Ларин Петр и машина времени

ГЛАВА 12

Так скверно, казалось, Пётр не чувствовал себя ещё никогда в жизни. Он едва держался на ногах, ощущая, как кровь прилила к вискам и тошнота подступила к горлу. Вся жизнь была перечёркнута. Всё, что имело для него смысл, оказывается, не более чем иллюзия, недолгое развлечение его школьного детства. Год-два — и он будет исключён из школы номер семь. И дальше он проживёт жизнь обычного человека, такого, как его дядя. Что, подобно дяде, он тоже станет писать фантастические рассказы? Пётр представил себе это на мгновение и тут же отогнал от себя тоскливую перспективу. Нет, только не это…

— Значит, мне осталось совсем немного до того, как это случится? — он поднял на Ситникова невидящий взгляд. — И… что я буду делать дальше?

— Пётр, не расстраивайся. Когда мы вернёмся, я постараюсь сделать так, чтобы ты об этом забыл… — утешение, мягко говоря, было не из лучших.

— Да какая разница! — едва сдерживая рыдания, воскликнул Пётр. — Какая разница, буду я об этом знать или нет! Вот если бы я заранее узнал, когда и почему это случится и что я должен делать или не делать, чтобы не нарушать Дисциплинарное Уложение!

— Нельзя вмешиваться в судьбу, — неуверенно начал Ситников, но тут же осекся. Ведь он притащил Петра в будущее не иначе как для того, чтобы попытаться перекроить судьбу. Правда, в уготованном детям Петра тюремном заключении он видел куда большее зло, нежели в предполагаемом лишении Петра магической силы. Она и сейчас вызывала у него снисходительную усмешку. — И потом, никакие запреты не действуют, когда речь идёт о человеческих чувствах. Как знать, не потеряешь ли ты, не нарушив Дисциплинарного Уложения, нечто для тебя важное? Ладно, пока мы не должны терять время. Тебе пора. И постарайся успокоиться. Независимо от того, доволен ты тем, как ты проживёшь свою жизнь, или не доволен, позаботиться о своих детях ты обязан.

Пётр ещё раз внимательно посмотрел на глянцевую страницу.

— Тут сказано, что преступление было совершено 5 марта 2027 года. Но на компьютере в машине стояло 4 марта.

— Естественно. Мы прибыли на день раньше, чтобы успеть всё это предотвратить.

Ситников ещё раз посмотрел на часы.

— Чёрт! Мне пора. Мне тут тоже надо кое-что сделать. Это не имеет отношения к твоему сыну. Нам нужно идти. Я доведу тебя до кафе «Дробь восемь» и слетаю по своим делам.

— А Соня?

— Я сразу же вернусь за ней. Заберу её в машину и подъеду к кафе. И там буду тебя ждать. — Он погладил по плечу расстроенного мальчишку, мучительно соображая, как бы его подбодрить. — Не волнуйся, мы сразу вернёмся, и вы ещё успеете на свой фестиваль. Если, конечно, она проснётся и нам не придётся коротать время где-нибудь на лужайке в ожидании её пробуждения.

Они быстро зашагали по улице.

Поначалу Пётр тоскливо смотрел себе под ноги, но потом любопытство взяло верх, и мало-помалу он стал оглядываться по сторонам. То, что он увидел, превзошло самые смелые предположения. Вокруг громоздились высотки из зеркал и металлических каркасов. По улицам медленно двигались очень немногочисленные автомобили закруглённых конструкций, напоминающие лодочки из американских горок. Основная же масса транспорта переместилась вверх, подобно машине времени, на которой они прибыли в это царство стеклопакетов. Вместо привычных телефонных будок всюду торчали яркие столбы с афишами и укреплёнными на них видеотелефонами. Одежда, как отметил Пётр, стала более консервативной — женщины преимущественно носили длинные, до пят, юбки и плащи.

Как ни странно, площадь, которую они пересекали, Пётр безошибочно узнал. Минуту спустя ему даже показалось, что особых изменений она не претерпела. Именно здесь он ловил иногда маршрутку, возвращаясь в школу после выходных, проведённых у дяди и тёти.

На углу Пётр увидел красочную вывеску, которая гласила о том, что именно здесь находится кафе «Дробь восемь». Ситников ободряюще подтолкнул его в сторону вывески.

— Не волнуйся, Пётр, всё будет очень быстро. Мы скоро вернёмся.

— Угу, — кивнул Пётр.

