Лейтенант

Глава 7

У меня чуть брови на лоб не полезли от удивления. Вернуться в Россию? Так скоро? Признаться, о возвращении я сейчас думал меньше всего. Думал, вопрос этот если и встанет передо мной, то минимум, через несколько лет. Да и не было у меня желания возвращаться туда, где за мной охотится половина знатных родов, и с законом проблемы после того, как я убежал из-под самого носа у императорских прихвостней из четвёртого отделения. Да и какое, к чёрту, предназначение? Мне и тут не плохо, без всяких ваших предназначений.

Но я сдержал эмоции и произнёс как можно спокойнее:

– Кажется, ты забыл, что произошло три месяца назад? Сомневаюсь, что стоит возвращаться после всего случившегося. Император не простить мне побег.

– Тогда ситуация была иной, – ответил Виноградов. – Тогда у тебя не было состояния, не было земель, титула, рода. Тогда ни ты сам, ни мы не могли противостоять нависшей угрозе. Теперь всё иначе.

– Но у меня и сейчас нет ни земель, ни титула, ни рода, – я еле сдержал усмешку: слишком уж странные вещи говорил Виноградов. Он бредит? Какие земли и титул у изгнанного отпрыска? Откуда? Кто мне это всё даст?

– Ошибаешься. Не так давно, буквально две недели назад, погиб при загадочных обстоятельствах твой старший брат, Евгений Барятинский. А потому титул главы рода по праву должен перейти тебе, как второму по старшинству.

– Стоп, погоди, – я пытался осмыслить сказанное. – О каком титуле может идти речь? Я изгнанный. Я не могу вступать в наследство.

– Скажи, Михаил, – влез в разговор Добронравов, – а какова причина твоего изгнания?

– Вы и сами знаете: Барятинские посчитали меня немощным. Но хоть они и ошиблись, мои чары, мало того, что отличаются от чар рода Барятинских, так ещё и являются запрещёнными.

– Ты в честной схватке победил витязя седьмой ступени, тем самым доказав, что твои чары имеют право на существование и должны быть признаны наравне с остальными, – рассудил полковник. – Ты забыл обычай?

– Обычай? – тут уж я не выдержал и усмехнулся: мне показалось очень наивной апелляция к каким-то древним легендам. – Кому до него вообще какое дело?

– Ошибаешься. Обычаи – это основа всего, – проговорил Виноградов. – Весь миропорядок строится на обычаях и традициях, освящённых величием предков... По крайней мере, так рассуждают те, среди которых ты прожил всю жизнь, между прочим. И странно, что мне приходится объяснять тебе такие элементарные вещи. Ты семнадцать лет воспитывался боярским родом и не понимаешь этого? Да, разумеется, стихийники не желают появления новой школы, многие будут недовольны, но большинство не посмеет нарушить традицию. Они обязаны признать школу, представитель которой одержал победу над витязем седьмой ступени. Противление этому – есть нарушение вековых устоев, с которыми ваши бояре носятся, как с писаной торбой. Даже совет старейшин не может запретить школу энергетики. А это... сам знаешь, какая инстанция.

– Ладно, допустим... – я старался переварить льющийся поток информации и найти хоть какие-то доводы «против». – Хорошо. Совет, обычай – это всё прекрасно. С тайной полицией и императором что нам делать? Меня есть за что привлечь, и они схватят и казнят меня незамедлительно, как только вернуть в Россию.

– Император не пойдёт против великих родов. По крайней мере, в открытую. Его власть и так пошатнулась из-за бессмысленной войны и ряда нововведений. Страна вот-вот развалится. Он не рискнёт начать репрессии и окончательно ополчить против себя тех, на чьих плечах держится трон. Как бы к тебе лично ни относились бояре, сам факт посягательства на главу крупнейшего рода вызовет бурю негодования и, возможно – раскол.

– Нововведений, говоришь? Что же это за нововведения такие, что так сильно бояр возмутили?

– Два месяца назад государь подписал указ, которым разрешил простолюдинам владеть чарами.

– Любопытно... Значит, теперь простолюдины встали наравне с боярами? Последние утратили монополию на чары?

– Да, и это породило волну возмущения среди старой аристократии. Однако для простолюдина, желающего развивать свои способности, есть ряд условий, главное из которых – поступление в специальную школу, а потом – на государственную службу. Не скажу, что раньше такого не было, но Алексей всё же решился оформить эту практику официально.

– В этом есть определённый смысл... – заметил я.

– Без сомнения, это мудрый ход. Он соответствует нашим целям. И в то же время он приближает страну к расколу. Бояре, несмотря на огромные потери в своих рядах, ещё сильны, новая аристократия будет нарождаться медленно. К тому же император не сделал никаких подвижек в том, чтобы легализовать другие чары, кроме стихийных и целительных.

