Легенды старого Оренбурга

«Ах ты сукин сын, комаринский мужик!» или рассказ о юнкерском училище

Вдоль Оренбургской пограничной линии было разбросано большое количество казачьих станиц-крепостей. Все они требовали постоянного пополнения не только рядовым, но и офицерским составом. Присланные из «центра» долго тут не задерживались — служба для них была исключительно тяжелой, они не знали местных условий и обычаев, климат для них был чрезвычайно суров. Офицерские должности, особенно в Оренбургском казачьем войске, в те годы замещались урядниками, прослужившими длительное время, либо лицами, выдержавшими специально установленный «офицерский экзамен». Обычно это были «служивые» лица, грудь которых украшали почетные «Георгии» да лопатообразно расчесанные бороды с «крутой» сединой. Только вот с грамотой и общеобразовательными знаниями у них было не все в порядке.

20 декабря 1868 года Николай Андреевич Крыжановский, тогдашний военный губернатор, объявил об открытии Оренбургского юнкерского военного училища. Им же было узаконено, что офицерские звания будут присваиваться впредь только лицам, окончившим его.

В среде офицерского состава Оренбургского казачьего войска сразу стало несколько «неуютно» — надо было поступать учиться!

Двухэтажный корпус юнкерского училища, своим фасадом когда-то смотревший на Форштадт, заполнили убеленные сединами «служивые». Если учесть, что в те годы в казачьем войске общеобразовательных школ было очень мало, то становится понятным, с какими знаниями в эти стены приходили соискатели офицерских званий. Поступавшие едва знали грамоту! Около десяти лет стоял вопрос, как быть с такими учениками? Наконец выход был найден — открыли подготовительный класс. Вот тут-то и приходит мысль провести сравнительную аналогию того времени с нашей действительностью — почему сейчас при каждом институте существуют подготовительные отделения? С какими знаниями выпускают школы будущих абитуриентов? Выход-то был подсказан более сотни лет тому назад! Но вернемся к юнкерскому училищу.

^{Часть здания юнкерского (казачьего) училища.}

Обучение в нем было двухгодичным. На первый, «младший», курс обучения принимались лица, знавшие арифметику, русский язык, знакомые с географией, историей древних и средних веков.

С годами в училище накопилось значительное количество наглядных учебных пособий, была создана дорогая даже по тем временам коллекция холодного оружия, собирались образцы снарядов и огнестрельного оружия армий мира. Была даже, на первый взгляд смешная, коллекция лошадиных зубов!

Опытные животноводы и в наши дни по зубам определяют возраст животного, в частности — лошадей. Будущий казачий офицер обязан был это знать! Библиотека была одной из самых богатых в городе — она насчитывала несколько тысяч томов.

С годами степенных бородатых слушателей вытеснила более грамотная молодежь, более задиристая, с претензиями на лидерство в городе, тем более что в «юнкера» мог попасть не каждый желающий! И если в наши дни лидерство утверждается с помощью кулаков или порой более веских «аргументов», в те годы главным в диалоге были не кулаки: несмотря на то, что некоторые районы города славились своими кулачными боями и «стенками», главным был искрометный юмор, молниеносная сообразительность, умение «сразить» своего противника саркастическим аргументом. Словом, ценилось все то, что было принято в цивилизованном обществе.

В этой связи мне запомнился рассказ одного нашего старожила:

— Слыхал я, что отбор кандидатов в «юнкера» был в те годы строгий. Но вот качество подготовки в стенах училища, как говорили, хромало на все четыре копыта! Хромало так, что слух о малограмотности некоторых выпускников дошел до самого «верха»! Было решено направить в Оренбургское юнкерское училище для проверки слухов какого-то генерала, много лет отдавшего военной службе и превыше всего чтившего генерал-аншефа Суворова! Уважал он не тех юнкеров-зубрил, имевших «свинцовый зад», а находчивых, обладавших взрывной реакцией, обладавших способностью моментально находить выход из сложнейшей ситуации. Потому и побаивались его проверок. Не могли предвидеть следующий его ход или вопрос. «Зубрил» он часто ставил в неловкое положение...

