Лик Аполлона

Глава 23

Впервые в своей недолгой жизни Джереми проснулся наутро с раскалывающейся от тяжелого похмелья головой. Страдал ли от этого похмелья Аполлон, Джереми не знал. Но он очень надеялся, что да.

Неприятности начались с солнечных лучей невыносимой, сверхъестественной яркости, которые больно били по глазам даже сквозь закрытые веки. И левый глаз мучился от этого точно так же, как и правый. Когда Джереми повернул голову набок, чтобы солнце не светило в глаза, обнаружилось, что голова жутко болит, а во рту такой противный вкус, будто там всю ночь кошки гадили. Кроме всего прочего, Джерри почему-то лежал прямо на полу в какой-то незнакомой комнате, а вокруг валялись груды подушек и перевернутая мебель. С другой стороны от кучи подушек доносилось чье-то незнакомое сопение. Постепенно Джерри вспомнил, где он сейчас находится и как сюда попал. За вчерашний день он успел превратиться из беспомощного пленника в победоносного бога — или, по крайней мере, в помощника этого самого бога. А вечером состоялось празднование — о, великие боги, да… Эта вечеринка…

Юноша попытался встать на ноги — и не смог. Сейчас он вовсе не чувствовал себя победоносным богом. Со стоном рухнув обратно на импровизированное ложе, Джереми решил отложить следующую попытку на неопределенное время.

На празднике были девушки… Они пели и танцевали. Кати!

Юноша снова попытался встать. На этот раз у него хватило сил подняться настолько, что он смог оглядеть всю комнату целиком. Да, это была та самая комната, в которой проходила большая часть праздника, — во всяком случае, танцевали именно здесь. Еще четверо или пятеро человек, сраженные в неравной схватке с Дионисом, — но не насмерть, поскольку они все еще дышали, — упали и заснули здесь же, в этой самой большой комнате, и лежали теперь где попало, в самых причудливых позах. Несколько местных девушек тоже пали жертвами Диониса, — но Катерины среди них не было. У Джереми страшно болела голова, его тошнило, — и вид этих лежащих вповалку мужских и женских тел вызывал у него только отвращение.

Хотя, наверное, он и сам сейчас выглядит не лучше… Великие боги, ой-ой-ой — это все здешняя медовуха., .

Джереми медленно и постепенно сумел наконец подняться на четвереньки, а потом кое-как встал на ноги, приняв более-менее вертикальное положение. Его шатало из стороны в сторону. В комнате воняло блевотиной. Ну, хорошо хоть, что это вырвало не его, а кого-то другого.

Изо всех сил борясь с тошнотой, нащупывая дорогу руками вдоль стеночки, щурясь от яркого солнечного света так, что глаза его были скорее закрыты, чем открыты, Джереми кое-как дотопал до двери и выбрался на улицу. Ему казалось чудовищно несправедливым, что боги не страдают от последствий обильных возлияний. Но если сам он теперь сделался настоящим богом, — то почему тогда ему сейчас так дурно? А, не важно — лучше поразмыслить обо всем этом как-нибудь в другой раз…

Он сумел правильно сориентироваться и отыскал маленький деревянный домик на заднем дворе — нужник. Чтобы пробраться туда, ему пришлось переступить через двоих местных мужиков, которые крепко спали прямо на пороге уборной. Облегчившись, Джереми вышел из уборной и стал искать дорогу обратно — на деревенскую площадь. Теперь его занимало только одно — парню хотелось поскорее утолить ужасную жажду, попить воды из местного священного источника. Когда Джерри добрел до площади, он обнаружил, что какая-то святая женщина успела заварить крепкий чай.

Пытаясь в подробностях вспомнить все, что происходило на вчерашней вечеринке, Джереми никак не мог отделаться от стойкого ощущения, что Карлотта тоже была на этом празднике. Хотя Карлотта, что бы она там ни замышляла, наверняка была сейчас совсем в другом месте — за много миль от деревни Медовары. Наверное, ему просто показалось. Может быть, какая-нибудь, деревенская девушка была похожа на Карлотту и фигурой, и голосом — вот он их и спутал. Правда, Джереми никак не мог припомнить, кто же тогда это был на самом деле.