Подходя к кафе, он обратил внимание на седого человека в потёртом и очень старомодном, судя по нынешнем временам, костюме. Руки его были покрыты синими наколками, которые тоже показались Петру пережитком прошлого. Старик то и дело доставал из кармана часы, нервно вскидывая голову на электронное табло, висящее на фасаде расположившегося напротив огромного супермаркета. Пётр прошёл мимо старика и почувствовал на себе его пристальный взгляд — взгляд, в котором было столько ненависти, что он не мог быть брошен просто так. Чутьё мага, пробуждавшееся в Петре в подобные минуты, подсказало ему, что старик не может быть ему незнаком. У Петра шевельнулась смутная догадка, но он тут же отбросил её как нечто, что не должно было отвлекать его от предстоящего предприятия.

Однако Петру показалось, что он расслышал ругательство, брошенное ему вслед.

Помедлив ещё секунду, он двинулся навстречу старику, который действительно не сводил с него взгляда.

— Простите, вы, наверное, тут уже стоите какое-то время. Меня должен ждать парень, такой… — Пётр запнулся, не решаясь описать кого-либо, так как ещё не был уверен, правильно ли он заговорил с незнакомым человеком исходя из правил приличия, принятых в будущем…

— Выродок! — с неожиданной яростью бросил старик ему прямо в лицо.

И тут же — а может быть, Петру это только показалось — в глазах пожилого человека мелькнуло что-то похожее на удивление, смешанное со страхом. Интуиция подсказала Петру, что этот человек его отлично знает. Или принимает за кого-то другого. А вот он, Пётр, никак не может взять в толк, кто это такой.

— Извините… — пробормотал Пётр и юркнул в кафе. Он успел заметить бумажник в нагрудном кармане незнакомца.

Не теряя времени на осмотр интерьера, он метнулся в самый дальний угол и, укрывшись за игровыми автоматами, не имеющими ничего общего с теми, к которым он привык в клубах, куда ему случалось заходить иногда за компанию с Валеркой, вытащил из кармана Свисток. Тихая трель сработала незамедлительно — содержимое бумажника веером легло перед Петром. Впрочем, оно оказалось немногочисленным — несколько смятых купюр, которые, очевидно, были теперь введены в оборот, и удостоверение личности, из которого следовало, что перед ним не кто иной, как постаревший Руслан Зайченко, вышедший, как гласила ещё одна обнаруженная бумажка, совсем недавно из мест тюремного заключения.

«Да, — подумал Пётр. — Всё же тётя Эльза была права, горбатого могила исправит». Но его недоумение относительно того, почему так ненавидяще просверлил его взглядом Зайченко, никуда не исчезло. Что-то подсказывало Петру, что злобная ненависть, конечно, могла быть следствием застарелой ненависти Зайченко к его дяде Георгию, перенесенной на племянника, а потом и на его сына, то есть сына Петра. «Может быть, он просто узнал меня, приняв за сына племянника так ненавидимого им бывшего одноклассника? Хотя непохоже. Наверное, я, то есть подросший Ларин Пётр, умудрился ещё чем-то насолить Зайченко. И он продолжает меня ненавидеть. Как знать… Ведь я больше не волшебник. Возможно, мы даже живём по соседству. И он оскорбился тем, что я с ним не поздоровался».

Своего рода разгадка явилась в образе паренька, что подошёл к Зайченко, за которым через небольшое окошко продолжал наблюдать Пётр.

Тот насмешливо потрепал парня по плечу и что-то сказал, кивнув головой в сторону кафе. Парень ткнул пальцем на вход и, похоже, заторопился. Петру показалось, что это родственник самого Зайченко, очень уж заметным было внешнее сходство. Судя по возрасту, парень мог приходиться ему не кем иным, как внуком.

Петру вспомнились вдруг слова Ситникова о том, как он удивится внешней похожести парня, с которым он заговорит. Может быть, это именно тот парень, который идёт сюда для того, чтобы убедить его, точнее, его сына принять участие в преступлении? Может быть, за всем этим стоит сам Зайченко? Может быть, это он подбил на преступный замысел своего юного родственника? Осмыслить весь этот шквал новостей Пётр не успел.

— Макс? — в голосе девушки было что-то жалкое и просительное.

Пётр не сразу понял, что она обращается к нему. Ну да, он ведь даже не потрудился запомнить, пробежав глазами газетную вырезку, как зовут его будущих детей.

