Лепила

Глава 13

Как и запланировали, выступили мы с рассветом. Я опять шел толком не проснувшимся и размышлял о несправедливости жизни. Кому угодно могу запросто добавить бодрости и общего тонуса, а с собой такой трюк особо не выходит. Прям сапожник без сапог какой-то. Амулеты исправно отгоняли живность от нашей процессии, даже лягушки старались убраться на несколько метров в сторону, вокруг было хмурое туманное болотное утро, вокруг было тихо, только хлюпанье болотоходов нарушало тишину. Дождь из мороси снова стал дождем, пусть и редким, туман почти исчез, слабый ветер по-прежнему дул справа. Мы делали короткие привалы примерно каждые полмили. Если удавалось найти более-менее сухой клочок земли, на нем тут же разжигали индейскую свечу, грели воду для кавы и устраивали легкий перекус. Я осматривал весь отряд, устраняя начинающиеся проблемы медицинского характера, и мы продолжали путь. Мило шагал прямо передо мной, я его специально поставил на это место в ордере, чтобы успеть оказать помощь, если что-то пойдет не так. Все-таки он и толком еще не оправился от ранения, и не тренировался ходить по болоту. Жилистые люди обычно самые выносливые, маг спокойно шел по болоту, опираясь на шест в правой руке, левая рука хоть и не висела больше на перевязи, но была еще слишком слаба, чтобы ей можно было полноценно пользоваться.

Болото на нашем пути было достаточно проходимым. Топкие участки, по которым приходилось идти в болотоходах, перемежались участками с поросшими травой кочками, по которым иной раз удавалось пройти несколько десятков шагов не замочив сапоги, если забыть про то, что трава кругом была мокрая, да и сапоги по несколько раз уже успели зачерпнуть воды. Так или иначе, особенно сильно петлять нам пока не пришлось, маршрут шел почти по азимуту.

К полудню мы прошли примерно половину пути. Дождь почти совсем прекратился, в облаках появились редкие просветы, сквозь которые сияла небесная синева. Когда мы вышли на пригодный для привала островок, совсем распогодилось, из-за туч вышло солнце, настроение у всех сразу улучшилось, а от намокшей одежды пошел пар.

Плотно перекусив и справив естественные потребности, наш отряд направился дальше. Я шагал и думал о ситуации, в которой мы оказались. От целой роты осталось одно отделение, уцелел каждый десятый. Погибли мои друзья Ларен и Далер. Погиб капитан Берг. Погибло еще почти полторы сотни легионеров. Кто-то должен за это заплатить и заплатит, вот только дайте отсюда выбраться, я до них доберусь.

Примерно милю после привала мы шли по кочкам, потом уперлись в трясину. Кар повел нас в обход, здесь участки с кочками перемежались топями, приходилось то надевать, то снимать болотоходы. Два моих болотохода были уже утрачены, один завяз в трясине, еще один сломался, налетев на что-то твердое, у остальных ситуация была подобная. Наконец, мы обошли трясину и двинулись дальше. Ветер совсем утих, солнце вовсю жарило, над болотом поднялась дымка, видимость упала до сотни шагов. Заросший тростником берег показался, когда солнце уже сильно клонилось к закату. Мы сделали это.

Ночь мы провели в примыкавшем к болоту лесу, выставив положенные по уставу караулы. Ни времени, ни желания искать более подходящее место у нас не было. В эту ночь, на удивление, удалось выспаться нормально. С утра же, приведя одежду более-менее в порядок, мы двинулись в сторону перекрестка у деревни, откуда нас выгнали кратовцы. Шли мы по лесу параллельно дороге, стараясь не вылазить даже на обочину, чтобы никто глазастый не смог нас заметить. Оказалось, что мы вышли примерно в лиге к востоку от деревни, совсем рядом с уже бывшим вампирским селением. Пройдя две мили по лесу, мы оказались на опушке, с которой открылся вид на деревню.

