Ленинские эскизы к портретам друзей и противников

Г. М. Кржижановский

Глеб Максимилианович Кржижановский родился 12 января 1872 г. в Самаре в семье разночинцев. В 1889―1894 гг. учился в Петербургском технологическом институте, где вступил в марксистский кружок (партстаж с 1893 г.). Будучи студентом, познакомился с В. И. Ульяновым, вместе с ним участвовал в создании петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», а затем был сослан в Сибирь.

После сибирской ссылки жил в Самаре, где руководил местным центром «Искры»; вошел в состав Оргкомитета по созыву II съезда РСДРП, на котором был заочно выбран в состав ЦК. Первое время вел борьбу против меньшевиков, но затем склонялся к примирению с ними, за что подвергался критике со стороны Ленина. Активно содействовал подготовке III съезда РСДРП. Участвовал в революции 1905―1907 гг., вел работу в большевистской печати. В 1910 г. переехал в Москву, где служил инженером-электриком. Вошел в местную организацию большевиков. Во время Февральской революции — член большевистской фракции Моссовета. В 1920 г. по поручению Ленина возглавил комиссию по электрификации России (ГОЭЛРО). В 1921―1930 гг. был председателем Госплана, в 1932―1936 гг. — председателем комитета по высшему образованию при ВЦИК СССР и зам. наркома просвещения РСФСР. На XIII―XVII съездах партии избирался членом ЦК ВКП(б). В 1929 г. был избран членом Академии наук СССР и ее вице-президентом; бессменный директор созданного им Энергетического института АН СССР. С января 1957 г. — Герой Социалистического Труда.

Приступив к изучению взаимоотношений Ленина и Кржижановского, автор обратил внимание на некоторые особенности своего главного источника — писем Владимира Ильича. Выяснилось, в частности, следующее.

1. До сих пор не удавалось обнаружить ни одного письма за время с середины 90-х до начала 900-х гг., хотя точно известно, что такие письма были.

2. Первое из дошедших до нас писем дореволюционного периода датировано сентябрем 1902 г., а последнее — концом 1904 г. Всего за это время известно 16 писем.

3. За время с конца 1904 по 1919 г. не опубликовано ни одного письма. Более того, в литературном наследии Ленина за эти годы имя Глеба Максимилиановича не упоминается.

4. За время с 1919 по 1922 г. опубликовано свыше 60 писем; имеются данные о том, что за эти годы Ленин написал Кржижановскому еще примерно десяток писем, которые, однако, до сих пор не удалось обнаружить.

То обстоятельство, что ряд ленинских писем впервые опубликован в Полном собрании сочинений В. И. Ленина после 1956 г., дает основание надеяться, что теперь, после раскрытия архивов, удастся обнаружить и другие письма или узнать их судьбу. По приблизительным подсчетам автора, до сих пор не опубликовано более 50 документов, хранящихся в ЦПА ИМЛ, на которые имеются ссылки в томах Биохроники.

Все это объясняет отсутствие в настоящем очерке сведений об отношениях Ленина и Кржижановского в те годы, по которым мы пока не располагаем их эпистолярным наследием.

Ленин и Кржижановский познакомились в октябре 1895 г. в петербургском марксистском кружке студентов-технологов, который сыграл важнейшую роль в борьбе с либеральным народничеством и «легальным марксизмом» в России. Совместная работа в кружке и среди рабочих Петербурга сильно сблизила и сдружила молодых людей.

Г. М. Кржижановский принимал активное участие в деятельности созданного В. И. Лениным петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». В ночь с 8 на 9 декабря 1895 г. они оба в числе других товарищей были арестованы и, просидев 14 месяцев под арестом, высланы в Сибирь.

В период трехлетней ссылки между Лениным и Кржижановским велась оживленная переписка, которая, к сожалению, до сих пор не обнаружена. Однако сохранилась часть писем В. И. Ленина к родным за эти годы, в которых содержатся сведения и о Кржижановском.

