Летный риск

ВЫНУЖДЕННАЯ ПОСАДКА САМОЛЕТА Ан-2 ВБЛИЗИ ГОСТОМЕЛЯ

В моей практике полетов на Ан-2 за 2500 часов налета был единственный случай отказа двигателя в полете из-за разрушения привода газораспределения. Полет закончился вынужденной посадкой в пойме Ирпеня с поломкой воздушного винта и шасси самолета, которые просто провалились в мягкий грунт.

Своевременная диагностика двигателя вполне бы выявила развивающийся дефект, однако никто этого не сделал.

Защищая себя, представитель завода, ремонтировавшего двигатель, в заключении комиссии выразил свое особое мнение, что не отказ двигателя стал причиной поломки, а неправильный выбор летчиком посадочной площадки, хотя площадка, на которую мне пришлось примоститься, находилась на краю леса, и искать другую было невозможно из-за малой высоты полета.

После защиты дипломного в марте 1960 года я был распределен в конструкторское бюро, возглавляемое О. К. Антоновым. По настоятельному совету заведующего кафедрой аэрогидродинамики Харьковского авиационного института проф. Я. Е. Ткаченко попросил, чтобы меня направили работать на летно-испытательную станцию (ЛИС), которая располагалась на аэродроме Гостомель. В прошлом, это был грунтовой аэродром военной авиации в 20 км от Киева, дорога с твердым покрытием заканчивалась в 2 км до проходной и в распутицу этот участок приходилось преодолевать пешком. Производственные помещения представляли собой несколько сборных деревянных домиков. Немногочисленный летный состав доставляли на работу самолетом Ан-2, а остальных работников – в "шарабанах" (грузовой автомобиль с будкой и деревянными скамейками в кузове).

Несмотря на все эти временные неудобства, я считаю, что мне очень повезло с местом первой работы. Все было новым и необыкновенным: современные самолеты Ан-8, Ан-12, Ан-10, летчики-испытатели и испытательные полеты. Объем летных испытаний постоянно возрастал, работы по расшифровке записей приборов-самописцев, регистрирующих параметры полета, было много, но перспектива участвовать в испытательных полетах в качестве инженера-экспериментатора, была весьма заманчивой.

В те годы на аэродроме начал работать заводской аэроклуб, созданный на ЛИС-е при поддержке Генерального конструктора О. К. Антонова, и при большом желании и отсутствии ограничений по здоровью можно было научиться летать на планере, а несколько позже и на спортивном самолете Як-18. Уже через четыре месяца я самостоятельно летал на учебно-тренировочном планере чехословацкого производства "Бланик", а после сдачи зачетов и выполнения ознакомительного прыжка с парашютом, был допущен к участию в испытательных полетах в качестве инженера-экспериментатора.

В октябре 1960 г. после полугодовой стажировки меня назначили ведущим инженером по программе расширения диапазона эксплуатационных центровок на самолете Ан-2. Дело в том, что в Германской демократической республике на этом самолете перевозили до 15 пассажиров за счет установки 3-х дополнительных сидений на задней перегородке пассажирской кабины. Согласно инструкции по эксплуатации самолета, этого не разрешалось делать, т. к. центровка самолета выходила за пределы эксплуатационного диапазона. Однако летчики, осуществлявшие перевозку 15 человек, не отмечали ухудшения устойчивости самолета Ан-2. Задача заключалась в том, чтобы летными испытаниями подтвердить правомерность такого решения и показать, что при положении центра тяжести самолета за пределами установленного ранее диапазона эксплуатационных центровок обеспечивается достаточная степень продольной устойчивости и, таким образом, узаконить на самолетах этого типа перевозку 15-ти пассажиров.

Ведущим летчиком был назначен молодой летчик-испытатель Курлин Юрий Владимирович, который, имея к тому времени опыт летных испытаний, готов был летать на всем, что летает. Вторым членом экипажа был опытный бортмеханик Куницын В. А. и третьим – ведущий инженер Папченко О. М.

Программа испытаний подходила к концу, в части выполнения полетов не было никаких замечаний, но я был в панике!! По результатам обработки материалов полетов с различными положениями центра тяжести самолета у меня получалось, что самолет был неустойчив даже при установленном ранее диапазоне эксплуатационных центровок. О каком расширении существующего диапазона могла идти речь, его необходимо было уменьшать!

Мысли мои были самыми мрачными: первая самостоятельная работа провалена, так как получалось, что вместо того, чтобы увеличить эксплуатационный диапазон центровок, его необходимо уменьшать. В лучшем случае отстранят от работы ведущим инженером, а в худшем вообще выгонят с испытательной работы!

Мои грустные размышления прервала внезапная тишина в кабине самолета: на высоте 600 м вдруг пропали вибрация и шум работающего двигателя! Бортмеханик доложил "Отказ двигателя!" Попытка запустить двигатель оказалась безуспешной, и командир коротко сказал: " Затянуть привязные ремни, садимся на вынужденную".

Только, много лет спустя, имея большой опыт полетов на планере, я понял, что в полете на одномоторном самолета, летчик всегда краем глаза видит возможные площадки для посадки самолета в случае отказа двигателя.

Юрий Владимирович доложил руководителю полетов о сложившейся ситуации и ориентировочном месте вынужденной посадки.

Мне запомнилась заключительная фаза полета, когда командир умудрился приземлиться на короткую, примерно 250 метров, площадку и поскольку впереди была насыпь дорожного полотна, ему пришлось интенсивно тормозить, поэтому в конце пробега самолет скапотировал и уткнулся в землю, а мы все повисли на привязных ремнях.

Командир дал команду: "Быстро покинуть самолет, возможно возгорание", после чего мы быстро выскочили из самолета и отбежали метров на 50. К счастью, самолет не загорелся.

По заключению комиссии, действия командира были признаны правильными, однако самолет восстановлению не подлежал.

Я был спасен от позора, поскольку материалов испытаний никто не потребовал, они пролежали у меня в столе невостребованными. Уже много лет спустя, я понял, что нельзя нормы летной годности, разработанные для больших самолетов, распространять на такой самолет как Ан-2, который может выполнять посадку на режиме парашютирования и практически не сваливается в штопор. Этим еще раз подтверждаются удивительные качества этого самолета, самого массового долгожителя в семействе самолетов О. К. Антонова.

Это случилось 3 декабря 1960 года, а я еще многие годы принимал участие в испытательных полетах различного типа самолетов фирмы "АНТОНОВ", и до сих пор считаю эти годы самыми счастливыми в своей жизни!