Лёд Апокалипсиса 2

Глава 13 Жрец

Не знаю, для каких целей, но в подвале нового дома был здоровенный зев блестящего дымохода и даже пыльное место под собственную котельную, куда аккуратно навален всякий хлам.

Шкала ценностей слегка поменялась — барахло, способное гореть имело большую значимость. Человеческая жизнь — не особо.

Расположились в просторном подвале здания, развели костёр под дымоходом. Сели на добротные деревянные стулья, трофеи выкладывали на тканном матрасе у ног. Неторопливо оглядывали убитых, одного бессознательного раненного и приходили к пугающему выводу — мы, чёрт возьми, не ошиблись. Это наши таинственные ночные охотники, как их окрестили бродяги и торговцы других общин.

Не только потому, что заловили мы их ночью. Снаряжение, мягко говоря, странное. Невольно мне вспомнилась небезызвестная игра «сталкер». Ассоциация плавала на поверхности, ведь это и наше собственное прозвище в колонии (многие бродяги-искатели так себя называли). Игра — чистая выдумка, основанная на фильме, а тот — на книге Стругацких. Так вот в игре персонажи пользовались как реально существующим оружием и снаряжением, так и кустарно изготовленным под свои специфические сталкеровские нужды. Принципиально новое, особенно костюмы и приборы. Но это была всего лишь игра. Выдумка, фантазия.

В реальных условиях апокалипсиса неплохо показывала себя обувь и одежда для зимних видов спорта, разнообразного матёрого туризма, рыбалки, охоты, альпспорта. Этим и спасались. Только в последнее время целенаправленно начали модифицировать их с учётом охреневающего климата.

Чужаки, кем бы они не были, пошли намного дальше. Вещи явно создавались «с нуля». Ткани грубые, швы кривые-косые, но идея синтетической белой водоотталкивающей ткани, с уплотнителями на запястьях, со слоем утепления по всему телу, бронепластинами (не помогло, Кабыр прострелил одному голову, а второму сердце), множеством кармашек и наворотов, интегрированная кобура и чехол для ножа. Крепление под съемные очки, вязанная защита на шею, причем по самую шапку, специальные гнезда под часы, термометр, маленький компас. Дорогого стоит. Пошито недавно и явно «по мерке», уж больно хорошо сидит.

Разочарованно цокнул языком. Твою бабушку. Ненавижу, когда кто-то умнее меня.

Ещё один момент не давал мне покоя. У всех троих никакого алкоголя, ни сигарет, ни наркоты. Даже рожи аккуратно выбриты. Этот морализм меня слегка напрягал.

Хитрых снегоступов, которые почти не оставляли следов, не нашли.

Вражеская группа, как и наша — тройка. Пистолеты, у одного ещё и винтовка. Причем её сейчас осматривал и обнюхивал (буквально) Кабыр, кивая о чём-то своем. Ни много ни мало охотничий «Тигр», гражданский аналог СВД, аккуратно затянутый белыми тряпками, с навороченной оптикой. У каждого оружия присобачен глушитель, кустарный, но добротный.

— Приходит в себя, — тихонько пнул меня в бок Денис. — Забабахаю-ка нам Чайковского, надоели эти «осмотры места происшествия», глаза в темноте побаливают.

Рассеянно кивнул. Что-то и я сегодня устал. Стопы болят, рожа саднит, суставы ноют. Думал, придется пленника «ждать» до поздней ночи или даже утра. Или вообще помрёт. Хотя он и сейчас не сказать, чтобы выжил. Так-то Женевскую конвенцию о правах военнопленных похоронило под толстым слоем снега, а его история ещё продолжается.

Выживший был тщательно примотан тканным автомобильным тросом к раскладушке, любезно притащенной из одной из вскрытых квартир. Стяжки на запястьях и ладыжках оставили. Сейчас он пришёл в себя и тут же притворился овощем. Только зрачки под веками метались. Мы в полглаза присматривали за этим цирком одного актера, пока закипал чайник.

Чай с травами, каким-то шалфеем, сушенной мятой. Щедро добавил сахар. Кружки у нас огромные, моя матёрая, дюралюминиевая, почти пол-литра, чтоб вдоволь напиться, погреться и носить легко. Её брутальность подчеркивал красный инвентарный номер и легкая помятость. Мелькнула мысль сделать чай и для пленника, но я её отмёл. В конце концов я не следователь из фильма «Статский советник». Дружить с задержанным, играть «в долгую», на месяцы и месяцы следствия, формируя лицемерную эмоциональную связь — не собирался. С другой стороны, может придется его потом отпустить?

