Легкое дельце

Глава 6

Несмотря на все свои дурацкие шутки и подначки, Ирейс стал серьезным сразу же, как только мы вошли в грузовой отсек, и я достала и включила сканер.

Работали молча, на удивление, понимая друг друга с полувзгляда, перебирая коробку за коробкой, кейс за кейсом, контейнер за контейнером. Работа монотонная, нудная и напряженная, не дающая ни на секунду расслабиться. Потому что всегда оставался шанс, что именно в следующем кейсе или коробе окажется взрывчатка, которая и приговорит «Шерварион» к гибели. Пусть даже и в безвоздушном пространстве взрыв не так опасен, как в атмосфере, корабль будет разгерметизирован все равно. Для нас это будет автоматически означать смерть. Я на мгновение замерла, решая: не стоит ли заставить килла натянуть скафандр. Сама я это сделать не могла, ибо в защитном скафандре любой, даже самый гибкий, проявлял чудеса неуклюжести. А для меня сейчас неповоротливость была синонимом обреченности. Но вот килл…

— Тина, ты чего? — тихо позвал меня предмет моих размышлений, замерев над очередным кейсом и внимательно меня изучая темно-шоколадными глазами. А красивые все же глаза у Ирейса! Правильной и изящной формы и с длиннющими густыми ресницами! Небось, все знакомые девушки уже обзавидовались.

Осознав, что меня поймали за разглядыванием драгоценной килльскй особы, я отвернулась как ошпаренная и буркнула сквозь зубы:

— Со мной ничего. Размышляю, следует ли упаковать тебя в защитный скафандр. В случае чего, выживешь хоть ты…

— Не нужно, — тихо и твердо перебил меня Ирейс. — Спасать меня здесь совершенно некому, разрушенная взрывом яхта ничем не поможет. Так что в таких условиях скафандр — это всего лишь отсрочка агонии. Лучше пусть сразу и быстро.

Что-то в тоне Ирейса было такое, что я обернулась и быстро изучила через плечо его лицо. Почему-то показалось, что килл сказал совсем не то, что подумал. Но ни в темных глазах, но на смуглом лице нельзя было ничего прочесть. Ирейс стоял спокойный, словно вековая скала. И я просто кивнула, мол, принимаю твою точку зрения, так и в самом деле будет лучше. Дальше работали в тишине.

Спустя полтора часа мы с Ирейсом уже знали, что во всей огромной куче груза, которую мне зачем-то загрузили на борт, нет ничего ценного. Кроме портативного радиопередатчика, который сейчас был отключен. Все остальные коробки и кейсы оказались так же пусты, как и те, что я осматривала в медотсеке.

— Взрывчатки нет, и то хлеб, — хмуро буркнула я, стоя над кейсом с передатчиком и глядя на него. — Но теперь я вообще отказываюсь понимать, что здесь происходит!

Ирейс хмыкнул. Присел и некоторое время, не прикасаясь, изучал нашу находку. А потом выпрямился и сообщил:

— Конструкция незнакома. То ли какие-то разработки яоху, то ли, что маловероятно, невообразимое старье. Беспокоит то, что он не включен. Но, возможно, так и было задумано. Возможно, это страховка на тот случай, если бы фарн не смог проникнуть в командную рубку. Помнишь, ты рассказывала, что он вскрыл дверь, вошел, постоял и ушел, так ничего и не сделав? — Я кивнула. — Кажется, ты права. Это была проверка, сможет он или нет. Если бы по какой-то причине не смог, тогда запустил бы этот передатчик. Но поскольку у фарна получилось вскрыть дверь, то он не стал возиться с этой штуковиной. Просто выжидал нужный момент. То ли время, то ли какое-то определенное место.

— Я думаю, место, — проворчала я. — И еще. Я предполагаю, что это, — я подбородком указала на раскрытый кейс с устройством внутри, — может быть не основным планом, а страховкой. Допустим, фарн к определенной точке не выйдет на связь, и тогда она включится автоматически…

Ирейс ошеломленно моргнул. Потом подумал и согласился со мной:

— Возможно, ты и права. Только я думаю, что все должно быть немного не так: скорее всего, передатчик запрограммирован на включение в любом случае. А фарн должен был, если все хорошо, его выключить. А если не выключит, значит, беда. Ты же столкнулась с фарном где-то здесь?