Солнце уже перевалило за полдень, а мы продолжали наблюдать за деревней, так и не понимая, что в ней творится. Использовать магическое зрение было опасно, если там есть хоть один маг, нас могут засечь. Чтобы хоть как-нибудь рассмотреть происходящее там, мы с Мило поставили что-то вроде большой воздушной линзы между деревьями. Увеличение получилось максимум трехкратное, явно недостаточное для такого расстояния. Вот деревня, вот флаг Зунландии над ней на недавно поставленном флагштоке, вот часовой мается у ворот, вот виселица у самого перекрестка дорог, опять же, только что построенная, на ней висят шестеро. Что происходит в деревне, совершенно непонятно. Изредка между домами мелькали гражданские, чуть реже в поле зрения попадали люди в военной форме, но сколько их и чем они занимаются, понять было нереально, подходить же ближе было слишком опасно. Посовещавшись, мы пока решили дождаться темноты, а там, если не прояснится ситуация, обходить деревню стороной по полю, да уходить по дороге на запад пешим ходом.

Ситуация изменилась после обеда, сначала в деревне началась какая-то возня, потом ворота распахнулись, из них выехали двое конных и, проехав полсотни шагов в нашем направлении, остановились, явно кого-то ожидая. Чуть позже через ворота выехал небольшого размера фургон, и процессия поехала по дороге на восток, как раз мимо того места, где мы сидели. Когда они отъехали на пару сотен шагов от деревни, Мило быстро мазнул поисковым плетением по фургону, и выдал результат:

— Там трое, один из них маг, атакуем.

Последовали несколько кратких приказов, мы перебежали на обратный склон холма, который огибала дорога. Склон тут порос травой, скрыться, вроде негде, кроме кустов у придорожной канавы. Вроде бы, неподходящее для засады место, но это только на первый взгляд. Пятеро легионеров с арбалетами и алебардами спрятались в канаве за кустами, мы с Онно зарядили кентуккийки и засели под деревьями у вершины холма, Мило затаился за одиноким камнем чуть правее от моей позиции. Все цели были заранее разобраны, связь налажена, Мило осуществлял командование.

Из-за поворота показались всадники, осадив коней, чуть позже выехал фургон, тоже сбавив скорость на не самой хорошей грунтовой дороге. Они ехали не торопясь и не глядя по сторонам. Вот это самоуверенность! Ну да ничего, сейчас все исправится.

Вначале сработал положенный на дорогу орочий амулет. Всадники моментально уснули, один свалился на шею лошади, другой рухнул с седла на дорогу, лошади тоже уснули, правда, стоя. Водитель фургона тоже уснул, вместо того, чтобы повторить изгиб дороги, фургон сбавил скорость, проехал прямо и застрял левым передним колесом в канаве. Судя по аурам, на сидевших внутри амулет не подействовал. Боковая дверь распахнулась, оттуда выскочил шустрый невысокий человек со щитом и саблей, за ним куда менее проворно вылез Искореняющий в черном балахоне с каким-то сияющим энергией артефактом в руке.

Выстрелы наших винтовок слились в один. Маг рухнул в пыль, забрызгав мозгами стенку фургона. Шустрый успел прикрыться щитом, стреляй Онно свинцовой пулей, может быть, щит бы ее и задержал, но бронзовая пуля прошла сквозь щит, будто его и не было, и вошла в центр груди воина, пробив еще и стальную кирасу. Алебардисты моментально выскочили из-за кустов, окружили фургон и взяли под уздцы лошадей. Не теряя времени, я тоже бросился вниз по пологому склону.

Первым делом надо разбудить лошадей, чтобы не травмировались, если вдруг упадут. Кратовцев, что ехали верхом, уже скрутили, я их тоже разбудил. Зачем тащить, если они и сами идти могут? Водителя фургона тоже упаковали, после чего я и его разбудил. Трупы быстро оттащили на противоположную от засады сторону дороги и скинули в канаву, слегка присыпав землей. Сразу не найдут, а потом нам без разницы будет.

Фургон был небольшим, примерно как Форд Транзит, удлиненный раза в полтора, сзади в нем имелось небольшое багажное отделение, забитое ящиками, мешками и кофрами, посередине был комфортный салон с шикарными мягкими диванами. Любят комфорт святоши, чтоб их демоны забрали! Дружно подхватив его под днище, мы вытащили фургон обратно на дорогу, после чего великан Вибрен сел за руль и лихо загнал транспортное средство за холм, на котором мы прятались, в сторону от дороги, там как раз росли густые кусты, что полностью его скрыли. Теперь предстояло разобраться, на кого же мы напали.

