Лейтенант

Глава 14

Я понимал, что противник сильнее меня. Каждого по отдельности, я бы победил, но всех вместе мне было не одолеть. Птахины и Барятинские знали, на что я способен, и хорошо подготовились к встрече. Я не сомневался, что здесь достаточно сильных воинов, чтобы без труда раскатать меня.

Я выстрелил в Анну Васильевну. Пуля ударила в магический доспех, выбив осколки льда. Не дожидаясь, пока враги набросятся на меня всей толпой, я вскочил на стол и выпрыгнул в окно.

Приземлился я не совсем удачно – шлёпнулся прямо на пузо. На меня посыпались выбитое стекло и обломки рамы. К счастью, я находился под защитой энергетической оболочки.

Вскочил на ноги. Во дворе меня уже ждали. Тут стояли ещё две машины, а ко мне направились, окружая с трёх сторон, несколько воинов в каменной и воздушной броне. Каменные доспехи светились знаками, как и те, в которые были одеты убийцы, подосланные ко мне в Оханске. Разумеется! Засада. Куда же без неё? Мои враги всё продумали. Против такого количества дружинников я долго не продержусь, несмотря на все свои способности и огромную силу.

Я ринулся к ближайшему воину в светящейся броне, на бегу стреляя в него из револьвера. В меня полетели магические снаряды. Град каменных осколков и пик, воздушные «копья» и лезвия обрушились на меня, выбивая защиту. Но они не могли заставить меня свернуть с пути. Я бежал вперёд с одной целью – вырваться из западни. Воевать с этой толпой я не собирался.

В руках дружинника появился бердыш. Я был уже совсем близко. Боец замахнулся, я нырком ушёл от атаки. Бердыш рассёк воздух над моей головой, я оказался за спиной воина. Дружинник обернулся, и я пробил ему ногой в кирасу, и одновременно выстрелил в шлем. Воин отшатнулся, знаки погасли.

Путь был открыт. Остальные бежали на меня с оружием в руках, но я не стал их ждать – включил ускорение. Снаряды зависли в воздухе, а я, что есть мочи, ринулся к ограде.

Возле забора включил силовую оболочку и ударом ноги пробил дыру. Противники остались позади. Они, кажется, даже сообразить не успели, что произошло, и куда я делся. Я же снова врубил ускорение и помчал через соседний двор.

Следующий забор был невысоким, я перемахнул его в два счёта и оказался на улице. Я замедлился и с нормальной человеческой скоростью побежал за угол ближайшего дома. Ускорение и удары снарядов и так уже сожрали много энергии, а погони я не опасался. Противникам потребуется некоторое время, чтобы понять, куда я исчез. Они хотели победить меня в бою, но вот на то, что я не захочу сражаться, а ускорюсь и просто уйду, мои враги не рассчитывали. И пока они будут думать, что делать, я успею скрыться. Им придётся прочесать каждую улицу, чтобы найти меня, но я к этому времени я буду уже далеко.

Я выбежал к придорожной харчевне, где стояла моя машина. Запрыгнул на шофёрское кресло и поддал пару. Теперь надо как можно скорее добраться до своих и перевезти их в более безопасное место. Я не сомневался, что Барятинские и Птахины очень скоро захотят узнать, где я проживаю, и с этим вопросом отправятся к Ване. Ну а тот всё расскажет. Не станет же он портить отношения со своей влиятельной «крышей». Значит, надо торопиться. Я имел некоторую фору, и это успокаивало. Но промедление могло стоить жизни всем моим спутникам.

Паромобиль был старый и не мог развить на гравийке большую скорость, но я выжимал из него по максимуму. И всё равно полз он адски медленно. Ехать было часа два, и время это казалось вечностью

До Арзамаса оставалось дотянуть совсем немного, когда раздался хлопок. Машина завиляла и чуть не съехала в кювет. Я кое-как удержал её на дороге и затормозил.

