Лик Аполлона

Глава 20

Позади, примерно в десяти милях отсюда, вырисовывались неясные очертания Священной Горы. Вид был поистине превосходный, — если обернуться и посмотреть. Но бандиты развернулись в направлении, совершенно противоположном тому, куда надеялись попасть их пленники, и отправились вместе с небольшой кучкой узников к тихому, укромному местечку в предгорьях. Разведчики, посланные новым главарем разбойников, донесли, что всего в четверти мили отсюда находится деревня, которая называется деревней медоваров.

Из закоулков собственной памяти Джереми всплыло смутное воспоминание о том, что Сал вроде бы однажды упоминала деревню с таким названием и все гадала, сможет ли она когда-нибудь туда попасть. Но, покопавшись в обширном хранилище знаний, принадлежащем Аполлону, Джереми точно выяснил, что поселение с таким названием не уникально — их полным-полно по всему миру. Что же именно сказала тогда Сал про эту деревушку?.. «Пчелы могут стать помощниками, домашние животные тоже могут стать помощниками». Да, так она и сказала. По крайней мере что-то вроде этого. Но вообще-то не надо забывать — она тогда почти все время бредила.

Получше рассмотрев деревню с небольшого расстояния — с возвышавшегося над поселением холма, поросшего лесом, куда разбойники загнали своих пленников, — Джереми увидел, что эта деревушка раза в два-три больше той, где жили дядя Гумберт и тетя Линн. Но дома здесь были построены несколько по-другому, более прочно и основательно.

Джереми увидел на улицах селения нескольких местных жителей. Благодаря своему новому, сверх-естественному зрению он сразу заподозрил, что с этими людьми что-то не так, они какие-то особенные. На мгновение Джереми даже показалось, что он видит среди этих людей призрачную фигуру темноволосого юноши в развевающейся белой накидке, которую тот обычно надевал, отправляясь куда-нибудь по делам. Но Джереми не был уверен, что действительно его видел, — скорее всего все-таки показалось.

Почти все разбойники повытаскивали из поклажи одеяния пилигримов — линялые серо-белые плащи, штаны и рубахи — и натянули все это поверх своих обычных костюмов, спрятав оружие под одеждой.

Троих пленников оставили пока здесь, в лесочке, под охраной пары разбойников до тех пор, пока банда не завладеет деревней. Пленников предупредили, чтобы не кричали, не поднимали тревогу, — «а не то вы попадете к лорду Виктору не совсем целыми, — у вас не будет хватать некоторых частей тела».

Вот и еще одна деревушка вскоре опустеет, будет смята неожиданным нападением сил зла. Парню сделалось плохо, когда он подумал, что должно случиться с этими невинными людьми. Судя по тому, что Джереми мог разглядеть с такого расстояния, в поселке были и дети, и старики. Он услышал, как кто-то из поселян громко закричал на диалекте, в точности похожем на родную речь самого Джереми.

И тут снова ожил его левый глаз, — проснулось то сверхъестественное видение, которое, как начал бояться Джереми, могло его опустошить. Глядя издалека на жителей этой деревушки, Джереми ясно видел, что все они словно покрыты густой порослью полупрозрачных перьев и похожи на каких-то заколдованных дикобразов. Он понимал, что это видение не реально, оно символически отражает что-то — но что? Джереми решил, что это какое-то предупреждение, — больше ничего в голову не пришло. Может, на этих людей нельзя напасть безнаказанно. Ну, вот и хорошо, если так. Все равно он не собирался даже пытаться их предупредить.

Однако его божественный глаз заметил и еще кое-что, кроме необычного вида поселян, — в самом центре деревни нечто определенно светилось, испускало расплывчатое, но яркое сияние. Источник этого света — что бы это ни было — Джереми не видел за густой листвой тенистых деревьев, но он точно знал, что что-то там такое есть.

И чем дольше Джереми смотрел на этих простых с виду людей, тем сильнее крепло в нем ощущение, что они были — или должны были быть — его добрыми старыми друзьями и помощниками… Они играли важную роль в его жизни, где-то в другом месте, давным-давно, хотя он и не смог точно вспомнить, где и когда. Проклятье, он откуда-то знал этих людей!..