Владимир Ильич выехал из Москвы в сибирскую ссылку 22 февраля 1897 г. Ехал он туда за свой счет, по так называемому «проходному свидетельству». Приговоренные вместе с ним Г. М. Кржижановский, В. В. Старков, Ю. О. Мартов, А. А. Ванеев следовали в ссылку на казенный счет. Ленин был очень расстроен разлукой с товарищами. Приехав в Красноярск 4 марта и узнав, что они еще не прибыли, он очень тревожился, наводил справки об их судьбе.

В Красноярске был еще человек, который с нетерпением и беспокойством ожидал вестей об этой группе, — сестра Г. М. Кржижановского А. М. Розенберг, последовавшая в Сибирь за своим женихом В. В. Старковым. А. М. Розенберг, или Schwester, как конспиративно называл ее в письмах Владимир Ильич, поступила фельдшерицей на пересыльный пункт в Красноярске. Это давало ей возможность быть в курсе дел многих ссыльных.

Только 25 марта было наконец получено сообщение о судьбе товарищей. 26 марта Ленин писал матери: «…получил вчера вечером, в 10-м часу, телеграмму о выезде, обрадовался ей несказанно и сломя голову полетел к Schwester’y делиться радостью. Теперь мы считаем дни и „едем“ с почтовым поездом, вышедшим из Москвы 25-го. Я понял эту последнюю телеграмму так, что едут на свой счет: иначе не было бы подписи Глеба. Думаем, что матери он тоже дал телеграмму в Челябинск, а то могла бы выйти такая вещь, что он проехал бы мимо нее, а она продолжала сидеть и ждать известий! (письмо к ней от Schwester’a послано недавно, и, пожалуй, она не успеет выехать)».[1]

Надежда на близкую встречу с друзьями, однако, не оправдалась. По прибытии 4 апреля в Красноярск все они были помещены в местную тюрьму до отправки к месту ссылки. Владимир Ильич был этим очень огорчен. В его письмах появляются такие строки: «Глеб с Базилем{29} высмотрят, говорят, очень плохо: бледны, желты, утомлены страшно».[2]

Единственным утешением в эти дни было сообщение о том, что Кржижановский и Старков назначены в село Тесинское Минусинского округа, расположенное верстах в семидесяти от Шушенского. У Ленина появилась надежда, что ему разрешат ехать вместе с ними до Минусинска. Надежда эта оправдалась: из Красноярска до Минусинска они добирались вместе и в Минусинске были с 6 по 8 мая 1897 г., а затем разъехались по своим углам: Ленин — в Шушенское, а Кржижановский и Старков — в Тесинское.

Владимир Ильич поддерживал с тесинцами регулярную связь, часто писал им, сообщая не только свои новости, но и все, что ему удавалось узнать от своих корреспондентов. Большое место в его письмах к друзьям занимали вопросы, связанные с работой над книгой «Развитие капитализма в России».

О тесинцах В. И. Ленин регулярно писал родным. В его письмах то и дело встречаем: «Они в Теси живут теперь все, и А. М.{30} тоже (службу она бросила). Последнее время у них гостила куча гостей, так что было весело. Устроились недурно, как пишут».[3] Проходит немногим больше месяца, и 19 июля он сообщает родным, что у В. В. Старкова скоро состоится свадьба с А. М. Розенберг и его приглашают шафером.

Друзьям иногда удавалось встретиться. В конце сентября В. В. Старков навестил Владимира Ильича, а вскоре и тот поехал в Тесинское. 30 сентября он пишет матери подробнейшее письмо о житье-бытье друзей. С тревогой сообщает, что «Глеб выглядит не совсем хорошо, все прихварывает, нервничает», с удовольствием рассказывает, что «Базиль процветает. Э. Э.{31} чувствует себя в семье и среди хозяйственных хлопот в общем прекрасно…»[4]

Болезнь и дурное настроение Кржижановского тревожили Владимира Ильича. Он очень хотел, чтобы тот приехал к нему. В декабре Кржижановский написал Ленину, что подал прошение о разрешении съездить в Шушенское. Сообщая об этом родным, Владимир Ильич добавлял: «Для меня это будет очень большое удовольствие».[5]