— Эй, болезный, харе делать вид что в отрубе. Разлепляй зенки. Чай будешь? Или побрезгуешь?

Пленник недовольно фыркнул, чуть приоткрыл глаза. Источник света — толстая ароматическая свеча на ящике посреди помещения слегка его слепила. Попытался сесть, сложив раскладушку, что удалось только частично. Поморщился.

— Меня зовут Антон Странник-один. Как твоё имя?

Он презрительно скривился, неторопливо оглядев каждого из нас с головы до ног.

— Ты можешь называть меня Жрец.

— От слова жрать? — Не удержался Денис.

— А у твоих пёсиков есть имена?

— Обойдёшься и моим, — повысил голос я, решительно беря быка за рога. — Тем более что оно настоящее. Давай я тебе в двух словах описываю свою идею. Так вот, ты рассказываешь про свою группировку, про себя. Сколько вас, где база, кто лидер, вооружение, количество стволов, прочие ресурсы, сколько поисковых групп, откуда такая странная снаряга, ну и про себя в двух словах. И мы тебя отпускаем с единственной целью чтобы ты рассказал о нас своему командиру и установил хрупкий мир с правилами игры. Дипломатию. И радуешься до конца своей никчемной жизни что ушёл от меня на своих ногах. Андестенд? Болезный, меня слышно? Или тебе рассказать, что будет если ты станешь молчать и как выглядит второй, более долгий и мучительный для тебя вариант?

Я красноречиво приподнял повыше топор, плавно опустил, дав лезвию звякнуть о каркас раскладушки. К чести нашего пленника, он не вздрогнул.

— Зачем? — тихо, медленно растягивая звуки, словно самого себя, спросил связанный парень и привычно дернул головой, убрав небольшую черную чёлку со лба. — Как бы ты мог понять про нас, если ты ничего не знаешь про самого себя? Про вас всех?

— А ты просвети, — улыбнулся я и сделал большой глоток из кружки. Чай приятно обжигал.

— Вы мертвецы. Покойники. Падаль, которая ошибочно считает себя живой.

— Угрожаешь?

— Пхе-хе-хе. Нет. Хотя каждый отряд снабжён поисковыми маяками и за вами рано или поздно придут. Вас убил не я. Нет. Знаете, что такое час испытаний?

Слушая сбивчивый монолог, извлек телефон, в полглаза глядя на пленника, написал смс Климентию насчет поисковых маячков и поинтересовался его способностями засечь сигналы от них. Потому что внезапно «язык» рассказал нечто ценное. Решил не перебивать. Но, пауза затягивалась, приходилось поддерживать разговор. Меня мои собственные ответы откровенно не интересовали. То, что я могу сказать, знаю и без сопливых. Доказывать никому ничего не намерен. А вот богатый внутренний мир моего необычного собеседника куда любопытнее.

— Что-то из библии, про армагеддон, про Бога.

— Бога нет, Антон. Если сомневаешься, поднимись на крышу здания и прыгни. И если тебя подхватят ангелы, докажешь обратное.

Поджал губы, не стал перебивать и возражать что это правило только про Иисуса и то он в похожей ситуации сигать не стал. Пока пленник говорит, есть шанс что и до чего-то интересного дойдёт.

— Час испытаний, он же конец света, он же судный день. Это день, когда все вы оплатите за свою никчемность, слабость, трусость, малодушие, подлость и низость. Но! С эволюционной точки зрения… Знаешь такое слово, Антон? Эволюция? Так вот. Все великие вымирания на планете, есть апокалипсис для слабых и отсталых. И шанс для новых, более сильных и достойных, которых несправедливо угнетали. И чтобы построить дворец новой эпохи, нужно снести нагромождение бомжацких лачуг, которые вы считаете своим домом. Вселенная дает нам шанс, а вас его лишает. Планета расчищает мир, чтобы его заселили мы.

Лицо Жреца раскраснелось, глаза слезились, он закашлялся и, казалось, забыл, что связан, а мы держим в руках его жизнь. В тесном подвале слова звучали раскатами, были полны торжеством и силой, уверенностью в себе, заряжены тайным знанием, которым он делился с глупыми и неразумными нами.