Ферранте, который тоже притащился к источнику и успел окунуть туда голову, похоже, страдал от перепоя почти так же сильно, как Джереми, — однако умудрялся всем своим видом демонстрировать присущее всем солдатам извращенное чувство гордости таким состоянием. Однако молодой улан был как раз тем человеком, который мог дать хороший, — во всяком случае, дельный — совет насчет того, как бороться с похмельем. — Когда вы вернулись? — спросил Джереми. — Ученый уже здесь? — Этот Арнобий — тот еще ученый! Можешь мне поверить, из него вышел бы неплохой сержант.

завершилась успешным разгромом врага. Арнобий и его наспех собранный отряд добровольцев вернулись в деревню Медовары примерно за час до захода солнца. Довольный Ферранте красочно описал, как один из местных парней, побывавший в этом славном походе, с гордостью показывал всем скальпы и отрезанные уши убитых бандитов, которым, конечно же, не удалось уйти от погони.

Когда Джереми наконец увидел Арнобия, ему подумалось, что коллеги ученого из Академии ни за что бы его сейчас не узнали. Арнобий выглядел усталым, но грозным, заправским воякой. За поясом у него торчал боевой топор, лицо заросло бородой, одет он был во что попало — в случайные вещи, снятые с убитых бандитов. Ученый хмурил брови и недовольно бормотал о том, что одному негодяю, похоже, все-таки удалось ускользнуть. Деревенские парни, которые ездили с ним в этот поход — горсточка молодежи, жадной до рискованных приключений, — относились теперь к Арнобию с превеликим уважением. Перемены в облике и поведении Арнобия были столь значительны и заметны, что Джереми даже подумал — а не достался ли ученому откуда-то кусок Лика Марса? Но левым глазом юноша совершенно ясно видел, что ничего подобного с Арноби-ем не случилось. И, кроме того, — если ученый и обладал какими-то сверхъестественными силами, то до сих пор это никак не проявлялось. Просто на самом деле он был совсем не таким человеком, каким его все привыкли считать. Арнобий сказал Джереми: — Надо было мне взять тебя с собой, Джонатан, да я вовремя об этом не подумал. Ну, ничего. Мы и без тебя отлично справились.

С утра Джереми пришлось заняться одним неотложным делом, крайне нежелательным для человека со слабым желудком. Еще вчера поселяне собрали на улицах больше дюжины мертвых бандитов, которые распухли от пчелиного яда до такой степени, что даже собственные матери их теперь не смогли бы узнать. Тела разбойников сложили в одном месте и хорошенько прикрыли, но сегодня утром надо было свезти их на тачках для удобрений куда-нибудь подальше от деревни и там прикопать. Трупы бандитов отправили на деревенскую свалку, где громоздилось множество мусорных куч разной высоты и давности, там поснимали с тел все сколько-нибудь ценное и зарыли трупы в одной общей яме. Над братской могилой неудачливых разбойников не поставили никакого памятного знака. Зато нескольких погибших поселян провожали в последний путь с соблюдением всех сложных, тщательно продуманных погребальных церемоний. Не случайно в торжественном действе, состоявшемся вчерашней ночью, участвовали все до единого жители деревни.

За пятью или шестью поселянами, получившими серьезные ранения, заботливо ухаживали лекари и повивальные бабки.

Джереми то и дело слышал восхваления и благодарственные молитвы Аполлону, который считался покровителем разнообразного домашнего скота, — а пчелы, несомненно, тоже относились к домашним животным. Но со временем юноша понял, что никто из поселян даже не догадывается о том, какую важную роль он, Джереми Редторн, исполнил во вчерашнем действе. Никто так и не узнал, как здорово он помог Аполлону покарать святотатцев. Что ж, от этого открытия у Джереми стало только легче на душе.

