Лелит Гесперакс: Королева Ножей

Один

Ножи Лелит пели серебряно-алую песню, а она танцевала под их звон.

Они были в каком-то из миров. Они всегда находились то в одном, то в другом мире; либо так, либо путешествуя по паутине. Лелит уже не интересовало, как называются те или иные миры. Харавиксис, в любом случае, всегда знала где они сейчас. Гекатрикс Кровавых Невест Лелит обращала внимание на подобные вещи; она верила в дело Иннари с пылом, почти таким же острым, как и лезвия, которыми владела, и следила за каждым словом Иврейн, верховной жрицы новой религии и самопровозглашенной спасительницы эльдари. Лелит не была уверена, потому ли Харавиксис так полностью посвятила себя Богу Мертвых, что отчаянно пыталась вырваться из когтей Той, Кто Жаждет, которые неустанно рвались в душу каждого друкари, или потому, что Лелит сама вела ее по этому пути.

Впрочем, это не имело значения. Иврейн привела их сюда, в другой махонький мир с неважным названием, дрейфующий в сверкающем вихре звезд, образующих галактику, а Лелит убивала. Такова была жизнь.

Она кружилась и кружилась, крутилась и вертелась, наслаждаясь ощущениями: воздухом, проходящим по ее коже при движении; лаской клинков, прочерчивающих багровые дорожки по плоти врагов; твердым ударом, когда она вбивала их в землю, отыскивая жизненно важные части с интимным знанием любовника. Все, кто пал перед ней, шли навстречу ей с верой в то, что именно они закончат ее жизнь и отбросят ее душу в неизвестность ожидаемой судьбы, и она с удовольствием доказывала, что каждый из них ошибается, пусть лишь однажды, но неизбежно.

Она прорубила себе путь через целую толпу брыкающихся людей, которые выли, кричали и размахивали оружием, как будто кто-то из них мог выжить, приблизившись к ней. Затем она столкнулась с тремя двуногими демонами, светлолицыми и с крабьими клешнями, окутанными испарениями горького мускуса, их вильчатые языки мерцали, распевая песни сладкой печали и похотливого отвращения в попытках заманить ее в ловушку. С демонами было сложнее: инфернальные слуги Той, Кто Жаждет, не подчинялись правилам физического мира, и удары, которые должны были отсечь конечности от тел или головы с плеч, могли промелькнуть безрезультатно или пройти сквозь плоть, словно сквозь туман. Однако Лелит тысячелетиями упражнялась на аренах Комморрага и развила свое тело до такой степени, что могла сама преодолевать границы физического мира. Эти жалкие существа не могли противостоять ей.

Она недолго играла с ними, с одинаковой легкостью парируя удары неестественного хитина и кованой стали, издевательски смеясь, но замедляя свой смертоносный танец настолько, что звери решили, будто она попалась. Они приближались, вознося извращенные гимны своей хозяйке и создателю, воспевая смерть и бесконечные муки Лелит, когда они извлекут ее душу из мясной шелухи. Они были лишь осколками своего покровителя, но Лелит чувствовала, как от них исходит голод — голод и ненависть, а также страх. Она, Та, Что Жаждет, была рождена эльдари, и Она была погибелью и бичом их расы, но мало что в галактике и за ее пределами происходило полностью в одностороннем порядке. Возможно, эльдари могли перевернуть эту судьбу с ног на голову; к этому стремились Иннари, и этого боялась Та, Что Жаждет. Именно поэтому слуги бога преследовали Иврейн и ее последователей, куда бы те ни отправились, и именно поэтому Лелит была здесь.

Чтобы сражаться.

Она парировала удар, а затем увернулась от удара острым когтем, стремящимся перехватить ее запястье и сломать его. Правой рукой она полоснула по бедрам противника, а другой вогнала нож в живот демона слева, пока его удар безвредно проносился над ней. В награду она услышала сдвоенные вопли нечеловеческой агонии и, сделав сальто назад, ударом правой ноги размозжила голову третьему чудовищу. Она приземлилась, приседая, и тут же бросилась на свою жертву.

