Her» в кантри-аранжировке. Эксл был в ковбойской шляпе и сорвался на хрип во время строчки «но мне пришлось убить ее». Текст Эксла после соло Слэша заставил часть зрителей рассмеяться: «Она так доставала меня, / Она сводила меня с ума, / Но теперь мы гораздо счастливее».

6 августа 1988 года. Guns N' Roses разогревали Aerosmith в «Saratoga Performing Arts Center» неподалеку от Нью-Йорка. Открытый стадион был до краев забит подростками, которые ринулись к сцене, как только Guns начали играть «It's So Easy». Со сцены музыканты видели, как волны юнцов хлынули вперед, пытаясь пробиться поближе к сцене и разбиваясь об тех, кто там уже стоял. Под ними был бешеный водоворот, а напуганные охранники перелезали через ограждения и вытаскивали из этого кипучего вихря девушек в истерике. После «Mr. Brownstone» Эксл остановил выступление и попросил зрителей успокоиться, но каждая новая песня лишь подливала масла в огонь. Перед «Jungle» Иззи подошел к Экслу и шепнул: «Скоро ситуация выйдет из-под контроля». Когда фанаты начали залезать на сцену, группа ретировалась.

После своего выступления они проходили мимо медицинского тента, где врачи помогали тем, кто пострадал в давке. Там были десятки людей, многие с разбитыми лицами. До этого Guns не видели такого бедлама и позже обсуждали это друг с другом. «Когда мы ушли со сцены, пункт первой помощи снаружи был просто переполнен, — рассказывал Слэш. — Ей-богу, все просто сошли с ума. Это напомнило мне, как я ходил на всякие суровые фестивали. Там приходится быть сильным. Когда вся толпа качается, нужно держаться на ногах. Там действительно опасно. Словно мир сейчас взорвется. Увидев этих окровавленных подростков, я вспомнил те ощущения».

Иззи: «Да, в Саратоге едва не случился бунт. Но в последний момент я остановился, когда все чуть не вышло из-под контроля. Там было около двадцати тысяч человек и три охранника. Боже, незабываемые впечатления! Еще немного — и они все забрались бы на сцену».

Aerosmith тем временем воспринимали буйства толпы с благоговейным страхом. Джо Перри признался менеджеру, что Guns вызывают более сумасшедшую и рок-н-ролльную реакцию у публики, чем Aerosmith. Из-за этого они чувствовали себя устаревшими. И не только из-за этого, по словам Тима Коллинза: «В августе у Guns был сингл номер один, альбом номер один и самое популярное видео на MTV. Они взмыли в небеса. Когда к туру присоединился „Rolling Stone", в итоге на обложку попали Guns, а не Aerosmith. Из-за этого я натерпелся от своей группы. С коммерческой стороны мы все нервничали из-за такой ситуации, поскольку ждали, что менеджер Guns захочет пересмотреть условия сделки. Во время каждого шоу мы ждали, что он подойдет и попросит, возможно, тысяч двадцать пять и проценты, но этого так и не случилось. В то же время Алан Нивен явно злился из-за условий контракта и каждый вечер держался все более враждебно по отношению ко мне. Он кричал, придирался насчет расстановки оборудования. Мы говорили ему: „Джои Крамер не будет двигать установку ради Стивена Адлера. Джо Перри не будет двигать свой усилитель ради кого бы то ни было". Случалось много подобных маленьких стычек. Мы согласились бы и на двадцать пять тысяч, но он не просил. Если честно, я думаю, он не менял условия, потому что у него оставалось что-то вроде кодекса чести, гласящего, что сделка есть сделка».

13 августа 1988 года, последний вечер трехдневной остановки в «Pine Knob Music Theater» в Кларкстоне, штат Мичиган, неподалеку от Детройта. Роб Танненбаум, репортер из «Rolling Stone» не без трепета зашел в гримерку Guns, чтобы прочувствовать атмосферу за сценой.

Иззи валялся в углу, допивая вторую бутылку вина и слушая на магнитофоне The Stones. Он поставил музыку на паузу, чтобы сообщить репортеру: «Рок-н-ролл в целом офигенно испортился со времен Sex Pistols». Слэш, ответственный за интервью, еще не просох после выступления; на нем была лишь пара шортов, а в руке он держал початую бутылку виски. Эксл, отдыхающий после шоу, был одет в джинсы, ковбойские сапоги и рубашку с надписью «Добро пожаловать в Детройт — мировую столицу убийств».

Слэш с Экслом попытались дать интервью. Слэш объяснял их старые связи с Aerosmith: «Наши ребята продавали их ребятам наркотики». Иззи прибавил громкость на «Stupid Girl». От напряжения, царившего в комнате, волосы едва не вставали дыбом.

Выступление Guns прошло не особо хоршо. Слэша пришлось выносить на сцену. Когда после концерта его волокли обратно, он вырубился. (По словам членов команды, в этом туре такое положение вещей было скорее нормальным, чем исключительным.) Помимо этого барахлили сценические мониторы. Из-за этого группа закончила шоу на пять минут раньше. Эксл швырнул ботинок в стену. Пока музыканты сидели в гримерке, пытаясь казаться спокойными перед самым знаменитым рок-журналом Америки, в холле разыгрался скандал: звукорежиссер и водитель автобуса были уволены за некомпетентность.

Происшествие смутило Иззи, и он решил устроить для «Rolling Stone» небольшое шоу. Схватив бутылку водки, он заорал: «Вспышка гнева!» — и швырнул бутылку в дальнюю стену. «Вспышка гнева!» — подхватил Эксл, вскакивая с кушетки. Он поднял вазу с розами и бросил ее об стену вслед за водкой.

Битое стекло слабо помогло разрядить обстановку. Дальше Слэш стал рассказывать, что рассчитывает умереть от неизбежной эпидемии СПИДа среди лос-анджелесских метал-групп, «поскольку мы все трахаем одних и тех же телок». Говорил он и о своих проблемах с алкоголем: «Это единственное, что помогает мне раскрыться настолько, чтобы я мог взаимодействовать с обществом».

Тут вошел Дафф и обнаружил, что его бутылка водки превратилась в осколки. Иззи продолжал слушать Stones на полной громкости, чем раздражал Слэша. Дафф развернулся и ушел. «Мы просто развлекаемся, — как-то абстрактно высказался Эксл, добавив: — Наркотики не остались в прошлом. Мы безумно боимся друг за друга, потому что не хотим потерять то, что заменяет нам семью».

Когда заиграла «Some Girls», Иззи сделал еще громче, и Слэш с Экслом стали на него кричать. В результате Иззи одолело раскаяние: «Вот чертов Дафф! Не надо было разбивать его водку. Я ведь знаю, как он любит это дерьмо».

«Но Guns N' Roses играют не хеви-метал, — сообщал «Rolling Stone» в статье, вышедшей спустя пару месяцев. — Они играют злостный хард-рок, который, особенно на концертах, ближе к Metallica, чем к хеви-металу. Они похожи на ружье со спиленным стволом — очень мощное, но с плохим прицелом. Они бывают ужасны, но бывают и прекрасны, часто в рамках одной песни».