Вскоре в деревне вновь установился прежний порядок, хотя чуть ли не половина жителей все еще горестно причитали, исполненные скорбью и гневом. Прочие, чтобы как-то дать выход своим чувствам, принялись громко играть на музыкальных инструментах и танцевать. За следующие несколько часов вернулись домой почти все поселяне, успевшие убежать, когда разбойники напали на деревню. Они с содроганием слушали рассказы об ужасах и жестокостях, которые творили здесь разбойники, и о настигшем их страшном возмездии. К полудню было приготовлено торжественное угощение — согласно местному обычаю.

Двое или трое поселян ушли перед самым рассветом к ульям, которые размещались довольно далеко от деревни. Нужно было успокоить растревоженные рои, чтобы пчелы снова занялись обычным мирным трудом. Когда пчелы чем-то сильно обеспокоены, это плохо сказывается на производстве меда, — а ведь вся деревня медоваров существовала исключительно за счет его продажи.

Этим утром Джереми снова увидел Катерину Мирандолу. Почти весь вчерашний вечер и ночь она, как видно, провела у себя дома, с родителями. Лицо у девушки припухло от слез, глаза покраснели. Кати горько плакала, сочувствуя нескольким своим подружкам, которые пострадали гораздо сильнее, чем она. Поздоровавшись, Джереми обнял девушку, и она тихонько всплакнула, уткнувшись лицом ему в плечо.

Кати рассказала, что молодой человек, который раньше ухаживал за Фран — той девушкой, которую несколько раз изнасиловали бандиты, — теперь старательно ее избегает и держится с ней очень холодно. Как видно, она больше для него не желанна. — Ему должно быть стыдно, — так относиться к бедной девушке! — Да, конечно… Но с этим уже ничего не поделаешь.

Юноша ожидал, что Арнобий станет расспрашивать о том, как он, Джереми, повел себя во время неприятностей с разбойниками. Но ведь тогда все они оказались в очень трудном положении, и ничего удивительного, что в таком состоянии Джереми держался не совсем так, как всегда, — нужно действительно вести себя очень и очень странно, чтобы при таких обстоятельствах обратить на себя внимание. Если так посмотреть, то Джереми ничего особенно странного и не делал, — он вообще почти что ничего не делал.

Как бы то ни было, ученый вообще не стал его ни о чем расспрашивать. Джереми даже удивился — Арнобий, похоже, совершенно не заинтересовался столь явным вмешательством божества, спасшим деревню. Это было совсем на него не похоже.

Арнобий, который в трудную минуту без особых усилий взял на себя роль лидера в их компании и теперь явно не собирался от нее отказываться, он охотно дал деревенским жителям несколько полезных советов на будущее касательно обороны поселения и простейших способов самозащиты, а потом заявил, что считает необходимым позаботиться и о безопасности своей группы. Они, конечно же, продолжат путь к Пещере Оракула, но двинутся дальше, нарядившись в позаимствованные у разбойников одеяния пилигримов. — В таком виде мы вряд ли привлечем нежелательное внимание всяких там бандитов. Поскольку мы лишились эскорта охранников — за исключением одного бойца, зато хорошего, — то теперь нам придется самим себя охранять. Будем считать, что солдаты из Гавани до сих пор находятся где-то неподалеку, — и если мы не сумеем отыскать их и соединиться с отрядом, то в этом будем виноваты только мы сами, и никто другой.

Ферранте получил повышение по службе — Арнобий дал ему чин сержанта и назначил своим заместителем и помощником по военным вопросам..