Звучало логично. Так что я просто кивнула. И чуть-чуть подумав, указала на место за спиной Ирейса:

— Да, вон там. В принципе, если знать, где лежит кейс, то с той стороны было бы удобнее и быстрее добраться до него.

Плечи килла как-то облегченно обмякли, что ли:

— Ну вот. Это уже похоже на правду. Давай, забираем передатчик с собой. Пусть постоянно находится перед носом. Чтобы в случае чего быстро его отключить.

Небрежно покидав назад пустые коробки и кейсы, я заперла отсек. Ирейс все это время молча стоял у меня за плечом в обнимку с передатчиком. Не сговариваясь, мы оттащили устройство в рубку управления яхтой. Я еще раз проверила курс и показания приборов, и мы пошли в столовую. Снова молча и не сговариваясь.

С того момента все изменилось. Мы мало разговаривали с Ирейсом. По большей части молчали, каждый обдумывая что-то свое. Но это было уютное молчание. Я практически моментально привыкла к присутствию килла на борту яхты, в своей жизни, в своем личном пространстве. Удивительно, но все наши разногласия остались в прошлом. Словно рядом со мной сейчас был не тот, кто планомерно отравлял мое существование на протяжении пяти лет обучения, а близкий человек. Друг. И мне стало словно легче дышать. Хотя, возможно, это была просто иллюзия. Просто килл взял на себя часть обязанностей по дежурству в рубке, давая мне возможность спокойно поспать. Выполнял другую посильную работу на яхте. Заботился обо мне в мелочах. Например, приносил по утрам кружку горячего кофе в рубку, если ночью дежурила я. Впрочем, я тоже, не задумываясь, делала то же самое и для него. И мы, опять-таки не сговариваясь, не обсуждали то, что нас ждало впереди. А впереди маячил выход из гиперпространства и Эльдеус…

Я заранее выбрала точку, в которой выведу «Шерварион» из гиперпространства. Предварительно посоветовавшись с Ирейсом. Точку я выбирала так, чтобы у яхты было лишь время и место погасить скорость перед входом в атмосферу планеты. Чем меньше мы будем болтаться на орбите, тем меньше вероятность, что кто-то заинтересуется нами и захочет сбить как спелую грушку. Впрочем, в то, что нас не ждут, я не верила. И потому приказала киллу не сводить во время дежурства глаз с передатчика. И сама делала то же самое.

Казалось, мы предусмотрели все возможные варианты событий с точки зрения пилота, с точки зрения тайника и даже с точки зрения контрабандиста. Но несмотря на все предпринятое, на выходе из гиперпространства нас поджидал сюрприз.

Килл сам настоял на том, чтобы дежурить в рубке перед выходом яхты из гиперпространства. Мол, мне необходимо хорошенечко отдохнуть, ибо от него, Ирейса, толку как от пилота ноль. А мне, скорее всего, понадобиться все мое мастерство. Я поначалу фыркнула в ответ на это заявление. Мол, нефиг подлизываться. Но потом призадумалась. Если бы я просто летела на планету-здравницу, то происшествий для такого простого рейса было бы слишком много. А вот если учесть, что «Шерварион» лезет практически в логово тигра, вернее, в логово модификантов, то долетели мы до Эльдеуса даже как-то слишком легко. Убийство фарна не в счет, вряд ли это кто-то мог предвидеть. Следовательно, вполне можно ожидать подстав и ловушек. И в таком случае Ирейс прав: я должна буду собраться и быть предельно внимательной на выходе из гиперпространства. Так что я не стала спорить.

Вызов от Ирейса пришел примерно за час до начала моего дежурства и за пару часов до запланированного выхода из гиперпространства. Я как раз собиралась сходить перекусить, когда мой комм ожил и нервным голосом килла потребовал:

— Тина, живо сюда!

Ирейс больше ничего не добавил. А я и не подумала требовать подробности по коммуникатору. Проще пробежаться в течение минуты до рубки и увидеть проблему собственными глазами, чем тратить драгоценное время на пререкания. Так что я ринулась в рубку, глухо бухая привычными мне летными ботинками с магнитной подошвой по устланному ковром коридору космической яхты. А дверь в рубку распахнула с такой силой, что в металле переборки, наверное, остались вмятины.

