Смертям и раньше не было конца,
Но умер он — и стали льдом сердца.
Его мы хоронили, как отца,
Знамена траурные наклонив.
Дохнет лишь осень — и увял цветок,
Звезде конец, лишь заалел восток;
Всему и всем положен в мире срок,
Но Ленин жив и вечно будет жив!
Мы — пастухи, когда пришла беда,
Свои в горах покинули стада,
Чтобы спуститься к Ленину, туда,
Где он лежал и тих, и молчалив.
Пусть воют ветры среди льдистых скал,
Пусть ночь, пусть путнику грозит обвал, —
Свое нам солнце Ленин завещал,
Его тепла мы чувствуем прилив.
И Сталину он, другу из друзей,
Доверил ключ от жизни нашей всей
И поручил: «Врагов моих рассей,
Будь стражем сел, и выгонов, и нив!»
И там, где высился гробовый тес,
Скорбящий Сталин, в утоленьи слез,
К груди вождя свою ладонь поднес,
Железной клятвой нас объединил.
И эта грудь, что обрела покой,
Прикрытая хранительной рукой,
Осталась нам навеки дорогой
Под сенью пальм, и лавров, и олив.
Пусть блекнут звезды, лишь расцвел восток,
Пусть, чуя осень, морщится цветок,
Да, пусть всему положен в мире срок,
Но Ленин жив и вечно будет жив.
Перевел с осетинского М. Тарловский