Глеб Максимилианович, или «друг-поэт», как его иногда называл Ленин, приехал в Шушенское под новый, 1898 г. и пробыл там разрешенные ему десять дней. Эти дни оставили у друзей самые радостные воспоминания. В. И. Ленин писал 4 января 1898 г.: «Глеб уехал от меня 3-го дня, прожив 10 (десять) дней. Праздники были нынче в Шу-шу-шу настоящие, и я не заметил, как прошли эти десять дней. Глебу очень понравилась Шу-ша: он уверяет, что она гораздо лучше Теси (а я то же говорил про Тесь! Я над ним подшучивал, что, мол, там лучше, где нас нет), что здесь есть лес близко (по которому и зимой гулять отлично) и прекрасный вид на отдаленные Саяны. Саяны его приводили в восторг, особенно в ясные дни при хорошем освещении. Кстати, Глеб стал теперь великим охотником до пения, так что мои молчаливые комнаты сильно повеселели с его приездом и опять затихли с отъездом. Но у него не имеется нот и песен. У нас ведь немало было, кажись, этой дряни (от тех времен, когда мы, бывало, тоже „кричали“). Если они теперь никому не нужны, то хорошо бы их послать ему: он был бы рад. Базиль — музыкант (на гитаре) и стал бы ему перекладывать песни. Здоровье Глеба у меня несколько поправилось благодаря правильному режиму и обильным прогулкам, и он уехал очень ободренный».[6]

Просьба Владимира Ильича прислать Кржижановскому ноты вызвала у родных некоторое недоумение, так как они не знали, для какого голоса нужны ноты. Мария Ильинична специально запросила брата, какой голос у Кржижановского. В ответ на это он шутливо писал: «На вопросы Маняши: какой у Глеба голос?.. Гм, гм! Должно быть, баритон — что ли. Да он те же веши поет, что́ и мы, бывало, с Марком{32} „кричали“ (как няня выражалась)».[7]

Неизгладимое впечатление оставила поездка в Шушенское в памяти Г. М. Кржижановского. Он рассказал о ней в своих воспоминаниях о Ленине, написанных примерно через 60 лет после этого события. Глеб Максимилианович поражался необычайной продуманности всего распорядка дня Ленина, его умению сочетать напряженную творческую работу с необходимым отдыхом. Он с удовольствием вспоминал о том, как по утрам, сразу после подъема, Владимир Ильич затевал с ним борьбу и заставлял делать утреннюю прогулку, после чего они уже серьезно принимались за дело. У Ленина существовал строгий распорядок рабочего дня: определенные часы были посвящены работе над философскими трудами, западной и русской экономической литературой и т. д. Этот распорядок дня не нарушался даже в связи с приездом дорогого гостя. В качестве отдыха, помимо прогулок, охоты и т. д., полагалось еще чтение беллетристики. У Владимира Ильича был разработан строгий порядок даже чтения газет. Газеты в Шушенское прибывали с опозданием на 13―14 дней и сразу целыми пачками. Для того чтобы правильно оценивать все текущие события, Ленин раскладывал газеты по числам и каждый день читал лишь ту газету, которая соответствовала темпу опоздания. Например, 20 октября он читал газету за 7 октября, 21-го — за 8-е, 22-го — за 9-е и т. д. Получалось так, что он регулярно, ежедневно читал газету, но только с опозданием в 13―14 дней. К приезду в Шушенское Кржижановского эта система чтения газет настолько укоренилась, что, когда нетерпеливый гость начинал громко читать более свежую газету, Владимир Ильич демонстративно затыкал уши, отказываясь его слушать.[8]

С приездом в мае 1898 г. в Шушенское Н. К. Крупской общение с тесинцами не прекратилось. Почти в каждом письме родным Владимир Ильич и Надежда Константиновна сообщали о товарищах. С горечью писал Ленин о том, что в Теси сошел с ума (мания преследования) ссыльный екатеринославский рабочий М. Д. Ефимов, которого Кржижановский отвез в больницу. Позднее доводил до сведения родных радостное событие — у Кржижановского скоро свадьба, с З. П. Невзоровой, им, а также Старковым разрешают переехать из Теси в Минусинск.[9] Иногда удавалось лично встречаться с тесинцами, хотя местные власти всячески этому препятствовали и приходилось придумывать всевозможные поводы, чтобы получить разрешение.

