Лесовик

Глава 16

Назад шли молча, Степанида моё решение одобрила, а сейчас идёт и улыбается.

На следующий день я нанял мужика и тот отвёз по указанному мною адресу кубометра два колотых дров. А через день я посвятил половину убиенного кабанчика богоугодному делу, помочь нуждающимся. Тащил сам разделанные куски, пуда три точно будет. Аж взопрел. Постучался в дверь, мне открыла девчонка. Лет двенадцати. Оказалось, что это соседская. Она сидит с малым, когда мамка занята.

Пацана зовут Иваном, Ванятка. Ему лет восемь, довольно рослый и можно сказать симпатичный, светловолосый такой. Если бы не выражение глаз. Как у несмышлёныша, изо рта слюнка свисает. Волосы всклокоченные и неопрятные. А ещё мордашка выпачкана чем-то жёлтым. Сидит и гугукает.

— А Ванька не говорит, только мычит, — поведала мне юная бэбиситтер. Шмыгнув при этом сопливым носом.

— Ладно, я тут оставлю подарок для мамки. Скажешь, что дядя Алексий приходил, оставил.

Назад шёл с неспокойной душой. Понимаю, что не нужно влазить в эту семью. Всем не напомогаешься. Но как вспомню эти чистые глаза ребёнка и сразу вижу себя в этом возрасте. У Ваньки хоть мамка есть, а меня как щенка шелудивого в загончике вместе с коровой держали.

После воскресения я решил купить что-нибудь для мальца. Походил по торгу и смог купить пару рубаха-порты на его возраст. Новое, не ношенное. Увидав свистульку красивую, тоже взял. А ещё разноцветных петушков. Пусть порадуется. Подумав, купил цветастый платок для мамы. У неё-то глаза серые, погасшие. Пусть ярко-красный цвет их оживит.

Женщина попалась мне на подходе к избе. Она тащила с речки громадную бадейку, набитую стиранным бельём. А отсюда до реки метров шестьсот. Как же она дотащила такую тяжесть? Вся скособочилась, но тащит. И только уткнувшись прямо в меня, бухнула ношу на землю. Слабо улыбнулась мне и пригласила в дом.

Да, ради этого стоило постараться. Ванятка в новой рубахе бегает по комнате и оглушает нас новой игрушкой. Женщина сидит напротив меня, устало опустив руки.

Вот же дурень, надо было купить что-нибудь к столу.

Извинившись, побежал назад на торг. Купил пирогов всяких и рыбки копчёной. Взял даже кувшин вина. Сам не знаю, для чего. Так, захотелось просто, чтобы лицо хозяйки немного зарумянилось. Нагрузился капитально, еле дотащил. А подойдя к избе поставил купленное на землю. Около дома натянуты на столбах верёвки и сейчас Валёна вешает стиранное бельё. При этом она становится на цыпочки, а лёгкий ветерок играет её юбкой. Вот сейчас она обрисовала фигуру женщины, и я поучаствовал лёгкое возбуждение. И почему мне казалось, что она пацанка. Я бы не сказал, вполне приятные женские очертания.

— Ой, это ты? — обернувшись она мгновенно срисовала мой похотливый взгляд. При этом густо покраснела.

— Да, вот сбегал на торг. Решил, не гоже в дом с пустыми руками.

— Это ты-то с пустыми? Вон сколько всего в дом принёс.

Женщина на свежем ветерку раскраснелась и это ей очень идёт. Она сразу скинула лет пять. Она ведь совсем молодая, лет двадцать пять, не более. И что приятно, она смотрит на меня и нет уже в её глазах этого ощущения обречённости.

— Пригласишь в дом?

— Да, конечно. Я уже закончила.

Ванятка вывазюкался, поедая пироги с ягодой. Он бубнит что-то своё, изредка поглядывая на нас. Мы попробовали купленное на торге вино. На мой взгляд чересчур сладкое, а Вале понравилось. Да её полное имя Валентина, и я сразу стал звать женщину более привычно мне, Валей.

Уйдя укладывать сына, женщина бросила на меня обещающий взгляд. А я-то сидел и мучался. Мне немного противно, будто купил её. Собирался раскланяться и свалить. Но этот взгляд всё изменил.

