Лекарские сказы

Глава 11: ПРОМЫСЕЛ БОЖИЙ

1

В семье священника испытание: рождается особый «солнечный» младенец. За девулю молятся всем миром, а бабушка ребенка (снимаем шляпу!) выкладывается по полной, таская малышку на консультации и занятия с физиотерапевтами, педиатрами, логопедами. Постепенно становится осмысленным взгляд, осваивается речь, прививаются навыки самообслуживания. Прогресс налицо! Более того, молодая семья с малышкой перебирается в Санкт-Петербург, чтобы расширить возможности реадаптации.

Но к восьми годам девчушка начинает жаловаться на нарастающие головные боли и ходит с хронически красными глазами. Мама малышки скачет от невропатолога к невропатологу – все отмахиваются, отговариваясь «особенностью» ребенка. Бабушка не сдается – и получает наконец направление на госпитализацию для обследования в детском неврологическом отделении на Земледельческой. Завотделением, после МРТ, приглашает на консультацию нейрохирурга по поводу заподозренной гидроцефалии. Скептическая бабушка ждет заветной встречи с содроганием и недоверием. И накануне консультации – на одну только ночь – приходят в больницу мама с прооперированным сыночком: у них диагноз гидроцефалии с шунтированием. Эта многоопытная и много пережившая мама поведала бабушке «солнечной» девочки о лучших нейрохирургах области. Ожидаемый консультант входит в их число.

В итоге, семья доверяется врачу – девочку шунтируют... Пропадают головные боли, появляются живость и интерес к игре, улучшаются даже и школьные успехи! Благодарная бабушка не устает хвалить Провидение Божие, пославшего нужного врача.

2

Монахиня Свято-Елизаветинского скита в Джорданвиле, подвизающаяся в иконописи, очень почитает память убиенного брата Иосифа Муньос, беззаветного хранителя чудотворной, мироточащей Иверской Монреальской иконы Божией Матери. В их новом жилище в строящемся монастыре Иверской иконы Божией Матери хранятся личные вещи мученика, читается акафист, служатся панихиды, собираются случаи чудес, совершенных по молитве к святому.

И вот наша матушка замечает за собой постепенно нарастающее нарушение походки с потерей равновесия. Семейный врач американского разлива заказывает МРТ всего спинного мозга, на котором не выявлено признаков болезни – докторица беспомощно разводит руками.

Озадаченная больная связывается со знакомым врачом из Канады – та ахает в испуге: «Срочно МРТ головного мозга»! Американский коллега-семейник идет на поводу настаивающей монахини (очень уж врачи в США судебных тяжб опасаются) – послушно заказывается испрошенное исследование. И пожалуйте – опухоль эпифиза! И кто знает, доброкачественная или нет.

Опухоль шишковидной железы – редкий случай: как разыскать отважного и опытного нейрохирурга, готового бестрепетно взяться за труднодоступное образование? После долгих совместных молитв находится наконец нужный специалист в далеком Сан-Франциско.

Но практикует он в частной больнице. Где же взять неподъемную сумму на операцию с реабилитацией? А в больнице всего три места в год на благотворительные операции. Два пациента в этом году уже прооперированы – за 3-е место разворачивается бурная дискуссия на собрании руководителей. Решительно поднимается с места нейрохирург: «Вспомните, что наша больница исторически основана монахинями... Так неужели откажем сестре?».

И вот напряженно молятся сестрички об исходе хирургического вмешательства. Игумения Елизавета прибыла в город, поухаживать за болящей.

К переведенной на реадаптацию после блестящей операции матушке приглашается из ближайшей православной церкви священник. И – о, чудо! – наречен он Муньос, однофамилец мученика Иосифа! Усиленными искренними молитвами и причащением Святых Таинств поддерживает он слабенькую больную, не способную головы от подушки подъять. Медсестры в отделении реадаптации предупредительны и учтивы. Тем временем в канадском Монреале усиленно поминают страдалицу сестры Петропавловского прихода.

На восстановление потребуются месяцы и крепкая воля монахини. Не устает она благодарить Господа за промыслительную помощь в испытании, сердечно благодарна и всем неравнодушным людям, проявившим любовь.

3

Мама подруги впечатлена кончиной близкого друга семьи, истерзанного раком легких. Заядлого курильщика. Она и сама измучилась в напрасных попытках отвязаться от въевшейся в плоть и кровь привычки курения, испробовала все медицинские и нетрадиционные способы. Уж и проседь серебрит голову, и от внуков невесть куда спрятаться с сигаретой...