Тесинцы переехали в Минусинск в конце августа 1898 г., а уже в начале сентября Владимир Ильич получил возможность по дороге в Красноярск побывать у них. Обстоятельства сложились так, что в это время в Минусинске серьезно заболела мать Кржижановского Эльвира Эрнестовна. Было решено, что она, а также сестра Кржижановского А. М. Розенберг поедут в Красноярск и Владимир Ильич возьмет на себя заботу о женщинах. Это было тем более необходимо, что сестра Кржижановского незадолго до этого потеряла ребенка и находилась в очень тяжелом состоянии. Ленин заботливо ухаживал за своими подопечными и очень огорчился, узнав, что ему, возможно, придется ехать обратно из Красноярска без них (он имел разрешение пробыть в Красноярске лишь неделю, а при обследовании Эльвиры Эрнестовны врачи сказали, что, может быть, ей придется задержаться значительно дольше).

Перед отъездом из Красноярска обстановка несколько разрядилась, и Владимир Ильич с радостью сообщал матери: «Сейчас видел А. М. и узнал, что Эльвире Эрнестовне гораздо лучше, так что доктора не видят теперь ничего опасного и обещают, что дней через 8 она выйдет совсем здоровой и в состоянии будет ехать в Минусинск. Это все очень приятные вести».[10] На обратном пути из Красноярска Ленин очень спешил и не задержался в Минусинске, но зато через месяц с небольшим, в начале ноября 1898 г., к Ульяновым приехал Кржижановский, который пробыл у них четыре дня.

Особенно запомнилась друзьям встреча нового, 1899 г. Встреча эта была организована в Минусинске, куда, кроме Ульяновых, приехали супруги Лепешинские, Ф. В. Ленгник и другие, всего более 15 человек. Серьезные беседы и споры уступили место бурному веселью. Варили глинтвейн, пели песни и плясали под аккомпанемент гитары. Много здравиц было провозглашено в эту новогоднюю ночь — за успех революционной борьбы, за отсутствующих товарищей и т. д. 3 января 1899 г. Ленин писал: «Вчера вернулись мы с Надей из Минусы, дорогая мамочка, где провели неделю у Глеба и Базиля очень весело и встретили Новый год среди товарищей. Тостов при встрече Нового года была масса, и особенно горячо встречен был тост одного товарища „за Эльвиру Эрнестовну и за отсутствующих матерей“».[11]

В конце февраля друзья побывали у Ульяновых в Шушенском. Повод, с точки зрения начальства, был избран самый уважительный: масленица. Владимир Ильич остался доволен этой встречей и писал Марии Александровне: «Сегодня мы проводили гостей, дорогая мамочка: приезжали минусинцы, Глеб, Базиль, З. П.,{33} тамошние рабочие и пр., пробыли с среды до сегодня (воскресенья)».[12]

Ульяновы виделись с минусинцами также летом и осенью 1899 г. В начале августа в Шушенское приезжали Кржижановские и В. В. Старков, а через несколько дней Ленин встретился с Кржижановским и другими товарищами на совещании 17 ссыльных марксистов в селе Ермаковском, на котором был принят «Протест российских социал-демократов», направленный против «Credo» русских «экономистов».

Последняя сибирская встреча В. И. Ленина и Н. К. Крупской с товарищами произошла в конце января 1900 г. в Минусинске, по дороге из ссылки.

В сибирской ссылке Ленин разработал план издания общерусской нелегальной марксистской газеты, главной целью которой являлась подготовка теоретической и практической почвы для создания революционной марксистской партии рабочего класса в России. Известно, что ленинская «Искра», выходившая в 1900―1903 гг., действительно сыграла решающую роль в создании партии.

Кржижановский был одним из первых, с кем В. И. Ленин обсуждал план создания газеты. Но обстоятельства сложились так, что полностью окунуться в дела «Искры» Кржижановский смог только с осени 1901 г. Дело в том, что после отбытия сибирской ссылки Глеб Максимилианович оказался на станции Тайга, где и жил в 1900―1901 гг.