Ругаясь последними словами, выскочил из кабины. Правое переднее колесо спустило. Резина старых машин не отличалась надёжностью. Я сразу же вытащил запаску, хранящуюся за крылом, но меня ждал неприятный сюрприз: запаска тоже оказалась дырявой. Паромобиль уже давно не эксплуатировали, и хозяева не озаботились приобретением новой резины.

Пешком идти было не вариант: пока доковыляю, противник меня нагонит. Оставалось только попробовать дотянуть с пробитым колесом. Я уже сел за руль, но обернувшись, увидел вдали дымок. Вскоре подъехал грузовик. Он-то меня и подбросил до города.

Возле дома, в котором находилась наша новая квартира, я не заметил ничего подозрительного: ни машин у парадной, ни людей, вызывающих опасение. Значит, Птахины с Барятинскими ещё не добрались сюда. И всё же следовало торопиться. Они могли прибыть с минуты на минуту. В Арзамасе теперь оставаться было опасно, и я, пока бежал, перебирал в голове варианты, куда свалить вместе со своими спутниками.

Мы столкнулись с ещё одной серьёзной проблемой. План мой накрылся медным тазом, и теперь я плохо представлял, как получить законный титул. Союзников не осталось, а кроме тайной полиции за мной гонялись ещё и две могущественные семьи. Значит путь один – обратно в Александрию. О том, чтобы стать главой рода, можно забыть.

Я вбежал в просторный вестибюль. Поднялся на второй этаж, вошёл в квартиру...

Меня никто не встречал. В квартире было удивительно тихо.

– Дома есть кто? – крикнул я.

Из передней одна дверь вела в просторную светлую гостиную, а вторая – в столовую. Из обеих дверей мне навстречу вышли люди. Их было семеро. В руках они держали револьверы и карабины. Тела их в мгновение ока обволокла броня из глянцевого чёрного минерала, украшенная всё теми же светящимися символами.

Этого я не ожидал. Пока я ездил на встречу с Птахиными, те уже нашли, где я живу, и наведались в гости. Они обложили меня со всех сторон.

Внутри всё похолодело, когда я увидел молодцев в броне. Страшная мысль пришла в голову. Если враг уже тут, значит, все мои друзья мертвы. Иначе и быть не могло. Птахины убили всех. Погибли и Виноградов, и Кузьма с Максимом, и... Катрин. Наверняка и Лизу грохнули, если теперь она для них – никто. А мне предстояло биться с семью дружинниками, облачёнными в модифицированную магическую броню. Я бы мог справиться с тремя-четырьмя такими, но против семерых мне не выстоять. Значит, убьют и меня.

Но вместо страха я чувствовал лишь злобу. На этот раз я бежать не собирался. Я был полон решимости отомстить за своих, чего бы мне это не стоило. Пусть убьют, но и я заберу с собой на тот свет нескольких гадов.

На меня уставилось семь стволов. Грохнули выстрелы. Я ускорился и пригнулся, доставая револьвер. Пули медленно пролетели над моей головой. Я же по очереди выпустил по пуле в каждого дружинника – в барабане как раз было семь патронов.

Я включил силовую оболочку. Вражеские пули попали в стену и дверь за мной, но и противники получили по пуле каждый. Я ринулся на ближайшего.

Тот не успел выстрелить. Я отбил руку с револьвером и, сосредоточив силу в кулаке, ударил в голову. Противник пошатнулся. Я саданул его ногой в кирасу. Он отлетел на стоявшего рядом дружинника и повалился на пол, а я ринулся на второго, нанося удар за ударом в корпус и голову.

Остальные побросали огнестрел, и в руках их материализовалось всевозможное холодное оружие. Сконцентрировав силу в кулаках, я сбил с ног очередного противника, и тут же на меня посыпались удары бердышей, топориков и шестопёров.

Меня рубили нещадно, я ставил блоки, отбивал оружие противника и бил в ответ, старясь нанести как можно больший ущерб доспехам. Но силы мои уходили. Мне прилетало всё чаще и чаще, энергия тратилась, я слабел.