– Возможно, время пока не пришло...

– И не придёт, если не поторопить. Историю надо вершить здесь и сейчас, пока в наших руках есть сила, а судьба даёт возможности.

– Да уж, дела творятся... – пробормотал я. – Всё это несколько неожиданно... Но как? Я до сих пор не понимаю. Приеду я, допустим, к Барятинским, и они меня примут с распростёртыми объятиями? Я же деда убил, я в битве участвовал на стороне Птахиных. Для Барятинских я – враг номер один.

– Старика ты убил в честной схватке. А войну с Птахиными даже среди Барятинских многие считают недоразумением и прихотью бывшего главы рода. К тому же ты собственноручно убил главу рода Птахиных.

– И это меня спасёт от их гнева?

– Ты сильнее любого стихийника. Барятинские вскоре поймут преимущество того, что именно ты встанешь во главе рода. К тому же у тебя есть союзники.

– Вы? Союз сильных?

– Не только. Как минимум, Птахины встанут на твою сторону.

– Птахины? Им-то зачем? Как ты правильно заметил, я и их главу рода порешил.

– В заложниках у твоей семьи томится молодой наследник Птахиных. Ты пообещаешь освободить его, если возглавишь род Барятинских. Таким образом убьёшь двух зайцев: получишь титул и возродишь былую дружбу между Барятинскими и Птахиным. В это непростое время союзы стоят очень дорого.

– Хм. Допустим... – я задумчиво потёр подбородок. Как же всё легко и просто выходило по словам Виноградова! Вот только моего мнения пока никто не спрашивал. Хочу ли я этого? Конечно, перспективы интересные, но ведь и риски серьёзные. – Допустим всё так. Но зачем мне снова лезть во всю эту возню?

Полковник усмехнулся и покачал головой. Даже Виноградов не смог сдержать удивления.

– Ты меня ставишь в тупик, – проговорил он. – Ты не хочешь утвердить собственную школу и стать основателем нового рода? Не желаешь получить в свои владения огромные вотчины, заводы и рудники? Неужели всё это тебя оставляет равнодушным? Любой желал бы оказаться на твоём месте. Любой желал бы обрести славу и величие, которые буквально сами идут тебе в руки. О тебе сложат легенды, потомки прославят твоё имя.

– Заманчиво, – согласился я. – Я должен подумать. Это слишком неожиданная весть. Сейчас меня гораздо больше беспокоит происходящее здесь. Проклятая банда терроризирует всю округу – надо с этим что-то сделать. К тому же я пропали мои дружинница и целительница. Надо их найти... Если они, конечно, ещё живы, – добавил я со вздохом.

– Знаешь, в другое время я бы сказал, что это пустое и не стоит нашего внимания, – проговорил Виноградов, – но сейчас я полностью поддерживаю твою мысль: угрозу следует устранить. Ну и естественно, мы отыщем девушек из твоей свиты.

– Да, именно этим мы и должны заняться, – произнёс решительно Добронравов. – Необходимо как можно скорее покончить с бандой. Дела наши терпят убытки. Нельзя пускать их на самотёк. Я уже разослал телеграммы знакомым помещикам. Если они пришлют своих людей, у нас будут силы, чтобы ответить подонкам, топчущим наши земли. К тому же, благодаря тебе, Михаил, у нас теперь есть бронемашина и пулемёты. Мы дадим отпор. Прибавим к этому местных жителей и охрану рудников. Да тут у нас настоящая армия!

– С охраной надо ещё договориться, – заметил Виноградов. – Есть у меня опасения, что они засядут на своих рудниках, и их силком с места не стащишь.

– Договоримся, – кивнул полковник и в голосе его послышались грозные нотки. – Ещё как договоримся...

***

В этот же день ближе к вечеру состоялось собрание, на котором присутствовали и заместитель мэра, и глава городского совета, и начальник охраны рудников. Были и я с полковником и господином Виноградовым. Мы расположили в зале совещаний за длинным столом. Обсуждали, что делать с индейским племенем и дезертирами, терроризирующими район.

Все сошлись на мнении, что следует найти банду и дать бой. Даже Алваро больше не противился этой идее. Он заявил, что оборону ослаблять нельзя, и сам он никуда не поедет, но если кто-то из жителей захочет принять участие в походе против головорезов, это их право.

Заместитель мэра, мистер Эриксон – полный господин в очках – согласился с этой мыслью, но сказал, что основные силы следует бросить на устранение угрозы, а не держать в городе. В понятие «основные силы» он включил помимо людей Белозёрова, который, собственно, и собирался возглавить операцию, ещё и броневик.

И вот по поводу последних двух вопросов возникли некоторые разногласия.