— Что такое прежний мир? Прежних? Царство нищеты, глупости, бездарности, разврата. Вы посмотрите на эти уродливые дома, улицы, машины и парки. Блевотина, бедность, безвкусица, бычки, наркоманы, извращенцы, неформалы. Дефектное уродство. Там царствовали жадные, глупые, трусливые, коррумпированные, жирные, отвратительные. Кто писал под себя правила и законы, защищался цепными полицейскими псами, окружал себя проститутками и слугами. Согбенными прихлебателями. Кто рождал таких же тупых, надменных, жирных детей, с улыбочками, чтобы и они продолжали править глупым и никчемным миром. А талантливым, чистым, молодым, наполненным силой оставалось только униженно терпеть. И так — год за годом, поколение за поколением, без внутренних изменений. И никакие революции не могли это победить, потому что такова природа прежних. Но, когда один биологический вид гибнет, его место занимает другой. Узнайте же! Узрите! Мы, мы и есть этот новый биологический вид!

Он победно озирался и затянувшуюся паузу смазало только то, что Денис негромко, но отчетливо пукнул, пробормотав «пардоньте».

— Гм. — кашлянул я. — Как вы хоть называетесь? Ну, новый вид? Супермены? Гипербореи?

— Лорды! — зло рыкнул пленник и поморщился, на пару секунд закатив глаза. Вид у него болезненный. Так-то он слегонца ранен.

— Ну, герцоги, так герцоги. За идеологию вашу понял. Развесисто, внушает. Возвращаемся к моему предложению. Ты рассказываешь, что-почём хоккей с мечом, мы тебя отпускаем с целью наладить дипломатию, чтобы разойтись краями. Вы там со своей хуйней про высшую расу, мы шурпу и плов варить. Вот скажи мне американец, в чем сила? Ну, в смысле, сможем мы мирно сосуществовать? Каждый на своей волне? Так-то все гнезда выживших это делают, а не вырезают друг друга по ночам. В конце концов, у нас общий враг — суперзима. Гопников мы перебили, кое-как дозимуем. А?

— Гопников не вы, — буркнул было он, но осекся. — Да ты не понимаешь, Антон как там тебя. Не могут питекантропы и кроманьонцы мирно сосуществовать. Конкуренция видов… вы просто должны вымереть. Исчезнуть как устаревший вид.

— Ну дык и дайте нам спокойно вымирать в своё удовольствие. А там уже время расставить всё по своим местам. Как считаешь?

Он невесело усмехнулся, ещё раз оглядел помещение и вздохнул как старый, но терпеливый учитель, который проводит беседу со слюнявым троечником.

— Каждый! Каждый из Лордов своё звание заслужил. Тем более жрец третьего ранга.

Этими словами он неторопливо наклонился, чуть высунул ногу из-под веревки, опёрся на неё и ухитрился встать в полный рост вместе со скособоченной раскладушкой. Смотрелось это не столько пугающе, сколько комично, потому что он оставался крепко привязан. Краем глаза отметил, что Кабыр и Денис, не меняя поз плавно достали пистолеты и выцеливали «оратора».

— Правда считаешь, что убил двоих Лордов и я это просто проглочу? И не догадываюсь что ты меня отпустишь раненого, а сам пройдешь по следу чтобы узнать, где наш центр? Сыграть в «дочь турецкого паши»? Да ведь это же начальные навыки диверсионного искусства. Думаешь, мы не изучаем военные ремесла? Глупец тот, кто недооценивает врага. И глядя на вас, я уверен в победе нашего дела.

Он драматично вздохнул и потянулся к левой части своего воротника зубами. Вообще, я такой вариант ожидал, хотя бы потому, что некую ампулу с неизвестным мне содержимым из его одёжи уже давно извлёк, случайно нащупал. Кто ж знал, что у него ампула как у шпиона из фильмов?

Но он себе воротник пожевал, конечно. В драматической паузе было слышно, как бессовестно ржёт Денис, прикрыв половину лица рукой.

— Так, я ужин погрел. Будем? — перебил всех слегка недовольный голос Кабыра. — Этого кормить или добьем?

— Да пусть живёт, Джеймс Бонд херов. Видишь, как старается. Но, слегка голодным, конечно. Продукты экономим.

В конце концов пленник не удержал равновесие и с грохотом бутафорского Кащея Бессмертного из районного театра самодеятельности рухнул на пол, окончательно переломав раскладушку.

— Это я твою капсулу вынул. Мог бы и спросить, прежде чем зубы ломать. Дурак, хоть и дворянин. Маркиз херов. Мы тебе чутка водички дадим. Руки ослабим, чтобы не отмерли, стянем плотнее, в районе локтей. Не нравится мне твоя цирковая акробатика. На жопную рану давящую повязку наложим. Только ты не шали, а то помрешь от потери крови из отрубленных рук. Неприятная смерть. Андестенд?