Демоны уже кричали. Лелит знала их: зыбкие, быстрые и высокомерные. В той мере, в какой они обладали хоть какой-то индивидуальностью помимо воли своего покровителя, им нравилось наносить удар первыми, а затем ускользать за пределы досягаемости врагов, снова и снова, пока не наступало отчаяние. Они не убивали с первого удара, или даже с третьего, или с пятого, если этого не требовала настоятельная необходимость. Вместо этого они стремились продемонстрировать свое совершенство и тем самым поклониться породившему их богу. Однако сегодня ночью именно они столкнулись с совершенством под тусклым светом искривленных звезд.

Они были признаны недостойными.

Лелит сражалась на смерть, ее ножи мелькали, как змеи в тусклом свете. Демон заслонил ее клинок неестественно твердой броней когтя, и Лелит, крутанувшись на месте, вогнала другой в его спину. Один из сородичей демона с воплем ярости бросился на нее, но Лелит отклонилась в сторону, и острый как бритва отросток вонзился в плоть демона, которого она только что ранила. Она взмахнула длинными волосами, и впившиеся в них крошечные лезвия вырвали глаза у третьего демона. Ослепленное чудовище завыло, и Лелит распотрошила того, кто только что поразил его собрата, а затем, уклонившись от ударов ослепленного демона, скрестила клинки и отсекла его голову от плеч.

За несколько мгновений от трех противников она перешла к одному. Узы, связывавшие двух демонов с их физическими формами, были разорваны, и они растворились в бесплотной эктоплазме, а их истинная сущность вернулась в варп, из которого она была создана. Последнее существо, истекающее ихором из ран, которые Лелит рассекла на его бедрах, попыталось броситься на нее.

Даже раненое, оно было очень быстрым. Многие другие бойцы были бы ошеломлены его скоростью и дикостью, однако они не смогли бы продержаться достаточно долго, чтобы убить двух его сородичей. Лелит метнула один из своих ножей, и он пробил череп демона и вышел с другой стороны. Существо зашаталось, но его неестественная стойкость позволила ему еще мгновение продержаться. Лелит не позволила ему умереть в свое время: она подошла к нему и вскрыла гладкую, бледно-фиолетовую кожу его шеи другим оружием, а затем выдернула первый клинок. Последний враг рухнул, распадаясь на части. Поскольку других врагов в пределах досягаемости ее клинка не было, Лелит улучила момент, чтобы оценить ход битвы.

Все было кончено. Сил, посланных против них Той, Что Жаждет, никогда не было достаточно, чтобы уничтожить Иннари, но в этом и не было нужды. Иннари были из плоти и крови, несмотря на то что служили Богу Мертвых, и, хотя энергия павших могла поддерживать их живых товарищей, у последователей Иврейн было ограниченное число рук, чтобы владеть оружием. Их противник, напротив, обладал практически бесконечными ресурсами. Он мог порождать новых демонов из варпа, особенно сейчас, когда реальность галактики была нестабильна как никогда, а в разумных смертных, готовых отдать себя на службу Темному Принцу, никогда не было недостатка. Возможно, враг Иннари и не собрал в одном месте достаточно сил, чтобы окончательно уничтожить их, но он мог изматывать их капля за каплей и смерть за смертью.

К тому же Лелит прекрасно понимала, что для Иннари по-настоящему важна лишь одна смерть.