Нетрудно было догадаться, что Ферранте испытывает двойственные чувства по поводу своего нового назначения. С одной стороны, он, конечно, был доволен повышением, а с другой — Ферранте никак не мог понять, какое вообще право имеет этот сугубо гражданский человек давать ему очередное воинское звание? И что скажет на это его настоящий командир, когда все более-менее наладится? Арнобий нахмурился, глядя на Джереми — как будто только сейчас по-настоящему обратил внимание на юношу, — и спросил: — А как насчет тебя, Джонатан? — Как по мне, сэр, то я предпочел бы не поступать на военную службу… — Так, понятно. Но знай, — я все равно зачисляю тебя в резерв, так что будь готов в любую минуту заступить на дежурство! — Ученый говорил тихо и спокойно, но был настроен чертовски серьезно. Так уж вышло, что его слуга один раз уже уклонился от участия в военных действиях, — но в следующий раз ему не удастся отсидеться в сторонке, пока другие сражаются. — Да, сэр, конечно, — Джереми решил, что лучше не стоит пытаться отсалютовать по-военному — все равно ведь не получится.

Вскоре Арнобий сообщил Джереми и Ферранте о том, что их ожидает в ближайшем будущем. Согласно его плану, они направятся прямиком к Горе Оракула — туда, куда и собирались с самого начала. Если точно придерживаться этого направления, велика вероятность того, что их группа встретится с военным отрядом под командованием лорда Джона, который сейчас должен находиться где-то в том районе.

Несмотря ни на что, ученый по-прежнему хотел открыть тайну Оракула. Тем временем благодарные поселяне решили предоставить своим почтенным гостям опытного проводника, который, как уверяли деревенские старейшины, покажет им самую короткую и удобную дорогу, — что позволит путешественникам сберечь не один час, или даже день, на пути к Горе.

Провести ученых к Горе вызвалась Катерина Мирандола. — А твои родные не будут… ну, беспокоиться о тебе? — Я думаю, нет. С чего бы им беспокоиться? — Ну… Ты уходишь так далеко от дома, на несколько дней, и в компании трех мужчин… — Я и раньше туда ходила, так что знаю дорогу лучше кого-либо другого. Кроме того, отец считает, что я — под особым покровительством Аполлона! — О-о-о…

Арнобий и двое его спутников провели в деревне еще одну ночь. Их чествовали как почетных гостей. Этой ночью празднество проходило немного поспокойнее, чем вчерашнее. Люди малость притомились, да и запасы медовухи поистощились…

Этой ночью Джереми приснилось, что сам Аполлон привел к нему Кати Мирандолу, — — так, как раньше к нему приходили во снах другие незнакомые девушки. Но Джереми, в памяти которого еще свежи были неприятные воспоминания об изнасилованных женщинах, разбудил спящую девушку, — она ходила во сне — и отослал обратно, в родительский дом. Наутро, проснувшись, Джереми долго мучился, — парень никак не мог понять, приснилось ли ему все это или случилось на самом деле?

Даже когда юноша увиделся с Кати, он все еще не был до конца уверен, что это ему не приснилось. Он осторожно сказал: — Знаешь, вчера мне снилось, что ты ходила во сне… Катерина сидела и заплетала свои пышные волосы цвета меда в косы — самая подходящая прическа для таких длинных волос. — Но… Со мной такого никогда не случалось…

Джереми, не зная наверняка, как же все было на самом деле, решил не углубляться дальше в обсуждение этого вопроса.

Утром следующего дня, после очередного обильного угощения, которое состояло по большей части из хлеба и душистого меда, медовары произнесли несколько речей, в которых помянули своих погибших друзей и родственников, строго соблюдая все надлежащие обряды, и пожелали счастливого пути уцелевшим пилигримам — каковыми они считали Джереми, Ферранте и Арнобия. В своих напутственных речах и прощальных пожеланиях старейшины деревни советовали путникам остерегаться разбойников и солдат тех армий, которые настроены враждебно по отношению к их повелителю.

На маленькой деревенской площади, у святилища, старый жрец принес в жертву Аполлону несколько домашних животных. Всякий раз, когда кровь жертвы окропляла алтарь, что-то внутри Джереми чувствительно содрогалось. Потом на землю у алтаря вылили горшок меда и немного медовухи, — хотя после двух ночей празднеств этого драгоценного напитка в деревне почти не осталось. Прежде чем отправиться в дальнейшее путешествие, Арнобий потребовал, чтобы все его спутники как следует вооружились. Оружия, собранного у погибших разбойников, хватило на небольшой арсенал. Не слишком воинственные жители деревни Медовары охотно разрешили своим почетным гостям выбирать оттуда любое оружие, какое понравится.