— Что случилось?

Запыхаться я не успела, слишком кротким был мой путь. Но от нервозности голос звучал рвано, как я ни старалась. Сидящий на моем месте Ирейс мельком оглянулся на меня через плечо:

— Смотри сама! — и он широким жестом указал на проклятый передатчик. Я чуть не выругалась. Значит, мы угадали верно. Он был запрограммирован заранее, и включился сам.

Со смешанными чувствами облегчения, гадливости и обреченности я приблизилась к раскрытому кейсу с передатчиком, который стоял на полу между двумя креслами, и заглянула внутрь.

— Непоняла?.. — подняла спустя пару секунд изумленный взгляд на килла. — Это ты так надо мной пошутил?

Передатчик был мертв. Как в тот миг, когда я только-только открыла в первый раз кейс с ним. Что за приколы?

— Если бы, — мрачно отозвался Ирейс, не глядя на меня. Он был занят какими-то странными расчетами. — Эта дрянь включилась ровно на пятнадцать секунд. И отрубилась сразу же, как я позвал тебя в рубку. Я просто уже не стал перезванивать и тебе и говорить об этом. Все равно ты бежала в мою сторону, я слышал твои шаги.

— Чем ты занимаешься? — поинтересовалась, шагнув ближе. Меня одолевало жуткое желание отвесить киллу подзатыльник. И я бы так и поступила бы. Если бы не осознавала: сигнал о том, что мы уже на подходе, что нас нужно встречать, уже ушел. Жаль, что до этого никто из нас не додумался. А сейчас уже бесполезно ругаться или раздавать плюхи. Этим я ничего не изменю, кроме того, что мы с Ирейсом разругаемся в пух и прах перед серьезным делом.

— Пытаюсь просчитать, что теперь будет, — кратко отчитался килл.

Я только головой покачала. Сама я в таких делах электронному прогнозированию не доверяла. Только личному опыту и чутью.

— Я и без прогноза тебе скажу, что будет, — пробурчала, опускаясь в соседнее кресло. — На выходе нас либо уже будут ждать, либо встретят тогда, когда мы будем менее всего к этому готовы.

Ирейс замер в причудливой позе с поднятыми над клавиатурой руками. Взгляд его на несколько секунд стал бессмысленным, рассредоточенным. А потом он остро взглянул на меня:

— А не выходить из гиперпространства ты сможешь? Просто продолжить дальше путь, желательно не в заданном направлении?

Я фыркнула:

— Это сможет любой, кто знаком с принципом прыжков. А продолжить в заданном направлении не выйдет ни у кого: у нас вектор на приземление.

— То есть, они там, внизу, понимают, что ты сейчас выйдешь из гиперпространства и пойдешь на посадку? — уточнил килл.

— Ирейс… — Под убийственным взглядом килла я торопливо исправилась: — Эрв, ты что, основы пилотирования тупо все прогулял?

Слегка успокоившийся килл равнодушно пожал плечами:

— Приходилось выбирать и чем-то жертвовать. Я же тебе говорил: я с самого начала знал, чем буду заниматься. В отличие от остальных сокурсников. У меня было много дополнительных занятий, не входящих в программу курса. Поэтому тем, что в теории не могло мне пригодиться, пришлось пожертвовать. Да и где ты видела нелегального дельца, умеющего все подряд?

Мне показалось, что мои слова задели килла. Но извиняться я не стала. Постаралась закрыть неприятную тему:

— Да, если они за нами следят, то по вектору для них не составит труда понять, что я собираюсь сесть на планете.

— То есть, — задумчиво протянул килл, пустым взглядом глядя перед собой на большой монитор, — если ты передумаешь выходить из гиперпространства и полетишь дальше, они догадаются, что их план раскрыт, подождут следующую точку выхода и тогда уже уничтожат яхту с гарантией. — Я кивнула. Ирейс обернулся и впился в меня темным колючим взглядом: — А есть ли у нас хоть один шанс выйти из гиперпространства здесь и суметь обмануть их? Или ошеломить и дезориентировать, и тем самым выиграть немного времени для себя?