Допрос пленных дал массу информации к размышлению. Мы до сих пор считали, что всеми военными операциями руководят кратовцы, а Искореняющие Истину у них на подхвате в качестве магической поддержки. На деле же все оказалось ровно наоборот, всем заправляли Искореняющие, а кратовцы обеспечивали им силовую поддержку. Армейским такое положение вещей категорически не нравилось, но был прямой приказ самого генерала Крата оказывать святошам всяческую помощь и уважение. Попавшие к нам в плен служивые были обычными рядовыми, в политику не лезли и о взаимоотношениях между монахами и своими командирами ничего толком рассказать не смогли, зато отчасти прояснили, что происходило в то время, пока мы были на болотах.

На следующее утро после битвы с нами основные их силы вернулись обратно к деревне, потеряв в общей сложности больше трехсот человек убитыми и ранеными. С собой они притащили семерых легионеров, один из которых был лейтенантом. Вернувшиеся рассказывали леденящие душу истории про сражения с нами, наша неполная рота в них превратилась в батальон некромантов под командованием целого архимага. Днем позже должна была состояться показательная казнь пленных, но что-то пошло не так, вместо пленных казнили нескольких деревенских, при этом святоши сильно переполошились и куда-то быстро уехали, как только погас огонь. Днем позже ушли и основные силы кратовцев, оставив в деревне всего одно отделение, задачей которого было контролировать дорогу, да проверять идущие мимо грузы, не забывая брать мзду. Если же появится противник, им следовало незамедлительно известить об этом командование в Каернардале и уйти в глухую оборону. Вчера от Искореняющих приехал один монах с телохранителем, он что-то передал командиру кратовцев, а сегодня решил уехать к своим, прихватив остающееся имущество. Чтобы избавиться от него побыстрее, командовавший кратовцами сержант выделил фургон и дал двоих сопровождающих и водителя.

Получив от пленных информацию о численности, вооружении и расположении кратовцев в деревне, мы всерьез задумались. У нас есть пара коней и фургон, весь отряд поместится. Накопитель фургона почти полный, хватит на сотню лиг, не меньше. Мы можем просто проехать мимо деревни на запад, а там уходить в сторону лундийской территории либо по земле, либо по реке. Запаса хода фургона для этого более, чем достаточно. Но нам неизвестно, есть ли в том направлении крупные силы кратовцев, пленные об этом ничего не знали. С другой стороны, в деревне сейчас расположилось всего-то одно отделение, минус трое наших пленных, в сумме двенадцать человек. Можно попробовать захватить деревню, вернуть часть ротного имущества, при некоторой удаче, найти амулет связи с командованием и уже после этого определяться, как действовать дальше. Заодно неплохо бы потолковать с кем-то чуть более знающим, чем эти трое рядовых, ничем не интересующихся, кроме выпивки и распутных дев. Нам очень нужна информация о том, что происходит по вероятному маршруту нашего отхода к своим.

К захвату деревни мы готовились пару часов, рисовали планы, отрабатывали слаженность действий, делали артефакты. Главная проблема состояла в том, что деревня большая, одновременно ударить по всем постам в ней с нашими силами невозможно, поэтому побеждать придется за счет наглости и неожиданности. Трое легионеров примерно того же телосложения, что наши пленные, ворча под нос от неудовольствия, натянули кратовскую форму, остальные влезли внутрь фургона. Не принято здесь чужую форму надевать, пришлось с ними целую беседу провести, сославшись на военную хитрость и тактическую необходимость. Пленных тихо прирезали и прикопали подальше от дороги. Амулетов связи у них с собой не было, опознаваться при возвращении не придется, на воротах же разберемся. Поехали!