Насколько высоко ценил Ленин участие Кржижановского в будущей газете, можно судить по одному лишь факту. Как известно, с февраля по май 1900 г. Владимир Ильич жил в Пскове, где завершал организацию «Искры», которая должна была издаваться за границей. Летом 1900 г., перед отъездом за границу, он предпринял объезд ряда городов России с целью договориться о сотрудничестве с местными социал-демократическими организациями. Из письма В. И. Ленина М. А. Ульяновой от 2 июля 1900 г. видно, что такую поездку он намечал, в частности, на станцию Тайга для свидания с Кржижановским.[13] Это свидание не состоялось. Встретились друзья лишь осенью 1901 г., когда Г. М. Кржижановский вместе с З. П. Невзоровой предпринял поездку за границу для встречи с В. И. Лениным. Результатом переговоров Ленина и Кржижановского в Германии было решение о том, что Глеб Максимилианович поселится в Самаре с целью создания там Бюро русской организации «Искры».

С октября 1901 г. Г. М. Кржижановский развернул большую организационную работу. В какой-то мере она нашла отражение в его переписке с редакцией «Искры», с В. И. Лениным.[14] Анализ этой переписки — особая тема; укажем лишь, что примерно до мая 1902 г. письма Кржижановскому (и З. П. Невзоровой-Кржижановской) в основном писала Н. К. Крупская, а В. И. Ленин их лишь правил и дополнял. В следующее время наряду с письмами Надежды Константиновны все чаще появляются письма, написанные самим Владимиром Ильичем. Так, 6 мая 1902 г. он собственноручно пишет письмо, в котором сообщает важные сведения, связанные с решением Белостокской конференции о создании Организационного комитета по созыву II съезда РСДРП, предлагает Кржижановскому немедленно перейти на нелегальное положение ввиду усилившейся опасности ареста, требует энергичной работы по завоеванию местных комитетов РСДРП.[15]

В ноябре 1902 г. в Пскове состоялось совещание представителей социал-демократических организаций России, на котором было окончательно оформлено образование Организационного комитета по созыву II съезда РСДРП (ОК). По настоянию В. И. Ленина Г. М. Кржижановский был включен в состав ОК. Ряд писем Владимира Ильича раскрывают роль Кржижановского в деятельности этого комитета.[16]

С конца 1902 г. работа по подготовке к II съезду РСДРП заметно усиливается. В. И. Ленину приходилось много заниматься разработкой не только теоретических, программных и тактических, но и чисто организационных вопросов. Из его писем Кржижановскому весной 1903 г. видно, как активно тот помогал ему в оргвопросах.[17]

17 (30) июля 1903 г. в Брюсселе открылся II съезд РСДРП. После 13 заседаний делегатам съезда во избежание ареста и репрессий со стороны бельгийской полиции пришлось перебраться в Лондон, где состоялись последующие 24 заседания. Съезд закончил работу 10 (23) августа. На съезде, как известно, разгорелась непримиримая борьба между сторонниками В. И. Ленина (большевиками) и сторонниками Ю. О. Мартова (меньшевиками) по многочисленным программным и тактическим вопросам. Главным итогом II съезда было создание в России революционной марксистской партии нового типа, партии большевиков.

Кржижановский на съезде не присутствовал, но его роль в подготовке и созыве съезда была столь значительной, что по предложению В. И. Ленина его заочно избрали членом ЦК.

Сразу же после съезда как в руководящих органах РСДРП, так и в местных организациях партии развернулась ожесточенная борьба между мартовцами и ленинцами.

В. И. Ленин предпринимает энергичные усилия для утверждения большевистской линии и с этой целью, в частности, неоднократно обращается за помощью к Кржижановскому. Так, в сентябре 1903 г. он просит его написать Мартову, «взывая последний раз к рассудку».[18] В то же время Ленин требует готовности на местах к решительному разоблачению оппортунистов. В последующих его письмах Кржижановскому центральной темой является борьба против дезорганизаторской, раскольнической деятельности меньшевиков.[19]

Положение в партии особенно осложнилось после того, как Г. В. Плеханов, примыкавший поначалу к большевикам, свернул в сторону меньшевиков.