Я попятился к двери, стараясь занять такую позицию, чтобы меня не могли атаковать сразу несколько человек. Очередной раз я уклонился, лезвие блестящего чёрного топорика сверкнуло рядом с моим лицом. Я с разворота ударил противника ногой, и броня его перестала светиться.

Руку второго я взял в захват и ударил локтем в шлем, а потом – в кирасу. Доспех погас, а от следующего удара дружинник влетел в стену так, что посыпалась штукатурка.

Я схватил следующего и, швырнув, вышиб им дверь, ведущую на лестничную клетку, а сам выскочил следом. Сил оставалось совсем немного, а все семь противников до сих живы. Даже броню я ослабил только двум.

За мной выскочил рослый дружинник и замахнулся коротким бердышом, держа его обеими руками. Я пригнулся, удар бердыша пришёлся в стену, в удар моего локтя – в кирасу. Но дружинника это не остановило, и драка продолжилась.

Теперь враги не могли атаковать все вместе. Они были вынуждены нападать по очереди, а я, как мог, сдерживал их. Ещё у одного знаки на доспехе перестали светиться. Потом – ещё у одного. Удар, и дружинник с ослабленной бронёй, кубарем покатился по лестнице. А энергии становилось всё меньше. Я как умел, держал концентрацию, но уже было понятно, что ещё десяток ударов – и силы иссякнут.

На лестнице краем глаза я заметил человека. Он был без брони. К вражеским дружинникам полетели, извиваясь спиралями, чёрные змейки. Они вонзались в доспехи, и те словно истлевали у меня на глазах.

Одного за другим я разметал оставшихся бойцов. Нескольких полетели обратно в квартиру, один – на лестницу, ещё один впечатался в стену и упал замертво, поскольку доспех его уже исчез.

– Уходим! – крикнул Виноградов, который столь вовремя пришёл ко мне на помощь.

Я выбил топор из рук последнего дружинника и ударом в голову разбил остаток брони. Дружинник отлетел в сторону, а я побежал за Виноградовым. Птахины в любую минуту могли прибыть с подкреплением.

Мы выскочили из парадной, огляделись по сторонам и зашагали по направлению к нашей второй квартире.

– Где остальные? – спросил я, когда мы немного отошли от места схватки, а я отдышался и пришёл в себя. После двух сражений я ощущал слабость.

– Ушли, – ответил Виноградов. – Кузьма, как ты и велел, следил за домом твоего знакомого и увидел, как подъехали две чёрные машины. Он решил, что это полиция и побежал к нам. Мы собрали самые необходимые вещи и ушли на квартиру к Тане. Я вернулся, хотел встретить тебя у парадной, чтобы ты не попал в ловушку, но, как видишь, опоздал. Вот только эти ребята не очень похожи на полицейских. Неужели теперь тайную полицию снабжают магической бронёй?

– А это и не полиция, – сказал я. – Это дружина Птахиных.

– Птахиных? Но почему они хотели убить тебя? Что случилось?

– А то, что провалился к чертям ваш хвалёный план. Птахины сговорились с Барятинскими, а я чуть в ловушку не угодил. Нет больше у меня союзников.

– Как же так... – растерянно пробормотал Виноградов. – Мы же всё продумали. План должен был сработать. Почему Птахины встали на сторону Барятинских?

– Плохо продумали, значит. Не учли некоторые переменные.

– Не учли... Да. Я полагал, руководство хорошо представляет себе обстановку. Досадный просчёт.

– Который чуть не стоил нам всем жизни... Впрочем, теперь это не важно. Возможно, и руководства больше никакого нет. Отныне полагаться придётся только на себя.

Разумеется, ситуация меня расстраивала. Все надежды в одночасье рухнули, и теперь ни я, ни Виноградов не знали, что делать. Но с другой стороны, я был несказанно рад тому, что мои спутники живы и находятся в безопасности. Квартиру, арендованную на имя Тани (точнее, на её поддельные документы, в которых значились совершенно другие имя и фамилия), ни Птахиным, ни Барятинским не найти. Ведь о жилище этом, кроме нас, не знал никто. Но долго оставаться в Арзамасе всё равно нельзя. И я перебирал в голове варианты, куда нам дальше держать путь.