Бледная высокая девушка улыбалась так же жалко, как звучал её голос. Петру почему-то стало её действительно жаль. В уголках глаз девушки залегли еле заметные морщинки, странно смотревшиеся на лице шестнадцатилетнего существа. Казалось, девушка вот-вот рухнет на колени — так отчаянно вглядывалась она в младшего братишку.

— Макс, ну… Ты поможешь мне, правда? — она села рядом с ним и прижалась лбом к его лбу. Её плачущие глаза оказались совсем близко. Петра вдруг пронзило странное ощущение того, что эта очень несчастная девочка — его дочь. И что он обязан, просто обязан ей помочь. Ему до боли непреодолимо захотелось утвердительно кивнуть головой. Кажется, это единственное, что сейчас по-настоящему было важно для этой девочки.

— Ну? — раздался сверху ещё один голос. — Доворковались?

— Серёжа?! — в голосе девушки зазвучало восхищение, смешанное со страхом. — Да, мы с Максом договорились. Всё будет хорошо.

Взгляд парня смягчился.

— Ладно, хорошо. Я сейчас выпить принесу.

Пётр почувствовал, как похолодели его пальцы. Вот он, тот самый дурацкий момент, в который его сын не смог преодолеть свою мягкость и уступчивость.

— Нет! — он выкрикнул это почти на всё кафе. — Нет! Она не отправится из-за тебя в тюрьму, грязный подонок. Тебе не удастся сделать то, что вы замыслили. Ты и твой проклятый дед. Выйди из кафе, вон он стоит на улице, и скажи ему, что я уже позвонил в муниципальную милицию. Я сказал только о том, что готовится преступление, но, если ты раз и навсегда не оставишь её в покое, я немедленно позвоню снова и скажу, что это вы, вы оба. — Его охватило желание любой ценой защитить свою дочь. — Она не пойдет из-за тебя в тюрьму. Она влюблена в тебя, как последняя дура, но она не знает, что сегодня ночью у нас ничего не получится, и нас схватят, и она отправится в тюрьму. А тебе удастся убежать, и ты никогда больше не вспомнишь о ней.

Парень изо всей силы ударил Петра по лицу. Тот отлетел в сторону, девушка же, разрыдавшись, закрыла лицо руками. Поднявшись на ноги и стараясь не придавать значения гулу в голове, Пётр вытащил Свисток. Силы были очевидно неравными, и надеяться на то, что удастся обойтись без магии, не приходилось. И тут в кафе вошёл ещё один мальчишка. Тот самый обладатель красной куртки с дурацким капюшоном, которого Ситников час назад так внимательно рассматривал в бинокль.

Он направился было к стойке, однако увидел сестру, которая беззвучно плакала, опустив голову на согнутые в локтях руки.

Мальчик, который был точной копией Ларина Петра, — разумеется, это был настоящий Макс, братишка расстроенной девушки, — сразу же заметил парня, который был точной копией Руслана Зайченко, но, взглянув на него лишь мельком, быстро подошёл к сестре и неуверенно подёргал её за рукав. Та подняла голову и раздражённо прокричала:

— Ну что тебе ещё надо? Нет так нет. Всё, ступай в свою поганую школу!

Однако мальчик не спешил уходить.

— Марго, может, всё-таки не надо, а? — услышал Пётр. В голосе мальчишки чувствовалась подлинная боль за происходящее с сестрой.

Девушка снова заплакала, беспомощно ища глазами юного Зайченко. Однако тот даже не смотрел на неё. Пуская в сторону очистительной поглощающей установки сигаретный дым, он застыл с каменным выражением лица.

Девушка повернулась к брату и что-то горячо ему зашептала. Пётр увидел, как наморщились и задрожали губы мальчишки. По лицу того было видно, что его способность противоречить девушке иссякает.

Пётр увидел, как мальчик коротко что-то сказал, сильно побледнев. Девушка сразу перестала плакать, и до Петра донеслись слова, сказанные уже громче:

— Ладно, иди, скажи ему, что ты согласен, хорошо? И принеси мне колы.

Она снова тихонько заплакала, но теперь уже от облегчения.

«Согласился, кретин!» — зло подумал Пётр, видя, как мальчишка понуро двинулся по направлению приятеля сестры, стараясь идти как можно медленнее.

