Ледяной ад

ГЛАВА 48

— Боже мой! — всплеснул руками Маккензи. — Мы должны принять меры по обеспечению вашей безопасности!

— Нет, — твердо возразил Джек. — Я позабочусь об этом сам. С доктором Хэнли ничего не случится. Обещаю.

— Ну конечно, — неуверенно согласился Маккензи. — С доктором Хэнли ничего не случится. Мы не можем этого позволить.

— Спасибо, Джек, — сказала Хэнли. — Проводи меня до лаборатории.

Они медленно прошли по комплексу куполообразных корпусов. Хэнли остановилась перед коридором, ведущим в лабораторию, набрала полную грудь воздуха и выпустила его длинной тонкой струйкой.

— Как чувствуешь? — спросил Джек.

— Не вполне. Да и ты, похоже. Где тебя потом искать?

— Есть кое-какие дела. Покончу с ними и сразу приду за тобой. — Он нежно поцеловал ее в веки. — Мне так жаль Ди. Больше, чем ты представляешь. Но с тобой ничего не случится. Обещаю.

Хэнли сообщила Исикаве следующее: возбудитель биологического происхождения, кажется, определен; способ передачи — точно антропогенный — пока не установлен.

Мансон, который находился рядом с Исикавой, воспринял новость с раздражением. Он принялся орать на кого-то по телефону, заглушая голос Кима.

— Мы так не договаривались! — твердил Мансон.

Хэнли знала: чем более бессильным он себя чувствует, тем громогласнее становится. Сейчас он орал во всю глотку. Потеряв терпение, Хэнли набила на компьютере послание, уверенная, что начальник, занятый бурной жестикуляцией, его не заметит:

Хэнли развернула спальный мешок на полу около рабочего места, легла и свернулась калачиком. «Господи, как я устала!..»

Через несколько часов она проснулась в прекрасном настроении. Потом воспоминание снова камнем навалилось на сердце.

— Добрый день, доктор, — сказал Немеров.

Хэнли вздрогнула:

— Что вы здесь делаете?

— Охраняю вас. — Он присел рядом и устроил винтовку на коленях, чтобы не мешалась.

— Кто велел? — осведомилась Хэнли.

— Ваш босс.

— Мансон?

— Джек Нимит. Он попросил нас перебраться в свободные комнаты напротив вашей, мы будем по очереди охранять вас.

Хэнли ладонями потерла лицо.

— Может, это и неплохая идея.

— Есть какие-нибудь просьбы?

Вместо ответа Хэнли вдруг задрожала.

— Ну, не надо, не надо, — забубнил Немеров, гладя ее по голове, словно свою маленькую дочку.

Ули и Кийоми вышли на работу как обычно. Они приняли дополнительные меры предосторожности: надели двойные перчатки, респираторы и костюмы «Тивек». Хэнли была настолько тронута тем, что они вернулись в лабораторию, что расплакалась. По молчаливому согласию они решили отдать дань памяти Ди, обнаружив возбудителя, отнявшего у нее жизнь.

Хэнли кратко рассказала ассистентам о своих выводах:

— Думаю, виновник находится здесь, в «Трюдо». Это пресноводные водоросли из скважины.

— Почему же они нападают на людей? — спросил Ули.

— Потому что не переносят кислород. Оказавшись в кислородосодержащей среде — крови, легких, — они разрушают ее, чтобы выжить.

— Понятно, — сказал Ули.

— Быть может, волокна в легких — это защита возбудителя? — предположила Кийоми.

— Да! И почему я раньше не сосредоточилась на водорослях? — Хэнли заговорила громче: возбуждение от того, что мозаика начала складываться, временно возобладало над подавленностью из-за смерти Ди. — Каиновая кислота. Сибил сказала мне, что она близка к домоевой кислоте, которая является виновницей в случаях отравления ракообразными. Когда мы исключили трубачей, которыми угощала ученых Тараканова, я пошла по пищевой цепочке вверх — начала искать возбудителя среди птиц и млекопитающих. Мне не пришло в голову спуститься к водорослям.

— Или к тому, откуда они могут брать токсин, — продолжил Ули.