Прежде чем он успел разобраться в своих ощущениях, разбойники бросились в атаку. Наблюдавшие за нападением с холма слышали, как поселяне в страхе закричали, и несколько человек упали замертво, обливаясь кровью. Примерно половина поселян с громкими криками побежала в деревню. Один или два разбойника погнались за ними, беспорядочно стреляя на бегу. Но второй половине деревенских жителей повезло гораздо меньше. Бандиты окружили пятерых или шестерых девушек и молодых женщин, отрезав им путь к отступлению. Если бы остальные смирились и спокойно смотрели, как разбойники уводят их дочерей и расхищают их добро, то никто бы их особо не побеспокоил. Через несколько минут Джереми вместе с остальными пленниками пинками погнали вниз с холма и вытолкали на маленькую деревенскую площадь. И тогда Джереми увидел источник того странного сияния. Свет исходил от грубоватого алтаря со статуей обнаженного мужчины, державшего в левой руке нечто вроде лиры. С мрачным чувством неотвратимости Джереми понял, что эта примитивная скульптура должна была изображать Аполлона.

Разбойники разошлись не на шутку, стараясь посильнее запугать медоваров. По-хозяйски расхаживали по деревне, набрасывались на всякого, кто осмеливался поднять на них глаза, вышибали ногами те немногие двери, которые поселяне успели захлопнуть при их приближении, и начали забирать у мужчин оружие — хотя ни у кого из деревенских никакого настоящего оружия и не было. И все равно нескольких мужчин повалили на землю, оглушили, избили.

Одного-двух слишком храбрых мальчишек и нескольких разозленных женщин постигла та же участь. Собак, которые с лаем кидались на чужаков, разбойники безжалостно зарубили на месте.

Судя по всему, бандитов не волновала судьба тех немногих поселян, которые успели спрятаться или убежать из деревни, — вероятно, потому, что тем все равно некуда бежать, не у кого просить помощи.

Вперед вышел дрожащий старик, — наверное, он был в деревне кем-то вроде старосты. Из нескольких долетевших до него обрывков фраз Джереми понял, что одна из отловленных разбойниками молодых женщин приходится старику не то дочерью, не то внучкой.

Прочие родственники пытались удержать старика, оттаскивали его назад, но тот закричал срывающимся голосом: — Неразумные дела вы творите!..

Разбойники окружили старика, а он повернулся к алтарю и взмолился, прося у Аполлона защиты от тьмы, от свирепых варваров. — Нынче правят иные боги, старый ты дурачина! — жалостливо, даже как-то по-доброму сказал ему один из разбойников. — Вообще-то, — вмешался второй бандит, напустив на себя глубокомысленный вид, — мы и есть единственные боги, на которых ты можешь рассчитывать, старик. Ну, так в чем дело? Ты что, не узнал нас?

Это заявление было встречено громким хохотом его товарищей, стоявших кружком возле старика. — Как бы то ни было, старик, сегодня тебя услышим только мы! Давай выкладывай свои мольбы — мы не против послушать…

То, что сказал старик, и отдаленно не напоминало молитву, и кулак разбойника быстро заткнул ему рот.

Тем временем Джереми все сильнее охватывало чувство какой-то отстраненности. Он понял теперь, что ошибался относительно Незваного Гостя, — чужеродная сила внутри его черепа пребывала вовсе не в праздности и бездействии. С ней что-то происходило, но Джереми не мог понять, что же именно. Однако что бы это ни было, оно вызвало у юноши неуверенность и растерянность, никак не связанную с теми ужасами, которые творились у него перед глазами. Кроме того, Джереми стал слышать какой-то странный, ни на что не похожий негромкий гул. Парень не понял, что это за звук. Он не мог даже определить, раздается ли этот звук внутри его головы или снаружи. Это было далекое, очень тихое, но неуклонно — хоть и медленно — нарастающее жужжание, многоголосое и монотонное одновременно. Казалось, это жужжание никогда не начиналось и конца ему тоже никогда не будет.

Джереми закрыл глаза — не столько для того, чтобы не видеть кошмарных сцен разграбления деревни, а для того, чтобы разглядеть нечто иное — он сам не знал что. Перед его внутренним взором вереницей прошли образы всех богов, какие он когда-либо видел. По большей части это было собрание статуй и картин, среди которых он прогуливался, когда был в Академии.