Журнал подчеркивал, что большинство метал-групп строят свои песни на фантастических образах, которые не имеют ничего общего с миром их фанатов-подростков. У молодежи нету ничего общего с Дэвидом Ли Ротом и другими современными рок-звездами, но Эксл и компания в свои двадцать с лишним еще помнят, каково быть семнадцатилетним, и пытаются общаться с аудиторией на языке, который могут понять подростки. Guns сравнивали с Public Enemy, рэперами, которые побуждали молодежь занять активную социальную позицию, и Rolling Stones, которые тоже пели о враждебности и злобе. «И если парни из Guns заходят дальше, чем Stones, — резюмировал журнал, — то это потому, что сейчас более жесткие времена. Они жестокая группа для жестоких времен. В отличие от Stones, они не пытаются сохранять ироническую дистанцированность от своих текстов».

Слэш объяснял: «Наша жизненная позиция объединяет все представления о рок-н-ролле. По крайней мере в моем понимании — а остальное не имеет значения. Некоторые группы выходят и делают все неправильно, но все равно могут выдать неплохое шоу. Мы не такие. — Тут Слэш показал репортеру покрытую ссадинами правую руку, опухшую после ударов по струнам на трех концертах в Детройте. — Видите? Мы добиваемся всего потом и кровью. Мы делаем то, для чего другие группы нашли бы каскадеров».

«Прошлой ночью я вел себя как полный урод?» Интервью Слэша с «Rolling Stone» проходило в первой половине дня, и Слэш мучился похмельем. Предыдущим вечером он пил в баре отеля водку, пока не свалился со стула. Ронни Стал-нейкер («его работа — следить за мной, когда я напиваюсь») дотащил Слэша до его номера, где гитарист вдруг ожил и угрожал выбросить мебель в окно. Уложив Слэша в постель, дородный телохранитель вынес из номера телевизор и вновь устроился спать под дверью.

«Я один из законченных алкашей, — признавал Слэш. — Нажираюсь до такой степени, что ничего не помню. Возможно, большую часть времени я произвожу впечатление полного ублюдка, но на самом деле я не такой плохой».

«Rolling Stone» отмечал, что тандем Aerosmith / Guns пользовался бешеным успехом, ведь все выступления проходили с аншлагом. В течение пары часов концерта юнцов контролировала разве что охрана: «Если ты совершеннолетний и хоть как-то держишься на ногах, можешь взять теплый безвкусный „Миллер лайт" за три с половиной доллара». Именно так Guns N' Roses нашли свою широкую аудиторию.

Aerosmith были хедлайнерами, им аплодировали, их любили, но подростки рассматривали их как историю, вроде The Doors или The Dead. «Отклик на выступление Guns был гораздо мощнее и отличался необычайным единением между песнями и жизненной позицией», — признавал журнал.

«Искренность подачи, — объяснял Слэш. — Вот почему толпу так лихорадит. Я не пропагандирую насилие и беспорядки, но это часть энергии, которую мы высвобождаем».

Эксл поддерживал: «На таких концертах, как в Филадельфии, я бы с легкостью мог начать революцию. Мне нравится смотреть, как они сходят с ума и бьют друг друга, но я не хочу, чтобы кто-то пострадал».

«Думаю, мы играем с огнем, — подтверждал Дафф, — и насилие неизбежно, как и Stones было суждено стать причиной инцидента в Алтамонте», — судьбоносного концерта 1969 года в Калифорнии, когда во время съемки байкеры убили вооруженного фаната прямо перед сценой. По словам Даффа, когда он смотрел концертный фильм Stones «Gimme Shelter», он сто раз пересматривал эту сцену.

Пятница, 15 августа 1988 года. После концертов в Детройте автобусы Guns двинулись в Нью-Йорк. Следующим синглом было решено сделать «Paradise City», и в Манхэттене к группе присоединилась съемочная команда Найджела Дика, которая запечатлела кадры, как музыканты прогуливаются по солнечным улицам города и покупают гитары в легендарном «Manny's» на Западной 48-й улице. Также был заснят саундчек на пустом поле «Giants Stadium». Завтрашнее шоу предполагалось кульминацией тура Aerosmith: выступление перед 80 000 фанатов, самой большой аудиторией, с которой встречались Guns. И открывали концерт не Guns N' Roses, a Deep Purple. После этого Guns на сверхзвуковом «конкорде» должны были лететь в Англию, чтобы принять участие в фестивале «Monsters of Rock», самом большом из всех рок- и хеви-метал-фестивалей.

На следующий день команда Найджела Дика засняла выступление группы на заполненном почти до отказа футбольном стадионе. Когда Guns играли «Paradise City», обычно завершавшую выступление, Эксл был одет в новый белый кожаный костюм (спину куртки украшали цвета группы). К этому моменту огромная толпа на открытой площадке начала ломиться к сцене, и тысячи рук взлетали в воздух, приветствуя Эксла в манере национал-социалистов, пока он скакал по сцене, а Слэш на заднем плане совершал дикие пробежки с одного края на другой, не забывая играть «атомные, гипертяжелые гитарные риффы» на своем черном «Les Paul». (На Слэше была футболка с надписью «Poison отстой».)

Два дня спустя, 19 августа, группу сняли садящейся в «конкорд» Британских авиалиний, чтобы через три часа приземлиться в Лондоне. Атмосфера в небольшом салоне самолета была веселой, музыкантам подали китайскую еду, а из иллюминаторов виднелась земля. (Слэш напился и уснул.) Из Лондона группу отвезли на автобусе в роскошный отель в Лестершире, в центре Англии. Консервативный отель находился недалеко от площадки, где на следующий день монстры рока собирались задать жару публике. После саундчека Слэш провел остаток дня в своем номере, давая интервью для радио и прессы. Эксл в одиночестве мучался от боли в горле. Иззи носился с 16-миллиметровой камерой «Воtех», которую ему одолжила съемочная группа.

Большинство участников Guns провели вечер, тихо выпивая в баре отеля и рассеянно слушая, как шумит за открытыми окнами английский летний ливень.

«Monsters of Rock», самый большой рок-концерт Англии под открытым небом, являлся наследником больших фестивалей 1970-х, проходивших в Рединге и Небуорте. Поскольку в Англии обычно все лето шел дождь, эти августовские вечеринки превращались в грязевые ванны а-ля Вудсток. С 1980-го «Monsters» проходил на мототрассе Касл-Донингтон, рядом с Мелтон-Моубрей. За восемь дней фестиваля, посвященных исключительно хард-року и металлу, концерты обычно собирали 40 000 фанатов. Но звездный состав «Monsters of Rock» 1988-го — Iron Maiden, KISS, Дэвид Ли Рот, Megadeath и Helloween на разогреве — привлек более 100 000 британских фанатов металла. (Официально количество публики, собравшейся в Касл-Донингтоне 20 августа, было оценено в 107 000 человек, но ветераны американской дорожной команды считали, что к моменту выхода на сцену Guns в два часа дня народу там было на 25 000 больше.)