По сравнению с хоромами, в которых я жил прежде, снятая для Тани квартирка выглядела тесной и бедной. Тут было всего три комнаты: две спальни и небольшая гостиная. А теперь сюда набилось девять человек, и стало совсем не продохнуть.

Увидев мой оборванный вид (а после стычки сюртук мой превратился в изрезанные лохмотья), все тут же накинулись на меня с расспросами. Я же велел собраться в гостиной. Мы уселись за столом, за которым еле-еле уместились. Восемь пар глаз уставились на меня с интересом и тревогой. Глядя на мой помятый вид, все понимали, что хороших новостей не будет.

Я рассказал про встречу с Птахиными, про то, что меня подставили, план провалился, а союзников у нас больше нет.

– Такие дела, – закончил я. – Так что, дамы и господа, мы с вами – в жопе. Это если говорить по существу. И единственный путь теперь – обратно на границу с Османской империей. И желательно добраться туда, пока на наш след не вышло четвёртое отделение.

– Значит, ты не собираешься становиться главой рода? – нахмурилась Лиза. – Ну вот блин. А я тебе поверила, попёрлась чёрт знает куда... Нет уж, обратно я с вами не поеду. Я возвращаюсь домой сегодня же, а вы делайте, что хотите. Я не желаю больше сидеть взаперти и ходить в обносках.

– Езжай, – пожал я плечами. – Но знаешь, что мне сказала Анна Васильевна, когда я сообщил ей, что ты – со мной?

– И что же? – Лиза скрестила руки на груди.

– Что род тебя изгнал. Ты теперь – простолюдинка. Сомневаюсь, что тебя примут обратно. Если только служанкой. А то и вообще пристрелят за пособничество врагу.

– Не верю! – возмутилась Лиза. – Что ты такое несёшь? Меня не могли изгнать! Это – чушь!

– Это слова Анны Васильевны. Не веришь – иди и сама поинтересуйся. Я тебя не держу. Только обратно потом не просись.

Лиза выглядела подавленной и растерянной. Злость и одновременно отчаяние захлестнули её. Девушка прекрасно осознавала, что значит изгнание. Для неё этот удар был больнее, чем для меня – предательство Птахиных.

– Вот же сволочь! – процедила Лиза. – Дрянь! Я убью её! Она не имела права так поступать. Так нельзя! Выгнать можно только немощного. Я – не немощная. Во мне течёт кровь знатных семей. Я – боярская дочь! И никто не смеет отобрать моё положение, – в голосе девушки звучал гнев, а во взгляде пылала ярость.

– Да, это печально, – согласился. – Но, пожалуйста, успокойся и возьми себя в руки. Нам всем сейчас тяжело. И мне – особенно. Меня второй раз уже предают. Я прекрасно знаю, что это такое.

– Пусть идут к чёрту! – воскликнула Лиза. – Идите все к чертям! Я не оставлю это просто так. Я буду жаловаться. Я обращусь в Совет старейшин. Они не имели право меня изгонять. Только по решению Совета старейшин это можно сделать. Моя тётка совсем сбрендила.

И тут меня осенила мысль.

– Погоди ка. Совет старейшин говоришь? Точно, – я ударил ладонью по столу. – Совет старейшин. Конечно же! Помнишь, Олег, ты или Анатолий Андреевич меня убеждали в том, что Совет обязательно признает за мной право основать собственный род?

– Да, это так, – кивнул Виноградов. – Они обязаны признать тебя великим воином и основателем новой школы.

– Ага. Значит, должны признать за мной и право наследования титула, которого семья меня лишила?

Виноградов секунду подумал.

– По-хорошему, да, – подтвердил он. – Тут закон и обычай на твоей стороне.

– А почему бы тогда не попробовать пойти через официальные инстанции? – предложил я. – Если всё действительно так, как ты говоришь, Олег, это может оказаться действенным методом. Но ты уверен, что Совет рассмотрит моё дело?