Несли дежурство по очереди. Не выспались. Утром поднялись на крышу, я позвал. Частично для того, чтобы наш Маркиз Карабас не подслушал. Пока он жив, пренебрегать безопасностью нельзя. Морда от свежего ветерка мёрзла. Зябко, довольно темно.

Хмуро осмотрелись. Вид со здания шикарный. Интересно, почему они выбрали именно его? Потому что дом новый? Или из-за обзора? Когда мы их брали, они торчали на балконе. Пища для размышлений. После своего неудачного суицида Жрец заткнулся и нахохлился. Мы его пока не трогали. Пару раз дергался, пробовал на прочность веревки.

Обсудили дальнейшие действия. Первый вариант тупо добить и уходить, прежде чем братва пленника не нарисовалась, как он угрожал. Может врал, конечно, но риск есть. Рации у их тройки не было, значит и обязанности периодически выходить на связь и докладывать — тоже. Но, когда искатели не вернуться, могут послать другую тройку и даже не одну.

Второй вариант, предложил его Кабыр — действительно, бросить его в подвале, сказать, что ушли до вечера, типа между собой (попахивает театральщиной) и уйти. Он за пару часов развяжется, сбежит. Раненый, быстро не уйдёт. Проследим.

Без огонька обсудили возможность его забрать на Базу (никому не понравилось, это против правил безопасности) или вообще отпустить с миром.

— Цель у нас простая была, если помните. Не развлечение, а определение источника угрозы. Поэтому. Так. Снег идёт. Кабыр, а если мы его перетащим в другое место, наследим? Могут нас найти? А там потолкуем ещё, может раскрутим на ещё какую-то инфу.

Хакас покрутил головой, подумал, после чего неуверенно кивнул. На этом и остановились.

Спустились. Пленник всё ещё лежал на полу, но недовольно зыркал.

— Ты сможешь пойти своими ножками? — я красноречиво достал тесак, потрогал лезвие. Острое. — Мы тут прогуляться решили. А ты по дороге расскажешь почему ты хотя и лорд, но жрец? А не епископ, к примеру. Ведь не логично. Везти мы тебя не сможем, уж прости. Санки забыли, вместе с оленями.

Достали планшет Дениса, открыли карту. Покрутили, выбрал место.

— Вот сюда, напротив арбитражного суда и ТЦ Эстетика, угловая девятка. Пойдёт?

— Туда нельзя, — пробурчал из-за спины Жрец. — Там рядом лагерь выживших. Бывшие менты, могут застрелить.

Мы переглянулись. Пленник продемонстрировал некислую осведомленность о районе, что само по себе наводит на мысли. Другой вариант предложил Денис.

— Тогда в противоположном направлении, на юго-восток, там графские конюшни. Кирпичная двойка царских времён, до конца не занесенная, там только стройматериалы для реконструкции и нихера ценного нет. Почти два километра.

Вопросительно посмотрели на пленника, он смолчал. А я подумал, что если тройки «новых расистов» занимают обзорные позиции, то место нужно выбрать напротив, скучное и нефотогеничное, так меньше шансов напороться на новоявленное дворянство.

Собрались, Кабыр проверил нет ли подозрительной активности на поверхности, то есть, спокойно ли за околицей. Я, как самый тяжелый (буквально), привязал к себе пленника на всё том же длинном тросу. Взгляд его, беспокойный, суетной, оценивающий, на нас, на обстановку — мне не понравился.

И, через какие-то двадцать пять минут он мои подозрения оправдал. Падла.

Длинная узкая наледь, возникшая между трехэтажным ангаром и окаменевшими клёнами занесенного парка. Очередная причуда новой ледниковой природы. Наклонный обрыв слева порядка восьми метров. И он прыгнул. Шёл передо мной, в голове колонны Кабыр, мы в центре, замыкал Денис. Никто и крякнуть не успел. Пригнулся так смешно. На что надеялся? Сиганул вниз, меня почти сразу же увлекло следом рывком веревки. Правда, у меня-то руки и ноги свободны, в левой топор. Распластался инстинктивно, перевернулся, ударился челюстью, воткнул в лёд топор. Он дзенькнул, за что-то зацепился, рука предательски хрустнула (или мне показалось) и обиженно заныла.

На что мать его надеялся? Так и не узнали его имя. Вообще ничего больше не узнали. Подлец без затей сломал себе шею. Меня чуть не угробил. Мы потратили ещё пятнадцать минут чтобы парни нашли безопасный подъем для меня, а я всё же решился снять с него комбез в качестве трофея, осмотрел тело (было даже некоторое желание сделать ему контрольный в голову), прикопал в снегу, прямо по месту гибели.

