Лазурный Берег

5

Дни проходили быстро, один за другим. Почему на юге время летит быстрее, чем на севере?

Мэтью не знал. Он вообще ощущал себя странно. Как будто потерялся между мирами и теперь не может отыскать дорогу обратно. Внимание Элен, общение с ее матерью — все это путало его. И озадачивало.

Элен — беспечное, очаровательное существо, полное воздушных планов. Нынче вечером она пребывала в отличном настроении, романтики очень хотелось. Так что Мэтью не удивился, когда после ужина она позвала его гулять к морю.

Он согласился.

Элен скакала по ступенькам как горная козочка. Казалось, она видит в темноте.

Ночное море ничем особенным не выделялось. Пахло йодом и солью. Мэтью стоял рядом с Элен на берегу и думал почему-то о тихом вечере в гостиной, где осталась Рита. Опять читает, наверное.

На следующий вечер, после прогулки по Антибу и плотного ужина, Элен опять потянуло на дискотеку. Мэтью подумал и решительно отказался.

— Прости, я устал и хочу отдохнуть.

— Но это и есть отдых!

— Не для меня и не сегодня.

Элен попробовала было обидеться, но тут зазвонил ее мобильник. Оказалось, кто-то из новых приятелей не прочь увидеться. Элен радостно объяснила, что это Этьен, художник из Лиона. Художнику, как понимал Мэтью, едва исполнилось двадцать пять. Он с приятелями тоже собирался на дискотеку и обещал угостить девушку отличными коктейлями. Повеселевшая Элен взяла с Мэтью слово, что он не будет скучать, надела какое-то легкомысленное платьице — и была такова.

И вот он остался наедине — со своими неторопливыми мыслями, с теплым вечером и с Ритой.

Мэтью не задался целью ее искать, просто вышел в сад и увидел ее за столом, на котором живописно красовались остатки ужина. Рита сидела и увлеченно читала. Она вообще любила читать, он уже это заметил. Услышав шаги Мэтью, она подняла на него веселые и слегка виноватые глаза.

— Никак не могу заставить себя встать и помыть посуду. Понимаю, что надо, но сил никаких нет. Все-таки отпуск, можно немного побездельничать. Да и Сесиль утром придет.

— Вы совершенно правы, — кивнул Мэтью. Он посмотрел на стол, вздохнул и взялся за тарелки.

— Зачем вы?.. — Рита отложила книгу и встала. — Давайте я.

— Сидите. Должен же я хоть чем-нибудь быть полезным.

Он перемыл всю посуду. Рита поглядывала на Мэтью из-за книги, думая, что он не видит, а он видел и специально ловил эти короткие взгляды: ему было важно ее одобрение.

— Теперь можно спокойно отдыхать, — сказал Мэтью, когда последняя тарелка была поставлена на сушку. — Можно выпить глинтвейна. У вас есть красное вино?

— Да, в баре две бутылки. Это же Прованс, тут полно виноградников. И это Антиб, тут полно хороших вин во всех магазинах. Вы сварите глинтвейн?

— Если вы не возражаете.

— Просто какой-то конкурс хороших манер! — рассмеялась Рита. — Конечно, варите, я с удовольствием присоединюсь, обожаю глинтвейн. Это, наверное, безнадежно по-английски, да? Приехать на Лазурный Берег и портить отличное вино тем, что кипятить его в кастрюльке. Если Сесиль узнает, она станет презирать нас обоих. Но я так люблю горячий глинтвейн. Особенно под Рождество.

— Сейчас еще не Рождество, но зачем же соблюдать условности столь педантично?

— Я тоже так думаю.

В одном из кухонных шкафчиков нашлись нужные приправы, и Мэтью некоторое время сосредоточенно медитировал над кастрюлькой. Когда он вынес ее и толстые керамические чашки на улицу, было уже почти темно. Рита включила подсветку в саду, и на свет слетелось множество мохнатых ночных бабочек. Негромко и уютно трещали сверчки.

— Бокалов, к сожалению, не нашел…

— И не надо.

Было хорошо сидеть, пить горячий глинтвейн, слушать южный вечер и молчать ни о чем. Вот это и есть настоящий отпуск, вот это и называется емким словом «отдых». Из тела уходила усталость, можно было расслабиться и ни о чем не думать. Возможность ни о чем не думать — одна из самых великих возможностей в мире.

Откуда-то — то ли из дальнего музыкального кафе, то ли из проезжавшей машины — долетел обрывок песенки:

А он такой один, Мой парень — блондин, Он такой один…

Рита и Мэтью не сговариваясь засмеялись.

