Ледяное сердце

Глава 18

Человек, предпочитающий помалкивать. Некоторые женщины считают, что это им нравится.

Петра относилась к их числу, но работа со Шталем оказалась крайне трудным делом.

Этот парень никогда не заговаривал, пока к нему не обращались, и даже в таком случае снимал слова со своего счета в банке словарного запаса крайне расчетливо — буквально по слогам.

И вот теперь, когда они ехали со встречи с Майло и Алексом, казалось, должна была начаться оживленная дискуссия. Но Шталь сидел и смотрел в окно, безучастный, равнодушный.

Что, смотрит, нет ли где-нибудь еще одной угнанной машины? За одну неделю Шталь обнаружил три автомашины общего назначения. Пассажира второй из них разыскивали за совершенное им уголовное преступление. Так что оба они получили по очку за хорошую службу. Но если именно это подогревало чувство собственного достоинства Шталя, ему следовало бы попросить о переводе в отдел борьбы с угоном автомобилей. Петру поражало, что он предпочел убойный отдел. Почему Шталь отказался от спокойного места в армейской службе безопасности, чтобы работать на улицах, удивляло ее еще больше.

Она рискнула задать несколько вопросов. Все попытки пробить броню кончались неудачей. Раковина оказывалась непробиваемой.

Нет, старина Эрик не был стойким мачо, желающим занять доминирующее положение. Не обуревала его и жажда славы. Напротив, с самого начала он дал ясно понять, что Петра — старший партнер.

В отличие от большинства мужчин он умел извиняться. Даже в тех случаях, когда в этом не было необходимости.

На третий день их совместного дежурства Петра пришла на службу рано и увидела, что Шталь сидит за столом. Он читал сложенную газету и посасывал травяной чай. Это было еще одной его характерной чертой — он не пил кофе. И если что-нибудь отличало его от других детективов, так это патологическая неприязнь к кофеину.

Заметив ее, он поднял глаза, и Петра заметила в них беспокойство — самый что ни на есть маленький намек на тревогу в его бесстрастных карих глазах.

— Добрый вечер, Эрик.

— Это не моя идея, — сказал он, передавая ей газету, на одной из последних страниц которой была помещена заметка в два параграфа, обведенная черным фломастером.

Обзор убийства, связанного с армянской бандой. Ее имя, как следователя, в печати. И Шталя — тоже.

Под этим делом была подведена жирная черта задолго до появления Шталя. Кто-то, возможно, какой-то придурок-пиарщик, не исключено, что и сам Шулькопф, преднамеренно копая под Петру, выдал на-гора эту положительную оценку их совместной деятельности.

— Тебе не о чем беспокоиться, — сказала Петра.

— Мне это не нравится.

— Не нравится — что?

— Этим делом занималась ты.

— Меня это не волнует, Эрик.

— Я подумал, не позвонить ли мне в «Таймс».

— Это смешно.

Шталь внимательно посмотрел на нее.

— О'кей, — сказал он наконец. — Мне просто хотелось внести ясность.

— Ты ее и внес.

Шталь вернулся к своему чаю.

За милю до отделения полиции Голливуда Петра спросила:

— Итак, что ты думаешь?

— О чем?

— О версии Делавэра.

— Ты знаешь его, — ответил Шталь. Утверждение, а не вопрос.

— Если ты хочешь выяснить, хороший ли он детектив, то, да, хороший. Мне приходилось работать с ним и с Майло. Майло — самый лучший, у него самый большой процент раскрываемости в западном Лос-Анджелесе, а может быть, и во всем управлении. — Шталь постучал по колену. — Он голубой, — сообщила Петра. Молчание. — Делавэр умный, — продолжила Петра. — Блестящий. Я обычно не доверяю психиатрам, но этот прошел строгий отбор.

— Тогда его версия мне нравится.

— И что дальше? Поищем «Груврэт» через магазины комиксов или попытаемся найти журнал с помощью телефонных звонков?

— Используем оба варианта, ведь нас двое.

— Чем бы предпочел заняться ты?

— Ты первая.

— Скажи, что ты предпочитаешь, Эрик.

— Я займусь телефонами.

Вот так неожиданность! Эрик — за своим столом, избегающий живого общения с людьми.

Высадив его, Петра поехала по Голливуду в поисках книжных магазинов. Вопросы относительно «Груврэт» вызывали лишь озадаченные взгляды продавцов. При пятой попытке прыщавый мальчишка, стоявший за прилавком, показал большим пальцем на картонный ящик слева от него. Надпись, сделанная красными чернилами, сообщала: «Старые журналы фанатов, один доллар».

От ящика пахло плесенью. Он был набит помятой бумагой и отдельными листами — подшивками порванных журналов.

— Вы уверены, что там есть журналы «Груврэт»?

