Ледяной ад

ГЛАВА 10

В раскачивающемся из стороны в сторону самолете командир экипажа поднялся на ноги.

— Советую вам забраться внутрь, — сказал он Хэнли, кивнув на «комод». — Минуты через четыре начнем снижаться, так что будет болтать сильнее.

Вместе со Стивенсоном он помог Хэнли сесть в аппарат.

— Только не расстраивайтесь, если нам вдруг придется повернуть назад. Здесь то и дело становится чересчур ветрено.

— Хорошо, — отозвалась Хэнли.

— Не хотелось бы, чтобы вас унесло в Китай.

Пристегнув Хэнли ремнями, надежно закрепив головной и шейный предохранители, Стивенсон и командир проверили работу устройств безопасности и напомнили пассажирке о том, как нужно действовать в случае аварии. Стивенсон показал, где находится аптечка первой помощи. Командир положил руку на топор, закрепленный на стенке.

— Это на случай незваных гостей. Вас, конечно, будут искать по сигнальным огням. Но сказать по правде, на арктическом холоде огни продержатся минут десять, не больше. Так что потом жгите осветительные ракеты. Вот, держите. — Командир сунул ей мягкую игрушку. — Это ездовая собака. Из магазинчика при полевой почте в Анкоридже. На удачу. Понятно?

Хэнли едва ли можно было назвать любительницей мягких игрушек, но такой поступок командира ее растрогал.

— Спасибо, шеф.

— Выходим на частоту «Трюдо», — сообщил пилот.

— И еще. Эта посудина плавает, но все равно вам нельзя падать в море. Если упадете, как, черт возьми, поисковики до вас доберутся? Лодок там нет.

— А разве не вся поверхность накрепко замерзла? — спросила Хэнли, слегка дрожа от избытка адреналина в крови.

— Надеюсь, что вся, — с сомнением в голосе произнес командир. — Видите красный рычаг? Сразу, как приземлитесь, дергайте за него и сбрасывайте парашюты, чтобы не тащиться парусником много миль по льду и не подвергаться опасности утонуть.

— Утонуть?

— В том маловероятном случае, если лед вскроется при ударе и вода пропитает купол, — да, мэм. Сам по себе «комод» — спасательная шлюпка, не пропускающая ни воздух, ни воду. Лучше, чем спасательный жилет. Но парашютный шелк утянет вас на дно океана, если промокнет.

— Дернуть красный рычаг, — дрожащим голосом повторила Хэнли, — сбросить парашюты. А что делать, если я окажусь на поверхности воды?

— Визжать и жечь ракеты, мэм. Чтобы вас как можно быстрее нашли.

В салоне ожило радио:

— Станция «Трюдо», говорит Пустое ведро. Прошу подтвердить прием.

— Пустое ведро, говорит «Трюдо».

Ровный, со среднезападным акцентом голос пилота привычно доложил об окончательном этапе подлета. Ветер незначительный. Риск того, что гондолу отнесет от места назначения, снизился. «Старлифтер» пошел вниз, чтобы занять позицию для сброса груза на высоте три тысячи футов.

— «Трюдо», говорит Пустое ведро. Мы в четырех минутах лёта от места доставки. Будут ли дальнейшие указания?

— Пустое ведро, продолжайте полет. Наши люди распределились и готовы ловить. Ждем вас через три минуты и сорок секунд.

— Спасибо, «Трюдо». Видим ваши огни. Конец связи.

Вверху гондолы помещался большой мешок с парашютами, которые автоматически раскроются на высоте полутора тысяч футов.

— Зарядить парашюты, — послышался приказ из кабины пилота, — выпустить направляющие кабели.

— Парашюты заряжены и сцеплены. Кабели отпущены. Остается молиться Богу, чтобы наша хвостовая дверь не замерзла.

— Ну, Джесси, — Стивенсон пожал руку Хэнли, — рад был с вами познакомиться. Вскоре нам предстоит встретиться вновь. Ах вот еще что… если вы, конечно, не против… — Он вытащил из кармана маленький сверток и подал Хэнли. — Пожалуйста, передайте это Ди Стинсма.

Подняв большие пальцы рук, Хэнли дала понять, что выполнит просьбу.

— Порядок, я тебя закрываю, — отозвался Стивенсон.

Люк закрыли и заперли. Хэнли услышала прощальное похлопывание по оргстеклу. По внутренней связи раздался голос командира экипажа:

— Счастливого пути, мэм. Не нахватайтесь воды!

Самолет ухнул в стофутовую воздушную яму.

— Боже, — только и вымолвила Хэнли, когда желудок словно подпрыгнул к ушам.

— Шестьдесят секунд, — объявил пилот.

Фюзеляж плясал из стороны в сторону. Дверь грузового отсека с грохотом распахнулась. Из-за внезапного контраста температур вход тут же заволокло туманом.