Джереми помнил, что Аполлон — по крайней мере то создание, под чьей скульптурой в музее Академии была табличка с этим именем, — звался также Алексикакосом, Отвращающим Зло.

И снова, вот уже в который раз, Джереми подумал, что этой чужеродной штуковине в его мозгу совершенно нет дела до того, что может случиться с его собственным сознанием или телом — целиком или частями.

Голоса испуганных поселян — мужчин, женщин, детей, — приглушенные крики, перемежающиеся всхлипываниями и отчаянными мольбами, смешались с тем, другим звуком, растворились в монотонном жужжании, так что Джереми больше не мог различить в общем шуме отдельные звуки.

Взгляд Джереми намертво прикипел к грубой улыбающейся статуе, в его ушах звучали повторяющиеся взывания поселян к Аполлону. И снова он почувствовал внутри чужое присутствие, от которого невозможно было избавиться. Незваный Гость в его мозгу, какими бы небожественными ни были некоторые его проявления, — он был Аполлоном, или, по крайней мере, был тесно связан с ним — с той сущностью, которой люди дали это имя.

И он, Джереми Редторн, сейчас носил в себе некую часть этой божественной сущности — что бы это ни значило.

После того как кровавый разгул первых минут вторжения немного поутих и все слабые попытки сопротивления были безжалостно подавлены, но прежде чем разбойники взялись неспешно и лениво разграблять селение, им пришло в голову разместить ценных заложников в каком-нибудь безопасном месте и приставить к ним кого-нибудь из своих для охраны. — Мы не хотим, чтобы вас кто-нибудь случайно зашиб, — издевательски хохотнул бандит и ткнул Джереми кулаком под дых. — Негоже портить хороший товар. Опять же, нам не надо, чтоб вы позабыли, кто вы тут такие, — не хватало только, чтоб вы разбрелись по округе, пока за вами не приглядывают.

Безопасное место оказалось передней комнатой в побеленном известкой домике местного старосты — через улицу от деревенской площади. Ни этот дом, ни прилегающие к нему разбойники еще не подожгли.

Но бандит, приставленный охранять ценных заложников, мог, конечно же, вскоре оставить свой важный пост…

Разбойники принялись рыться в куче награбленного добра, которое они с такой легкостью отняли у жителей поселка. И тут один из бандитов, наверное, самый смышленый и наблюдательный, вдруг забеспокоился — из-за того, что селяне деревни Медовары оказались до такой степени беззащитными и беспомощными. Джереми слышал, как этот разбойник говорил своим товарищам: — Не могу понять… — Чего? — Не могу понять, в чем здесь штука — с этой деревней. Почему их давным-давно не разграбил кто-нибудь другой? Не может быть, чтоб в этой части света не водились другие отчаянные ребята вроде нас с вами! Другой разбойник только плечами пожал. Потом взял какую-то штуковину и разбил — просто для того, чтобы разбить. — Ну, может, у них есть защитник… Или был. — Но кто? Здесь нет ни одного флага. — Ну, может, это какое-то суеверие…

И тут в одном из маленьких деревенских домиков кто-то закричал, призывая Аполлона, моля его божественной силой защитить деревню. — Прости, старый бог, но сейчас не твое время, — кто-то из бандитов осквернил алтарь Аполлона, походя швырнув туда кусок грязи.

После такого надругательства над святыней тот разбойник, что почуял неладное, забеспокоился еще сильнее.

Джереми внезапно понял, что старик, который был в деревне за старосту, одновременно являлся и жрецом Аполлона. Похоже, старик до сих пор верил, что в этом — его истинное призвание. Да, это был тот самый старик. Разбойники снова набросились на него, сбили с ног. Удивительно, но старик сумел после этого подняться, и теперь, размазывая кровь по разбитому лицу, упорно шагал к скромному алтарю своего бога, воздвигнутому в центре деревенской площади, у небольшого водоема.