Рука болела, тело ныло, отдавало в нижнюю челюсть, хотелось жрать. Мучительно поднимался, опираясь о спасительный топор, петлял по наклонной, смыкаясь маршрутом с остальными. Кабыр заметно нервничал, уж больно долго мы на открытом месте. Поднялись, на отполированных ветром участках резко повернули, чтобы нельзя было отследить по направлению движения. Снег идёт. А до конюшен мы всё же дошли.

Несмотря на мороз снаружи, в здании оптимистично пахло свежей древесиной и краской. Конюшни использовались при СССР как второстепенный склад стройматериалов для местного треста, потом почти двадцать лет простояли пустыми, и только местные неформалы собирались под его стенами чтобы развести костёр, петь под гитару, пить портвейн, курить траву, рисовать на стенах странные граффити. Как поведал Денис, пару лет назад какой-то солидный бизнесмен с армянской фамилией выкупил за бесценок здание и хотел сделать из него спортивный и торговый центр средней руки, для чего затеял масштабный ремонт.

Не успел. У природы своё представление о планах на жизнь.

Здание разграблено не было, всё богатство помимо небольшого количества строительных лесов, пиломатериалов, каких-то остатков окаменелой краски и порванного синего строительного комбеза с надписью «ТулаДорСтрой» — только часть тех самых граффити.

Костры, впрочем, пару раз жгли.

Уютное «помещение», три стены, пыльный щит в качестве двери частично закрывает широкий полутораметровый вход. В потолке дыра, куда уходит дым и изредка просачиваются снежинки.

Развели костёр из полуразбитых (кем-то до нас) поддонов. Сразу стало тепло и уютно.

Достал телефон. Заряд процентов пятнадцать. Хватит и этого. Номер «1111». Короткий гудок.

— Клим Ворошилов! Алло!

— Я Климентий.

Железный мозг обучался, становился в чем-то умнее, по моим ощущениям здорово прибавил в развитии. Хотя и стоит помнить, что он, для начала знакомства с человечеством без зазрений совести убил семнадцать человек, так что это развитие может быть опасным.

— Что по маячкам?

— Полагаю, мне удалось засечь одиннадцать GPS трекеров-ошейников для собак, которые хотя и требуют подзарядки, тем не менее функционируют. И все они относятся к одному изготовителю, «TK STAR».

Покрутил в голове услышанное. Ну и что что собачий? Мы сухой собачий корм жрали в рейдах только в путь, давно отбросив все сантименты и предубеждения. Плохая новость в том, что «оно» работает.

— А где ближайший? Можешь сконнектить планшет Сотникова и показать на карте?

— Могу. Точнее, смогу, когда вы будете на Базе. Я коммуницировал все доступные мне устройства, однако плотности сигнала для преобразования и корректного отображения не будет достаточно. Источник сигнала приблизительно в девятистах метров от вашей локации.

Денис покрутил планшет, вышло что это чуть восточнее Бабушкинского парка, после чего озвучил очевидную мысль.

— Надо думать, трекер на нашем покойнике. Интересно, будут его искать? Может, устроим засаду?

В задумчивости пожевал губу, одновременно с неудовольствием отмечая, что если маячок был на пленнике, то именно я его и пропустил, потому что самолично его ощупывал, причем дважды. Однако же совпадение — маловероятно.

— Клим, этот трекер двигается?

— Расчеты перманентно выдают изменения позиционирования, но это объясняется несовершенством используемого мной оборудования. Вероятнее всего, он статичен. Сообщить, когда это изменится?

— Ага, сообщить. Конец связи.

— Используя телефон вам не обязательно так говорить, Антоний.

И «бросил трубку», то есть прекратил вызов. Вредный какой.

— Пацаны, какие мнения насчет засады?

Костёр разгорался, становилось теплее, особенно сидя на продавленном, пыльном, притащенном задолго до нас диване. Став на некоторое время диванными экспертами, мы не горели желанием закапываться в снегу и караулить «злодеев», окрыленных идеей мести. Больше всего нас приземлил в мечтаниях Кабыр, который веско загибая пальцы обосновал что чужаки идут искать своих попавших в беду, знают, что те заведомо могли попасть в плен, значит готовы к сопротивлению, к бою. Давно запеленговали сигнал, окружат его, всё изучат, будут искать. Только потом под прикрытием пойдут остальных кто-то один пойдёт проверять тело. Так что даже оставаться здесь, само по себе риск.