Господи, какая же она худая. За окном полнолуние и её свет частично попадал в комнату. Поэтому я смог кое-что видеть. Все рёбра видно, худенькие ручки и небольшие, но дерзкие грудки. Валя всё стыдливо их прикрывала, но потом это стало бессмысленно. Что интересно, инициативу она взяла в свои руки. Когда я скинул исподнее, она первая протянула руку. Пройдясь по моим плечам и груди, её ладошка перешла к животу. Мне только оставалось гладить её худенькие плечи.

В первый раз она вскрикнула и я замер, испугавшись, что сделал ей больно. Но затем женщина впала в какой-то транс. С закрытыми глазами она буквально напала на меня, требуя ещё и ещё. Валентина не отличалась искусностью в постели, но с излишком компенсировала это неподдельным энтузиазмом. Я не стал строить предположения, откуда это взялось у скромной и затюканной женщины. Зачем? Меня всё устраивает.

Проснулся я уже поздно. В комнате никого, за занавеской пусто, значить малого отвела к соседке. На столе нехитрый завтрак, заботливо накрытый тряпицей. Полежав, прислушался к своим ощущениям. На душе легко и приятно. Вспомнив ночь, улыбнулся. Меня буквально изнасиловали. Это странное, но весьма приятное ощущение. Значить во все времена есть женщины с изюминкой.

Ну, нет смысла здесь разлеживаться, пора домой. Жить тут я не собираюсь. Больно убого, грязища. Да и запахи у нас не такие густые. Всё-таки на берегу и места поболее.

Идея предложить Григорию очищать воск и предлагать купцам уже готовую продукцию, заставила меня начать экспериментироваться с этим продуктом пчеловодства. Бортничество на Руси весьма уважаемая профессия. И нелёгкая, бортник должен искать в лесу борти (дупла) и охорашивать их. Иногда подвешивали самодельные домики или предлагая пчёлам улья-колоды. До современных мне пасек, которые перемещают по наиболее вкусным местам, ещё далеко. На выходе кроме мёда получают очень ценный продукт, пчелиный воск. Это куски грязно-коричневого цвета. Я видел, как в Новгороде воск перетапливают в большие круги. Таким образом удаляя первичные примеси и грязь. А уже сами ганзейцы из него отливали замечательные свечи жёлтого цвета. Это говорило о том, что они умели производить вторичную обработку. Но вот я не видел привычных мне свечей цвета слоновой кости. Здесь нужна некая химия. К примеру кислоты. Серная, соляная или таже лимонка вполне подойдут.

Не проблема перетопить воск дважды и удалить все примеси более качественно. А вот отбелить сложнее. Мне удалось купить пару килограммов воска, сейчас с этим туго. Всё продали за длинный зимний период. Перетопив грязный воск в воде, я ложкой удалил сверху накипь. А когда он остыл, с нижней стороны показался серый пористый слой примесей. Его просто счистил ножом. Вторичную перетопку провёл, положив кругляш на сетку из грубой ткани типа мешковины. На неё осели оставшиеся включения. И у меня на руках осталось нечто, напоминающее по цвету голландский сыр. Желтая однородная и плотная масса с ярко выраженным медовым запахом.

Далее я начал ходить по мастерским и интересоваться вопросом кислот.

Купоросное масло мне, в принципе, попадалось. Монахи использовали его при производстве красок для икон. Насколько помню, кожевенники тоже использовали квасцы в своей работе. Но это будет значительно позже. Наши же только недоумённо пожимали плечами. А вот встреченный на торге купчина из Фландрии потребовал у меня аж пять серебряных монет за небольшой пузырёк.

Ахренеть, теперь понятно, отчего наши сами не обесцвечивают воск. Вернее, европейцы тоже до этого пока не дошли.

Я развёл купленный продукт в разных пропорциях и попытался получить результат.

Ну, ожидаемо наиболее чистый цвет давал сильный раствор. На выходе у меня получился вполне привычный мне воск. Если его залить в форму с фитилём, я получу шикарную свечку почти белого цвета.

Столяр вырезал мне из двух досок форму, в которой удалось получить при заливке шесть свечей витой формы. И длиной сантиметров двадцать пять.