— Все-таки современная музыка иногда бывает очень смешной, — заметил Мэтью.

— А вы любите классику?

— Да. Особенно Вивальди.

— А я Шопена люблю. Вальсы…

— Вы умеете танцевать вальс?

— Да, умею. Меня отец научил.

И разговор потек. Фразы цеплялись одна за другую, непринужденные и интересные. Совсем стемнело, Антиб зажегся разноцветными огнями. Мэтью в очередной раз констатировал, что Рита интересная собеседница, недооценил он ее, вот что. Почему-то мысленно навесил на нее ярлык недалекой язвы, хорошо хоть ненадолго. А теперь все было по-другому.

Когда стало прохладнее и с моря потянуло ветерком, Рита предложила:

— Давайте пойдем в дом.

— Давайте, — легко согласился Мэтью.

В доме они устроились в гостиной, и вынужденная перемена места действия не убила разговор. Рита включила радио, классическую волну, и поплыли мягкие звуки какого-то скрипичного концерта.

— А знаете, — вдруг сознался Мэтью, — у меня ведь нет музыкального слуха. Я с трудом запоминаю мелодии. Только прослушав несколько раз диск, могу определить. Вот сейчас не могу сказать, что играют… — Он развел руками.

Рита расхохоталась.

Роскошная южная ночь накрыла берег бархатным покрывалом. Светили звезды, очень большие и близкие. Они казались Рите похожими на пушистые шарики, которые кто-то развесил на небосводе.

Ей вдруг захотелось пойти к морю. Она дошла до ворот, осторожно, чтобы та не скрипела, открыла боковую калитку и выскользнула в ночь. За несколько лет Рита успела выучить дорогу к морю и могла бы пройти по ней с закрытыми глазами. Однако такие подвиги от нее не требовались: фонари здесь горели исправно, светящиеся шары казались волшебными.

На пляже Рита сняла босоножки и села у края прибоя — так, чтобы накатывающие волны омывали ноги. Здесь, у моря, было спокойнее, и все же непонятное беспокойство никуда не делось. Что происходит, почему ей не по себе?

Ответ появился неожиданно. Мэтью.

За прошедшие дни отношение к нему у Риты поменялось. Может быть, сказывается то, что она уже отдохнула немного. Может, корректное поведение гостя. Может, захватившее Риту ненадолго ощущение молодости, бесшабашности, хотя она старалась никому этого не показывать. Мэтью перестал ее раздражать, перестал не нравиться. Кажется, теперь все в порядке. И все-таки что-то точит, не дает покоя.

Этот человек приехал с Элен, и, раз уж между ним и мною установился мир, не стоит нарушать сложившееся положение вещей. И точка.

Рита вздохнула, встала и нашарила босоножки.

Когда она вернулась, Мэтью стоял у калитки.

— Я за вас волновался, — сказал он еще издалека.

— Я просто прошлась до пляжа.

— Именно поэтому и волновался. Мы с Элен тоже ходили ночью на пляж, я до сих пор не понимаю, как мы не убились на дороге, по которой она меня повела.

Рита улыбнулась.

— Может быть, пройдемся по улице? — неожиданно предложил Мэтью.

По всем правилам требовалось сказать «нет». Рита же сказала:

— Давайте.

И они побрели по дорожке. Пахли цветущими липами. Разговор возник сам собой и потек плавно, словно ровный ветер с моря. Казалось, что именно так и должно быть. Но Рите почему-то было тревожно и хотелось непонятного…

Нет. Вполне понятного.

Хотелось, чтобы Мэтью к ней прикоснулся.

Милые лирические вечера, классическая музыка, прогулки, игра в скраббл — все это окончательно примирило Риту с присутствием гостей вообще и Мэтью в частности.

Он ей начал нравиться, вот в чем дело. Просто как хороший человек, пыталась убедить себя Рита. Правда. Ведь он просто милый. Ничего больше.

Надо себе твердо это сказать. Только смысл этого действия постепенно утрачивался.

Вечерами, после скраббла, они с Мэтью теперь иногда уходили гулять. Бродили под цветущими деревьями, слушали звуки южного города. Утром, проснувшись, Рита почти не помнила, о чем они с Мэтью говорили. Кажется, о каких-то мелочах и о жизни. Ей давно не приходилось говорить о жизни с взрослым умным мужчиной. Конечно, была лучшая подруга Кейт, но с Кейт они знали друг друга с детства, и восприятие проблем друг друга уже запылилось. А Мэтью слушал внимательно, хотя, кажется, ни о чем конкретном Рита не рассказывала. Даже Дейка удалось не коснуться в этом разговоре. Просто много слов о жизни, как она есть для нее. И для него, потому что Мэтью не только слушал, но и говорил. Меньше, чем Рита, но все-таки она стала лучше понимать его.