Фургон козлил чудовищно, рессоры здесь уже изобрели, амортизаторы же изобрести забыли. Хорошо, что ближе к деревне дорога стала ровней, уже можно было встать, не боясь разбить голову о потолок при очередном подскоке кузова. Водитель сбросил скорость насколько мог, чтобы не вызвать подозрений, Онно же улучил момент и всадил арбалетный болт в частокол у наблюдательного пункта. Артефактная начинка болта активировалась от удара и отправила в сон все живое в радиусе двух десятков метров. Два кратовца отправились в здоровый крепкий сон на посту.

У ворот всадники придержали коней, пропуская фургон вперед. Фургон проехал в ворота и остановился, из его окошек вылетели две артефактные стрелы, застрявшие в стенах примыкавших к воротам строений, оба караульных, что открыли для нас ворота, повалились на землю, ауры еще трех, находившихся за стенами, показали, что их тоже сморил сон. Итого, уже семеро, осталось пятеро. Фургон неспеша покатил к площади в центре деревни, спешившиеся конные быстро затащили караульных внутрь строений и остались на воротах, старательно делая вид, будто ничего не произошло.

Кратовский сержант сидел развалясь на кресле под навесом дома старосты в компании пары солдат, которым достались простые табуреты. Интересно, где сам староста? Судя по валяющимся рядом пустым бутылкам, служивые вовсю боролись с пьянством, но безуспешно, пьянство неуклонно шло к победе. Громкий нетрезвый смех было слышно издалека. На нас они не обращали никакого внимания, продолжая веселиться. Чтобы попусту не тратить артефакты, когда фургон подъехал поближе, я высунулся из окна и стеганул по ним усыпляющим плетением. Троица замолчала и медленно повалилась на землю. Остались двое, что должны быть на посту на противоположном от ворот краю деревни.

Чтобы не плодить сущности и не создавать проблемы там, где без них можно обойтись, я привел в чувство уже связанного по рукам и ногам сержанта, и достал малый медицинский набор. Увидев блеск хирургической стали, сержант мигом посерел лицом, взгляд его не отрывался от скальпеля в моей руке.

— Многоуважаемый господин сержант, не соблаговолите ли вы вызвать сюда караульных с вон того поста? — я был сама доброта, улыбаясь служивому голливудской улыбкой.

— Ч-что вы хотите? — голос сержанта дрожал от страха.

— Я хочу, чтобы вы вызвали по амулету караульных с поста, что находится в той стороне, — повторил я просьбу. — Разумеется, вы можете отказаться. С вами не случится ничего страшного, честное слово. Когда отрезают яйца, это вовсе не страшно. Вы почти ничего не почувствуете, у меня очень острый скальпель. Чик — и нету, — я еще раз лучезарно улыбнулся.

— К-конечно, — заикаясь, закивал головой сержант, причем кивал он так, что я даже забоялся, что голова отвалится.

— Который из амулетов? — вступил в разговор Мило.

— В-вон тот, слева, — кивнул в сторону разложенных в ряд на служившей сервировочным столиком колоде трех кругляшей сержант.

— Этот? — Мило взял в руку амулет и дождался подтверждающего кивка сержанта.

— Прикажите им срочно явиться сюда, бросив все дела, — я снова вступил в разговор, — если не хотите чего-то лишиться, разумеется.

Мило поднес ко рту сержанта кругляш амулета связи, активировал его, а сержант поставленным командирским голосом проорал в него приказ. Через несколько минут из-за домов показались два кратовца, не слишком быстро направившиеся к дому старосты. Мы уже скрылись из виду, кто в фургоне, кто в доме. Солдат я вырубил прямо перед дверью в дом, их тут же подхватили подскочившие легионеры и оттащили в сарай к сержанту и остальным. Деревня была захвачена без потерь с нашей стороны. Всех пленных стащили в один сарай у дома старосты, приставили караул, сержанта же потащили в дом на допрос.

Кратовцы изрядно порезвились в деревне, за компанию с Искореняющими Скверну. Захватив ее, эти сволочи зачем-то схватили, пытали и казнили нескольких деревенских, включая старосту. Вот и ответ на вопрос, куда он подевался. Чертовы святоши нашли в них «скверну» и казнили привычным способом, кого на костер, кого в котел с маслом. Кратовцы же по своей инициативе пытали самых зажиточных деревенских на предмет спрятанных ценностей. Разумеется, ничего толком не добились, какие ценности после пары лет войны? Теперь трупы этих самых зажиточных кормят воронье на виселице у перекрестка.