Я пожевала нижнюю губу в раздумьях и сразу же себя обругала за идиотскую привычку, которую как-то незаметно приобрела за время одиночных полетов: глаза килла, грубо выражаясь, практически прилипли к моему рту. Я стушевалась, поймав этот взгляд. По коже спины почему-то пробежала волна жара, вызывая во мне злость. Эта злость в компании неловкости и смущения стали причиной того, что ответила я Ирейсу излишне жестко:

— Обмануть точно нет. А вот ошеломить можно попробовать… Но это очень серьезный риск.

— Рассказывай! — попросил Ирейс. И вздохнул: — сомневаюсь, что это опаснее, чем пытаться сесть на планету в лоб.

Я нервно засмеялась в ответ, чувствуя, как увлажняются лежащие на подлокотниках кресла ладони:

— А мы и будем садиться в лоб. Да еще и времени на это будет меньше чем обычно. Это половина рисков. Вторая половина в том, что я не знаю, есть ли на выходе метеориты и прочий мусор. Моя задумка состоит в том, чтобы, едва выйдя из гиперпространства, сразу же, не осматриваясь, бросить корабль вниз. Почти у всех там слепая зона, которую редко когда учитывают при осаде. А уже оттуда очень быстро идти на посадку. — Я помолчала секунд десять, давая киллу возможность осмыслить услышанное. А потом осторожно добавила: — Обшивка «Шервариона» при этом гарантированно пострадает. Возможно, яхта больше никогда уже не взлетит. Если у тебя есть на нее планы, говори сейчас. Попробую придумать что-то другое.

Ирейс честно «подумал» перед тем, как ответить, аж целых пять секунд! Потом качнул головой:

— Плевать на яхту! Главное, уцелеть самим. Потом придумаем, как оттуда выбираться.

Мне хотелось спросить, а знает ли он хотя бы примерно, что мы будем делать после приземления? Или он тоже будет на ходу придумывать план? Но я промолчала. Лишь качнула головой, приказывая:

— Тогда освобождай место! У меня мало времени, чтобы все просчитать. А без расчетов шансов выжить почти нету.

Мы молниеносно поменялись местами. И я, больше не обращая внимания на килла, занялась тем, что было самой нелюбимой моей частью работы, но являлось неотъемлемой составляющей мастерства пилота. Ведь в нашем деле мало уметь хорошо управлять звездолетом, нужно еще определить наиболее безопасный путь, по которому полетит машина. Я люто ненавидела все эти формулы. Но научилась быстро и хорошо ими пользоваться еще на втором курсе академии. А сейчас, если бы прижало, смогла бы проложить маршрут даже под незнакомыми звездами, так сказать, вручную.

Спустя сорок минут все было готово. А у меня нервно подрагивали кончики пальцев — мой план просто вонял авантюрой. Но при этом имелись неплохие шансы сесть на планету с наименьшими потерями.

— Закончила? — раздался над ухом резкий вопрос как раз тогда, когда я завершила с расчетами и потянулась всем телом: у меня затекли от напряжения плечи. Я подскочила от неожиданности из позы руки в замке над головой и едва не врезала Ирейсу по челюсти. Он пробурчал недовольно: — Эй! Аккуратнее! Мужчину украшают лишь шрамы! Синяки мне ни к чему! И давай, переодевайся!

Плюхнувшись назад в кресло, я на автомате огрызнулась:

— Сведешь синяки, если тебя так беспокоит собственная внешность! А зачем переодеваться? И во что?

Вместо ответа, килл молча мотнул головой назад.

Я оглянулась: на полу позади моего кресла лежал универсальный защитный комбинезон. По своим защитным свойствам он равнялся с облегченным скафандром и даже подходил для кратковременного пребывания в космосе. Естественно, при наличии дополнительной экипировки в виде шлема. Я перевела ошарашенный взгляд на килла. Ирейс нервно пригладил короткий ежик волос:

— Лучше подстраховаться. И ты не подумай, Тина, я не сомневаюсь в твоих талантах. Просто после посадки нам могут не дать время на сборы. Так что лучше переодеться сейчас. А все необходимое я собрал в два тактических рюкзака. — И недовольно поморщился: — Плохо, что оружия нет. Я без бластера чувствую себя голым.

— Главное, чтобы ты не был таким в реальности! — поддела я килла и одним движением расстегнула привычный в рейсах комбинезон техника с кучей карманов.