Утро 20 августа выдалось сырым, дождливым и грязным. Первый ливень пошел в час дня, когда начали свое выступление Helloween (германский клон KISS). Полчаса лило как из ведра. Сильный порыв ветра сорвал с креплений один из больших видеоэкранов по краям сцены. Он разбился о землю, к счастью, никого не поранив. Подростки перед сценой содрогнулись. Когда Helloween закончили играть, склон холма перед сценой превратился в море жидкой рыжей грязи.

Никто не рассказал Слэшу (одетому в цилиндр, черные кожаные штаны и футболку журнала «RAW», с амулетом змеи на шее) о любимой традиции «Monsters of Rock» под названием «разлив по бутылкам». Когда группа появилась сбоку огромной сцены, 100 000 фанатов сбились в одну кучу, стоя по щиколотку в грязи. Поскольку справить нужду было негде, фаны просто мочились в пустые пластиковые бутылки и бросали их как можно дальше. Десятки бутылок все время летали по воздуху, некоторые из них не закрытые, создавая над толпой желтый дождь. Ожидая начала, Слэш отхлебнул из бутылки с пивом, которую нашел на полу, и тут же изверг обратно полный рот английской мочи.

Это происшествие определило для Guns N' Roses весь характер дня.

Небо было низким и темным, но хотя бы дождь прекратился. Guns вышли на сцену, сорвав аплодисменты у замерзшей мокрой толпы, и открыли выступление песней «It's So Easy». Фанаты пришли в движение. Девушки на плечах своих парней размахивали большими плакатами «Welcome to the Jungle». Потом Иззи начал играть «Mr. Brownstone», и весь склон пустился в пляс. Эксл метался по сцене, небритый, в кожаной жилетке, ковбойских сапогах и черных кожаных штанах, протертых от падений на колени. Его рыжие волосы скрывали синяя бандана и черная бейсболка козырьком назад. Он метал микрофонную стойку, словно копье, и исполнял свои наркотические скользящие движения, теперь уже знакомые фанатам по клипам. Огромная толпа сходила с ума, и тысячи человек устремились вниз с вершины холма, чтобы быть поближе к сцене.

Между песнями Эксл кричал Иззи, что внизу творится полный беспредел. Эксл чувствовал, что напряжение нарастает. Он сделал пару замечаний мимо микрофона людям перед сценой, пытаясь успокоить их. Слэш вспоминал: «Мы просто посмотрели туда и ужаснулись: „Вот черт!"» Чтобы разрядить атмосферу, группа начала играть акустическую версию «You're Crazy», но это не помогло. Неожиданно справа от сцены возникла огромная волна людей, которая сжала подростков перед сценой до полусмерти. Лица вытянулись от крика. В двадцати футах перед сценой, прямо напротив группы, в толпе образовалась прореха, в которой исчезло несколько человек. Дыра затянулась, немедленно скрытая жестокой толкотней. Группа видела, что упавшие люди не поднялись. Иззи прекратил играть и начал размахивать руками. Слэш (журналу «Kerrang!»): «Сверху это смотрелось действительно ужасно. Мы видели эту волну. Целое войско. И ведь там были просто… люди, понимаете?»

Группа прекратила играть. Матерящийся, раскрасневшийся Эксл стоял на краю сцены и просил зрителей успокоиться. Слэш и Дафф показывали пальцами туда, где была дыра в толпе, и кричали, что надо вытащить оттуда людей. Позже Слэш говорил, что они прекратили играть, потому что их до смерти напугало увиденное. Охранники достали из рыжего месива несколько грязных, затоптанных тел и передали их медикам.

Ушла пару минут, чтобы разобраться с ситуацией, но потом Слэш начал играть вступление к «Paradise City» и шоу продолжилось. Постепенно толпа опять распалилась. Во время строчки «так далеко» уже весь холм прыгал и толкался — к восторгу съемочной команды, которая снимала материал для следующего видео Guns. Но потом через барьер снова стали переносить тела, и вид одной окровавленной полумертвой девушки расстроил Эксла. Он во второй раз остановил выступление и прокричал: «Эй! Эй! Заканчивайте с этим дерьмом, ладно? Я прерываю свое шоу, чтобы предупредить вас, и это единственное радостное событие за весь день».

Они закончили номер и начали играть «Welcome to the Jungle», желая как можно скорее выбраться оттуда. Небо налилось свинцом от грозовых туч. «Jungle» породила новую волну языческой жестокости в толпе, и группа вновь попыталась снять напряжение новой песней «Patience», которая была воспринята промокшей аудиторией безразлично.

После этого Эксл поблагодарил притихшую толпу за помощь в продвижении следующей песни на первое место в английском хит-параде. Карнавальное вступление Слэша к «Sweet Child o' Mine» сорвало самые громкие аплодисменты за день. Группа отыграла песню и ушла со сцены. «Удачного дня, мать вашу, — бросил Эксл толпе, добавив: — И постарайтесь не переубивать друг друга ко всем чертям!» После этого он тоже ушел. За сценой, где доктора носились над пятью грязными бессознательными телами, лежащими на земле, Алан Нивен сказал обеспокоенным промоутерам, что Guns не будут выходить на бис.

Те, кто видел Guns в Англии за год до этого, были впечатлены. Их британский фотограф Джордж Чин говорил: «Они больше не походили ни на одну группу Лос-Анджелеса; их имидж далеко ушел от глэма. Теперь их выступления проходили лучше, быстрее, эмоциональнее. Эксл выглядел измотанным, сильно похудевшим. Все говорили, что их появление стало жемчужиной дня». Группа могла бы получить отличные отзывы в прессе, если бы никого не затоптали до смерти.

После выступления Guns снова начался дождь, и толпа на холме немного рассосалась, дав свободно вздохнуть тем, кто стоял перед сценой. Именно тогда кто-то заметил руку, торчащую из грязи в двадцати футах от сцены, там, где недавно возник просвет в толпе. Поднялся крик, и люди начали лихорадочно рыться в грязи. Вытянули одно тело, затем еще одно. Оба были раздавлены от постоянных прыжков толпы. Когда ребят отнесли за сцену к медикам, обоих немедленно признали мертвыми. Шестнадцатилетнего Алана Дика опознали по документам в кармане. Другой труп был так обезображен, что семье пришлось опознавать подростка, Лэнгдона Сиггерса, по татуировкам тигра и скорпиона на руках. Тур-менеджер Даг Голдштейн, который находился перед сценой, велел Джорджу Чину не говорить о трагедии музыкантам, если он увидит их в отеле.

Guns узнали о произошедшем поздно вечером. В баре Слэш заметил, что Алан Нивен чем-то сильно расстроен, и спросил, в чем дело. Позже Слэш говорил «VH1»: «Наш менеджер объявил нам об этом позже, в пабе. И мы словно рухнули с несравнимых высот прямиком на землю».