Далее, мне сказывали, в юнкерском произошло вот что: стал тот генерал проверять знания юнкеров; то одного поставит в тупик своим вопросом на сметливость, то другого. Тут дошла очередь до «щербатого» — звали так одного юнкеришку, которому лошадь копытом по зубам угодила. С той поры он не все буквы стал выговаривать.

— Чтой-то ты, братец, шепелявишь? — спросил его генерал в самом начале беседы. — Офицер команды должен отдавать громко и четко!

— Я то фмогу, вафе выфокопревофходительфтво! — ответил юнкер.

— Ну-ну! — благодушно промолвил генерал и стал задавать ему различные вопросы по воинской науке. Растерялся юнкер вначале, но потом понял, что теперь терять ему нечего, а «вылазить» как-то надо. Стал брать голосом — отвечать на все вопросы громко, но невпопад!

Морщился, морщился генерал, наконец говорит ему:

— Господин юнкер! Задаю вам последний вопрос...

— Флуфаю ваф, вафе выфокоблагородие! — перебил его испытуемый.

— Вы русские народные песни знаете?

— Так тофно, гофпадин генерал!

— Вы знаете русскую народную песню «Ты поди, поди, коровушка, домой»?, — неудовлетворенный ответами юнкера, съязвил инспектор.

— Так тофно! Фнаю ее, гофподин генерал! Но я фнаю и напевки к ней...

— Какие? — не выдержал генерал.

— Ах ты, фукин фын, комаринфкий муфык! Гофподин генерал!

Сказывают, выскочил тот генерал в гневе и прямиком в кабинет начальника училища, слегка подергивая левой ногой, побежал...

Не успел «щербатый» в коридор выйти, как влетел вестовой и гаркнул:

— Аллюр три креста, щербатушка! Генерал вызывает! Готовь смену чистого белья!..

Семь потов с юнкера сошло, пока коридорами к начальству шел. Аж галифе, сказывают, у него вспотели.

Заходит, смотрит: у стоящих тут офицеров лица строгие, глаза — злые, а губы дрожат, вроде как от смеха взорваться готовы. Начал докладывать:

— Гофподин генерал!...

— Ты что ж это, каналья, — перебил его инспектор, — меня, генерала боевого, мужиком комаринским назвал? Об сукином сыне и вспоминать грешно!

Смотрит юнкер на генерала — голос вроде злой, а глаза — смеются...

— Дык, вафе выфокопревофходительфтво, говорят, фто иф пефни флова не выброфишь!

— Уж это точно, не выбросишь! — взорвался смехом генерал. — Смел ты больно, братец! Генерала так подкузьмить!

Смотрит юнкер, а вокруг все офицеры от смеха давятся, но вид строгий соблюсти стараются. Грешно над генералом смеяться, втрое — над проверяющим. Стоит и чует, как пот по хребту в галифе скатывается!

— На вот тебе, каналья, за смелость червонец золотой! Что не оробел перед генералом да честь свою достойно отстоять сумел! Только так и должон русский офицер поступать! Честь — она превыше всего! Да не забудь мамзели своей трюфелей купить. Преподнесешь ей да скажешь — генерал приказал!

— Рад фтаратьфя! Благодарю, вафе выфокопревофходительфто! — гаркнул юнкер, прячя золотой червонец в карман и все еще не веря в такой исход. Идет коридором, а в сапогах у него хлюпает — вспотел изрядно, значит!

Та проверка, сказывают, для начальства окончилась благополучно. Спас их «щербатый» своей напевкой! А случай тот навечно в историю училища легендой вошел. В городе многие о том случае знали, из уст в уста его передавали. Вот и до наших дней легенда дошла!

В наши дни в бывшем здании юнкерского училища располагается Высшее зенитно-ракетное училище имени С. Орджоникидзе. И продолжает оно своим фасадом смотреть в сторону, где некогда начинался Форштадт, а ныне проходит Выставочная улица, на которой возвышается гостиница «Оренбург». Все мои попытки установить судьбу коллекции холодного оружия, некогда принадлежавшую юнкерскому училищу, окончились безрезультатно. Может быть, моему читателю повезет больше, если он займется этим вопросом?

Наш город будет ему за это благодарен!