Иврейн, эмиссар Иннеада, обладательница меча Кха-вир, который, согласно легенде, был вырезан из кости пальца богини Морай-Хег. Именно ее возрождение в Комморраге возвестило о приходе Иннари как силы, и именно ее смерть должна была положить конец секте Иннари, ибо именно она принимала новых членов в их ряды. Именно Иврейн разрушила зависимость обитателей искусственных миров от их путевых камней, и именно Иврейн сняла с друкари бремя жажды душ. Лелит и сама ощутила это, когда ноющая, томительная боль в уголках ее души наконец-то сдалась перед шепчущей силой Бога Мертвых. Та, Что Жаждет, больше не скреблась у края разума Лелит Гесперакс, и Королеве Ножей больше не нужно было питаться чужой болью, чтобы не допустить постепенной деградации своей души.

Это было почти забавно, размышляла Лелит, наблюдая, как далекая фигура Иврейн изящным пируэтом проносится под широкими ветвями гигантского дерева и отсекает голову четырехрукому чудовищу за мгновение до того, как его собственный клинок настигнет ее плоть. Иврейн удалила ту часть существа Лелит, которая требовала смерти и страданий, чтобы поддерживать себя, но при этом наняла ее в качестве телохранителя. Лелит Гесперакс никогда не сражалась только для того, чтобы насытить свою душу. Она была величайшим гладиатором в галактике, и не чужая боль была для нее истинной жаждой, а вызов. И вот она здесь, с Иннари, убивает демонов и смертных пешек, вместо того чтобы искать самых опасных врагов в галактике и сражаться с ними, а ее единственная задача — сохранить жизнь жрице, пока не сбудется ее отчаянное пророчество.

Мимо пронеслись реактивные мотоциклы Разбойник, их подвесные осколковые винтовки выплевывали ядовитые осколки и уничтожали последние скопления людей, которые еще не бросились на оружие Иннари. Лелит повертела в руках клинки, чтобы стряхнуть с них остатки ихора, затем вложила их в ножны и отправилась по полю бойни.

Иннари были разрозненными, но сплоченными; разнообразными, но едиными. Здесь были представлены все эльдари: от аскетов-традиционалистов искусственных миров до гедонистов Комморрага; от затворников из кланов экзодитов до стайных, меркантильных корсаров; даже зловещие труппы арлекинов были представлены. У каждого из них была своя история, связанная с Иврейн и Иннеадом.

Море иннари вокруг Иврейн расступилось перед Лелит подобно тому, как рыба отплывает от хищника, и она пронеслась сквозь них с той уверенностью и самообладанием, с какими выходила на пески Крусибаэля — боевой арены, принадлежащей ее Культу Раздора, там, в Комморраге. Лелит не была иннари, не была по-настоящему, и все присутствующие это чувствовали. Большинство смирилось с этим, потому что выбора у них не было, а кого Иврейн решила держать рядом с собой — личное дело эмиссара. Те немногие, кто имел хоть какое-то влияние, не возражали, потому что только глупец стал бы прогонять бойца такого уровня, как Лелит, без веской причины. Они считали ее инструментом, который можно использовать в своих целях, и они были не первыми. Остальные же просто убирались с ее пути.

Кровавые невесты Лелит пристроились позади нее — две дюжины ее самых опытных ведьм, которые последовали за ней из Комморрага в поисках обещанного спасения от внимания Той, что Жаждет, или тех же испытаний, что привлекли сюда саму Лелит, или даже из тех соображений, что среди друкари считаются верностью. В конце концов, Лелит была одной из самых ярких звезд их расы, и в ее свете можно было найти немало славы, если только человек не был настолько глуп, чтобы пытаться свергнуть ее.

— Лелит, — приветствовала ее Иврейн, повернувшись к ней при появлении. Эмиссар Иннеада была одета в богатые одежды и богато украшенный головной убор цвета полусолнца, и от нее исходил весь вес ее бога. Она была далеко не той злобной и безрассудной воительницей, которая бросила вызов Лелит в Крусибаэле в ту роковую ночь в Комморраге и которую Лелит оставила умирать после удара ножом в грудь. Это было рассчитанное оскорбление со стороны Лелит — смертельно ранить врага, но не покончить с ним сразу, чтобы дело закончил менее сильный боец. Лелит много раз задумывалась о том, что могло бы произойти, если бы она чисто убила Иврейн; много раз, но никогда — подолгу. Если бы она задумалась о том, что могло бы случиться, если бы она убила всех своих жертв по-другому, не говоря уже о том, чтобы не убивать их вовсе, она бы осталась неподвижной на века.