На следующий день донингтонские события попали в заголовки британских газет, и пресса сразу начала винить в произошедшем музыкантов. «The Mail on Sunday» вышла с заголовком «Самая опасная группа в мире». Год назад британская пресса приветствовала Guns N' Roses как новое олицетворение рока, а теперь газеты обвиняли группу в смерти людей. Некоторые писали, что сцена рухнула, но Guns отказывались прекратить играть, что не имело никакого отношения к правде. Никто не упомянул, что группа дважды останавливала шоу. Эти лживые обвинения и клевета тиражировались несколько дней, и Эксл начал ненавидеть прессу.

Никого не арестовали и никому не выдвинули обвинения в смерти двух мальчиков, но в 1989 году «Monsters of Rock» был отменен, и промоутерам понадобилось два года, чтобы получить лицензию от местных властей, и то лишь после того, как они ограничили количество зрителей семьюдесятью тысячами.

Guns на «конкорде» вернулись в Нью-Йорк и вновь присоединились к туру Aerosmith. Они везли из Англии новое знание, серьезную информацию, основанную на личном опыте. Не только они стали свидетелями смерти двух фанатов, ведь съемочная группа записала все на камеру.

Два месяца спустя Слэш говорил Мику Уоллу, что до сих пор страдает из-за этих смертей. «Что меня убивает больше всего: кто бы это ни был — тот, кто стоял на ком-то… Нельзя стоять на ком-то и не знать, что под тобой человек. Они были так увлечены собой и так эгоистичны, что им во что бы то ни стало хотелось оказаться поближе к сцене, и кому-то пришлось пострадать из-за этого и умереть в грязи под их ногами. — Затянувшись сигаретой, Слэш тихо закончил: — Самые ненормальные всегда в проклятых первых двадцати рядах. Они ничего не боятся».

Дафф Маккаган говорил о своих чувствах открыто: «Что бы ни говорили и ни писали о случившемся, хуже нам уже не станет. Трагедия стала для нас тяжким грузом. Нам плевать на СМИ, которые делают нас козлами отпущения. Но этот случай будет всю жизнь преследовать меня. Странно, как боль и трагедии сопровождают нашу карьеру».

Конец августа 1988-го. Guns N' Roses, выбитые из колеи происшествием в Донингтоне, отправились в Нью-Йорк, а затем в Бостон, чтобы дать три концерта рядом с родным городом возглавлявших тур Aerosmith. Guns не успели отдохнуть после Англии и были измождены до предела. Некоторые прибегли к героину, чтобы легче перенести случившееся, смену часовых поясов и безжалостный график последней части тура Aerosmith. Они в шутку гадали, кто первым сломается или умрет. На фотографиях этого периода участники группы похожи на стайку истощенных детей. Альбом Bon Jovi «New Jersey» выбил «Appetite» с первого места в чартах. Некоторые концерты Guns N' Roses в конце августа и начале сентября Стивен Тайлер счел менее впечатляющими, чем обычно. Рокер и наркоман со стажем, Стивен Тайлер отлично знал, что происходит сейчас с его оступившейся разогревающей группой.

Во время последней поездки по центру Америки — Огайо, Миссури, Теннесси — Иззи Стрэдлин пригласил английского фотографа Яна Тилтона в автобус группы. Иззи отвел репортера в туалет и чуть ли не с гордостью предложил задокументировать его экскременты, которые он хотел сохранить для потомков.

4 сентября тур вернулся в Калифорнию. Три дня спустя Guns исполнили «Welcome to the Jungle» в Голливуде на «MTV Video Music Awards» и через пару минут приняли награду в виде небольшого хромированного астронавта за «Sweet Child о' Mine», признанную «лучшим видео от нового исполнителя». Они изо всех сил старались выглядеть «изящно обдолбанными», никто не матерился, и их слова не пришлось забивать «бипами». Рейтинги шоу оказались выше, чем когда-либо. Когда несколько недель спустя вышел сингл «Paradise City», MTV поставило клип в жесткую ротацию. Молодая аудитория Guns, которая впервые могла посмотреть на себя со стороны (в цветных съемках с «Giants Stadium» и зернистых черно-белых вставках донингтонского хаоса), сделала «Paradise City» самым востребованным видео в истории MTV.

Голливуд оставался для Guns родной территорией. И теперь, как публично заявлял Дафф Маккаган, они могли достать гораздо более качественную наркоту. Во время их выступлений в Калифорнии в первой половине сентября часть группы играла под высококачественным персидским героином. Дафф наслаждался русской водкой. Эксл, по словам тех, кто с ним работал, подсел на кокаин.

Ударник Guns Стивен Адлер восхищался Стивеном Тайлером и Aerosmith и уважал их трезвость, альтернативу деградации и смерти. Но в то же время он был двадцатитрехлетней рок-звездой и порой «чуть-чуть употреблял». Тогда он тоже чуть-чуть употребил, и спустя двадцать лет вспоминает этот вечер с тоской: «В последний вечер, когда мы играли с Aerosmith в „Irvine Meadows", я катался за сценой на своем скутере. Я заехал на трап, к которому подъезжали грузовики, а потом налетел на басиста T.S.O.L. И я сказал ему… Мы ведь были знакомы, потому что я дружил с их ударником, — вот почему я одет в футболку T.S.O.L. в клипе „Sweet Child"… Короче, я ему говорю: „Привет, чувак!" Его звали Роуч. „Роуч, как жизнь? Как твои дела, мужик?" Он отвечает: „Да ничего, тусуюсь тут". Я спросил, есть ли у него билеты или пропуск.

Он сказал нет, так что я порылся в своем хипповом рюкзаке и дал ему билеты.

Ну и потом я такой: „Чем собираешься заняться?" А он мне: „Хочу вырулить наркоты". А я до этого один раз пробовал героин, с Иззи и Слэшем, и мне никогда за всю жизнь не было так хреново. Но с тех пор прошло три года, я даже не думал об этом и совсем забыл, как плохо мне было. И я говорю: „Вот, держи двадцать баксов, возьми мне тоже немного"».

Роуч вернулся с порцией для Стивена, который снюхал наркотики в туалете. Затем Стивен вспомнил про встречу, которую две группы должны были провести для голливудских журналистов, пришедших на шоу. По крайней мере Стивена не тошнило, что уже стало облегчением, но он был обдолбан донельзя.

«И когда я вошел туда, — продолжает Адлер, — Стивен Тайлер меня увидел. И потом… о боже!»

Будучи наркоманом со стажем, Тайлер сразу понял, что Стивен Адлер под героином. Он продемонстрировал Стивену свое понимание гримасой и парой неприличных жестов. Адлер успел заметить разочарование (и, возможно, зависть) на лице Тайлера, прежде чем звезда Aerosmith презрительно отвернулся.

«Ох, ребята, — говорил Стивен Адлер веб-сайту «Metal Sludge» в интервью 2006 года, — это просто… Эх… м-м-м… это был самый печальный день моей жизни».