С последней надеждой прибывает на остров Эгина в Греции. В порыве отчаяния преклоняет колени перед ракой св. Прп. Нектария Эгинского и, доверчиво прижавшись лицом, как к любящему отцу, просит от всего сердца помощи. И внезапно вздрагивает от отчетливого стука посоха – святитель откликается, что услышал крик души!

На третий день у женщины крепко заболевает горло. Молитвенница поясняет, что через болезнь исцелялась она от окаянной напасти. И действительно, с тех пор – ни малейших позывов закурить, даже очутившись в компании курильщиков! Не напрасно удалось ей попасть на заветный остров.

4

Имела честь лечить эту удивительную женщину закатных лет. Она уже все приготовила для облегчения родственникам приготовления будущего погребения: все продумано до мелочей, начиная от выкупленного кладбищенского участка возле много лет назад упокоившегося супруга, вплоть до подобающего случаю платья и привезенного со Святой Земли покрывала с христианскими символами. Без суеты и страха, как это и бывает у вдумчивых, нетрепетных русских женщин преклонного возраста. Розданы подписанные на помин души книги, стародавние элегантные шляпки, фасонные платья, милые сердцу безделушки. Давно уже читается только духовная литература, ежедневно поминаются на Евангелии родные, регулярно принимаются Святые Таинства. Есть на что опереться в прожитой жизни: два сына священника, один избравший монашеский путь, другой служащий настоятелем Сан-Франциского храма при св. Иоанне Шанхайском. Внуки и шестеро правнуков, строго держащиеся русского Православия.

Девочкою лет четырнадцати эта женщина пережила немецкую оккупацию, внезапно заставшую ее и тетю (случившуюся быть ровесницей) у родственников в деревне Мысхаку. Одинокая селянка, уже проводившая на фронт мужа, заботилась помимо девочек, также о трех сынках-сорванцах.

И вот село отдано на трехдневное разграбление румынской воинской части. Юницы днями напролет сидят взаперти да носа на свет не кажут: охамевшие солдаты рыщут в поисках девственниц. Ночами, вдвоем забившись под единственную в хате кровать, боятся хоть звуком обнаружить свое присутствие. Мальчишки между тем традиционно почивают на матрасе на полу спальни.

Не напрасны опасения: ночью в дом врывается пьяный румын, тщательно ощупывающий в темноте худенькие тельца детей на предмет наличия грудей. В это время под кроватью затаившие дыхание девочки нашептывают пересохшими от страха губами охранный 90-ый псалом «Живый в помощи Вышняго». И помощь приходит: распоясанный незваный гость не солоно хлебавши внезапно убирается восвояси. «Совпадение» – небрежно бросят неверующие современники. Что ж, послушаем продолжение истории. Возможно, вы перемените мнение.

Девочкам потайными тропами удалось пробраться в родной Новороссийск. А там – на постое у них дома уже квартирует немеций офицер. «С виду интеллигентный, хорошо владеющий русским», – поясняет рассказчица.

Через месяца два-три заканчиваются у семьи припасенные для поросенка с довоенных времен кукурузные початки, благополучно укрытые в подполе. Наступают голодные времена... И как раз «вовремя» подбирается к маме нашей героини сей «интеллигентный» немец, упрашивая отпустить девочек на временную работу: помощь в переписи населения – тут, недалеко, мол, в соседнем сельце. Посулил неплохой заработок. Бог весть, на что рассчитывала мамаша, но она доверяется вражине и отправляет дочку с юной родственницей – якобы потрудиться.

Свежим ярким утром поджидает девочек личная пролетка, кучером – румынский молодой солдат. Долго тянутся мили дремучих лесов... У девоньки зреет догадка, что отнюдь не на работу их везут... «Что же деревни все нет – говорили же, что неподалеку?» – задается тревожный вопрос. «Скоро уже...» – бросает через спину немец на облучке. Смеркается. Зазябшая, оробевшая родственница-подросток жалко жмется к нашей юнице. Подруливают к деревенской избе... В выходящей изящной, накрашенной фрау бедная девочка опознает свою одноклассницу из новороссийской школы, под ручку с немецким офицером! «А ты что здесь делаешь?» – изумляется наша героиня. Увы... риторический вопрос, мозаика сложилась.