— Иврейн, — ответил Лелит. — Вижу, нас снова нашли. — Она не пыталась скрыть свою усмешку. — Полагаю, мы снова спасаемся бегством.

— Продолжение поисков — это не бегство, — поправила ее Иврейн.

— Тогда что же это? — воскликнула Лелит. — Когда ты признаешь, что эти «поиски» бесплодны? — добавила она, хотя и шагнула ближе и слегка понизила голос. Другие эльдари считали комморрагцев жестокими и бессердечными, не без оснований, стоит сказать, но это не означало, что обитатели Темного города не понимали тонкого баланса социального взаимодействия. В самом деле, очень важно знать, как не обидеться в месте, где медленно сдирают кожу заживо не только как предметный урок, но и как питание для своих мучителей. — Мы знаем, что нам нужно, и мы знаем, где это, и мы знаем, что не можем до этого добраться.

— Следи за своим тоном, — сказал Визарх, его голос звучал из-под шлема. Лелит взглянула на него и фыркнула. Он был страшен со своим клинком — Асу-вар, еще один из пяти Старушечьих мечей, — но, хотя ранее он носил звания экзарха и клэйвекса, Лелит уже сталкивалась с обоими и одержала победу.

— Мы знаем, что наш противник утверждает, будто последний Меч нам недоступен, — спокойно ответила Иврейн, отреагировав на слова Визарха не больше, чем Лелит, ибо она уже давно переросла своего бывшего учителя. — Я не готова поверить в это, пока не исчерпаю все свои возможности. Наш народ уже сотню жизней живет под угрозой Той, что Жаждет, — мы можем позволить себе подождать еще немного, прежде чем потеряем всякую надежду.

Лелит вздрогнула.

— Я не сдамся, но и не стану упорствовать в безрассудстве. Ты обещал свободу от Той, что Жаждет…

— И я дала ее тебе, — перебила Иврейн. Лелит криво улыбнулась ей.

— Ты забрала жажду душ. Все, что ты мне дала, — это обещание серого небытия после моей смерти, время, проведенное в служении тебе и твоему мертвому богу до тех пор, пока ты не умрешь. Что будет потом, эмиссар? Она вскинула бровь. Сможет ли Иннеад защитить нас от Той, что Жаждет, если ты умрешь до того, как пробудишь его должным образом?

Иврейн не ответила ей, но гиринкс, притаившийся у ее ног, скорбно мяукнул. Лелит посмотрела на существо с презрением и недоверием: жизнь в Комморраге воспитала в ней отвращение ко всему, что связано с царством психического. Такая глупость — верный способ привлечь внимание Той, что Жаждет, к паутине, где друкари прятали свои души. Асдрубаэль Вект, верховный владыка Темного города, ввел бы самые быстрые и жестокие наказания в отношении любого, даже подозреваемого в подобной деятельности, потому что если он и ценил что-то больше, чем свою власть, так это стабильность.

Конечно, и то, и другое было поставлено под сомнение с приходом Иннари. Бурное возрождение Иврейн, подпитываемое силой богов, стало причиной последнего потрясения Комморрага, и мало что Вект ненавидел больше, чем любые предположения о том, что он не может защитить город, над которым провозгласил свою власть. К тому же соблазнительные обещания Иннари о жизни без жажды душ привлекли друкари из-под власти Векта, в том числе и такую выдающуюся друкари, как сама Лелит Гесперакс. Не зря же не только Та, что Жаждет, посылала убийц за Иврейн. Да, Асдрубаэль Вект предлагал Культу Раздора Лелит союз с его Кабалом Черного Сердца, но Лелит видела в этом лишь поводок. Дар не был даром, если его можно было отнять, а на то, что можно было отнять, нельзя было положиться — это было бы слабостью. Иврейн предложила Лелит — да и всем эльдари — то, чего не мог Вект, и это делало ее угрозой его власти как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе.