Сентябрь 1988-го. Эпический тур Aerosmith / Guns подходил к концу. После концертов в Лос-Анджелесе Guns присоединились к Aerosmith на сцене, чтобы вместе исполнить «Mama Kin». Единственный раз две группы сыграли вместе. Роуди заявили Guns, что Aerosmith никогда не смотрели, как играет разогревающая команда. Слэш вспоминает: «Но они бывали на наших выступлениях почти каждый вечер [в конце тура]. Когда я впервые увидел, что они наблюдают за нами, мне просто башку снесло. Очень странное ощущение».

Тур закончился выступлением на крупном фестивале «Texas Jam» в Далласе. Обе группы были приглашены на фестиваль, который возглавляли INXS. Также там выступали Игги Поп и Зиги Марли. В гримерке перед шоу Aerosmith вручили Guns N' Roses подарки к окончанию тура: полный комплект окрашенных в золотой цвет алюминиевых кейсов «Halliburton», незаменимых в поездке. (Не всем подарок понравился.)

Guns были счастливы, что тур закончился. Они находились в дороге девять месяцев. «Sweet Child о' Mine» по-прежнему оставалась синглом номер один в Америке. При этом все участники ненавидели INXS и хотели сбежать с «Texas Jam». «А что нам сделают? — размышлял Иззи в гримерке. — Выгонят из тура?» Музыканты согласились на это шоу давно, и с тех пор боялись его. «Надеюсь, это станет для нас уроком, — веселился Эксл. — Не стоит играть только ради денег, потому что ничего хорошего не выйдет».

Многие хотели, чтобы Guns и дальше продолжали гастролировать. Продажи «Appetite» приближались к пяти миллионам экземпляров; группе намекнули, что диск может поставить рекорд для дебютного альбома, если группа продолжит тур. За сценой в Далласе Слэш сообщил журналу «Musician»: «Промоутеры и концертные агентства хотят, чтобы мы продолжали тур. Мы получаем предложения выступать хедлайнерами в L. A. Forum", „Медисон-сквер-гарден"… но мы уже решили, что этот концерт будет последним. И голос у Эксла скоро совсем пропадет. Мы отлично проводили время, но дело вот в чем: мы устали».

Дафф неподалеку пинал мяч с дорожной командой. Стивен Адлер стучал палочками по стульям и столам, попивая сироп из маточного молочка пчел. (Он говорил британскому журналисту Полу Эллиотту, что маточное молочко повышает потенцию.) Даг Голдштейн щеголял в футболке с надписью: «Слезь с моего члена». (За пару дней до этого Эксл подошел к Голдштейну и спросил, не считают ли остальные парни, что он стал примадонной: «Я ведь не изменился, правда, Даг?» Голдштейн обнял его. «Конечно нет, — мягко ответил он. — Ты такой же засранец, как и всегда».)

Это был двадцать третий день рождения Слэша, и в гримерку доставили торт на имя Питера Коттонтейла, под которым Слэш записался в отеле. На торте была выведена глазурью надпись: «Счастливого, мать его, дня рождения тебе, ублюдок».

Guns играли вторыми, когда остатки дождя от урагана Гилберт пропитали сцену и сделали ее скользкой, словно каток. Эксл выступал в кожаной кепке, куртке из змеиной кожи и своем кожаном гульфике. После двух песен Эксл понял, что группе никого не одурачить. Продравшись сквозь криво сыгранную «Mr. Brownstone», Эксл прогнусавил: «Может, мне немного нюхнуть, а?» Он сделал пару комментариев насчет вокалиста INXS Майкла Хатчинса, но из-за гулкой акустики стадиона их было не расслышать. Когда группа отыграла половину программы, Эксл произнес: «Я прошу прощения, если я звучу, как дерьмо… но, знаете, слишком много перелетов… и слишком много кокаина [рев толпы]… Но… ВЫ, МАТЬ ВАШУ, В КУРСЕ, ГДЕ ВЫ? [Зашкаливающе громкий рев толпы.] ВЫ В ДЖУНГЛЯХ!.. И ВЫ… УМРЕТЕ!!!»

Звучало кривовато, но сработало. Сзади на трибунах девочки в футболках Guns визжали, будто фанатки Beaties, а их парни потрясали кулаками. Но если совсем откровенно, Эксл считал, что его группа плохо играет. Он кидал музыкантам гневные взгляды, шатаясь по сцене, как пьяница. Все это едва ли напоминало профессиональный концерт. «Похоже, никто сегодня не хочет играть», — бросил Эксл с отвращением. После этого он пнул сценический монитор, который отказывался работать. (Слэш после говорил: «Обычно, попадая в такие ситуации, мы очень заводимся. Мы пылаем, даже если играем не очень ровно. Но сегодня [в Далласе] этого не произошло. Мы провалились по полной программе».)

Потом началась «Sweet Child»: сорок тысяч техасских фанатов пели строку «куда мы идем?» с таким религиозным рвением, будто Эксл Роуз мог дать им ответ. Потом группа прямо на сцене начала спорить. На записях концерта можно расслышать повышенные тона мимо микрофона. Наконец Guns сыграли укороченную версию «Paradise City» и помахали ручкой — отработав меньше сорока минут из положенных по контракту семидесяти пяти. Дафф разбил свою бас-гитару. Слэш подошел к микрофону и выдал длинную, насыщенную ругательствами речь, которую никто так и не понял. На бис они не вышли. За сценой один из промоутеров пробормотал: «Куда уж хуже?» Но на стадионе, на трибунах, огромная толпа все еще аплодировала Guns N' Roses и молила их сыграть еще.

Следующие несколько месяцев Guns N' Roses восстанавливали силы после истощения и различных степеней наркозависимости посреди жаркой лос-анджелесской осени 1988 года, которую сделали невыносимой дымные пожары на сухих холмах над Голливудом. Пламя раздул загадочный сезонный ветер Санта-Аны, который дул с востока и нагонял едкий дым на город. В Южной Калифорнии ветра долго считали вестниками неудач. Грядущие события конца 1988-го, как и начала 1989-го, подтвердят эти предсказания.

Слэш переехал в съемную квартиру. Как спикер Guns, он много времени проводил раздавая интервью журналистам, любопытным до жизни самой опасной группы в мире. «Мне нравилось, что нас любят подростки и мы все еще вроде как андеграунд, — говорил он репортеру Марку Роуланду. — Теперь мы похожи на цирк уродов для нормальных людей, чтобы они могли сказать: „Посмотри, как низко они пали! Разве это не мило?"… Но мы ведь тоже люди со своими чувствами, понимаете? Вот почему я, например, так много пью, а Эксл слетает со сраных катушек и постоянно находится в жуткой депрессии? Потому что у нас есть своя жизнь, и порой из-за этого трудно… Мы не такие уж мачо. Дафф женат. Эксл очень любит свою девушку. Но никто [в прессе] не хочет об этом слышать, потому что такое поведение не подходит „Guns N' Roses"».

Дафф вернулся к жене; они постоянно дрались. Стивен нашел себе отдельное жилище, но потом настолько обезумел от скуки, что попросил Алана Нивена взять его в качестве роуди с Great White, просто чтобы вернуться в тур — туда, где есть организованность и дисциплина. С другой стороны, «Стиви» только наполовину находился в реальности, один на один с телефоном, номер которого знали наизусть все дилеры.

