Леди-призрак

Глава 5

К парадной двери дома в Палисадесе вели пятнадцать ступеней. Я позвонил в дверь и сверился с часами. Было без одной минуты шесть. Холман — ничто, если он не пунктуален. «Ничто» начинало занимать все большее место в моей жизни. Весь полдень я провел занимаясь этим «ничем». Я должен был искать Элисон Вейл, но с чего, черт возьми, начать? Потом входная дверь отворилась, и череда моих мыслей неожиданно прервалась.

По-моему, ей было где-то около тридцати, она была высокого роста и обладала пышными формами. Ее рыжевато-белокурые волосы были коротко пострижены и по форме напоминали шапочку. У нее были огромные выразительные глаза ярко голубого цвета и широкий роскошный рот. На ней было длинное платье из тонкого шелка с большими разноцветными узорами. Ткань плотно облегала ее пышные бедра и груди и нежно шуршала при каждом ее движении.

— Вы — Холман?

— А вы — Сильвия Мэдден, — сказал я.

— Ну проходите.

Она повернулась и проводила меня через прихожую в гостиную. Вся обстановка, очевидно, относилась к сороковым годам, и создавалось впечатление, что находишься в музее.

— Это был первый дом, который приобрел мой покойный муж, — сказала она. — Его первая жена обставила его мебелью в 1948 году. Кажется, нет смысла менять здесь обстановку. Сейчас здесь присутствует какое-то очарование заброшенности, вам не кажется? Здесь даже есть небольшой бар, который прячется в стене. Он напоминает мне об одном старомодном частном сыщике, любителе подглядывать, который специализировался на разводах. — Ледяная улыбка появилась на ее губах. — Вы, мистер Холман, по странному стечению обстоятельств, не специализируетесь случайно на разводах?

— Только в том случае, если это относится к чьему-то прошлому и может представлять важность, — отметил я. — Вот, например, в случае с Элисон Вейл, которая развелась с Дуэйном Ларсеном.

— Я снова справлялась о вас сегодня днем у Мэнни Крюгера, так на всякий случай, — сказала она. — Я еще не решила, простить мне его за то, что он дал вам мой домашний телефон, или нет. Почему бы вам не присесть, мистер Холман. Что вы пьете?

— Бурбон со льдом, пожалуйста, — сказал я и уселся в обитое ситцем кресло.

Я наблюдал, как в стене распахнулась дверца бара, и это почему-то напомнило мне о Граучо Марксе[7]. Потом она приготовила выпивку, принесла мне мой бокал и села сама напротив, держа свой бокал обеими руками.

— По телефону вы сказали, что хотите поговорить об Элисон Вейл, — сказала она. — Мы были знакомы одно время, но она никогда не была моей близкой подругой.

— В то время, когда она была замужем за Ларсеном, или после?

— Они развелись потом, вскоре после того, как я с ними познакомилась. После развода я видела Элисон не часто.

— Ларсен рассказывал мне, что у нее было трое друзей, — сказал я. — Вы, Эдди Браун и Чарлз Стрэттон.

— Кстати, как теперь поживает Дуэйн? По-прежнему идет прямой дорожкой на тот свет с бутылкой в руках?

Я улыбнулся.

— Похоже на то.

— Скажите-ка мне, мистер Холман, вот что. — Ее ясные голубые глаза уставились на меня. — Почему вы так интересуетесь Элисон Вейл?

Я рассказал ей историю о телевизионной рекламе, которую отказывалась делать Элисон, и то, как это обеспокоило ее агента.

— Почему вы просто не попросите Элисон рассказать вам о ее проблемах?

— Я бы попросил, — сказал я, — но она исчезла сегодня утром. Съехала, захватив с собой одежду.

— Откуда? — спросила она мимоходом.

— Из дома Сэнди Паркер.

— О? — Улыбка промелькнула по ее лицу. — Она жила со своим агентом. Это я называю: устроилась с комфортом.

— Есть еще одна женщина, каким-то образом вовлеченная в это дело, — сказал я. — Глория Ла-Верн. Может быть вы знаете ее?

Лицо Сильвии Мэдден оживилось.