В избе – ломится явствами стол, девочкам с надменной вальяжностью предлагают подкрепиться. Они голодны: целый ведь день путешествовали. Да какое там! От страха ничто нейдет в рот. Улучив минутку, наша маленькая бойкая девуля под благовидным предлогом направляется к русской хозяйке и передает сложенную салфетку. «Спасите нас!» – начертано на смятой бумаге. «Делайте, что вам велят», – безнадежно откликается хозяйка.

После изрядного винопития заправила попойки – старший по званию офицер, брюхастый сороколетний дядька – распоряжается приступить к танцам. Снова появляется расфранченная одноклассница, вальсируя со «своим» немчурой. Зою, родственницу, облюбовал пахнущий перегаром старшой – тянет к себе за руку на танец. Перепуганная ровесница тревожно оглядывается на подругу, как бы ища защиты. «А я что могла сделать?» – расстраивается рассказчица. «Иди», – кивнула она тогда, напуская на себя уверенный вид. И вот красномордый мужичина обжимает в танце понравившуюся выпуклыми формами бедную Зою, а та все жалобно оглядывается на затаившуюся спутницу. «Живый в помощи Вышняго...», – шепчет тем временем горячими губами вжавшаяся в стул подруга.

К застывшей в бессилии, молящейся девочке смущенно приближается кучер – румынский юный солдатик, пригласить на танец. Находчивая барышня выдвигает встречное предложение: «А давайте лучше поговорим?». Тот послушно усаживается рядом. «Вы дома семью оставили?» – интересуется смекливая малолетка. Хлопчик с живостью повествует о семье, о братьях и сестрах. «А что, если ваших младших сестер обманом привезли бы на забаву?» – совестит она собеседника. Тот откровенно конфузится. «Сегодня я не могу ничего предпринять», – оправдывается он, – «но завтра я спрячу вас в моей сторожке, запру на ночь». Ах, пережить бы эту ночь...

Дым коромыслом – захватчики пируют, уже давно заполночь. Пьяненькие разбредаются по постоялым жилищам. Налакавшийся спиртного, расплывшийся старший чин уже лыка не вяжет, мычит нечленораздельное. Денщик тащит его под руку в опочивальню, с трудом стаскивает сапоги, укладывает хрюкающего и рыгающего офицера в койку. Схоронившиеся на диване девочки трясутся от мысли, что жирный может проснуться в любую минуту, и затребовать Зою. Неистово молятся, не смыкая очей, всю ночь напролет.

Наутро вчерашние прожигатели жизни заявляются вновь – позавтракать и опохмелиться. Румынский юнец смотрит выразительно, подавая барышням тайные знаки – и выходит. Улучив минутку, под благовидным предлогом физиологической надобности, девочки также удаляются во двор. Там их поджидает нежданный спаситель – и живо прячет в свою скромную дощатую постройку. Клацает замок, девочки, поджав ноги на сене, продолжают молиться... «яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранить тя во всех путех твоих...», – без конца произносится с надеждою. Неизвестно, хватились ли их в те бесконечно длящиеся сутки; изможденные девоньки забываются зыбким тревожным сном.

На следующее утро вернувшийся с поста солдатик отмыкает дощатую дверь. Во дворе стоит знакомая пролетка с русскоговорящим «вежливым» немцем, явно уже получившим свою награду за привезенных русских «трофейных» девственниц. Набравшись храбрости, отчаянная наша героиня решительно направляется к офицеру – «Вы же обещали маме, что в целости и сохранности привезете нас обратно!». Тот отводит взгляд. «Когда выезжаем?» – настаивает юница. В итоге, доставили девушек домой, к маме.

Вот и судите сами, стоит ли вытвердить наизусть 90-ый Псалом, да и еще детей своих выучить. Всякое ведь в жизни случается.

5

Раздрай семьи: уверовавшую супругу, прилежно посещаюшую церковные службы и трудничаюшую в монастыре, дружно укоряют и стыдят неверующие родичи: муж, свекровь, свекор... Доходит до того, что ей озвучен запрет ступать на порог храма... «Терпите... Молитесь дома», - вздыхает духовник.

Свекровь (назовем ее Анною), впрочем, была крещена доброй волею в бальзаковском возрасте в одном из московских храмов, что совершенно не озаботило ее трудами воцерковления. Оттого ли, что отсветы полученной при крещении благодати примерещились ей в ложном направлении, или просто по легкомыслию, только женщина, спустя несколько лет, «принимает крещение» вторично – теперь у протестантов, восторгаясь романтической возможностью зайти по грудь в реку. «Это было так весело», – делилась она с ужасавшейся невесткой.