Вещь, я чуть не облизал получившееся богатство.

Но остался вопрос, как сделать процесс дешевле. Ведь купоросное масло страшно дорого и его к нам завозят буквально пузырьками.

Выход, казалось, нашёлся неожиданно. Мне нравилось прогуливаться по восточным рядам. Здесь в лавках вкусно пахло пряностями и меня даже разок угостили настоящим кофе. Продавцов забавляло моё слабое, но весьма уважаемое ими знание наиболее распространённых арабских слов. Типа «ассалям алейкум» и «Алаху акбар». Словарный запас откровенно небогатый. Но восточные купцы и их торговые агенты не избалованы и этим. Поэтому меня не гнали, даже улыбались. А один торговец средних лет с оригинальным именем Магомед, даже зазывал на партейку в шахматы. Здесь, как, впрочем, и везде на Руси, это пока редкая игра, только для гурманов.

И какое же было моё удивления, когда как-то, зайдя к Магомеду в лавку, я увидел горшок с лимонным деревом. Перепутать не возможно, этот запах ни с чем не перепутаешь.

Заметив мой интерес, он снисходительно пояснил:

— Вот знакомые привезли, привет с Родины.

Выяснилось, что для торговца это только декоративный цветок. Когда я спросил о вкусе плодов, он скривился. Будто только-что съел его целиком.

А ведь это выход. Я отлично помню, как у нас в совке хозяйки выращивали на подоконниках это неприхотливое растение. И ведь росли даже зимой. Лишь бы солнышко через окно светило. А если летом, то можно и в грунт высадить.

Мусульманин отнёсся к моей просьбе, как к странности этих гяуров. Но когда я «слил» ему партию, он повеселел и самолично сорвал мне два пахучих плода.

Дома я беспощадно растерзал один лимон. Все зёрна переложил тканью и залив водой оставил на столе. Хозяйка только пожала плечами в ответ на мою просьбу не прикасаться.

Косточки упорно не давали корни, поэтому я заторопился высадить их в горшок с хорошей землёй.

Моя идея не принесла ничего хорошего. Во-первых, нужно долго, несколько лет ждать результате. А главное, значительно позже я понял, что из семян невозможно вырастить плодоносящее дерево.

Некоторое время я чувствовал себя абсолютно беспомощным. Все мои послезнания упирались в отсутствие нужных химикатов и технологий. И это подтверждало невозможность прогрессорства без капитального штурма каждой идеи. Ну и мешка золота в придачу. По-крайней мере у меня пока не получается. Вот теоретически прекрасно всё представляю, но дальше затык на каждом шагу. Того нет, другого ещё не придумали и мои собеседники только недоумённо разводят руками. А вслед пальцем крутят у виска, провожая жалостливым взглядом.

Новая идея забрезжила, когда увидел, как бабка Степанида выкладывала просоленную ряпушку для просушки. Она расстелила тряпицу выложила на неё рыбку и прикрыла другой тряпицей от мух.

Точно, а ведь солнце отличный отбеливатель. Нужно только время.

Сказано сделано. Я настрогал полученный воск на небольшие тонкие лоскуточки и выложил в большой глиняный противень. Его загнутые края не дадут ветру нарушить мои планы.

Через месяц весь воск принял приятный матово-белый оттенок. Благо погода стояла безоблачная. Да, я близок к цели. Почти получил цвет слоновой кости. Перетопив полученное и залив в формы, получил ещё несколько свечей. Эти вышли вообще образцовыми. Думаю, что и зимой можно выбелить таким образом воск до белого цвета. Теперь у меня будет, что показать Григорию. Если он, конечно, вообще захочет меня видеть. Его дочку-красавицу частенько вспоминал, но так как я видел-то её всего несколько секунд, светлый образ ещё больше посветлел и растворился в солнечной выси.

А вот Валентина оказалась вполне материальна. Очень удачный вариант для меня. Мы встречались пару раз в седмицу. И она всегда искренне благодарила меня, как могла. По-своему, по-женски. Но её интерес был не меньший. Она смотрела на меня как голодная волчица, нимфоманка этакая. Её не надо было уговаривать. Хватало одного моего взгляда и она бежала отводить Ваньку к соседской девчонке. Та, хоть и сопля малолетняя, а уже всё понимает. При этом строит такие забавные ужимки. А когда я с благодарностью вручаю ей леденцы с торга, девчонка принимает как положено. «Заработала, пока вы там кувыркались и кричали как дураки в избе».