— Я никогда не встречалась с ней, но точно о ней слышала. Они говорили, что она — просто отпад.

— Кто?

— Чарли Стрэттон и Эдди Браун. Одно время они почти не переставая говорили только о ней. Но меня не приглашали на те вечеринки, где бывала она. Потом, когда умер Луис Эшбери, никто о ней больше не упоминал.

— Кто такой Луис Эшбери?

— Он и Чарли Стрэттон, я полагаю, были своего рода деловыми партнерами. Он как-то устроил шикарную вечеринку у себя дома в Бел Эйр и, когда все уже разошлись по домам, упал в бассейн и утонул.

— И Глория Ла-Верн была на этой вечеринке?

— Она была на всех больших вечеринках. — Сильвия Мэдден пожала плечами. — Потом случился какой-то скандал, в который были вовлечены она и Чарли. А потом, как я уже сказала, я больше о ней никогда не слышала.

— Вы полагаете она была одной из девочек Эдди?

— Понятия не имею.

— Раскажите мне об Элисон Вейл.

— Я всегда считала, что ее место на острове Лесбос, — сказала она. — И если она жила с этой всем известной лесбиянкой Сэнди Паркер, то я думаю, это лишний раз доказывает мою правоту. У Элисон, казалось, гора свалилась с плеч, когда она ушла от Дуэйна Ларсена. Что и говорить, он — порядочная скотина. Жить с ним было нельзя. Он постоянно напивался до белого коленья и избивал ее. Удивляюсь, как только у нее хватало терпения так долго сносить это. После развода я некоторое время ее не видела. Она виделась с Чарли и Эдди — они упоминали о ней. Потом на некоторое время я уехала в Европу, а когда вернулась, о ней уже ничего не было слышно. И они говорили что, больше ее не видели.

— Сколько времени прошло с тех пор, как утонул Эшбери?

Она подумала несколько секунд.

— Где-то с год? Не больше. Это случилось за несколько недель до моего отъезда в Европу. — Она учтиво улыбнулась. — Боюсь, что от меня не так уж много проку, мистер Холман.

— Где мне найти Чарли Стрэттона?

— В Бел Эйр, — сказала она. — Вы хотите навестить его?

— Именно.

— Почему бы нам вместе не отправиться с визитом к нему? — Она неспешно провела языком по нижней губе. — Странным образом ваше расследование заинтересовало меня, мистер Холман. А Чарли — настоящий надутый индюк. Я в свое время интересовалась прошлым Элисон, но Чарли — истинный британец до самой своей чванливой сущности. Клянусь, что он думает, что пенис существует только для того, чтобы писать! — Улыбка на ее лице на этот раз была более искренней. — Я вас шокирую, мистер Холман?

— Нет.

— Я рада этому. Вы на машине?

— Конечно. Вы не хотите позвонить Стрэттону и удостовериться, что он дома, прежде чем мы отправимся к нему с визитом?

— Чарли — строгий последователь своего скучного распорядка дня, — заявила она со знанием дела. — В это время суток он находится дома с наполовину выпитым первым бокалом мартини.

Я допил свой бурбон, она захватила сумочку, и мы вышли к машине. Когда мы добрались до Бел Эйр, она дала мне точные указания, куда ехать, и наконец мы остановились у подъезда одного из «скромных» строений стоимостью в шесть знаков, которые украшали собой окрестности. Мой авто с откидным верхом смотрелся несколько убого рядом с новехоньким черным линкольном. Мы вышли из машины и поднялись по ступенькам к входной двери. Сильвия Мэдден нажала кнопку звонка, и в глубине дома раздался приглушенный бой.

— Я думаю, нам нужно прикинуться друзьями, Рик, — неожиданно сказала Сильвия Мэдден. — Такой порядок вещей будет более понятен Чарли. Зови меня, пожалуйста, Сильвией.

— Если уж нам суждено подружиться, то я полагаю, что будет справедливым с моей стороны предостеречь вас заранее, потому что, я считаю, что он существует не только для того, чтобы писать, — сказал я.

Она громко рассмеялась, схватила мою руку и крепко прижала ее на мгновение к своей полной правой груди.