Слушая откровения сержанта, я прочувствовал до печенок, что означает выражение «душа моя уязвлена стала», вот это самое сейчас происходило со мной. Что это за армия, если она поощряет мародерство? А ведь кратовскому командованию откровенно нет до этого ни малейшего дела.

Чувствуя, что еще немного, и я сам на куски порежу эту сволочь, я вышел на улицу, вдохнуть свежего воздуха. Деревенские, почуяв, что власть опять поменялась, поначалу робко, потом смелее выходили из домов. Нас узнавали, нашему появлению радовались, на нас вываливали наболевшее. Не желая никого слышать, я пошел к дому той вдовы, где я ночевал всего несколько дней назад. В доме царил разгром, все было перевернуто, мебель поломана и порублена, ничего мало-мальски ценного здесь не осталось, что не растащили мародеры, то прибрали хозяйственные соседи.

Где же хозяйка? Этот вопрос я задал взиравшей на меня через забор соседке. Оказалось, ее обвинили в запрещенном чародействе и казнили. Кивнув, я пошел на место казни. В деревне не было места, чтобы и котел с маслом поставить, и костры развести, и зрителей разместить, поэтому Искореняющие устроили свое огненное шоу за околицей на поле с противоположной от перекрестка стороны. Вот и это место. Четыре кострища, рядом поставленный на выложенное из каменей основание закопченный котел, над ним устройство наподобие колодезного журавля, на котором до сих пор висит та самая веселая вдовушка, повешенная за руки. И вокруг страшная вонь горелого мяса и масла. Практически ничего не соображая, я навалился на противовес журавля, тело поднялось из котла, теперь чуть в сторону и обрубить веревку воздушным лезвием.

С трудом удалось взять себя в руки и включить режим патологоанатома. Я внимательно осмотрел ее тело, реконструировать происходящее было нетрудно. Опускали ее в масло медленно, чтобы продлить страдания, а себе максимально растянуть удовольствие. Судя по всему, макали в масло ее несколько раз, чтобы подольше помучить. Сначала сварили ноги, потом ее погрузили в масло по грудь, тут она и умерла, под действием противовеса на журавле тело приподнялось из масла примерно по пояс. На лице застыла гримаса страдания. На руках и на спине были следы ожогов, такие оставляет раскаленный металл. Ее еще и пытали. Кому помешала эта простая, добрая и безобидная женщина, у которой и взять-то было нечего? Вот не верю, что святоши ее случайно взяли, здесь что-то другое.

Вернувшись в деревню и расспросив селян, я восстановил картину происходившего. Здесь имело место обычное банальное деревенское сведение счетов. Дурак я был, что повелся на ее разводку и исправил ей форму носа. Завистницы такого ей простить не могли и, когда пришли кратовцы с Искореняющими, тут же вложили ее монахам по полной. Да, от Искореняющих нам достался сюрприз, отпечатанные в типографии листовки с карандашными портретами Мило и вашего покорного слуги, подробным описанием внешности и обещанной наградой в пару сотен золотых талеров. О награде объявили сразу, листовки же привез позже тот самый монах, которого мы убили при захвате фургона. Так вот, практичные умы завистниц быстро сложили два и два, и пришли к выводу, что раз я исчадие ада и вообще сама Скверна, то ринопластика это тоже дело рук демонов. Святоши же в очередной раз подтвердили репутацию конченных садистов, схватив не только несчастную вдову, но и еще четверых, на которых донесли завистливые соседи. Разумеется, под пытками те подтвердили все обвинения, у святош по-другому не бывает. Но ничего, я это так не оставлю.

Вызвав пятерку легионеров, я приказал им найти и привести всех стукачей по списку. Через полчаса приказ был выполнен. Остальные деревенские вовсю помогали солдатам. И вот они передо мной стоят, опасливо косясь на клинки алебард и гизарм. Две девахи наглого вида примерно того же возраста, что и покойная вдова, четверо мужиков постарше и две пожилые женщины. Им выдали лопаты и погнали к месту казни. Пусть сначала похоронят тех, кто по их вине принял столь лютую смерть.