Привычка к одиночеству сыграла со мной дурную шутку. Я осознала, что разделась на глазах у мужика лишь тогда, когда у Ирейса глаза от удивления полезли на лоб. Выматерилась про себя, скрипнула зубами. Но запахивать комбинезон и требовать, чтобы килл вышел, не стала. Какой смысл, если он уже все успел увидеть? Хотя там и смотреть особо не на что: я носила спортивный бесшовный бюстик, закрывающий абсолютно все, и трусы-шорты вроде мужских боксеров. Охота ему, пусть таращится. А у меня времени на реверансы нет. Так что рывком содрала с себя привычный комбинезон и влезла в предложенный. Удержаться при этом от скрипа зубов у меня не получилось, но килл, занятый изучением моей анатомии, кажется, этого не заметил.

Закончив с одеждой и обувью, я распотрошила карманы на прежней одежке и рассовала все по немногочисленным карманам нового комбинезона, где карманов было непривычно мало. И лишь когда я, скривившись, застегнула последний, Ирейс отмер и бесцветно спросил:

— А что, поверх того, что на тебе был надет, скафандр бы не налез?

Я замерла, пытаясь осознать услышанное. Посмотрела на себя. Потом медленно подняла взгляд на смуглое лицо заклятого друга. И смачно выругалась, на этот раз не сдержавшись, вслух:

— А раньше ты этого сказать не мог, извращенец?

— И тем самым лишить себя пикантного зрелища? — темная бровь килла поползла вверх.

Я презрительно фыркнула и отвернулась.

— Точно извращенец!

Мне отчаянно хотелось треснуть Ирейса чем-нибудь тяжелым по голове. Но времени на глупости уже не было. Пора было садиться за пульт и брать на себя управление «Шерварионом», яхта неумолимо приближалась к той точке, в которой удобнее всего было сделать прокол пространства. Сама виновата, что выставила себя совершеннейшей дурочкой. Ведь в академии внушали с самого начала, что подобные комбинезоны не надеваются на белье. Но я после окончания обучения больше не имела дела с подобной защитой. И вот он результат… Придется теперь щеголять в защитном комбинезоне до тех пор, пока не подвернется возможность переодеться. Ничего. Сядем на планету, и я с наслаждением придушу килла.

Заняв свое место у пульта, я сухо бросила через плечо Ирейсу, который возился возле второго кресла с рюкзаками, кажется, он собирался держать оба у себя до посадки:

— В моей каюте, на койке, между подушкой и стеной лежит маленький оружейный кейс. В нем парализатор. Бластеров не держу, прости.

Краем глаза я заметила, как застыл килл, не до конца приладив один рюкзак поверх второго. Вещмешок, лишенный внимания, медленно и мягко свалился боком на пол, что-то глухо бухнуло о металлический пол. Но Ирейс на это не обратил внимания, срываясь с места со словами:

— Да чтоб тебе! И молчит!

Я насмешливо рявкнула ему в спину:

— У тебя семь минут!

Мелкая пакость неожиданно подняла настроение. Так что за подготовку корабля к выходу из гиперпространства я взялась, почти насвистывая от удовольствия. А от недовольной физиономии вернувшегося через пять минут Ирейса вообще захотелось петь. И плевать, что слуха нет, да и делать это я не умею.

Килл свалился на свое место и молча зыркнул на меня из-под насупленных бровей. А потом принялся торопливо переупаковывать один из рюкзаков. Привычно тыча в кнопки на пульте, я молча наблюдала за ним краем глаза. Но когда из рюкзака появился короткой отрезок трубы, не выдержала:

— А это еще что такое?

Меня наградили сердитым взглядом:

— А как еще, по-твоему, можно защищаться?

— С трубой против бластеров? — Я аж воздухом поперхнулась. — Ну ты даешь!

Ирейс снова скривился:

— Для этого существует разведка боем: пробрался в лагерь противника, бац чем-то тяжелым по голове, и все оружие врага уже принадлежит тебе!

Я не поняла, пошутил Ирейс или сказал это на полном серьезе. А потому предпочла промолчать. На пикировку уже не оставалось времени. Так что я сухо поинтересовалась:

— Готов к началу нашей авантюры?

Секундная тишина. А потом совершенно спокойное от килла:

— Жги!