— Вы меня утешили, — сказала она. — А я уж было начала подумывать, что вы педик.

Она отпустила мою руку за мгновение до того, как парадная дверь открылась. В проходе стоял парень с озадаченным видом, которому на мой взгляд было около сорока. Длинный и очень худощавый. Его редеющие темные волосы были зачесаны строго назад, а его светло-голубые глаза смотрели отсутствующим взглядом. На нем был темный костюм безукоризненного покроя и галстук, усеянный изображениями примечательных маленьких эмблем. По первому впечатлению я бы сказал, что эмблемки были похожи на грудные соски, а хозяин галстука — на одного из основателей клуба любителей сисек.

— Хлоу, Сильвия, — сказал он, очень по-английски проглатывая буквы.

— Хэллоу, Чарли, — весело сказала она. — Это мой большой друг — Рик Холман.

— Как вы поживаете, — сказал Стрэттон без капли теплоты в голосе.

— Рик занимается увлекательным расследованием, которое касается милой Элисон Вейл, — Сильвия продолжала, не давая ему опомниться. — Я подумала, что тебе это тоже будет интересно и что лучшего времени, чем время твоего мартини, для нашего визита не найти.

Стрэттон был явно не в восторге.

— Да, ну… — он прокашлялся пару раз. — Если это не надолго. Сегодня вечером я занят.

Мы прошли за ним в дом. Гостиная была просторной; мебель — псевдостиль эпохи колоний, вдоль одной из стен развешаны гравюры на охотничьи темы. Ни малейшего знака женского присутствия.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — холодно сказал Стрэттон. — Выпьете мартини, мистер Холман?

— Да, спасибо, — сказал я.

Он достал пару кубков из горки, поставил их на серебряный поднос и налил мартини из серебряного шейкера. Как я заметил, его собственный бокал был наполовину пуст, что подтверждало тот факт, что Сильвия обладала прекрасным чувством времени. Затем он принес наши бокалы к дивану, на котором расположились мы с Сильвией.

— Расскажи Чарли, что знаешь, — скомандовала мне Сильвия.

Я рассказал ему историю об Элисон Вейл и о том, как важно было узнать, что с ней случилось в тот год после развода с Дуэйном Ларсеном.

— Мало чем могу быть вам полезен, — сказал он, когда я закончил свой рассказ. — Как вы знаете, виделся я с ней время от времени. Кажется, поживала она после развода неплохо. Она умалчивала о том, чем занималась, а я не из любопытных. Извините, но я не обладаю более полной информацией по этому вопросу, чем та, которую я вам сообщил, Холман.

— Есть еще кое-что, — сказала Сильвия быстро. — Рик считает, что с этим связана еще одна женщина. Глория Ла-Верн.

— О? — Стрэттон осторожно отхлебнул мартини. — Почему так?

— То там, то сям упоминается ее имя, — уклончиво сказал я.

— Она ходила на все эти вечеринки с оргиями, про которые вы с Эдди рассказывали мне, — сказала Сильвия. — И разве не было вокруг ее имени скандала после вечеринки у Луиса Эшбери. Помнишь, той ночью, когда он утонул в собственном бассейне?

— Что-то не припомню, — сказал Стрэттон. — Она заработала себе дурную славу своим поведением на вечеринках. Кажется, припоминаю, как однажды у кого-то в гостях она разделась донага и прыгнула нагишом в бассейн.

— Как она выглядела? — спросил я его.

— Трудно сказать. — Он на секунду прикусил нижнюю губу. — Сейчас смотришь — она блондинка. В следующий раз — с рыжими волосами. Потом — брюнетка. Я предполагаю, что все это, конечно, были парики. Но тело у нее действительно было потрясающим. Помню, видел ее достаточно близко, когда она обнаженной ныряла в бассейн. — Он медленно покачал головой. — Просто потрясающее тело!

— Ах ты старый кобель! — торжествующе воскликнула Сильвия. — И как близко ты подобрался к этому потрясающему телу?

— Не так близко, — огрызнулся он. — Ходили слухи, что она общедоступна, но цена оказалась слишком высокой. Я не интересуюсь такого рода вещами.