Смотреть на то, как роют могилы и закапывают останки казненных, сбежалась вся деревня. Маловато тут развлечений, телевизора нет, а тут явно что-то затевается. Пока рылись могилы, остальные деревенские донесли мне в подробностях, что было мотивом сдать односельчан. Дележка земли, что может быть банальнее. Особо шустрые селяне решили приподняться за счет соседей, заодно посчитаться за давние споры, о которых все остальные уже успели забыть. Ну что же, посчитались. А теперь я с ними посчитаюсь, осталось придумать как. Повесить? Банально и слишком быстро. Сжечь? Сварить в масле? Нет, все это не то. Впрочем, я же маг жизни? По профилю все сделаю.

Когда могилы были засыпаны, я поманил пальцем стукачей, сразу отделив двух молодых девах, достал из кошелька медную монетку и объявил:

— Каждый из вас кидает вот эту монетку, как выпадет, такое и наказание будет. Кому выпадет король, тот будет жить плохо, зато долго, кому решетка*, тот будет жить еще хуже, зато короче. Кидай! — я бросил монетку на землю перед заросшим бородой мужиком.

*) В этой местности привычные нам орел и решка именуются король и решетка.

Король. Решетка. Решетка. Король. Решетка. Решетка. Первому мужику и одной тетке повезло пожить подольше. Пусть радуются, пока могут. Отделив их от остальных, я хлестнул по ним плетением и озвучил наказание:

— Вас полностью парализует к завтрашнему полудню. Паралич наступит постепенно. Сначала будет пропадать чувствительность в пальцах, потом постепенно перестанут слушаться конечности, наконец, вы сможете только говорить, есть и пить. И проживете ровно столько, сколько вас будут кормить и поить. И говно за вами выносить. А теперь свободны, исчезните!

Солдаты прогнали их древками алебард. Повернувшись к остальным, я смотрел на них с минуту, потом произнес:

— С вами проще. Полная кишечная непроходимость. Сдохните за пару суток, может, поймете, каково это, гореть на костре, — плетение сорвалось с моей левой руки, эти четверо заорали, схватившись руками за задницы. Ну да, сейчас прямая кишка зарастает по всей длине, создавая им массу неприятных ощущений.

Я повернулся с двум девицам, они сильно побледнели, но пытались хорохориться.

— Вы тоже помрете, но не сразу. Может, целую неделю протянете, а может и нет. Мне без разницы, — я сделал паузу, — Не пойму я вас, баб. Ну сделал я ей другой нос, кто вам мешал ко мне обратиться за тем же? Правильно, никто. Ну, да демоны пусть вас рассудят.

Еще одно плетение хлестнуло по ним. Сейчас в желчных пузырях начнется небольшое воспаление, при этом сфинктер Одди полностью закроется и зарастет. Потом либо они скопытятся от печеночной недостаточности, когда организм отравится собственной не имеющей выхода желчью, либо разорвется желчный пузырь, тогда перитонит и тоже смерть. При местном уровне хирургии шансов выжить у них нет, разве что мимо пройдет добрый маг жизни и спасет их. Я жестом прогнал их и пошел обратно в деревню, сопровождаемый пятеркой легионеров.

Я вернулся в дом старосты. На душе было пусто, месть зарвавшимся деревенским не грела. Не в них проблема, деревенские всегда такими были и всегда такими будут, в любой стране и на любой планете. Вот Искореняющие это другое дело. Это как раковая опухоль. Раньше, до войны, король Азариус держал орден Искореняющих Скверну под контролем, не давая резвиться. Теперь же королевской власти нет, а занявший ее место генерал Крат вовсю спелся с орденом, и монахи получили карт-бланш. Я уже наслушался историй о регулярных казнях даже в рядах армии Крата. Надо с этим что-то делать.

Дверь распахнулась, вошел Рют.

— Док, тебя лейтенант зовет, пойдем, провожу.