— Точно, — согласилась Хэнли. — Водоросли могут быть резервуаром симбиотического вируса, который поглощает сульфат из воды и высвобождает сульфид водорода.

— Как наш озерный убийца, — подсказала Кийоми.

— Надо же, содержать то, что является ядом для большинства живых организмов, и не дохнуть! — Ули поразился.

Хэнли воздела палец.

— Вот именно! Микроб в водоросли делает дно озера необитаемым для всех форм жизни, кроме своего носителя. Он подавляет реакцию фотосинтеза, не терпит хлорофилла, не выносит гемоглобина. Вот и еще одно подтверждение моей догадки: в области легких был обнаружен сероводород.

— Значит, вы уверены, что наших товарищей погубила водоросль из скважины? — спросил Ули.

— Да. Я пока не знаю, почему то, что содержится в данной разновидности, нападает на белок определенного типа. Однако по шкале подозрительности эта тварь набирает семь или восемь баллов из десяти, для анализа достаточно. Теперь перед нами стоит гораздо более трудная задача. — Хэнли оглядела серьезные лица помощников. — Требуется выяснить, каким образом бледные водоросли попали в организмы людей. Будь Ди жива, я списала бы все на ужасную случайность, на непреднамеренное заражение в полевых условиях. Однако прошлой ночью Ди заразили специально. В этом нет никаких сомнений. Если ее смерть была умышленной, то как насчет остальных?

— Но зачем?.. — Ули распахнул красивые глаза.

— Понятия не имею. Главное, мы должны ответить на вопрос «Как?», если хотим предотвратить повторное заражение. Кийоми, наденьте противогаз и сделайте опись всех вещей Ди. Затем каждый предмет упакуйте в контейнер. Ули, составьте полный перечень изменений, которые вызывает в человеческом организме обнаруженный возбудитель. Я сравню ваши данные со сведениями о подземных водорослях.

Кийоми и Ули отправились выполнять задания.

Хэнли глубоко задумалась. Как водоросль из скважины добралась до ученых, находящихся у полыньи? Или до доктора Крюгер, которая не покидала станцию? Что произошло при аутопсии Косута? У Ди была автономная система подачи воздуха. Значит, Крюгер вдохнула зараженные частицы. Но почему это не произошло во время предыдущих вскрытий? В чем особенность аутопсии Косута?

Хэнли загрузила диск с записью первых двух операций в ноутбук и диск с записью третьей — в компьютер Ди. По очереди глядя на экраны, она принялась сопоставлять пилы, скальпели, ножницы, молотки, щупы… Никакой разницы. Тогда она начала пристально наблюдать за процедурами. На экране лэптопа Ингрид Крюгер разрезала диафрагму, скрывавшую сердце и другие жизненно важные органы, взяла по образцу от каждого легкого и взвесила их. Губчатая в нормальном состоянии, здесь ткань сделалась твердой. Альвеолы, через стенки которых тысячи раз на дню происходит газообмен, уничтожены — жертва оставалась в сознании считанные минуты. Отделяя кожу от мышечной ткани, Крюгер диктовала:

— Раковины в носовом канале никак не предотвратили вторжение, равно как и реснички в бронхиальных трубках. Дыхательные пути, капилляры и альвеолы хрупкие. Слизистые железы и дыхательные мышцы выглядят атрофированными.

Крюгер вынула легкие и взвесила по одному. Масса того и другого — около килограмма, в три раза больше нормы. «Теперь такие же у самой Ингрид. И у Ди», — подумала Хэнли.

На экране компьютера доктор Крюгер приготовилась поддеть участок почерневшей кожи Алекса Косута. Хэнли остановила картинку. Все повторялось: и действия, и инструменты, и комментарии, и даже тон голоса. Неужели искомая разница осталась за кадром? Хэнли снова запустила диск с первыми вскрытиями. Руки доктора Крюгер опять потянулись к грудной полости Анни Баскомб. Взгляд Хэнли переместился на второй экран и замер. Она торопливо нажала клавишу «пауза» на лэптопе. Вот оно! Сердце Хэнли бешено забилось.

— Лиловые, — сказала она, — лиловые. Вот оно, слабое звено. Дело не в характере операций, а в Крюгер.