— Луис Эшбери был вашим партнером, — сказал я.

— Кажется, у Сильвии действительно сложились с вами очень доверительные отношения, Холман. — Он чуть было не испепелил ее своим свирепым взглядом. — Да, по правде сказать, был. Если бы его смерть не была столь трагичной, она бы выглядела вполне идиотской. Утонуть в собственном бассейне!

— Вы присутствовали на той вечеринке?

— Ну да. — Он кивнул. — Я ушел вместе с большинством гостей. Где-то около трех часов ночи, как мне представляется.

— А Глория Ла-Верн была там?

— Помнится, да. — Он снова кивнул. — Кажется, тогда она была брюнеткой.

— А какого рода партнерство связывало вас с Эшбери?

— Я не понимаю каким образом это может быть соотнесено с вашими распросами об Элисон Вейл, — сказал он холодным тоном. — Однако, в этом нет секрета. Мы занимались инвестициями. По моему, в Америке это называется рискованными инвестициями. Другими словами, теми инвестициями, которые банки и финансовые дома обходят десятой дорогой. Вы принимаете на себя повышенный риск, но если предприятие окупается, вам удается получить высокую прибыль.

— А если не окупается?

Он печально улыбнулся.

— Вы зализываете раны и надеетесь, что вам повезет в следующий раз.

— Вот например, «Медиа-Он» Эдди Брауна относится к предприятиям повышенного риска, — сказал я просто. — У вас есть доля в этом деле, мистер Стрэттон?

— Я считаю ваш вопрос возмутительной дерзостью, — сказал он. — У вас есть еще вопросы, Холман? Я имею в виду разумные вопросы. Как я уже говорил вам ранее, у меня назначена на сегодня встреча.

— Вы мне очень помогли, мистер Стрэттон, — сказал я ему.

— Я знала точно, что ты не останешься равнодушным к этой теме, — сказала Сильвия с воодушевлением. — Как только тебе захочется в следующий раз, чтобы кто-нибудь с потрясающим телом нырнул нагишом в твой бассейн на одной из твоих вечеринок, просто позвони мне.

— До свидания, Сильвия, — сказал он, затем холодно кивнул в моем направлении. — Холман.

Он не стал затруднять себя и провожать нас до выхода. Мы сели в машину и поехали по дорожке из гравия мимо нетронутых растений и цветов. Я бы не удивился, если бы увидел здесь знак: «Пчелам влет запрещен!».

— Я говорила тебе, что он — надутый индюк, — сказала Сильвия, когда мы подъехали к дороге. — Я была неправа. Он больше похож на самодовольного козла!

— Он не женат?

Она рассмеялась.

— Ты можешь себе представить, чтобы Чарли был женат? Он все время, как камбала, лежит на дне, но временами просыпается и пускается в такой разврат, что только держись!

— Узнать Чарли — не полюбить Чарли, — сумничал я.

— Ты определенно задел его за живое, когда упоминул о «Мидиа-Он», — сказала она. — Забавно, но мне всегда было интересно, как это два таких разных человека — он и Эдди Браун — могли подружиться. Они — полная противоположность друг другу почти во всем. Но если Чарли имеет долю в деле Эдди, — то это все объясняет.

— А как насчет Глории Ла-Верн, — сказал я. — Этой девушки с потрясающим телом и головой, полной сюрпризов?

— Которая носится с полным набором париков, — сказала Сильвия и медленно покачала головой. — Как все это банально!

— А Чарли устраивает много вечеринок?

— Не много, — сказала она. — Но когда устраивает, они обычно бывают хорошими. Как только у Чарли начинаются заскоки, так сразу он устраивает вечеринку.

— Как насчет Эдди Брауна?

— Эдди не устраивает вечеринок, — сказала она. — Он слишком занят тем, что поставляет все необходимое для чужих вечеринок. Особенно это касается девочек.

— «Прокат» путан, — сказал я. — Интересно, Глория Ла-Верн работала на него или нет.