И зачем он только согласился на эту поездку в парк «Эксфлора»? Могли бы остаться на вилле и провести день спокойно и лениво — именно этого Мэтью на самом деле и хотелось. Но Элен настояла на том, что знаменитый цветочный парк никак не обойдется без их присутствия сегодня днем. Мэтью согласился и вот теперь расплачивался за собственную слабость.

Элен вспомнила о том, что в свободное от отдыха время осваивает профессию журналиста, и фотографировала все, что ее заинтересовало. А так как ее интересовал и Мэтью, то очень часто объектив дорогой тяжелой камеры смотрел и на него. Все бы хорошо, только Мэтью не любил фотографироваться. Он с удовольствием отдал бы эту возможность павлину-альбиносу, или пальмам, или экзотическим средиземноморским растениям, которых тут было великое множество. К счастью, павлин заинтересовал Элен надолго. Она разговорилась с молодыми людьми, которые присматривали за птицей, дала им положенные несколько евро и долго и с упоением нажимала на кнопку. Мэтью не мог понять этого внезапно проснувшегося орнитологического интереса. Ну павлин, ну белый. Их едят, кажется. Он никогда не пробовал.

Мэтью вспомнил, как накануне вечером Рита со смехом рассказывала:

— У нас в школе преподавательница биологии была творческим человеком. Заведовала школьным театром, любила устраивать экскурсии за пределы Лондона, вместе с ней мы впервые ездили в Стоунхендж… Ее уроки — это была песня. Однажды она задала нам написать рассказ или сказку о каком-нибудь случае из жизни животных. Я сочинила жутко романтическую историю под названием «Одноклеточная любовь» — про судьбу двух инфузорий-туфелек. Одна инфузория любила другую инфузорию, а та не отвечала взаимностью. Но все закончилось счастливо, она полюбила его, их венчала инфузория-священник и в конце церемонии сказала: «А теперь обменяйтесь ядрами!». Я только потом поняла, отчего моя учительница так смеялась…

Вспомнив этот рассказ, Мэтью невольно улыбнулся.

Элен уже дергала его за рукав:

— Ты меня не слышишь, что ли? Идем дальше!

И они пошли дальше — по широким лестницам, мимо цветущих деревьев. В магазинчике, где продавали эфирные масла, засушенные гербарии, книги по цветоводству и прочую дребедень, Элен снова задержалась надолго. Откупоривала пузырьки, нюхала, весело болтала с продавцом — черноволосым уроженцем Прованса, пропитанным солнцем, как и все вокруг. Дело закончилось покупкой душистой можжевеловой воды.

В конце пальмовой аллеи обнаружилось то, что заставило Мэтью отказаться от примирения с окружающей действительностью: несколько человек, держа на руках разнообразных животных, предлагали с ними сфотографироваться. Элен попыталась уговорить Мэтью посадить на плечо обезьянку или сову, но тут он решительно воспротивился.

— Давай я лучше тебя с ними сфотографирую! Только объясни, где у твоего зверя нужная кнопка…

Все-таки Элен очень милая девушка, подумал Мэтью, наводя на нее объектив. Непосредственная и живая. Сколько же в ней жизненной энергии! Нет, Мэтью не жалел, что приехал сюда в отпуск. Первые дни были напряженными, но сейчас напряжение исчезло, а впереди еще две недели. Вчера он звонил Молли, и та сказала, что «Фаллаут» пока обойдется без него. Ты два года не был в отпуске, сказал себе Мэтью. Отдыхай.

Элен и Мэтью сидели в летнем кафе, он пил сок, а она с энтузиазмом поглощала мороженое.

— А может, вернемся в Лондон? — внезапно предложила Элен.

Мэтью даже слегка опешил и помедлил несколько секунд, прежде чем ответить. Несколько дней назад он наверняка мгновенно согласился бы, но сейчас идея его не прельщала. Отношения с Ритой наладились, остаток отпуска обещал быть весьма благостным. Правда, с Элен непонятно: то ли роман, то ли нет. Они поцеловались пару раз, дальше дело пока не заходило, и Мэтью не знал, зайдет ли. Завтра вернутся друзья Элен, и она снова начнет проводить время с ними. А чего хочет он сам? Непонятно.