Так он всегда говорил, когда в академии случались командные отработки и нас собирали в межфакультетные группы: пилот, тайник, два-три десантника, техник, штурман, медик и связист. Нам давали задания на симуляторах, и мы никогда заранее не знали, на кого из команды придется в этот раз основная нагрузка. Преподы старались распределить задания так, чтобы все могли поработать и показать себя. Но в моей практике было и такое задание, где основная работа пришлась на медика и меня. Типо, команду поразила неизвестная зараза, подхваченная на малоизученной планете. Медик тогда справился на ура, мгновенно изолировав меня в «командном центре», дав возможность добраться до базы. И сам не только сумел предотвратить летальные исходы, но и выделил «возбудителя» заболевания, тем самым предоставив возможность изобрести вакцину. Я помнила, как тогда Ирейса бесило бездействие. Когда основная часть работы выполнялась другими, а ему приходилось лежать и изображать тяжелобольного. Сейчас его тоже явно не радовало, что он ничем не может мне помочь. Но сейчас килл воспринимал ситуацию намного спокойнее, чем тогда. Улыбнувшись воспоминаниям, я привычно начала отсчет…

Теорию пространственных проколов в академии даже пилотам преподавали поверхностно. Только чтобы летуны понимали суть процесса и как их решения влияют на него. Более углубленно, насколько я знала, эту теорию изучали аспиранты. Те, кто практике предпочел академическую науку. Мне же в свое время «повезло» сцепиться в споре с преподавателем. И тот, недолго думая, наказал строптивую землянку, дав задание написать реферат по теории пространственных проколов на десять листов и без использования учебника. То есть, мне необходимо было перелопатить гору литературы, выбрать крупицы информации, понятной не только академикам, и написать реферат. Я тогда неделю спала по три-четыре часа в сутки, чтобы успеть перечитать все справочники, монографии и энциклопедии по теории пространственного прокола. На мое счастье, в библиотеке, в открытом доступе, таких было немного. Но и того мне хватило за глаза. Толстенные пыльные тома в первое время навевали тоску и уныние. Я костерила себя за дурость и несдержанность на все лады. А потом неожиданно увлеклась.

Этот реферат не только отучил меня спорить с преподавателями на весь оставшийся срок обучения в академии, но и принес знания, которые в будущем оказались просто бесценными. Когда у нас начались занятия по пространственным проколам на симуляторах, лишь у меня не возникало никаких проблем. Я выполняла любые, даже самые сложные задания по входу и выходу в гиперпространство почти играючи, не напрягаясь. Порой существенно отступая от принятых канонов. Ошибки случались лишь иногда, на заданиях с повышенной сложностью. Именно тогда, с этих занятий, и началась моя популярность в академии, как пилота. Именно тогда меня заметил Фаир и предложил встречаться. В дальнейшем Фаир и Ирейс частенько спорили за право забрать меня к себе в команду. Особенно когда начались реальные полеты и меня в первую же практику допустили до подготовки к прыжку в гиперпространство. Да, под надзором опытных пилота и штурмана. Но я все делала сама, а не стояла за креслом пилота и наблюдала.

То, что я задумала для нас сейчас, попахивало авантюрой и было архисложным в выполнении: после выхода из гиперпространства любому кораблю требуется некоторое время на то, чтобы погасить остаточное энергополе, с помощью которого и производится прокол пространства. Количество времени у всех разное. Оно зависит от мощности генераторов, установленных на звездолете. Но именно в этот временной отрезок корабль практически беззащитен. Если знать как, его можно взять практически голыми руками. В этот период маневрировать практически невозможно, а из всего боевого арсенала работает лишь лазер. Щиты, дай бог, если работают на четверть мощности. Пульсаторы и прочие боевые генераторы полностью отключены. И это на боевом крейсере. Яхта же будет словно новорожденный слепой котенок. Бери и делай с ней, что хочешь. Но только в течение одной секунды по моим подсчетам. Потом вся маневренность вернется. Правда этой секунды вполне хватит, чтобы опытный противник размазал «Шерварион» по звездам как масло по бутерброду.