— Весьма вероятно, что да. — Она откинулась на спинку и тихо вздохнула. — По-моему, наше общение с Чарли не увенчалось большим успехом. Вечер начался паршиво. Рик, нам нужно изменить дело к лучшему. У тебя есть какие-нибудь планы на остаток нынешней ночи?

— Я как раз думал закатить вечеринку у себя дома, — сказал я. — Очень ограниченный круг гостей. Затем я планировал позвонить тебе и попросить тебя подъехать, чтобы продемонстрировать свое потрясающее тело при нырянии нагишом в мой бассейн.

— У тебя есть бассейн?

— Крошечный, — признался я.

— А какое количество народу ты хотел пригласить?

Я задумался на мгновение.

— Двоих.

— Как раз в моем стиле, — сказала она. — Но почему бы нам не устроить то же самое у меня?

— У тебя есть бассейн?

— У меня есть потрясающее тело, — сказала она самодовольно. — Этого достаточно?

— Вполне, — сказал я. — Если только ты позволишь мне самому «нырнуть» в него.

Ее рука проползла по внутренней стороне моего бедра прямо в пах, затем я почувствовал, как меня щипнули за член двумя пальцами, и я чуть было не въехал в грузовик, двигавшийся рядом со мной в левом ряду.

— Тебе надо внимательнее следить за дорогой, — сказала она с притворной скромностью, когда позади нас наконец умолкли возмущенные гудки грузовика.

— А тебе не надо распускать свои ручки и лезть в ширинку, — сказал я ей.

— Встал только наполовину, — пробормотала она. — Это похоже на оскорбление.

Мы вернулись к ее дому в Палисадесе и поднялись по пятнадцати ступеням на крыльцо к входной двери.

— Ты не хотел бы приготовить нам что-нибудь выпить, — сказала она, когда мы пришли в гостиную. — А я пойду на кухню и начну готовить нам обед. «Никогда не занимайся сексом на голодный желудок» — говаривала моя бабушка, и с тех пор я всегда забочусь о том, чтобы мой партнер был сыт.

— В этом была проблема покойного Бенджамина Мэддена? — спросил я ее. — Я хотел узнать: уж не секс ли на пустой желудок стал причиной его коронарной закупорки?

Она медленно покачала головой.

— Я думаю, что такую участь ему уготовила судьба, и мы придем к тому же концу, как и Бен, рано или поздно. По своему, Бен был очень приятным человеком. Он любил женщин и имел старомодные взгляды, согласно которым прежде чем трахнуть женщину надо на ней жениться.

— Извини, — сказал я. — Я допустил бестактность.

— Всем кажется, что я вышла за него замуж из-за денег, — сказала она, — и они правы. Я никогда этого не скрывала. И Бен знал это. Не я затрахала его до смерти. Перед вторым смертельным приступом у него был первый, и я выхаживала его три месяца, как заботливая мамаша-наседка. Это было самое меньшее, что я могла для него сделать. За все это время ближе всего мы подошли к сексу в ту ночь, когда он запустил руку мне под рубашку и стал ласкать грудь. Как он сказал: чтобы удостовериться, что память его пока не подводит.

— Почему мы все перестали заботиться о своем добром имени? — горько заметил я. — Видишь, теперь можно сказать, что ты — славная женщина.

Обед был превосходным, как сама еда, так и импортное вино. Редко холостяку удается испытать такое наслаждение в своей беспорядочной жизни, когда наспех глотаешь то, что дают в закусочных и забегаловках. После обеда мы вернулись в гостиную.

— Ты, конечно, останешься на ночь, — спросила Сильвия мимоходом.

— Что мне в тебе особенно импонирует, — сказал я, — так это твой взрывной романтический напор.

Она улыбнулась.

— Моя бабушка говорила мне еще одну вещь: «Никогда не занимайся любовью сразу после обильного приема пищи, потому что всего одна невинная отрыжка, вышедшая невовремя, может навсегда погубить мужчину».

Зазвонил телефон, и прежде чем снять трубку она изобразила на своем лице кислую мину. Ее ответы в трубку были по большей мере односложными и далее становились все более лаконичными, пока она наконец не сказала:

— Да пошел ты на х…, Чарли! — и повесила трубку.