Иззи жил со своей девушкой, которую группа едва знала. Как-то раз он появился на фотосессии для обложки журнала «Musician». Он пришел на своих ногах и вовремя. Недавно взорвался вместе с командой космический шаттл «Челленджер», и Иззи считал, что шансы собрать всех участников GN'R в одной комнате примерно равны шансам следующего шаттла. Дафф, Слэш и Стивен периодически звонили, чтобы узнать, явился ли Эксл. Прошло два часа. Иззи и его девушка болтали с Марком Роуландом. На вопрос, что он делал в туре, Иззи ответил, что частенько гулял по улицам чужих городов в одиночестве. «Он одиночка, — подтвердила девушка. — Он хочет купить дом в пустыне, подальше от людей».

«Сейчас я больше наслаждаюсь жизнью, — признал Иззи, когда его спросили об успехе Guns. — Я перестал все время злиться. Когда тебе нечего есть, когда наступают проблемы с наркотиками, а рядом с домом блюют алкоголики, это слегка раздражает. Теперь я могу чувствовать себя нормальным человеком. Я живу здесь десять лет, и у меня никогда не было кровати. Я только недавно купил диван, а до этого спал на полу».

Иззи упомянул, что на одном из последних концертов появился его отец. Он видел отца впервые за восемь лет. «Он подошел ко мне за сценой, не предупредив, как снег на голову. Мне понадобилась секунда или две, чтобы узнать его. Это было неожиданно, но… — Иззи решил, что хватит об этом: — Короче, я не хочу углубляться в эту тему. В смысле, за десять лет я лишь дважды бывал в Индиане. В отличие от Эксла, я не поддерживаю связь с родными. Я там уже никого и не знаю». Потом Иззи все же признал, что испытвает к этому месту теплые чувства: «Что ж, оглядываясь назад, я действительно вижу какую-то стабильность в детстве, проведенном посреди чертова кукурузного поля. „Единение с землей", — он засмеялся, — никаких проблем. Простая жизнь».

На вопрос, что думает об этом Эксл, Иззи ответил: «Ну, о его детстве и мировоззрении можно много говорить. — Иззи на секунду задумался о своем старом друге. — Он очень бескомпромиссный. Он всегда первый говорит: „К черту это"».

Прождав три часа, Иззи собрался уходить. «Я знаю этого парня [Эксла], — сказал он фотографу. — Если сейчас я не уйду и дождусь его, в следующий раз мне придется ждать его пять часов». Эксл так и не появился. Он пропустил и еще одну съемку через неделю. Не пришел на интервью. Журналисты опустили руки. «Ничего личного, — утешали они себя. — Просто он такой человек».

Но при необходимости Эксл мог быть деловым. Тогда он жил в отеле или с Эрин, но искал квартиру в безопасном здании. Он сходил на очередную промовечеринку группы и пообщался со Слэшем, что теперь было редкостью. Он записал бэк-вокал для новой пластинки ударника Eagles Дона Хенли. Он ездил присмотреть машину — чем быстрее, тем лучше. Он побывал в студии с Майком Клинком, намечая вокальные дорожки для грядущего и уже противоречивого альбома Guns. Он все время сидел на телефоне, воюя с лейблом, с менеджментом, с юристами и особенно со своей группой, чтобы «One in a Million» вошла в альбом — без цензуры.

Геффен хотел, чтобы новая запись Guns вышла до конца года, пока «Appetite» еще находился в горячей десятке и не стихла молва о крупном туре с Aerosmith. (Примерно в этот же период Алан Нивен ударил Тима Коллинза в ресторане в Беверли-Хиллз, поскольку считал, что Коллинз пытался украсть у него группу и оскорбил его лично, подарив Guns дорогие чемоданы.) Между тем, лейбл беспокоила перспектива, что часть материала на будущем альбоме может вызвать негативную реакцию, которая не стоит проблем с выпуском пластинки. Юридический отдел фирмы уже советовал Геф-фену не выпускать альбом в таком виде, как требовал Эксл Роуз. Даже участники группы серьезно сомневались в том, что предлагал Эксл.

Запись имела рабочее название «The Sex, The Drugs, The Violence, The Shoking Truth»[24]. На первой стороне присутствовали четыре песни с мини-альбома «UZI Suicide» («Reckless Life», «Nice Boys», «Move to the City», «Mama Kin») и четыре трека, записанных во время «акустической» сессии ранее в этом году. Первой была «Patience», которую сочинил Иззи и мотив к которой насвистел Эксл, — нежная песня, обращенная к печальной женщине, включающая соло на резонаторной гитаре. В коде, которую прицепили позже, чтобы расшевелить скучную балладу, вокал Эксла нарастает с низкого металлического до почти детского крика. «Used to Love Her», песня об убийстве надоедливой подружки, напоминала веселую подделку под Eagles (написанную Иззи и Слэшем). «You're Crazy» превратилась из металлического жужжания на «Appetite» в южный рок и блюзовый ар-эн-би-джем с прекрасными гитарами.

Но «One in a Million» отличалась от прочего материала. Она начиналась, как «Jumpin' Jack Flash» Stones, — рок-ритм, мрачные аккорды и фолковое бренчание. Затем Эксл бросал первую бомбу — на грязной автобусной остановке в центре города: «Полицейские и ниггеры, убирайтесь с моего пути». Он не хотел покупать никаких цепочек из фальшивого золота. В припеве точка зрения менялась: теперь она напоминала саркастические комментарии старых друзей Эксла из Индианы, которые считали его самовлюбленным маньяком и надеялись еще разок повидаться с ним, пока он не умер.

Следующая бомба появлялась во втором куплете: «иммигранты и педики» приезжали в Америку и распространяли «какую-то сраную заразу». Падающая рок-звезда в припеве была пресыщена тем, что могли предложить 1980-е. Слэш играл соло на акустической гитаре, и затем Эксл предостерегал «радикалов и расистов», которые могли попытаться использовать образы, о которых он поет. Он называл себя обычным белым парнем из маленького городка, который дает выход своей злости. После этого «индианский» припев вновь напоминал ему, что он забрался слишком высоко, и заключал: «Возможно, когда-нибудь мы еще увидим тебя, прежде чем придется тебя оплакивать». В конце песни на одной нервной фортепианной ноте повторяется строчка «слишком высоко, слишком высоко», постепенно затихая.

Неистовая энергия и отчетливые фобии «One in a Million» беспокоили всех, включая Эксла, который, тем не менее собирался защищать песню до гробовой доски. Обычно такие треки появлялись на независимых записях наци-скинхедов или сербских дэс-метал-групп. Никто не видел смысла в том, чтобы самая известная группа Америки пропагандировала откровенный расизм, гомофобию и ксенофобию, а потом отрицала свои взгляды. Дэвид Геффен был геем. В Слэше текла черная кровь, а его отец был иммигрантом. (Он признавался английскому репортеру, что ему было стыдно, когда песню услышала его мать.) Один из братьев Даффа был женат на чернокожей женщине. (Дафф с тоской говорил, что у него есть черные члены семьи, которым не понравится новая песня.) Но Эксл стоял на своем, и даже ставил на карту свою карьеру. «One in a Million» будет закрывать альбом «GN'R Lies», без цензуры, — или никакого альбома вообще не будет.