Ученый указал на кипу мечей, топоров и дубинок, возвышавшуюся перед ним, и сказал: — Ну, парень, что из этого тебе больше по нраву?

Сам Арнобий повесил на пояс короткий меч, который приличествует носить командиру, и удобный боевой нож, похожий на тот, какой Джереми получил от Сал, а потом потерял. Ферранте пришлось нацепить еще пару добавочных ремней, чтобы поместилось все оружие, которое он для себя отобрал, так что теперь бравый вояка со всех сторон ощетинился лезвиями, словно какой-нибудь сказочный пират. Каждый из «пилигримов» либо забрал обратно свой прежний заплечный мешок, либо нашел себе новый в куче трофеев. Радушные поселяне щедро оделили своих гостей запасной одеждой и запасами еды для путешествия.

Джереми рассеянно перебирал груду всевозможного оружия, не зная, что же выбрать. И вдруг его руки, словно сами собой потянулись к какой-то штуковине, которая внезапно вспыхнула ярким светом, видимым только левому глазу юноши. То, что Джереми вытащил, оказалось самым обычным с виду луком — впрочем, Незваный Гость безмолвно признал, что этот лук чем-то лучше всех прочих, хотя его прежний владелец и заботился о нем из рук вон плохо. Рядом с луком лежал колчан с полудюжиной стрел. Джереми взял тетиву и помял ее двумя пальцами — на взгляд его левого глаза, тетива была малость поистертой. Но нашлась и запасная, хорошая тетива — она была обернута вокруг колчана.

Юноша встал, расставил ноги на ширину шага, упер лук концом в землю, а серединой — о свою ногу, и согнул его, держа обеими руками за другой конец. В таком положении он смог легко снять старую тетиву и сменить ее на новую. Ферранте с удивлением в голосе заметил: — Похоже, ты знаешь, как управляться с этой штукой, парень!

Джереми кивнул и пробормотал что-то невразумительное. Дело в том, что он-то сам никогда в жизни не держал в руках лука до того, как поднял этот из груды разбойничьего оружия. Но, как оказалось, внутренний наставник незаметно для него самого успел обучить его тело всему, что мышцам и нервам требовалось знать об этом предмете, — и, как подозревал Джереми, даже гораздо большему. Левый глаз юноши безошибочно отмечал все малейшие различия между стрелами. Осторожными, чуткими пальцами Джереми выбрал одну стрелу из колчана — ту, что казалась почти безупречной, — и внимательно ее осмотрел. Что-то в глубине его души горестно вздохнуло при виде ее несовершенства. Но любое творение рук человеческих не было лишено недостатков, — так уж повелось на свете. Так все и должно было быть.

Гостеприимство радушных поселян не простиралось настолько, чтобы бескорыстно отдать путникам столь ценное достояние, как два захваченных у бандитов верблюда. Поразмыслив над этим, Арнобий решил, что так даже лучше — если они пойдут дальше пешком и в одеяниях пилигримов, то будут вызывать гораздо меньше подозрений и нежелательного внимания. Все путешественники были в хорошей форме и казались вполне готовыми к долгому пешему переходу.

Выбравшись за пределы деревни медоваров, четверо путников — Джереми, Арнобий, Ферранте и Кати — пешком прошли в обратную сторону по той самой тропинке, по которой разбойники, гоня за собой пленников, спускались с Горы перед злосчастным нападением на деревню. Арнобий говорил об Оракуле не иначе как о цели путешествия, о месте, в котором их небольшая компания должна встретиться с военным отрядом под командованием его брата, лорда Джона, — если удастся благополучно избежать встреч с врагами.