В этих сложных условиях проявил колебания и Г. М. Кржижановский. Явно недооценивая вред и опасность меньшевизма, он стал склоняться к примирению с мартовцами даже ценой принципиальных уступок. Обеспокоенный этим, Ленин настоятельно просит Кржижановского приехать в Швейцарию.[20]

В ноябре 1903 г. состоялась их встреча в Женеве. Ленин осуждает примиренческую позицию Кржижановского, но внимательно относится к его доводам и даже соглашается на обмен записками с Мартовым по поводу «личной стороны» их конфликта.[21]

Дальше этого дело не пошло, однако в Россию Кржижановский уехал с убеждением, что примирение с меньшевиками все же возможно. Именно этим, очевидно, можно объяснить непоследовательность в его действиях. С одной стороны, он сообщает Ленину из России о рассылке меньшевиками местным организациям писем с нападками на Ленина и большевиков, а с другой стороны, вновь ратует за согласие с ними.[22] Такая непоследовательность вызывала сильное возмущение В. И. Ленина, который писал 4 марта 1904 г.: «Я прямо скажу, что взбешен я робостью и наивностью Лани{34} до чертиков».[23]

Примиренческие настроения Кржижановского привели к тому, что он оказался в числе тех членов ЦК, которые под давлением меньшевиков отклонили предложение В. И. Ленина о созыве нового съезда партии. Поведение Кржижановского и других членов ЦК вызвало самое решительное осуждение Ленина, который и высказал это открыто в своих письмах.[24]

Резкая критика Владимира Ильича, несомненно, произвела сильное впечатление на Кржижановского, который вскоре после этих событий решил выйти из ЦК. В. И. Ленин хорошо понимал смятение друга, его глубокие переживания и всеми силами старался помочь ему. В самом конце мая 1904 г. он писал Глебу Максимилиановичу: «Дорогой друг! Из договора нашего с Нилом{35} ты поймешь, конечно, суть дела. Ради бога, не спеши с решениями и не отчаивайся. Сначала непременно ознакомься с моей брошюрой{36} и с протоколами Совета. Не смущайся своим временным удалением от дела и лучше воздержись от нескольких голосований, но не уходи совсем. Поверь, что ты еще будешь очень и очень нужен и что все друзья рассчитывают на твое близкое „воскресенье“. Масса народа все еще пребывает у нас в партии в недоумении и растерянности, не умея освоиться с новой ситуацией, малодушно теряя веру в себя и в правое дело. Между тем нам здесь становится все яснее и яснее видно, что от отсрочек мы выигрываем, что дрязга замирает сама собой и на сцену неотвратимо выступает вопрос о существе дела, о принципах, а тут новая „Искра“ слаба до чертиков. Не верь вздорным басням о нашем стремлении к расколу, запасись некоторым терпением и ты увидишь скоро, что наша кампания прекрасная и что мы победим силой убеждения. Непременно отвечай мне. Лучше бы всего, если бы ты изловчился выбраться на недельку сюда, — не для дел, а исключительно для отдыха и для свиданья со мной где-либо в горах. Право же, ты еще будешь очень нужен, и хотя Коняга{37} ошибочно отговорил тебя от одного твоего плана, но — что отсрочено, не потеряно! Обязательно соберись с силами, и мы еще повоюем».[25]

Как уже говорилось, после осени 1904 г. имя Г. М. Кржижановского надолго исчезает из писем и статей Ленина. Это тем более странно, что Глеб Максимилианович впоследствии энергично боролся не только против меньшевиков, но и примиренцев, принимал активное участие в революции 1905―1907 гг., в подготовке III съезда партии и неоднократно встречался с Лениным в России. Из переписки семьи Ульяновых видно, что после отъезда Ленина во вторую эмиграцию Кржижановский находился в контакте с его родными.[26]

Первое из опубликованных послеоктябрьских писем Ленина Кржижановскому датировано 26 декабря 1919 г., хотя в журнале исходящих бумаг Совнаркома имеется следующая запись от 24 января 1919 г. под исх. № 100: «т. Кржижановскому письмо от т. Ленина».[27] В Биохронике приводятся и другие данные о контактах Ленина и Кржижановского в 1919 г.

Большая часть послеоктябрьских ленинских писем носит сугубо деловой характер. Они касаются вопросов о возможности применения торфа в народном хозяйстве, об энергетическом использовании Волги и задачах электрификации, плане ГОЭЛРО и т. д. Содержание этих писем широко используется в работах, посвященных истории ГОЭЛРО, а также в исследованиях жизни В. И. Ленина и Г. М. Кржижановского. Нам хотелось бы обратить внимание лишь на некоторые стороны их взаимоотношений. Начнем с вопроса источниковедческого характера. Сведения, приведенные в Биохронике, показывают, что в ЦПА хранится много до сих пор не опубликованных документов, характеризующих эти отношения. Вот лишь некоторые.