— Это был Чарли, — мрачно произнесла она, вернувшись к дивану.

— Я бы никогда не догадался, — сказал я.

— Чарли просто в ярости, что я привезла тебя сегодня к нему домой. Когда Чарли в ярости он забывает, что он притворяется джентльменом, и с ним надо разговаривать словами, состоящими из трех букв, — только этот язык он понимает.

— Неужели? — спросил я вежливо.

— Чарли говорит, что ты — опасный субъект, и с моей стороны было большой глупостью приводить тебя в его дом, и что, если я еще раз позволю себе нечто подобное, — я сильно пожалею об этом.

— Он надерет тебе задницу?

— Скорее пошлет своего дружка, Эдди Брауна, с визитом, — медленно сказала она. — У Эдди хорошо получается улаживать подобного рода дела. У него большой опыт.

— Почему, как ты думаешь, Чарли так беспокоится из-за меня?

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Возможно, потому, что, как я уже сказала, ты попал в точку, когда предположил, что он, вероятно, в доле с Эдди Брауном.

— А когда его компаньон утонул в бассейне, — сказал я. — Это был несчастный случай?

Она уставилась на меня и долго смотрела удивленным взглядом.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Простое любопытство.

— Все, включая следователя, посчитали, что это несчастный случай. Эшбери был так пьян, что он, должно быть, свалился в бассейн и утонул. Содержание алкоголя в крови, как было заявлено, превышало все допустимые нормы.

— И Глория Ла-Верн присутствовала на этой вечеринке вместе с Чарли и Эдди, — сказал я.

— Да кто такая Глория Ла-Верн, в конце концов?

— Я не знаю. Ее имя все время возникает рядом; возможно, она была также подругой Элисон. Есть также парень по имени Пит, ее друг. Может быть ты его знаешь?

Я в подробностях описал ей Пита, и она с уверенностью отрицательно покачала головой.

— Я не знаю никого, кто бы походил на него, — сказала она. — И судя по тому, как ты его описал, я рада этому.

— У тебя есть какие-нибудь мысли на тот счет, куда могла податься Элисон Вейл из дома Сэнди Паркер?

Она ненадолго задумалась.

— Она не вернется вновь к Дуэйну Ларсену, это точно, и я думаю, что у Чарли ее тоже не было, когда мы приезжали. Холостяцкий дом Чарли так чертовски по-мужски стерилен, что можно безошибочно определить, переступала ли его порог нога какой-нибудь женщины.

— А у Эдди Брауна?

— Я сомневаюсь. Даже когда они были друзьями, создавалось такое впечатление, что Элисон избегает оставаться с ним в одной комнате. По-моему, только потому, что он был другом Дуэйна, она терпела его.

— Дуэйну кажется, что Браун был ее близким другом.

— Тогда Дуэйн — дурак, — сказала она. — Правильно?

— Я в этом не убежден, — сказал я. — Что касается его, трудно что-нибудь разглядеть за его гангстерским имиджем.

— Мне начинает надоедать этот разговор, Рик, — сказала она. — Меня до сих пор гложет раздражение на Чарли Стрэттона. Что он, черт возьми, возомнил о себе, разговаривая со мной в таком тоне!

Она поднялась с дивана, отошла к окну и встала там спиной ко мне.

— Как твой пищеварительный тракт? — спросила она неожиданно.

— Урчит. Как у тебя?

— Функционирует прекрасно, — сказала она. — Можно сделать вывод, что время пришло, как говаривала моя бабушка.

— Кем работала твоя бабуля? — спросил я. — Проституткой?

— Она была мадам борделя в городе Пессари, штат Огайо, — сказала Сильвия обыденно. — По выходным она замещала одну из девиц. Как она говорила, чтобы не терять квалификацию и, конечно, чтобы держать в форме «оборудование».

Ее рука потянулась за спину, расстегнула молнию, и ее длинное платье упало вниз и мягкими складками сгрудилось вокруг ее лодыжек. Под платьем у нее были белые шелковые трусики, которые туго сидели у нее на бедрах. Легкий золотистый загар покрывал остальную часть тела. Она переступила через платье и повернулась ко мне лицом. Ее полные груди были обнажены и создавалось впечатление, будто они своим видом с презрением отвергают законы земного тяготения. Огромные соски сливового цвета под влиянием кондиционера и комнатной прохлады сделались твердыми. В этот момент раздался звонок. Самое время, черт подери.