Пётр поднёс к губам Свисток. Негромкая трель заставила Макса споткнуться и наклонить голову, чтобы посмотреть, что сделалось со шнурками его кроссовок. В этот момент штукатурка и обломки светящегося панно, которым был украшен потолок, посыпались прямо на головы посетителям. Пётр продолжал свистеть. Внутренне поморщившись, он видел, как солидный комок потолочной росписи, внезапно намокшей и сбившейся в увесистый слепок, огрел по голове его сына. Макс сморщился и заойкал, но никто в начавшейся панике не обратил на него внимания. Понимая, что мелочиться не следует, Пётр развязным свистом сорвал с места трубку неоновой лампы, и та тут же огрела Макса по затылку. Упуская из поля зрения Маргариту, Ларин Пётр подскочил к парню, которого он про себя успел обозначить как «Руслан Зайченко-2», и, хватая его за пиджак, громко завопил:

— Это облава! Я предупреждал тебя! Теперь уноси ноги поживее, если сможешь, и никогда больше не возвращайся ни к своей дурацкой идее, ни к моей сестре.

Глаза «Руслана Зайченко-2» налились кровью. Он приготовился ударом кулака снести гнусного мальчишку с дороги, но Пётр швырнул в «Руслана» салфетки, на ходу выхваченные им из салфетницы. Пётр не успел произнести над ними никакого заклинания, он успел лишь приказать им немного намокнуть. Хлопья мокрой расползающейся бумаги облепили перекошенное от злобы лицо «Руслана Зайченко», и, окончательно рассвирепев, он бросился за Петром, который уже выбегал из кафе «Дробь восемь».

Пётр сразу увидел, что машины Ситникова, в которой должна быть спящая Соня, нет, поэтому разбираться с «Русланом Зайченко-2» придётся собственными силами. Меньше всего Петру хотелось вмешательства каких-нибудь взрослых, которые без труда заподозрят в нём человека из другой реальности. К тому же существовала опасность, что его детки учинят очередную глупость — например, предложат решить дело миром и немедленно бежать грабить Эрмитаж. На какую-то секунду Пётр подумал, что, может быть, Ситников подсказал ему не самый верный способ решения проблемы. Может быть, чтобы выручить свою несчастную дочь, ему нужно было отправиться помогать ей самому, заменив своего бедового сына? Уж он-то точно промаха бы не допустил! Но тут же Пётр представил дальнейшее развитие событий. Нет уж, видеть свою дочь подружкой главы преступной шайки ему точно не улыбалось! Его тихоня-сын, который показался ему очень похожим на застенчивого Валерку, должен спокойно закончить школу номер семь и не лишиться своих магических способностей из-за нарушения Дисциплинарного Уложения, которое категорически запрещает использовать практическую магию для достижения столь непорядочных и противозаконных целей. Не хватало, чтобы и на него было наложено заклятье, которое превратит его из юного мага в обыкновенного мальчишку… так, как это случилось с его отцом.

…Громко топая ботинками на металлических подошвах, «Зайченко-2», одетый в малиновую кожу, выбежал из кафе. Пётр отлично сознавал, что обычный кулачный бой с этим верзилой ни к чему хорошему не приведёт. Поправив очки, сползшие на нос, он огляделся. Две девчонки его лет в таких же нелепых кричащих одеяниях топали по тротуару, таща под мышками самокаты. Как? И через двадцать пять лет ребята здесь обожают кататься на перекладине, к которой приделан руль?

— Девочки, на минутку…

Юные дамы не успели даже опешить. Пётр почти вырвал у одной из них самокат. Ставя ногу на перекладину, он начал читать заклинание Ускорения, сбиваясь от волнения и спешки. И тут совершенно неожиданно для него самокат взмыл вверх. Похоже, в этом времени любой транспорт имел в своей основе что-то наподобие магнитной подушки. Пётр с трудом удержал равновесие, чувствуя, как отчаянно застучало сердце и замолотило в висках, — самокат, точнее, летающий самокат набирал высоту. Пётр глянул вниз и понял, что этого лучше не делать. Он едва увильнул от пролетающего мимо раскрашенного аэромикроавтобуса и тут же едва не столкнулся с машинкой цилиндрической формы поменьше, на которой успел заметить яркую надпись «Международная почта». Внизу с сумасшедшей скоростью проносились машины, которые по каким-то причинам предпочитали ездить по земле.

Пётр попытался рассмотреть среди них ситниковскую машину времени, но понял, что это невозможно при таком стремительном движении. Однако краем глаза он увидел другое: «Руслан Зайченко-2» седлал такую же, как у него, перекладину с рулём. Самокат его выглядел очень солидно. Всё в этом времени свидетельствовало о том, что теперешние жители отдают предпочтение этому экологически безопасному виду транспорта, который, как убедился Пётр, делится на очень разные модели — совсем простые, такие, как у девочки, вынужденно давшей ему напрокат свой самокат, до такой замечательной штуки, напоминающей летающий скутер, какую седлал сейчас «Зайченко-2».