12 марта 1920 г., между 12 час. 30 мин. и 13 час. 25 мин., В. И. Ленин читает телефонограмму Г. М. Кржижановского с просьбой ускорить снабжение продуктами специалистов, работающих в ГОЭЛРО, делает на ней подчеркивания и пишет записку секретарю: «Созвонитесь с Чуцкаевым»[28] (С. Е. Чуцкаев был в это время членом коллегии Наркомфина).

Не ранее марта того же года Ленин знакомится с докладом «Работа электричества на американской ферме»; на докладе пишет: «Вернуть Кржижановскому».[29]

Не ранее 28 мая 1920 г. Ленин знакомится с письмом Я. С. Ганецкого, являвшегося в то время членом коллегии Наркомфина и Наркомвнешторга, по делу инженеров-железнодорожников, осужденных за саботаж и антисоветские выступления. Ганецкий просил Ленина выяснить по этому делу мнение Кржижановского. На письме Ленин написал: «Кржижановский не знает деталей этого дела. Считает приговор политической ошибкой по тому впечатлению, которое он произведет в широких технических слоях».[30]

В этом же фонде ЦПА ИМЛ под № 14353 хранится дело, которое, вероятно, может пролить свет на историю представленного Г. М. Кржижановским В. И. Ленину доклада профессора Г. К. Ризенкампфа «К вопросу о создании кредита за границей и о подъеме курса русского советского рубля», на котором Владимир Ильич написал: «От Кржижановского (в архив для близких справок)». Дело это тем более интересно, что речь идет о том самом профессоре Ризенкампфе, который был арестован в 1918 г. самарской губчека по подозрению в контрреволюционной деятельности и освобожден по телеграмме Ленина от 6 декабря 1918 г.[31]

Из многочисленных документов, характеризующих отношение Ленина к Кржижановскому, приведем лишь те, которые показывают, как внимательно он следил за здоровьем Глеба Максимилиановича.

В конце января 1921 г. Ленин уговаривал Кржижановского поехать отдохнуть в дом отдыха Архангельское под Москвой. Известно, что в феврале этого года Кржижановский там действительно отдыхал и к нему приезжал Владимир Ильич.[32]

Отдых в Архангельском был непродолжительным и малоэффективным, так как Кржижановский все время продолжал заниматься делами. Ленин узнал, что здоровье Глеба Максимилиановича ухудшилось, и потребовал, чтобы он поехал лечиться. Кржижановский возражал; в связи с этим появляется следующий документ, направленный Лениным в Оргбюро ЦК РКП (б) 29 августа 1921 г.:

«Прошу обязать председателя Госплана тов. Кржижановского выехать с Красиным в Ригу, дабы там в санатории или на квартире частной пробыть 1 месяц для лечения и отдыха.

Я очень прошу провести это сегодня, ибо я убедился, по должности Председателя Совета Труда и Обороны, что председатель Госплана почти надорвался. Его ремонт необходим и неотложно необходим.

Без решения Оргбюро ничего не добиться.

Пред. СТО В. Ульянов (Ленин)».[33]

Поездка Кржижановского в Ригу по какой-то причине не состоялась, и тогда решено было устроить его на отдых под Каширой. 3 сентября 1921 г. Ленин продиктовал следующую телефонограмму главному инженеру Каширстроя. «Каширстрой, Г. Д. Цюрупе. Мне сообщили, что Вы взялись устроить у себя на отдых т. Кржижановского. Возлагаю на Вашу ответственность, чтобы отъезд в Москву в течение месячного отпуска Вы ни в каком случае не допускали…».[34]