— Возможно, — ответил парень и уставился куда-то в сторону. Петра начала шарить в ящике, подняла пыль, от которой ее черный жакет стал серым. Большая часть журналов для фанатов представляла собой мусор, интересный только для увлекающихся этим делом юнцов. Журналы, напечатанные на некачественной бумаге, Петра только пробегала глазами. Мир алогичности, колеблющийся от скучного до совершенно бессмысленного. В основном это были статьи, посвященные музыке и кинокартинам, и грязные шутки.

Почти на самом дне стопки она нашла экземпляр «Груврэт» без обложки. Десяток страниц плохо напечатанного теста и любительские комиксы. По надписи в верхней части первой страницы Петра поняла, что этот экземпляр был опубликован прошлым летом. Никаких указаний на номер журнала.

Не было и подробных данных о редколлегии.

Юрий Драммонд, редактор и издатель.

Сотрудничающие авторы: обычная банда негодяев.

Вторая строчка кое-что напомнила Петре — плагиат из журнала «Мэд». Все ее четыре брата коллекционировали «Мэд». Что-то касающееся обычной банды идиотов…

Таким образом, мистер Драммонд не был оригинален, но с претензиями, что вполне соответствовало версии Алекса.

В конце первой страницы указывался адрес, по которому подписчики могли посылать свои чеки. Журнал обещал «нерегулярное издание» и оценивал годовую подписку в сорок долларов.

Все тот же бред. Интересно, неужели кто-то клюет на это? Ну, если существуют идиоты, готовые платить по три доллара за одну минуту телефонного гадания на картах таро, значит, возможно все, что угодно.

Адрес был голливудский — Сансет, восточнее Хайленда, неподалеку от того места, где находилась Петра.

Она просмотрела оглавление. Четыре материала о рок-группах, о которых Петра никогда не слышала, одна хвалебная статья о скульпторе, работающем с собачьим дерьмом, которое покрывал пластиком.

Автор статьи о ваянии, пишущий под псевдонимом «мистер Питч», подлинный ценитель фекального искусства, называл его «вполне приемлемым примитивным искусством, выворачивающим внутренности (привет, испорченные ребята)». Петра вполне убедилась в том, что имеет дело с подростковым умом, а это никак не сочеталось с тщательным планированием убийств. И все же на журнал для фанатов, проходящий по двум делам, стоило обратить внимание.

Просматривая остальные страницы, Петра не обнаружила ничего ни о Беби-Бое Ли, ни о Джульетте Киппер, ни о Василии Левиче. Не нашла она ничего и о бостонском деле, выявленном Алексом, ни об убийстве балерины Бернет. Петра имела кое-какие сомнения по поводу Бернет, но понимала, что игнорировать догадки Алекса не следует.

Заплатив за потрепанный журнальчик, она направилась в редакцию «Груврэт».

Узкий променад в Гроувере и Сансете. Почтовые ящики с объявлением «Писем не опускать». Большое потрясение.

«Комплект-248» оказался абонентским ящиком 248, арендуемым теперь фирмой «Верна Джой, Холливуд косметике». Петра поняла это, ибо, ожидая, когда сотрудница перестанет заниматься своей кутикулой и обратит на нее внимание, заметила на прилавке две большие стопки писем. К Верне Джой проявляют большой интерес — слишком много почты на один абонентский ящик.

Верхний конверт был розового цвета. Обратный адрес указывал: Де-Мойн, — а аккуратный женский почерк извещал: «Чек внутри».

Заведующая почтовыми ящиками наконец отложила пилку для ногтей, заметила, что Петра рассматривает стопки писем, схватила их и сунула под прилавок.

Петра показала ей свое удостоверение личности, и раздражение на лице женщины сменилось презрением.

— Что вам нужно?

— Журнал «Груврэт» арендовал ящик номер двести сорок восемь. Давно ли они перестали им пользоваться, мадам?

— Не знаю, а если бы и знала, то не сказала бы. — Подбородок женщины решительно выдвинулся вперед.

— Но почему, мадам?

— Таков закон. Билль о правах. У вас должен быть ордер. — Петра улыбнулась:

— Вы совершенно правы, мадам, но я не собираюсь обыскивать ящик. Мне просто хотелось бы узнать, когда арендатор перестал им пользоваться.

— Не знаю, а если бы знала, все равно не сказала бы. — Женщина явно торжествовала.

— Вы работали здесь, когда «Груврэт» пользовался этим почтовым ящиком?

Женщина пожала плечами.

— Кто брал почту, предназначенную для «Груврэт»? — Та же реакция.

— Мадам, я могу прийти с ордером.

— Ну и приходите. — Женщина внезапно рассвирепела.

— В чем проблема, мадам?

— Нет у меня никакой проблемы.

— Это связано с расследованием убийства. — Петра пристально и сурово посмотрела ей в глаза.

— Вы не производите на меня никакого впечатления, — отрезала женщина.

— На вас не производит впечатления убийство?