– Я больше ни в чём не уверен, – покачал головой Виноградов, хмуря брови. – Попробовать, конечно, можно, но на твой страх и риск. Я говорю, как это работает в теории, на практике – пёс их знает. Я бы предпочёл бежать из страны и ждать лучших времён. Наше путешествие оказалось не самым удачным. Возможно, через год-другой всё уляжется, и мы предпримем новую попытку. Но как поступить, решать тебе.

– С одной стороны, ты прав, – согласился я, – но надо попробовать. Можете не беспокоиться: все риски я беру на себя. Я поеду во Владимир один, а вы будете ждать в безопасном месте.

– Я не собираюсь ждать в безопасном месте, – возмутилась Лиза. – Завтра же поеду разбираться.

– Ну вот и отлично, – сказал я. – Значит, отправимся вместе. Ты как раз знаешь, куда и как подавать жалобу... или что там нужно. Вот и займёмся. А вы пока езжайте... да хотя бы в Муром. Там вас точно никто не станет искать.

Лиза удивлённо посмотрела на меня:

– А ты что, сам не знаешь, как подавать претензию?

– Ты удивишься, но нет, я не знаю. В этих вопросах я не осведомлён. Поэтому поможешь мне. А заодно подумаем, как и к кому лучше обратиться и кому занести, чтобы не мелькать в официальных инстанциях и нашему делу поскорее дали ход.

– Рискованное предприятие ты замыслил, – заметил Виноградов. – Мы не можем знать, как отреагируют члены Совета. Обычай есть обычай, но бояре, заседающие в Совете, принадлежат влиятельным родам, и у них могут быть свои мотивы.

– Именно! – заявила Таня. – Может, хватит уже? Давай откажемся от этой глупой затеи. С тех пор, как мы сюда приехали, нас преследуют одни неудачи, и все планы идут коту под хвост. Нам будто кто-то ставит палки в колёса. Может, перестанешь испытывать судьбу? Ты лезешь в змеиное логово, тебя там убьют. Давай просто вернёмся в Александрию. У тебя много денег, ты можешь занять, чем захочешь. Не обязательно делаться главой рода и лезть в политику, чтобы помогать людям. Если твои родственники хотят убить тебя, они не остановятся, даже если ты добьёшься своего.

– Надо использовать все возможности, – возразил я. – Это последний вариант, и я должен попробовать его. Если не получится, мы вернёмся. Обещаю.

– Если не получится, тебя убьют, – недовольно проговорила Таня и поджала губы.

– А если не попробую, буду жалеть всю оставшуюся жизнь, что не дошёл до конца, упустил шанс и бежал, поджав хвост, как трус, – сказал я. – Извини, но на такое я не согласен. Обещаю, что буду максимально осторожным.

Таня ничего не сказала, только тяжело вздохнула.

– Ну а вы что думаете? – обратился я ко всем. – Тоже хотите вернуться в Александрию? Или останетесь со мной до конца?

– Я поеду и обращусь в Совет, – решительно заявила Лиза, сверкая глазами, полными гнева. – А если придётся, и в суд подам.

– Я тебе не указ, – сказал Виноградов, – сам не знаю, как лучше. Помни одно: действовать надо крайне осторожно. За тобой охотится куча народу. Чем больше людей знает, что ты – в России, тем опаснее тебе тут находиться.

– Если хочешь моё мнение, лейтенант, то надо идти к цели, – проговорил Максим. – Если мы свалим, кто ещё всё это говно в стране разгребёт? Так что, пробуй. Глядишь, и на нашей улице наступит праздник. Если нужно, я тоже буду драться. Не привык отсиживаться.

– Я приму любую твою волю, – произнесла Катрин, – но я верю, что ты должен исполнить своё предназначение.

– Да без разницы, – сказал Кузьма. – Мне всё равно, где воевать. Что там, что здесь.

– Что ж, значит, поступим так, – подытожил я. – Вас подставлять я не собираюсь. Вы едете в Муром и там отсиживаетесь. Если через две недели я не выхожу на связь, возвращаетесь в Александрию. Ну а мы с Лизой отправляемся во Владимир.