Джерри почувствовал, что не может смотреть больше ни на что, кроме древнего алтаря. Центральная фигура святилища — статуя — вдруг засияла ослепительным белым светом, который Джереми видел левым глазом. Эта статуя не блистала особой красотой и тогда, когда была новой, но, безусловно, неведомый местный умелец вложил в создание этого шедевра все свое искусство. Грубоватая, некрасивая с самого начала, а теперь еще и изрядно потрепанная временем, по размерам скульптура была чуть меньше человеческого роста. Зеленые виноградные лозы, пробиваясь к воде, оплели алтарь, скрыв под листвой дерево и камень, из которого было сложено старинное святилище. По сравнению с другими изображениями солнечного бога — теми, которые Джерри видел в Академии, — эта статуя казалась примитивной, грубой, тяжеловесной, ноги у этого Аполлона были вообще совершенно кошмарные — толстые, массивные. И все же Джереми откуда-то точно знал, что тогда, давным-давно, безвестный деревенский скульптор искренне старался — или старалась — сделать статую привлекательной, отобразить в своем творении мужественную красоту Аполлона.

Алексикакос, Отвращающий Зло.

Джереми легко мог прочесть имена и молитвы на старинных табличках, написанные неразборчивыми каракулями на разных языках, он понимал древние надписи на стенах алтаря — которые были древними уже тогда, когда их впервые увидели прапрадеды нынешних стариков. Причем, что любопытно, половина слов на табличках была на языках, которых Джереми Редторн никогда в жизни не слышал. Однако сейчас он прекрасно понимал все, что там написано, — по крайней мере те части надписей, которые были не слишком заплетены виноградом. Новый главарь разбойников отличался редкостной самонадеянностью. — Да плевал я на всех этих богов! — заявил он.

…А мысли Джереми все вертелись вокруг святилища. Оно наверняка было гораздо древнее этого селения и уж точно появилось здесь задолго до того, как построили самые старые из нынешних домов. Джерри не мог понять, откуда он это знает, — просто святилище выглядело настолько древним…

И постепенно, понемногу, где-то внутри его зародилось и окрепло глубокое спокойствие и уверенность. Джереми как никогда сильно ощутил свое единение с Аполлоном. Присутствие божественного Незваного Гостя в его сознании казалось сейчас настолько же реальным, как и само сознание. — Алексикакос, защити же нас!

Своим необычным левым глазом Джереми видел, как грубая древняя статуя постепенно стала изменяться.

Джерри чуть наклонил голову, прищурился от яркого света. Какая-то часть его сознания продолжала воспринимать плачевную реальность, — у парня сводило зубы от страха, туго перетянутые веревками руки и ноги мучительно болели. Но в глубине души Джереми слышал только звонкое, раскатистое гудение, которое становилось все громче и явственней. Неужто сам Аполлон явится во плоти на этой маленькой деревенской площади, поднимет серебряный лук и примется сеять стрелы мщения направо и налево, уничтожая мерзких святотатцев? При том состоянии духа, в котором сейчас пребывал Джереми, такая перспектива казалась ему вполне возможной.

Тем временем разбойники продолжали издеваться над упрямым стариком. Они обступили его и, насмехаясь, смотрели, как бывший жрец ползает в пыли перед алтарем, стараясь подняться на ноги — но разгулявшиеся бандиты снова пинками свалили его на землю. Старик еще дышал, но больше не пытался поднять голову.

А Джереми словно впал в некий транс и перестал воспринимать реальные звуки. Он не слышал больше ни хриплого дыхания старика, ни смеха разбойников. На алтарь брызнула кровь. Левым ухом Джереми услышал, как горячие капли ударяются о камень святилища, — звук был тихий и мягкий, похожий на шелест легкого дождика. Эти жаркие капли упали почти неслышно и никак не могли бы заглушить голосов молящих, их вообще невозможно было бы услышать при таком шуме, — и все же падение нескольких капель крови, забрызгавшей алтарь, отдались в сознании Джереми неумолкающим грохотом, отдаленным и грозным.

Этот грохот слился с негромким гудением, которое Джерри слышал и раньше, — оно и сейчас доносилось как будто откуда-то издалека. Больше никто из окружающих совершенно не обращал внимания на эти звуки, но в левом ухе Джереми этот тихий гул и жужжание звучали с каждым мгновением все отчетливей.

Парень поднял голову и посмотрел на небо. Далеко на западе, у самого края горизонта, в небе появилось какое-то странное облако — такое прозрачное, что его почти не было видно, и все же достаточно плотное, чтобы затянуть солнце смутной тенью.