А мне не трудно подбрасывать любовнице мяска. А та сама уже меняла его на нужные в хозяйстве вещи. На подарки реагировала трогательно. Прижималась всем телом, а потом отрабатывала. Рьяно и со вкусом. И при всём при этом, ничего от меня не требовала. Просто принимала меня как временный подарок свыше. И использовала по-своему, будто хотела насладиться впрок.

А когда Аристофан предупредил, что через три дня мы отходим, я забегал. Так-то всё сукно я уже реализовал, приобрёл вязанки хорошей бычьей кожи. Мне удалось выменять у охонтков меховые шкурки. Получилось неплохо. Остальное грузил бочками с солёной ряпушкой. Как всегда, денег на кармане пусто, всё вложено в товар.

Путешествие по воде и проще и сложнее одновременно.

Легче, потому что у нас две ладьи. Товара взяли значительно больше, чем весь наш караван зимой. В каждой лодке десяток человек экипажа. При необходимости все садятся на вёсла, но путешествие однозначно легче.

А минус в том, что до Новгорода около 640 вёрст. И чтобы попасть в него, нужно пересечь по рекам и речушкам непростую местность.

Мы пересекли Плещеево озеро и вышли в реку Векса. Она небольшая, но судоходная. Через три часа уже вошли в озеро Сомино, где и остановились на ночлег. Конечно, вечеряли свежей рыбкой, сварили нечто, похожее на густую уху с пшёнкой.

А с утра подняли паруса, и опытный лоцман на нашей лодке уверенно вошёл в реку Нерль.

Постепенно мне приелись речные красоты и захотелось размяться на берегу. А вместо этого приходилось настороженно всматриваться в густые заросли. Здесь хватает татей, жадных до чужого имущества. Но, видимо две большие лодки, полные людей отпугивали грабителей.

Вскоре мы вошли в Итиль. Хотя уже сейчас местные называют Волгой, тюркское название тоже в ходу. Это верховья великой русской реки. Мы повернули влево вниз по течению. Несколько раз останавливались в крупных населённых пунктах. Кузнецово, Завидово, Плешково, Кимры и Дубна. Да, та самая Дубна, где в 20-м веке построят центр для учёных-ядерщиков. Получается, посёлок уже тогда существовал. В день проходили не меньше 30 километров. Вниз по течению Волги, да с попутным ветром и поболее делали.

До Твери по Волге не меньше 380 вёрст. Там мы зависли на три дня. Аристофан утрясал свои торговые дела. А мы наслаждались ощущением тверди под ногами. Заодно мы со Скорятой притащили молодого олежку, побаловали экипаж свежим мяском.

Потом нам попался на пути город Торжок, известный своими ярмарками и большим торгом. Через реку Тверица попали в капризную Мста. Тормознули только в селище Вышний Волчок. Всё, приехали — кина не будет, механик забухал. Дальше перекаты, там даже на байдарке не пройдёшь.

Мы остановились здесь на пару дней, пока местные спецы перегружали груз на подводы. Нам только и оставалось следить, чтобы к их рукам ничего не прилипло. Километров через пять остановились дожидаться наших лодок. А те важно шествовали по брёвнам, смазанным салом и влекомыми упряжками с буйволами. А когда суда наконец-то закачались на чистой воде, мы с удовольствием начали грузиться. Последняя остановках в городке Боровичи. Все устали и хотели одного, наконец-то дойти до места назначения. Почти месяц в дороге.

М-да, чуть богу души не отдали. Ильмень озеро не чета нашему. Оно вытянулось на 42 версты и не даром говорят, что имеет весьма коварный нрав. Когда мы уже всматривались в приближающийся берег, налетел шквал и почти положил наше судно на бок. Кто-то полетел в воду, благо успели кинуть верёвку. Потом приводили в порядок порты, которые некоторые намочили от страха. А может волна захлестнула, по-крайней мере Скорята уверяет последнее.