Хэнли выдохнула через рот и облизнула губы. Бросила взгляд на рычаг устройства, отсоединяющего парашют. Тело ее было стянуто ремнями безопасности крест-накрест, голова неподвижно закреплена воротом и предохранительными ремешками. Все пространство вокруг заполняли ее припасы: нейтрализаторы ядовитых металлов, антибиотики, шины, пробирки для образцов, питательная среда для бактерий, стерильные чашки Петри, а также костюм биологической защиты, альбом с последними фотографиями Джоя, «Цветочные лекарства» Баха, справочник по кинезиологии, кассета со звуками морского прибоя, записанная сыном, пять компакт-дисков с музыкой для медитации и восемь тюбиков органических увлажнителей.

— Пятьдесят секунд.

Трясти стало так отчаянно, что Хэнли испугалась, как бы не развалился самолет.

— Джесси! — услышала она Стивенсона по внутренней связи.

Огромный реактивный самолет жестоко швыряло из стороны в сторону.

— Что?

— Как тебя уломали ввязаться во все это?

— Понятия не имею. А что, хочешь отговорить? Это нетрудно.

— Тридцать секунд, — раздался голос второго пилота. — Убрать тормозные колодки.

Судя по звуку, подняли металлический заслон. Двигатели надрывались, с воем рассекая воздух; ревела гидравлика.

— Как же я все это ненавижу, — с чувством пробормотала Хэнли. — Хочу домой!

«Старлифтер», задрав нос, пошел вверх, а «комод» неумолимо заскользил по направляющим к открытому хвостовому люку и вывалился в бесконечность.

Внезапно наступила тишина.

Хэнли представляла, что будет перышком парить в невесомости, — оказалось, что она камнем несется вниз.

Орловский отчаялся услышать ответ на свой стук и пошел вниз, к зияющей дыре у основания рубки. Вскоре он обнаружил еще одну пробоину немного длиннее, но не шире. Орловский двинулся вперед. Свет, поплясав в темных панелях с переключателями и дисками, остановился на человеке, пристегнутом ремнями безопасности к креслу. Это был рулевой.

Водолаз медленно обшарил лучом фонаря пост управления и сфокусировал линзы. Световой конус превратился в яркий узкий луч и проник через люк в заднюю часть корабля.

Везде, насколько хватило глаз Орловского, люки были открыты. Бездыханные тела членов экипажа плавали в коридоре.

Мертвые в воде всегда производят жуткое впечатление. Но эти… эти были гораздо страшнее.

Орловский пересчитал тела. Одиннадцать. Ему часто приходилось нырять в местах кораблекрушений, но нигде он не встречал столь странные трупы. Позы у них были совсем не такие, как у обычных утопленников. Одни согнулись пополам, другие резко выгнулись назад… А главное — они не покачивались на воде.

Что-то толкнуло водолаза в плечо. Он вздрогнул. Захотелось немедленно покинуть «Владивосток». С трудом Орловский обрел душевное равновесие. Он обернулся и увидел человеческий затылок с развевающимися светлыми волосами. Покойник висел над Орловским вниз головой. Водолаз осторожно опустил труп. Скорченное тело напоминало эмбрион, заспиртованный в стеклянной колбе. Лицо было совершенно белое. Глаза… Орловский подтянул тело поближе. Глазные яблоки не закатились под веки, как это обычно бывает. Радужные оболочки и зрачки попросту отсутствовали.

«Хищные рыбы? Исключено. Не в этих водах и не так быстро», — подумал водолаз.

Он поймал за ногу труп, который бился о потолок.

Руки зажаты между колен, лицо искажено судорогой, рот широко раскрыт. Глаза закрыты. А если приподнять веко… Все белое: радужной оболочки нет… выедена… разрушена.

Орловский повел лучом фонаря по отсеку, всматриваясь в лица мертвецов. У всех были одинаково пустые глазницы.

— Номер два, вы на пределе. Где находитесь?

— На посту управления, — отозвался Орловский.

— Что вы обнаружили?

— Лодка полна воды. Одиннадцать погибших. В коридорах, наверное, больше. Люки между отсеками открыты.

Вытянутые руки рулевого покачивались у штурвала, как у лунатика в пантомиме.

— Номер два, вы превысили лимит времени. Возвращайтесь в шлюз.

Лейтенанту пришлось повторить дважды, прежде чем Орловский подтвердил получение приказа. Подплыв к пробоине, водолаз вдруг вернулся к рулевому и отстегнул его от кресла. Обвязав трос вокруг шеи трупа, Орловский отбуксировал его к дыре в корпусе лодки, вытолкнул наружу и вылез следом.

Тело ударялось то о скалу, то о борт субмарины, пока сержант выбирался на чистую воду. «Этот парень уже не чувствует боли», — успокоил себя Орловский и двинулся навстречу буксиру. Холод пробирал до костей, несмотря на циркуляцию тепла под костюмом. Ушные раковины заложило. Орловский на несколько секунд затаил дыхание, и слух пришел в норму. Зато онемели икроножные мышцы. Водолаз вынужден был остановиться и размять их. Лишь тогда он обернулся и взглянул на разбитую лодку и на свою ношу. В свете фонаря выступил берег фьорда. Орловский смерил его взглядом, насколько позволил луч. В этот момент он почувствовал себя скалолазом, крупинкой, бросившей вызов каменному величию.