Я не сомневалась в том, что про эту секунду вражеские пилоты знали. Но был очень небольшой шанс на то, что их никто не ввел в курс дела по поводу времени «абсолютной и относительной беспомощности». Это когда со звездолетом вообще ничего нельзя было сделать, и когда, зная, что и как, кое-что все же можно было предпринять. У «Шервариона» по моим расчетам, время относительной беспомощности составляет не более трети секунды сразу после выхода из гиперпространства. Потом системы корабля уходят на перезагрузку, и в последующие две трети яхта превращается в беспомощного и беззащитного новорожденного. Я собиралась использовать эту треть относительной беспомощности для того, чтобы швырнуть яхту вниз, в слепую зону. Но времени осмотреться у меня не будет. Оставалось молиться всем космическим богам, чтобы они позаботились отвести от «Шервариона» очередной метеоритный пояс. Или хотя бы проделали в нем для нас «полынью»…

За десять секунд до того, как установки «Шервариона» начали генерировать поле для совершения прокола пространства, я, повинуясь безотчетному импульсу, повернула голову и серьезно посмотрела на сидящего рядом килла, с сосредоточенным видом обнимавшего рюкзаки:

— Таир, — килл нахмурился, но я не обратила внимания, — я хочу, чтобы ты знал: я сделаю все, чтобы ты выжил и смог завершить свою миссию. Но если что-то пойдет не так… Знай, я порой ненавидела тебя тогда, во времена обучения. Частенько мечтала по ночам, глядя на луранскую ночь за окном, придушить тебя голыми руками. Но это все осталось в прошлом. Ненависти во мне больше нет. Сейчас мы просто два хорошо знакомых профессионала, объединившихся для выполнения важной задачи…

— Предлагаешь заключить перемирие? — криво усмехнулся мне Ирейс со своего места.

Я качнула головой:

— Нет. Мир. — И вдруг заметила мелькнувшие в темно-карих глазах искры.

Возможно, это были всего лишь блики от работающих индикаторов. А может, мне просто померещилось от усталости. Но Ирейс, подумав пару мгновений, качнул головой и тихо фыркнул:

— А давай вернемся к этому разговору потом, после успешного завершения операции?

— Ты так уверен, что завершение будет успешным?

В рубке раздался короткий предупреждающий сигнал и на пульте загорелся индикатор завершения генерации поля. У меня больше не было возможности смотреть на килла, управление яхтой требовало максимальной сосредоточенности. Сейчас индикатор от темно-бордового цвета перетечет к оранжевому, потом к светло-желтому, потом желтый медленно разгорится до белого. А когда загорится зеленый сигнал, извещающий о том, что сгенерировано поле достаточной для прыжка мощности, корабль совершит прокол пространства. Но наблюдение за этим всем не мешало мне слушать Ирейса. А килл насмешливо отрезал:

— Абсолютно уверен! Когда за дело берутся два таких профессионала как мы, это дело просто обречено на успех.

Я бы могла возразить, что Ирейса уже едва не отправили в пасть к врагу совершенно беспомощным, в медицинской капсуле. Но времени на это уже не было: на всех дисплеях полыхнул открывшийся прокол, и корабль прыгнул. А я напряглась до предела, ловя малейшие изменения состояния яхты собственной кожей.

Еще немного…

Еще чуть-чуть…

Вот сейчас…

Казалось, мое нетерпение передалось и «Шервариону». Яхта словно дрожала всем корпусом от предвкушения. От возможности сыграть в пятнашки с более сильным и более многочисленным врагом. И выйти из этой игры победителем. Как будто вибрировала от открывающихся перспектив…

Еще капельку…

Вот сейчас, в этот миг…

Еще…

По-моему, у меня от напряжения пошла носом кровь. Но я точно знаю, что уловила эту треть секунды относительной беспомощности, когда «Шерварион» полностью вышел из гиперпространства, и используя остатки сгенерированного для прокола поля, всем весом налегла на штурвал, бросая яхту в бездонную пропасть. От ускорения на грани человеческих возможностей, от которого не спасал даже кокон, потемнело в глазах. Во рту появился металлический привкус. Да, Таня, запустила ты себя. Вот он результат всех твоих пьянок «с горя». Раньше подобные ускорения я переносила не в пример легче. Хотя, может быть, раньше я просто была моложе. Но даже сейчас, балансируя на грани обморочной черноты, я успела заметить, как в той точке, где еще миг назад висела яхта, скрестились лазерные лучи…