— Всегда убийство, — отозвалась женщина. — Все убийство.

— Что?

— Это мой дом, и я не обязана говорить с вами. — Женщина добавила: — Защищаешься — убийство. Борешься за свои права — и снова убийство.

— Как вас зовут, мадам?

— Я не обязана говорить…

— Нет, обязаны, иначе вас арестуют по обвинению в учинении помех. — Петра протянула руку к наручникам.

— Олив Джилуайт.

— Вы сознательно не хотите помочь нам, мисс Джилуайт?

— Ничего я вам не скажу.

Покинув отделение абонентских ящиков, Петра направилась в участок. Эрик Шталь сидел за своим рабочим столом, звонил по телефону и делал какие-то пометки. Петра расположилась за компьютером, ввела имя Олив Джилуайт и адреса отделения абонентских ящиков. Наконец у нее начало кое-что получаться.

Два года назад владелец голливудского отделения абонентских ящиков Генри Джилуайт был арестован по обвинению в убийстве.

Петра порылась в досье и нашла краткую справку об этом деле. Джилуайт, шестидесяти трех лет, застрелил у своего отделения девятнадцатилетнего Гервасио Гусмана, парня-проститутку, не желавшего выключать транзисторный приемник. Джилуайт утверждал, что его пытались задушить, подкравшись сзади, и ему пришлось защищаться. Однако его сперма, обнаруженная на одежде Гусмана, свидетельствовала о другом. Адвокат добился, чтобы Джилуайта судили за непредумышленное убийство, и сейчас он отбывал срок в Ломпоке. Ему дали всего лет пять — десять, но в его возрасте это могло означать — пожизненно.

Миссис Джилуайт возглавила отделение и пила по-черному.

«Защищаешься — убийство».

Петра думала, чем бы напугать эту старую склочницу.

Пока она размышляла над этим, Шталь подошел к ее столу.

— В чем дело, Эрик?

— У меня есть несколько возможных вариантов по Юрию Драммонду.

— Возможных вариантов?

— В нашем штате Юрий Драммонд не числится, и я проверил всех Драммондов по справочникам почтовых индексов.

— Зачем ограничиваться Голливудом?

— Отсюда следует начинать. Если Драммонд — звездопоклонник, ему, возможно, захочется быть в гуще событий.

— Эрик, звезды живут в Бел-Эйр и Малибу.

— Я говорил метафорически.

Эрик извлек из своего черного пиджака учетную карточку размером три на четыре дюйма.

— И что же ты нашел? — спросила Петра.

— В Управлении автомобильного транспорта зарегистрировано двенадцать человек по фамилии Драммонд, пять из них женщины. Из семи мужчин четверым за пятьдесят. Вот остальные три.

Это была самая длинная речь, какую слышала от него Петра. Его глаза приобрели при этом печальный оттенок, а пятна на щеках стали ярко-красными — Эрик явно скучал. Он вручил ей учетную карточку. Аккуратные печатные буквы, написанные зелеными чернилами. Перечень имен.

1. Адриан Драммонд, 16 лет. Адрес: Лос-Фелис (Петра вспомнила, что это улица в Лафлин-парк, имеющая ворота. Богатый мальчик? Это подходило, но шестнадцать лет маловато для того, чтобы издавать что бы то ни было, даже низкопробный журнал фанатов).

2. Кевин Драммонд, 24 года. Квартира в Северном Россморе.

3. Рэндолф Драммонд, 44 года. Квартира в Уилтон-плейс.

— На первых двух дел не заводили, — пояснил Шталь. — Рэндолфа Драммонда пять лет назад арестовала полиция за непредумышленное убийство человека при управлении автомобилем в нетрезвом состоянии. Начнем с него?

— Серьезное ДТП? — усомнилась Петра. — Это не совсем похоже на серийное убийство.

— Это антиобщественный проступок, — возразил Шталь. В его голосе появилось что-то новое, более твердое и значительное, а глаза сузились.

— И все же я поставила бы на второго, на Кевина, — сказала Петра. — Судя по голосу, который я слышала, этому человеку меньше сорока четырех лет, а журнал фанатов, издаваемый им, показался мне сырым и незрелым. Конечно, тем, кого мы ищем, может быть любой из них. Одно мы знаем точно: что живет он в Долине.

Но, даже сказав это, Петра сомневалась в безошибочности своего суждения. Издатель «Груврэт» снимал абонентский ящик в Голливуде. Интуиция Шталя подсказывала правильное решение.

— О'кей, — сказал он.

— Откуда нам знать, может, он вовсе и не Драммонд, — предположила Петра. — Юрий, вероятно, вымышленное имя, так почему не может быть вымышленной фамилия?

Стычка с Олив Джилуайт настроила Петру на боевой лад. Шталь промолчал.

— Поехали. — Петра вернула ему карточку и взяла свою сумочку.

— Куда?

— На поиски Драммонда.