Медлить в ожидании того, пока «Зайченко-2» продемонстрирует ему возможности своего «скутера», который он незаметно для Петра оставил возле входа в кафе, Ларин Пётр не решился. Прямо над кафе он прицепился к бамперу очередной проплывающей мимо аэромаршрутки. Примечательно, что её пассажиры, выглядывающие в окна, не возмутились подобным хулиганством, а лишь приветственно заулыбались Петру. «Скоростная», — прочёл Пётр на портовом откидном мостике, поднятом вверх. Действительно, микроавтобус летел со стремительной скоростью. Преследователь Петра должен был приложить определённые усилия, чтобы хотя бы попасть в его фарватер. Однако расстояние между ним и Петром неумолимо сокращалось. Заклинание Ускорения мало могло помочь машине, вынужденной поминутно уворачиваться от десятка подобных, летящих на приличных скоростях.

Подлетая к очередному небоскрёбу из стеклопакетов и зеркал, автобус, к которому прицепился Пётр, резко набрал высоту. Оглянувшись назад, Пётр понял, что дальнейшая гонка может сложиться не в его пользу. И, понимая, что он снова переходит за рамки дозволенного Дисциплинарным Уложением, гласящим о запрете причинять без крайней необходимости вред живому существу, Пётр прочитал заклинание Повтора, искренне надеясь, что это и есть та самая крайняя необходимость. Разумеется, его преследователь не увидел выросшего перед ним небоскрёба, он видел лишь то, что и секундой раньше, — заднюю часть автомобиля с вихляющимся Петром, уцепившимся за бампер. Со страшным грохотом «Зайченко-2» влетел в один из верхних этажей административного здания, круша и калеча всё на своём пути. К счастью для себя, он успел надвинуть на голову шлем, висящий у него на спине. Разнеся в обломки значительную часть этажа, «скутер» закрутился волчком на месте и замер.

Пётр отцепился от бампера аэромикроавтобуса и завис над большой площадью возле стеклянного здания. Толпа зевак уже начала собираться внизу. Плавно спускаясь, Пётр вернулся к улице, на которой, как он помнил, должно было располагаться кафе «Дробь восемь». Девочки по-прежнему крутились возле него, с ожиданием поглядывая вверх и добывая газированную воду из полукруглого причудливого авто-мата-цилиндра.

— Спасибо, — широко улыбнулся им Пётр. — Замечательная штука.

Девчонки недоумевающе переглянулись. Странно, что кто-то может всерьёз нахваливать самую первую модель воздухоплавающего самоката, появившуюся лет восемь назад.

Ещё раз кивнув девчонкам, Пётр отошёл на несколько шагов, вертя головой по сторонам и высматривая Ситникова с машиной времени. Он не видел, с каким странным вниманием смотрел на него пожилой человек, по-прежнему стоящий возле кафе. Впервые за многие годы в памяти настоящего Руслана Зайченко зашевелилось воспоминание, которое не тревожило его с тех пор, как он был выпускником обычной школы питерской окраины. Его воспоминание не имело никакого отношения к его извечному недругу Георгию Спасакукоцкому, тем более не имело отношения к другим людям, которые то всплывали, то исчезали в его бестолковой жизни. Он вспоминал странного мальчика, который появился перед его глазами в тот день, когда он готовился многое доказать этой вертихвостке Эльзе Капитановой. Тогда появился этот странный малолетка… Подробности давней погони за странным мальчиком на подобии самодельного самоката всплыли перед ним с прежней яркостью. Но тут вежливый голос прервал его воспоминания, и вежливое «Здравствуйте!» привлекло к себе его внимание. Юный Макс в огромной ярко-красной куртке с капюшоном, на котором позванивали брелоки, выходил из кафе, радуясь неожиданному избавлению. Брезгливо посмотрев на сына своих соседей, старый Зайченко не удостоил его ответом, однако секунду спустя спохватился и бросился вперёд, впиваясь взглядом в спину такого же мальчика в такой же дурацкой багряной блестящей куртке. Тот мальчик вертел головой по сторонам и был как две капли воды похож на мальчика, который только что с ним поздоровался.

— Боже, — пробормотал потрясённый Зайченко. — Их двое.