Не прошло и полугода, как Ленин 9 марта 1922 г. дает задание управляющему делами СНК Н. П. Горбунову и его помощнику И. И. Мирошникову предписать от его имени председателю Госплана Г. М. Кржижановскому взять отпуск на месяц не позже чем через неделю и о деталях договориться с Горбуновым.[35] Случилось так, что сразу отправить Глеба Максимилиановича не удалось, и 20 марта Ленин дает указание Горбунову отложить отпуск на месяц, устроив предварительно встречу Кржижановского с врачом, чтобы удостовериться, что отсрочка не отзовется губительно на состоянии его здоровья. Ленин не забыл о своем распоряжении: об этом свидетельствует хранящаяся в ЦПА неопубликованная записка И. В. Сталина, написанная ранее 22 апреля 1922 г., в которой он сообщает Ленину, что просьба об организации отдыха и лечения председателя Госплана Г. М. Кржижановского и его жены З. П. Кржижановской будет срочно исполнена. Ленин не только читал эту записку, но и сделал на ней подчеркивания.[36] Не ограничившись этим, он написал 25 апреля того же года следующее письмо:

«т. Сталину

Прошу Секретариат ЦК (а если это компетенция не его, а Оргбюро, то Оргбюро)

Постановить:

1) поручить немедленно НКидел запросить визу для въезда в Германию Глеба Максимилиановича Кржижановского, председателя Госплана, и его жены, Зинаиды Павловны Кржижановской;

2) дать отпуск обоим этим товарищам на время, необходимое для лечения Г. М. Кржижановского в Германии;

3) поручить т. Крестинскому оплатить необходимые для сего расходы в Германии, с проверкой (через русского врача при посольстве), чтобы это лечение было закончено.

Речь идет о лечении грыжи.

Г. М. Кржижановский должен выехать вскоре, именно тотчас по возвращении Пятакова, который 26. IV едет недели на 2.

Если к удовлетворению этого моего ходатайства встретятся препятствия, прошу сообщить мне, в чем они состоят.

С ком. приветом Ленин».[37]

28 апреля 1922 г. Секретариат ЦК РКП(б) постановил выдать Г. М. Кржижановскому с женой средства на поездку за границу для лечения. В тот же день секретарь СНК Н. С. Лепешинская записала на копии письма Ленина, что, по сообщению помощника секретаря ЦК РКП(б) А. М. Назаретяна, виза для Кржижановских уже получена.[38]

Точное время пребывания Кржижановских в Германии нам установить не удалось, но из хранящихся в ЦПА документов известно, что ранее 14 июля 1922 г. В. И. Ленин беседовал с Глебом Максимилиановичем.[39]

После июля 1922 г. Ленин еще неоднократно встречался с Кржижановским, вел с ним переписку, но подробных известий об этом в опубликованных документах нет.

Свой последний эскиз к личностному портрету Глеба Максимилиановича В. И. Ленин нарисовал 27 декабря 1922 г. в продиктованной им статье «О придании законодательных функций Госплану».

«Я думаю, — сказал В. И. Ленин, — что те нападки, которые слышатся сейчас на председателя Госплана, тов. Кржижановского, и на его заместителя, тов. Пятакова, и которые направляются обоюдно так, что, с одной стороны, мы слышим обвинения в чрезмерной мягкости, несамостоятельности, в бесхарактерности, а с другой стороны, слышим обвинения в чрезмерной аляповатости, фельдфебельстве, недостаточно солидной научной подготовке и т. п., — я думаю, что эти нападки выражают две стороны вопроса, преувеличивая их до крайности, и что на самом деле нам нужно в Госплане умелое соединение двух типов характера, из которых образцом одного может быть Пятаков, а другого — Кржижановский.

Я думаю, что во главе Госплана должен стоять человек, с одной стороны, научно образованный, именно, по технической, либо агрономической линии, с большим, многими десятилетиями измеряемым, опытом практической работы в области либо техники, либо агрономии. Я думаю, что такой человек должен обладать не столько администраторскими качествами, сколько широким опытом и способностью привлекать к себе людей».[40]

Г. М. Кржижановский умер 31 марта 1959 г. в возрасте 87 лет. С конца 30-х гг. он был отстранен от всякой политической деятельности, но оказался одним из совсем немногих ветеранов ленинской гвардии, переживших годы сталинских контрреволюционных репрессий.

Вскоре после XX съезда КПСС вышли в свет воспоминания Г. М. Кржижановского о В. И. Ленине.[41]