— Я пошла за тобой, потому что ты обещала мне свободу от нашей гибели и испытания, достойные моих способностей, — сказала Лелит, положив руки на бедра и оглядывая Иврейн с ног до головы. — Похоже, ты не можешь предложить мне первое, а второе оказалось плоским и безвкусным. — Она вздохнула. — Демоны даже не чувствуют боли по-настоящему, и их страдания недолговечны.

Лицо Иврейн не изменилось, но выражение неодобрения было невозможно не заметить. Если бы Лелит обладала скрытыми экстрасенсорными способностями своих некомморрагских сородичей, она, вероятно, могла бы искупаться в отвращении Эмиссара.

— Я забрала у тебя жажду душ, — только и сказала Иврейн, простое утверждение истины, но, тем не менее, отягощенное осуждением.

— Не обязательно испытывать жажду, чтобы наслаждаться напитком, — с улыбкой сказала Лелит. — Избавь меня от своих придирок. Не так давно ты резала жертв в Комморраге, чтобы накормить пустоту в собственном сердце.

— С тех пор я изменила свой путь, — холодно сказала Иврейн.

— Ты и до этого меняла его, — согласилась Лелит. — Ты металась, пытаясь найти свой путь. Кто может поручиться, что ты не изменишь его снова? А вот я всегда знала, кто я. И мне, — добавила она, подойдя ближе, чем требовалось для конфиденциальных слов, и перейдя в область физического воздействия. — становится скучно.

— Скучно, — повторила Иврейн без обиняков.

— Помнится, ты считала себя равной мне, пока я не убила тебя, — сказала Лелит. Она протянула руку и стала наматывать локон волос из узла Иврейн на указательный палец левой руки. Это был всего лишь волос, но он все равно казался плоским и мертвым, словно дыхание Иннеада высосало из его жрицы всякое подобие жизни.

— Я тоже изменилась с тех пор, — сказала Иврейн, ее слова теперь едва превышали шепот.

— Интересно, достаточно ли? — спросила Лелит. — У тебя прекрасный новый клинок, но мы оба знаем, что не оружие делает воина. Если я не могу получить от тебя то, что хочу, возможно, мне следует взять то, что я могу.

— Для Иннари было бы позором потерять бойца твоего уровня, — сказала Иврейн. В ее голосе не было ни дрожи, ни страха. Она всем видом показывала, что верит: если они с Лелит снова сразятся, исход будет иным, и это было поистине пьянящей тягой. Лелит сражалась со многими глупцами, не понимавшими, насколько она превосходит их, и со многими, чей страх перед ней побеждал их еще до начала поединка. Идея достойного противника, который знал бы о мастерстве Лелит, но не поддался бы этому знанию, была заманчивой.

— И для эльдари было бы позором потерять того, кто ведет их к спасению, — мягко ответила Лелит. — Но жаль будет только в том случае, если она сможет сделать то, о чем заявляет, а не будет шататься по галактике в отрицании. В противном случае я окажу им услугу, убрав трусливую шарлатанку.

Иврейн фыркнула.

— Я слышу шепот мертвых в каждый момент бодрствования. Если ты думаешь, что несколько колких слов с твоей стороны могут заставить меня действовать вопреки здравому смыслу, ты сильно ошибаешься.

— Я не полагаюсь на слова, — усмехнулась Лелит. — Найди способ сделать то, что обещала, эмиссар. Иначе мы снова скрестим клинки.

Она повернулась и пошла прочь с Кровавыми невестами, следующими за ней. Толпа Иннари снова расступилась перед ней и вновь сомкнулась позади.