Ни я, ни Алваро, ни Добронравов с Виноградовым ни в какую не желали передавать броневик в чужие руки. Алваро считал, что машина должна остаться в Спринготоне, иначе жители окажутся беззащитными. А мне было непонятно, почему какие-то ребята хрен знает откуда прибывшие, которые палец о палец не ударили для освобождения Спрингтона, вдруг решают наложить на всё свои руки. И ладно бы, армия, так нет – какая-то частная охрана желает тут всем распоряжаться. А вот заместитель мэра, наоборот, целиком и полностью встал на сторону Белозёрова.

– Тогда решим следующим образом, – заявил Добронравов после часа безрезультатных споров, – пускай господин Белозёров руководит своими людьми, а мы будем действовать самостоятельно. Оборону возглавит либо господин Алваро, либо я. Мы – местные, знаем в округе все дороги и деревни. Скоро прибудут другие помещики со своими людьми. Полагаю, они не захотят подчиняться человеку приезжему, которого не знают.

– Здравая идея, – согласился Алваро. – Поддерживаю вашу кандидатуру, как старшего по званию. И броневик останется при нас. А мистер Белозёров пускай сам добывает себе броневик.

– И всё же лучше действовать сообща, – заметил я. – По отдельности наши силы не так велики, как хотелось бы. Нам противостоит около двухсот человек. У них есть бронетехника, и мы не знаем в каком количестве, и сильные. Допустим, у господина Белозёрова сотня бойцов. Но сколько у них пулемётов? Пять ручных? Этого недостаточно. С другой стороны, в городе почти пятьдесят жителей готовы воевать с бандой – этого мало, но у нас есть броневик, станковые пулемёты и сильные. И я не только себя имею ввиду. Если организовать грамотную разведку и определить местоположение противника – а людей для этого у нас хватит – мы сможем ударить по нему сообща.

– Мои люди подчиняются мне, – жёстко проговорил Белозёров, – а я – руководству шахты. При всём уважении, господа...

– При всём уважении, но Михаил говорит здравые вещи, – перебил Добронравов, насупив седые брови и недовольно зыркнув на начальника охраны маленькими серыми глазками. – Пока сюда не прибыли правительственные войска, нам хорошо бы держаться единым фронтом. А вашего упрямства, Алексей, я совершенно не понимаю. У нас одна цель: истребить банду. Сделаем это – в выигрыше окажутся все: и ваши, и наши. Так в чём проблема?

– Я не уверен, что мы достигнем взаимопонимания, Анатолий Андреевич, – возразил Белозёров. – Моя цель – защищать имущество компании. Именно за это мне платят деньги. И отдавать своих людей в ваше распоряжение не вижу смысла. Я отвечаю за результат моей деятельности перед руководством, а вы – ни перед кем.

– Мы отвечаем перед нашими семьями и теми людьми, которые гибнут из-за нашего бездействия, – мрачно возразил Алваро. – Это куда больше, чем прибыл вашей компании.

– И тем не менее, город обязан своим благополучием в том числе и шахтам, которые находятся на этой земле, – заметил заместитель мэра, поправляя очки и вытирая пот на лбу носовым платком.

– Не кажется ли вам, мистер Эриксон, что сейчас неуместно заниматься риторикой? – уставился на него Алваро. – В мирное время будете рассуждать, кто кому и чем обязан, а сейчас надо действовать.

Кажется, между главой городского совета и мэрией имелся некоторый антагонизм.

– Уж если кто-то и отвечает за жизни горожан, так это я, – буркнул заместитель. – И поверьте, я чувствую ответственность не меньше вас.

– Господа, прекращайте заниматься бессмысленными спорами, – остановил их Добронравов. – Право, враг у ворот, а вы как дети малые. Что ж, ели не хотите идти разумным путём, тогда разделим наши полномочия, как я и предлагал. Я возглавлю оборону, а господин Белозёров пусть занимается, чем считает нужным.

– Всё во власть метите, Анатолий Андреевич? – ехидно проговорил мистер Эриксон.

– Мне кажется, личные разборки сейчас не уместны, – заметил я.

– Согласен, – поддержал Алваро. – Не то время вы выбрали, мистер Эриксон. – Мысль Анатолия Андреевича разумна. Если не хотим вместе, так будем каждый за себя. Но ни пулемёты, ни броневик вы, господин Белозёров, не получите. И точка.

Затем принялись решать, где устроить штаб городского ополчения. Мистер Эриксон не желал, чтобы мы вновь заняли мэрию, ну мы и не стали возражать. Договорились разместиться в отделении почты и телеграфа на противоположной стороне улицы. Это было каменное двухэтажное здание с большими окнами на первом этаже. Там-то, в глубине помещения, мы и поставили один из пулемётов. А на втором, в комнатушке, где прежде сидело начальство, обустроили командный пункт.