— Вот, блин! — беспомощно выругалась Сильвия.

— Мы можем просто не реагировать, пока кто бы там ни был не уйдет, — предложил я.

Она покачала головой.

— Я думаю, Рик, лучше открыть и узнать, кто пришел. Твоя машина стоит прямо у входа. Ясно, что я дома.

Она подняла платье и снова залезла в него.

— Застегни молнию, пожалуйста.

Пока я застегивал платье, в дверь опять позвонили.

— Ты не валишься с ног от усталости? — сказала она и громко расхохоталась. — Это, должно быть, самый быстрый облом в истории секса. Налей пока себе выпить, а я посмотрю, нельзя ли избавиться от того, кто посягает на нашу половую жизнь.

Когда она вышла из комнаты, я подошел к бару в стене и налил себе немного брэнди. Воспоминания о ее обнаженной груди, казалось, в самых мельчайших подробностях отпечатались у меня в мозгах. Где-то через полминуты она вернулась в комнату в сопровождении Эдди Брауна и Майка Олсена.

— Так получается, что я везде встречаюсь с вами, Холман, — сказал Браун.

— Это наверное потому что мы оба знакомы с лучшими людьми, — сказал я.

Мутные голубые глаза Олсена смотрели на меня с откровенным презрением, через секунду в его руке появился пистолет.

— В прошлый раз ты проявил большую сноровку, — сказал он. — Поэтому теперь ты полезешь в карман очень медленно, вытащишь свою пушку двумя пальчиками и бросишь ее на пол.

Торговаться с ним было бессмысленно. Я осторожно вынул свой 38-мой из кобуры двумя пальцами и бросил его на пол.

— Теперь пни его ногой ко мне, — сказал он.

Я сделал, как было велено, он нагнулся и поднял мой револьвер. Потом он убрал в кобуру свою пушку.

— А в чем собственно дело? — требовательно спросила Сильвия.

— Дело в том, что у тебя длинный язык, — сказал ей Браун. — И ты распускаешь его перед кем не надо. — Он указал пальцем на меня. — Например, перед ним.

— Я разговариваю с тем с кем хочу, — сказала она. — Да кто ты такой, чтобы так врываться в мой дом и…

Он ударил ее по щеке. Звучная пощечина, подобно выстрелу, огласила всю комнату. Она прошла шатаясь около шести шагов, потом снова обрела равновесие. Жестокий отпечаток руки Брауна красным огнем горел на ее белой щеке.

— Рик? — В ее голосе звучал требовательный и эмоциональный призыв о помощи.

Я встал на ноги. Олсен широко мне улыбнулся и с готовностью быстро поманил меня к себе ладонью правой руки.

— Давай, испытай свою удачу, Холман, — сказал он. — Твоему лицу давно требуется перестройка.

По моим расчетам у него было преимущество в весе примерно на пятьдесят фунтов, и все мышцы да мускулы. Мне вступить в схватку с Ольсеном было все равно что Фэй Рэй тягаться с Кинг Конгом. Поэтому я снова сел на место, и застывший взгляд в глазах Сильвии сказал мне, что ее вера в рыцарей только что снова погибла в ее душе.

— Холман идет с нами, — сказал Браун. — Я хочу ему кое-что показать. И на будущее — держи свои пухленькие губки на замке, милочка.

Сильвия открыла было рот, чтобы что-то сказать, затем вдруг передумала и снова закрыла его.

— Окей. — Браун взглянул на меня. — Пошли. Ты поведешь свою машину, а Марк составит тебе компанию.

Я снова встал на ноги и направился к двери. Те двое по пятам следовали за мной. Я почувствовал, что Сильвия не была расположена к нежному прощанию, поэтому и я не стал утруждать себя таковым. Так или иначе, подумал я, но ей сейчас на меня наплевать: «Двойной облом — какой он герой?!»