Слэш позже вспоминал: «В этой песне есть строчка „полицейские и ниггеры"… я не хотел, чтобы Эксл ее пел. Но Эксл такой человек, что он сделает что угодно, если ему так хочется. Я знал, что песня выйдет и я ничего не могу с этим поделать». Слэш убеждал друга, что они лишь найдут себе проблем. «Бывают случаи, когда выразить свое мнение — круто, но бывает и такое, что в этом нет никакой необходимости, и тогда ты просто ищешь проблем. Намеренно лезть на рожон — не круто».

Наконец компромисс был найден: Эксл согласился заранее извиниться за песню на обложке альбома. (Позже он утверждал, что это была его идея.) Дизайн обложки напоминал низкопробный лондонский таблоид с кричащими заголовками о сексе и насилии («Банда грабителей отстрелила Сью ноги») и даже пародией на «третью полосу» «The Sun» с голой девушкой на внутренней стороне. Естественно, Эксл написал скандальную, злобную апологию к «One in a Million»:

Вас когда-нибудь несправедливо бил человек с пушкой и значком?.. Вас выгонял с заправки или из магазина тот, кто едва говорит по-английски? Надеюсь, нет, но не приставали ли к вам гомосексуалисты? Не пытались ли так называемые святоши отнять у вас заработанные честным трудом деньги? Эта песня очень простая… и я прошу прощения у тех, кто сочтет ее оскорбительной.

В качестве резюме жизненного опыта и взглядов У. Эксла Роуза (и Уильяма Брюса Бейли) апология была идеальной. Как заявление на обложке альбома — беспрецедентной. (К тому же это была не единственная эскапада на альбоме. Объясняя чувства, стоящие за женоненавистнической и сексистской «Used to Love Her», обложка гласила: «Избиению жен уже 10 000 лет».) Но такой ход успокоил юристов и маркетологов «Geffen Records», которые подписали документы, и лейбл назначил выход записи под заголовком «GN'R Lies» на начало декабря 1988 года.

Когда в начале 1989-го «One in a Million» вызвала фурор в прессе, извинения вообще никто не заметил. «Lies» добралась до 2-й строчки чарта «Billboard» и начала расходиться миллионами, уже через пару дней после выхода догнав в горячей десятке «Appetite».

Ноябрь 1988-го. До появления «GN'R Lies», вышедшего в конце месяца, главным предметом разговоров в рок-мире был потрясающий сольный альбом Кита Ричардса «Talk Is Cheap». Большую часть 1980-х The Rolling Stones медленно умирали. Они не ездили в туры с 1982-го и даже не выпускали приличных альбомов. Когда-то священные и неприкосновенные Stones погрязли во внутренних склоках и собственной желчи. Мик Джаггер делал неуместные соло-альбомы и снимал безвкусные видео, а Кит Ричардс маялся от безделья. Наконец решившись сделать собственный альбом, Кит предстал перед публикой с тяжелой фанковой аккомпанирующей группой и прекрасным набором песен, среди которых особенно выделялась «You Don't Move Ме», откровенный выпад в сторону его бывшего партнера и «мерцающего близнеца». «Talk Is Cheap» имел ошеломительный успех и отлично продавался. Кит гастролировал по Америке и получал отличные отзывы критиков. (Однако Ричардс, широко известный Старый оракул рока, друид музыкального гения, в то время публично выражал неуважение к Guns N' Roses в антиглэмовых, антиметаллических и антирэповых комментариях, опубликованных в британской рок-прессе.) Неведомым образом дерзкий альбом Кита, метивший в его товарища по группе, пару месяцев спустя, в 1989-м, спровоцировал примирение группы — событие, которое затем повлияло и на Rolling Stones, и на Guns N' Roses.

Guns N' Roses появились на обложке 539-го номера «Rolling Stone» от 17 ноября 1988 года. Фото (сделанное в байкерском баре Нью-Джерси на рассвете, перед концертом в «Giants Stadium» прошедшим летом) демонстрировало вихри волос, рваные джинсы, татуировки и образ жизни. Заголовок гласил: «Герои хард-рока». Журнал льстиво называл группу спасителями рок-музыки: «Наконец какие-то плохие парни оказались хороши». Эксл был изображен тихим и ранимым вне сцены, едва ли не ангелом, чувствительной душой, чьи музыкальные пристрастия включали Джорджа Майкла, Фрэнка Синатру, The Raspberries, Филипа Гласа и маэстро экзистенциальных саундтреков Эннио Морриконе. Но: «На сцене, выпуская накопленную годами злость, он крайне харизматичная фигура. Он поет исступленно, надрывая связки, с невиданной энергией заводя толпу».

Слэш об Эксле: «Он совершает множество диких поступков, которые никто не понимает».

Эксл рассказывал о «новой» песне, над которой он усиленно работает, восьмиминутной балладе «November Rain». Она должна была стать важной частью следующего «настоящего» альбома Guns, и Эксл уже начал беспокоиться о качестве. «Если она не будет записана как надо, — предупреждал он мягко, — я уйду из бизнеса».

Эксл отрицал ответственность группы за гибель подростков на «Monsters of Rock». «Я не знаю, что и думать, — отвечал он. — Мы не говорили людям: „Напейтесь так, чтобы на ногах не стоять". Так что я не чувствую ответственности. Я не хотел, чтобы кто-то пострадал… Мы стремимся к абсолютно противоположному».

В конце 1988-го группа появлялась в прессе повсюду, красуясь на обложках «Circus», «Musician», «NME», «Hit Parader», «The Face», «RIP», «RAW», «Kerrang!», «Spin» и каждого рок-журнала в Европе и особенно в Японии. Эксл предупреждал читателей, что на грядущем мини-альбоме будут песни, которые «могут кого-нибудь разозлить», но он не позволит чьей-либо реакции повлиять на него: «Люди заглядывают мне через плечо и говорят: „Не знаю, стоит ли писать такие тексты, чувак. Это слишком жестко". Но мне на это плевать. Я не хочу подвергать себя самоцензуре до того, как принесу песню в группу». Также Эксл говорил, что пишет много баллад, и что следующую пластинку Guns постараются сделать максимально долгой.

О написании песен: «Слэш сидит со своей гитарой. У меня возникают какие-то идеи, пока он играет, потом мы соединяем кусочки. С Иззи мы написали много забавных вещей очень быстро, прямо из головы». Эксл также отметил, что тексты пишет сам: «Речь идет о реальных случаях, но в песни попадает лишь абстрактная версия. Я хочу рассказать о последних двух годах: о людях, которых я встретил; о ситуациях, в которые попадал».