Анна была труженицей, вращающейся на оси любви планетой, в семейной вселенной. Вечно что-то подшивавшей, утюжившей, убиравшей – ублажавшей близких. Даже усевшись за семейный обеденный стол, перебирала чуткими пальцами ломтики хлеба на подносе, чтобы выбрать себе тот, что почерствее да подгорелее – пусть остальным помягче и посмачнее достанутся. И при всей свой жертвенной жизни – отмахивавшаяся от приглашений невестки заглянуть к Богу в храм...

Пришла беда, откуда не ждали. После внезапного падения у Анны ослабла и без того болевшая рука. И пошла она широкою проторенною дорогою к тому, к кому за помощью возбранено обращаться – к супостату-рогоносцу, по природе своей не способному совершить какое бы то ни было доброе дело. И в материальном мире нашего извечного врага представляла медиум по имени Юлия.

Попавшая в западню темных сил, но не осознавашая этого болящая, была в восторге от «дара» «целительницы», в течение года возвращаясь все снова и снова: и рука как будто исцелилась... Не внимала женщина добрым увещаниям невестки, что все обстоит внешне благополучно лишь до поры, пока она не соберется удалиться от «лекарки»... И вправду, не удалось Анне отказаться от дальнейшего «лечения» у колдуньи: как снег на голову, обрушивается диагноз скоротекущего, разросшегося печеночными метастазами рака поджелудочной. Не играйтесь, народ, со «знахарством», вам же боком станет, простите за минорное оступление.

Начинаются метания в поисках онколога – вотще: найденный частный специалист недружелюбно провещал, что это не лечится, и ко мне, мол, больше не ходите. Деньги за консультацию, впрочем, принял.

Отчаявшийся сын находит известного мага- «психолога», берущегося перебороть любые недуги. К счастью, ослабевшая больная не в состоянии в этот день общаться с чародеем, Господь уберег... «Целительница», впрочем, продолжает звонить, уже в качестве «подружки». В ответ на мягкое предложение невестки позвать православного батюшку, несчастная замороченная женщина ответствует, что, мол, негоже так: в добрые времена к Богу не обращалась, так что ж я теперь метнусь к Нему в беде.

Любящее сердечко горюющей невестки переполнено скорбью: слезно обращается она к сестрам монастыря помолиться о болящей... И с сокрушением сердца отправляется на паломничество к мироточивой иконе Божией Матери Иверской Гавайской. Там, прильнув к нежной щеке Матери всех христиан, горячо шепчет она родненькой самое заветное: пропадает бессмертная душа нашей Аннушки...

На обратном пути тревожит звонок: стало хуже, везем в больничку, кальций в крови превышает все нормы, опасно для сердца. Навещая больную в больнице, невестушка с трепетом передает ей свежеосвященное у цельбоносной иконы маленькое изображение Иверской, от которой еще исходит тонкий, небесный аромат нерукотворного мира... «Слишком пахучее», – отвернется тогда Анна. Но изображение все таки останется среди страниц ее книги.

А через несколько дней подлеченная женщина вернется домой с улушением... И 26 октября, в самый праздник Иверской Божией Матери, совершается, казалось бы, немыслимое: Анна дает согласие на посещение священника.

Прибывает высоченный иеромонах, неспешно раскладывает чемоданчик, чинно расставляет иконы. Впервые в жизни участвует Анна в Таинствах Исповеди и Причастия! Расстроганная невестка поздравляет матушку, а одухотворенная женщина с усталым блаженством откидывается на подушку...

Через неделю иеромонах вновь навещает болящую, для Таинства Соборования. Терпеливо и трогательно подставляет ладошки и грудь наша страдалица, размеренно струятся словеса святого Евангелия... Просветленная ликом, искренне благодарит она священника. Добрый пастырь обещает быть с визитом через несколько дней.

Но враг человеков не дремлет: сын Анны, искушаемый желанием продлить жизнь матери хоть на несколько дней, дабы дождаться приезда сестры из России, помышляет пригласить теперь и «целительницу». «Но так же нельзя!» – сокрушается, увы, неуслышанная супруга.

Но милостивый Господь бдит за нами: в тот же день в последний раз придет отец Николай и причастит отбывающую в мир иной... И закроет она мирно многострадальные очи несколько часов спустя... Чтобы открыть их в жизни новой. Река пройдена, граница пересечена с добрым напутсвием.

А «целительница», кстати, появится в церкви на отпевании, и будет там горько рыдать... Может, о собственной загубленной жизни.