— Что ты молчишь? — недовольно дернула его за рукав Элен. — Ты же сам сначала говорил мне, что хотел бы уехать. Что положение неловкое.

Было дело, говорил. Но ситуация изменилась.

— Может, стоит просто перебраться в отель, раз тебя уже больше не устраивает жизнь с Ритой… с матерью?

— Она для тебя уже и Рита, а не моя мама! Мэтью, мне все это уже совсем не нравится!

Не такое уж абсурдное обвинение, если быть до конца с собой честным. Значит, Элен все-таки имеет на него какие-то виды, а не просто кокетничает. Мэтью поморщился, пытаясь придумать верный ответ. Черт, как же он не любит всякие сцены, всякую несдержанность!

— Вечерами ты с ней в скраббл играешь, вместо того чтобы со мной и ребятами на танцы сходить, — продолжала высказывать претензии Элен. — Я хочу, чтобы ты отпуск со мной проводил, а не с моей мамочкой! В конце концов, ты мой друг, ты согласился со мной сюда поехать, так неужели это ничего не значит?

— Элен, ты меня сама сюда привезла. Я просто пытаюсь не обижать твою маму и…

— А как же я? — как-то тихо и робко произнесла она.

— В каком смысле? — не понял Мэтью.

— Ты меня обижаешь!

Элен выглядела совсем расстроенной, даже слезинки повисли на ресницах. Еще хуже, сейчас заплачет. Вот противоречивая натура! Вчера не нужен, сегодня нужен. Сцены и женские слезы. Слов нет.

— Элен… неправда. — Мэтью сцепил пальцы замком и постарался не поддаваться эмоциям.

— Мне лучше знать! Мне обидно! Поехали в Лондон.

— Элен, жалко терять две недели отпуска.

— Подумаешь, две недели! Отпуска ему жалко! — фыркнула она.

Мэтью смотрел на Элен в некотором недоумении. Она еще не понимает, что такое работать практически непрерывно и не иметь возможности втиснуть отдых в распланированную жизнь! Еще две недели долгожданного отпуска, две недели на море — и «подумаешь»! Мэтью поддался чарам Элен, она уговорила его на эту авантюру — он-то собирался вначале ехать в Тунис, где бывал уже несколько раз и все его вполне устраивало — скучно, размеренно, спокойно. Элен расписала Лазурный Берег, как самое прекрасное место на земле. Конечно, с Ритой получилось неудобно, но ведь сейчас все уже в порядке. И уехать… Немыслимо! Что ей в голову взбрело?

— Элен, ты не понимаешь. Это же две недели отпуска! — попытался объяснить Мэтью.

— И что? Ты же не работаешь от звонка до звонка, можешь когда угодно отдохнуть, хоть вообще на работу не ходи.

— Ты не права. Такой подход безответственный, детский.

— Де-е-тский?! — взвилась Элен. — Вот как?! Детский! Да ты… Да ты…

Мэтью озадаченно наблюдал, как она выскочила из-за стола и почти выбежала из кафе. Ну вот, вроде бы поругались. Мэтью попытался сообразить, что он по этому поводу чувствует, но вдруг понял, что ничего не чувствует, вообще ничего. Кажется, этот роман, так толком и не начавшийся, можно считать завершенным. Обидно только, что теперь уж точно придется уехать и оставить здесь море, солнце и спокойные вечера в обществе Риты. Или перебраться в отель. Наверняка тут полно предложений, даже в июле.

Мэтью не успел встать из-за стола и расплатиться, когда увидел, что Элен возвращается.

Она молча уселась напротив и уставилась в вазочку с растаявшим мороженым.

— Извини, — сказала она негромко.

— Все в порядке. Что на тебя нашло?

— Сама не знаю, — задумчиво произнесла она. — Мне, наверное, просто перед тобой неловко, и я пытаюсь устроить скандал, а сама во всем виновата. Это же я тебя уговорила ехать. Может, дала какие-то надежды. Конечно, мне хочется от тебя внимания, но… не слишком серьезного. Я без него переживу.

— Так мило ты даешь мне понять, что у нас с тобой ничего не получится?

— Нет. А ты думал, что получится?

— Не уверен, — усмехнулся Мэтью. — Хотя в какие-то моменты мне казалось, что может. Но нет.

— Значит, мы все решили?

Мэтью не понимал, что именно они решили, но на всякий случай кивнул. Хоть с чем-то стало яснее.