Как он относится к успеху группы? «В данный момент мне нелегко. Требуется какое-то время, чтобы после крысиной жизни на улице научиться управлять счетами, искать жилье, покупать дома. Я подыскиваю жилье здесь [в Лос-Анджелесе] и в центре Америки, и еще я хотел бы жить в Нью-Йорке и искать идеи для песен на улицах». Главное, подчеркнул он, — «привести себя в порядок, потому что нам нужно записывать альбом, и я очень хочу сделать его. Это почти мечта. Мы станем „популярными талантливыми артистами", которых уважают люди в индустрии». Эксл также сказал, что хочет записать как можно больше песен или даже сделать двойной альбом, «так что, если с группой что-нибудь произойдет, какое-то время ее еще будут слушать… Я просто надеюсь создать такую музыку, которая останется надолго, и не важно, будут ее передавать по радио или нет. Быть частью группы, которая займет свое маленькое место в истории, — вот чего я хочу».

Под конец Эксл упоминал (в интервью «Musician»), что недавно купил заказной «корвет-стинг-рэй» с четырехцилиндровым двигателем «чеви», который, с гордостью утверждал вокалист, может делать до 290 километров в час. По крайней мере некоторые мечты сбывались.

Слэш давал большую часть интервью по телефону. Но как-то осенним утром он встретился в «Hamburger Hamlet», недалеко от Сансет, с репортером из Нью-Йорка. Гитарист заказал «отвертку» с двойной столичной и объяснил, что перешел на водку, хотя последние пять лет выпивал по бутылка «Джека Дэниелса» в день. «Я раздаю интервью с пяти утра, — пожаловался он. — Мне тут звонил человек из Бразилии. Альбому долбаных четырнадцать месяцев, а в Бразилии он недавно поднялся на седьмую строчку, в Греции — на четвертую. В сраной Голландии он около десятой позиции. Поэтому мне приходится заниматься всем этим».

Слэш бойко общался с прессой, но в 1988-м многие его заявления уже устарели: «Мы словно зеркало того, через что вынуждены проходить подростки. Реалии тинейджера: работа с девяти до пяти, или дерьмовые родители, или проблемы с копами, с законом… Так что мы не так далеки от детей, для которых играем… Рок-н-ролл — достаточно бунтарская штука: ты преступаешь закон, спишь с кем попало, напиваешься, употребляешь наркотики. Мы именно такие, и немногие на нас похожи». На вопрос о смертях в Донингтоне Слэш ответил чуть ли не с гордостью: «Большинство рок-концертов абсолютно безопасны. — Потом усмехнулся: — Мы делаем нечто большее… непредсказуемое… В этом есть немного… безрассудства».

В конце 1988-го Слэш на полном серьезе представлял Guns мятежной уличной группой, которой она когда-то и была — в 1986-м. Он не замечал, что Guns N' Roses скованы славой и их эра как представителей улицы уже закончилась. Его группа теперь редко играла «для простых подростков». Разве что они могли себе позволить билет в местный концертный зал или на гигантский футбольный стадион за городом.

К концу 1988-го у Guns было два альбома в верхней части чарта «Billboard». Они превзошли героев своего детства, Aerosmith. Да и конкуренция в этом году была убийственной: «Rattle and Hum» U2, «And Justice for All» Metallica, «Faith» Джорджа Майкла, отлично продававшийся саундтрек к «Грязным танцам», Bon Jovi, INXS, Def Leppard. Альбом Metallica «And Justice for Alb стал платиновым спустя пару дней после релиза, практически без поддержки радио и ТВ. Но Guns разрушили все так называемые тенденции и помогли музыкальному бизнесу преодолеть оторванность от улиц и непонимание фанатской психологии. Хард-рокеры Guns протолкнули старый добрый хард-рок (замешанный с глэмом и блюзом) в глотки школьников. Он заставили американский мейнстрим принять их такими, какие они есть.

Все рок-журналы проводили опросы читателей по итогам года, и Guns всякий раз побеждали как лучшая новая группа. «Мы уже не чувствуем себя новой группой, — говорил Дафф журналу «Circus». — Мы прошли через столько дерьма. Даже до выхода „Appetite" мы не чувствовали себя новой группой. Сейчас мы сталкиваемся с проблемами, возникающими у любой группы после выхода первого альбом. За исключением того факта, что он отлично продается. Это странное чувство».

В середине декабря Guns исполнили свои отложенные обязательства в Японии. Они выступили в Токио и Осаке, а также появились в музыкальных магазинах обоих городов. В Японии наркотики было не достать, и группа накачивалась виски «Сантори». В отеле Дафф и Слэш записались как братья Дерьмолюбы: Люк Дерьмолюб и Фил Дерьмолюб. Перед выступлением на арене «Budokan» в Токио группа и ее окружение были приглашены на ужин с легендарным японским промоутером концертов Седжиро Удо, который в 1964-м привез в Японию The Beaties. До этого в «Budokan», построенном как арена для боевых искусств и ревностно хранимом любителями джиу-джитсу и других единоборств, не выступала ни одна рок-группа. Тогда «Мистер Удо», как его называли западные группы, которые он продвигал, получал серьезные угрозы, но концерт Beaties все равно состоялся, и теперь «Budokan» считался одной из главных концертных площадок страны. Билеты на Guns N' Roses разошлись за полчаса. (Во время ужина Эксл попросил Удо-сана дать группе совет. Загадочный рок-гангстер из Токио мудро ответил, что для успеха крайне важны длительные отношения.) 10 декабря 1988 года Guns играли так стремительно и зажигательно, будто от этого зависела их жизнь. Совсем юные фанаты в ответ визжали чуть не до смерти. На следующий день токийская газета «Asahi Shinbun» назвала Guns лучшей группой, когда-либо посещавшей Японию. А Эксл в то же время заперся в своем номере отеля и не хотел ни с кем разговаривать.

После этого Guns сыграли два концерта в Мельбурне, Австралия. 15 декабря вступление Эксла к «Mr. Brownstone», долгий и бессвязный спич на тему наркотиков и свободной воли, показалось кое-кому пропагандой и восхвалением героиновой зависимости, что было явным нарушением правил. Один из зрителей пожаловался в полицию. На основании жалобы был выписан ордер на арест Эксла.

Следующий концерт проходил в Сиднее. Местная пресса напечатала пару глупых высказываний разогревающей группы, местных героев Kings of the Sun, на тему того, что Guns N' Roses многим обязаны австралийским рокерам Rose Tattoo. Это взбесило Эксла. Во время шоу он оскорблял Kings of the Sun, чьи верные фанаты остаток концерта освистывали Guns. Это было действительно мерзко, и в какой-то момент Эксл едва не нырнул в толпу, чтобы избить наглецов, однако Иззи схватил его за руку и велел успокоиться.

Затем Guns полетели в Новую Зеландию, чтобы дать 19 декабря концерт рядом с Оклендом. Там они узнали, что чрезмерно бдительный прокурор Мельбурна подписал ордер на арест У. Эксла Роуза за (предполагаемую) пропаганду наркотиков. Отряд полиции следил за отелем группы, чтобы арестовать Эксла, когда Guns будут проезжать Сидней по дороге домой. Маршрут возвращения группы с другого конца света был пересмотрен, чтобы обогнуть Австралию.