Лейтенант это Мило, ясное дело, раз зовет, то я схожу. Мы прошли до ворот, вышли за околицу и прошли в сторону перекрестка, как раз по направлению к уже пустующей виселице. Снятые с нее селяне лежали рядком на траве. Чуть дальше стоял Мило, радом с ним из земли торчал ряд кольев, на которые были насажены отрубленные головы. Пока сюда ехали, я их даже не заметил. Вот голова капитана Берга, вот голова Ларена, вот головы еще шестерых наших товарищей.

— Как они умерли? — спросил Мило. Я внимательно осмотрел головы, пробежался диагностическими плетениями и ответил:

— Они были уже давно мертвы, когда отрубили головы, все восемь. Капитана убили какой-то магией, ее остатки до сих пор чувствуются, не могу разобрать, какой именно. Голову отрубили на следующий день. Ларена и остальных, судя по всему, взяли живыми и решили сначала допросить, да он активировал сюрприз. На всех четко видны следы кровяного кулака.

— Теперь понятно, отчего святоши всполошились. Когда Ларен активировал его, рядом были трое этих ублюдков и еще четверо охранников-кратовцев. Положило всех, кто был в доме, еще и собаку во дворе убило. Герой он. Надо похоронить, как полагается.

Головы наших товарищей мы похоронили по другую сторону перекрестка, поставив знак святого круга над могилой. Кратовцев же, обвиненных в мародерстве и тут же осужденных, отправили на эту самую виселицу. Она крепкая, должна выдержать. И снова вся деревня сбежалась смотреть на представление. Ко мне подошла делегация из деревенских женщин с просьбой дать им проститься с казнимыми, услышав которую кратовцы дружно побледнели. Я разрешил. Сначала бабы свалили на землю сержанта и стащили с него штаны, одна из них достала ножницы для стрижки овец и решительно ими воспользовалась, раздался дикий крик сержанта, дама же подняла в руке его отрезанные гениталии. Толпа селян одобрительно заревела. Сержанта вздернули на виселицу, женщины занялись следующим кратовцем. А не надо было насильничать.

Распределив караулы на ночь, Мило, Рют и я занялись изучением захваченного у кратовцев имущества. Оружие мы перебрали сразу после захвата деревни, несколько мечей и алебард оказались отличного качества, их сразу взяли себе легионеры, поменяв на собственное вооружение, остальную груду железа свалили в трофейный ящик с пространственным карманом, который погрузили в фургон. Огнестрельного оружия у кратовцев не нашлось, оно здесь большой дефицит, зато Онно нашел себе отличный блочный арбалет с непривычной полупистолетной ложей, как на наших кентуккийках. Что характерно, тоже производства «Сайлер и Лигус». Остальные арбалеты ничем от наших не отличались и отправились в тот же ящик с пространственным карманом. Сейчас мы занялись сортировкой остальных припасов на местном армейском складе. Было обнаружено много вещей, очевидно отобранных у селян, одежда, обувь, разные бытовые предметы, много всего. Я сразу заявил, что это нужно вернуть владельцам. На меня странно посмотрели, но согласились. Также было много съестных припасов, часть решили взять в дорогу, остальное тоже отдать местным.

Наконец, очередь дошла до груза из фургона. Мы в четыре руки (Мило по понятным причинам только руководил), выгрузили из фургона все то барахло, что там было навалено, затащили эти мешки, чемоданы и ящики в дом и принялись их разбирать. Здесь была и провизия, и одежда, и целый ящик разных магических артефактов. Главное, здесь было несколько мешков бывшего нашего имущества, собранного с поля боя, в том числе, амулет дальней связи с командованием, Мило его отложил в сторону, сказав, что с докладом начальству никогда не надо торопиться. А еще здесь были карты, их мы изучали особенно тщательно, я в них буквально дырки проглядел, стараясь рассмотреть все детали, а то сложно потом будет вспомнить то, что не видел.

Ночь мы провели в деревне, а с утра пораньше частью погрузились в фургон, частью сели на трофейных кратовских лошадей, поручили новому старосте справедливо раздать оставляемое нами имущество и отбыли в западном направлении. За ночь двое из стукачей повесились. Мужик, обреченный на паралич, и баба, обреченная на разрыв кишечника. За остальных было пытались просить родственники, но я пригрозил применить к ним ту же меру наказания, и они сочли за лучшее быстро убраться с глаз долой.