Вечером, придя домой, я обнаружил полный порядок. Мебель была расставлена по местам, одежда – сложена в сундуки, осколки посуды и прочий хлам – выкинут на улицу и лежал теперь во дворе в виде кучи мусора. Лаура и Генри работали весь день.

Мы сели ужинать. Речь зашла о магии, и я рассказал об огненных чарах, которые видел сам. Лаура переводила, потому что Генри с трудом понимал мой английский. У парня аж глаза блестели, когда он слушал всё это. А потом он что-то сказал сестре.

– Генри говорит, что хочет тренироваться, – перевела мне Лаура.

– Ну я уже взялся тренировать двух своих приятелей, – сказал я. – Один, кстати, тоже владеет огненными чарами. Так что можешь присоединяться. Но только учти: вставать надо рано. И не отлынивать.

– У нас нет денег, – возразила Лаура. – Я слышала, что мастера в Саус-Энфилде, которые обучают такому, берут дорого.

– Ну а я не беру ничего, – улыбнулся я и добавил. – По крайней мере, сейчас. Так что пользуйтесь, пока есть возможность. Тем более, скоро я могу уехать.

– Куда? – спросила Лаура.

– За океан. Знаешь о такой стране, как Российская Империя? Вот туда. Там гораздо холоднее, чем здесь, а зимой идёт снег.

Лаура что-то сказала брату, тот ответил, а потом их беседа стала напоминать спор.

– Э, погодите, ребят, о чём спорим? – прервал я их.

– Ерунда, – нахмурилась Лаура.

– И всё же?

– Он говорит, что хочет поехать с тобой за океан.

– Вот как! – рассмеялся я. – А зачем тебе за океан, Генри? Там же холодно, будешь, поди, по родным краям скучать. Нет, боюсь, я не смогу тебя взять с собой. У меня там очень важные дела, и времени присматривать за тобой у меня не будет.

Лаура перевела мои слова, но как-то слишком коротко, и Генри понурился.

– Ну ничего, тут у вас тоже неплохо, – сказал я. – Если бы не дела, сам бы остался. А может, и останусь – не решил ещё.

На следующее утро мы с Алваро, Виноградовым и Добронравовым сидели в штабе. Думали про разведку: кого и куда отправлять. Я снова хотел поехать лично, но полковник сказал, что я нужен в городе. Вот только зачем, я не имел ни малейшего понятия.

Мы увидели из окна, как к зданию мэрии подъехал чёрный седан.

– Разведка Белозёрова вернулась, – сказал я. – Неплохо было бы спросить, что они разузнали.

– Ага, скажут нам, – буркнул Алваро. – Они теперь сами по себе.

– Что значит, не скажут? – возмутился Добронравов. – Скажут, как миленькие. Я поговорю с этим Белозёровым.

Полковник поднялся с места, я – тоже, и мы отправились в мэрию.

Однако, вопреки нашему ожиданию, Белозёров не стал скрывать разведданные и всё выложил. Картина оказалась следующая. Самый многочисленный отряд дозорные обнаружили в Пуэстосе, в ста пятидесяти милях к югу отсюда, в горах близ побережья. Более мелкая группировка напала на городок Итоби – он находился в девяноста милях к северо-западу от нас. На севере, за Нортоном, тоже обнаружились разрушенные поселения, но, кто там орудовал, пока было непонятно. Разведчики сообщили, что жители Итоби держать оборону собственными силами, тогда, как в Пуэстосе обороняться больше некому. Белозёров посчитал целесообразным отправить своих людей в Пуэстос и разгромить группировку.

Ну а мы с полковником вернулись в штаб и стали думать, что делать.

– Я не отправлю с ними броневик, – объявил Добронравов. – Иначе мы останемся беззащитны. Сегодня утром подошли пятнадцать человек с соседней плантации. Подождём, пока людей будет побольше. Уверен, что Белозёров сам справится.

– Может в Итоби скататься, помочь местным? – предложил я. – Судя по всем, отряд на город напал небольшой. Могу поехать со своими людьми и посмотреть, что там творится.

Добронравов засомневался, но я напомнил ему, что мы вчетвером взяли особняк и истребили крупный отряд неприятеля.

– Ладно, добро, – согласился полковник. – Езжайте. Глядишь, и отобьёте город. Только долго не задерживайтесь: одна нога тут, другая там. И не рискуйте понапрасну! Видишь: дело дрянь – никаких геройств. Понял? Сразу возвращаешься.

– Пожалуй, тоже поеду, – заявил Виноградов. – Полагаю, не помешает помощь ещё одного сильного.

Добронравов дал согласие, и мы пошли готовиться к отправке.