Не было никаких причин сомневаться в том, что воинство лорда Джона, которое изначально насчитывало до четырех сотен солдат, до сих пор по большей части цело и невредимо. Но не было и никаких оснований считать, что этот отряд должен находиться где-нибудь поблизости от деревни медоваров. Арнобий сказал: — Если это было вмешательство магических сил или какая-то колдовская уловка, — из-за которой обвалился мост и мы в самом начале разделились, то, полагаю, те же самые силы должны были помешать войскам моего брата и дальше следовать по нашему пути.

У Аполлона, похоже, не было никаких замечаний на этот счет.

Для большинства людей, которые путешествуют пешком, — как это обычно делали все истинные пилигримы-паломники, — до Оракула было несколько дней хода, даже если идти самой короткой дорогой, срезая путь по горным тропкам. Но тех, кто идет пешком и прилагает хотя бы минимальные усилия, чтобы скрыть свои следы, гораздо труднее выследить, чем такое же количество путников верхом на верблюдах. Хотя, конечно, пешеходы продвигаются вперед гораздо медленнее верховых.

Не один только Джереми обратил внимание на то, что Арнобий больше не разглагольствует о поисках истины и о высоких научных проблемах. Как видно, последние события выбили ученого из привычной колеи, и теперь он целиком и полностью отдался решению повседневных практических вопросов. И Арнобию явно нравились те новые обязанности, которые он сейчас исполнял. — Сейчас философская истина состоит в том, чтобы справиться с любыми неприятностями, которые могут свалиться на наши головы!

Ферранте, как и большинство его приятелей-солдат, привыкших воевать верхом, считал себя заправским лучником. Он был страшно доволен, получив обратно свой собственный лук и стрелы.

И, увидев, что Джереми тоже вооружился луком, Энди, естественно, сразу же предложил устроить импровизированное соревнование в стрельбе. Тем более что их молоденькая проводница сразу заинтересовалась и даже приостановилась, чтобы посмотреть на состязание. — Что скажешь, Кати? Победитель получает твой поцелуй, идет? Девушка смущенно зарделась, но кивнула и сказала: — Хорошо…

Джереми, просто чтобы поразмяться, выпустил одну стрелу и нисколько не удивился тому, что она поразила мишень в самое яблочко. Это показалось ему правильным и естественным.

А поцелуй, честно выигранный приз, оказался восхитительно сладким. Между Джереми и Кати зародилось нечто гораздо более серьезное, чем любое сладострастное сновидение.

Ферранте, который тоже попал почти в самый центр мишени, посмотрел на Джереми как-то странно — но в его взгляде читалось скорее удивление, чем зависть.

Дорога, по которой Кати вела их маленький отряд, почти все время шла вверх. Гора Оракула виднелась впереди, хотя пока и не становилась заметно ближе. Они целый день осторожно пробирались вперед по потайным тропинкам и вышли к широкой дороге. Там путешественники встретились с большой группой пилигримов, которые тоже направлялись к Пещере Прорицаний.

Арнобий был бы не прочь объединить силы, примкнув к этим пилигримам, и даже предложил помощь Катерины в качестве проводницы. Но недоверчивый и подозрительный предводитель пилигримов не пожелал идти с ними, — ему не понравилось, что придется отклониться в сторону от главной дороги. Джереми по-прежнему был решительно настроен завершить миссию, которую возложила на него умирающая Сал. По крайней мере, он сам так думал. Но так уж получалось, что временами юноша забывал, чего ради он здесь находится и что он тут так долго делает. И если ему не удастся найти в Пещере Оракула Маргарет Шаландон, Джереми просто неоткуда будет узнать, что делать дальше.

Юноша пытался осторожно расспрашивать Арнобия об этой женщине, ученой Шаландон, которая исчезла где-то в окрестностях Священной Горы. О ней не было никаких вестей с тех самых пор, как ее собственная экспедиция потерпела неудачу, и не попала туда, куда направлялась. Но Арнобий, как видно, и сам не много знал об этой Шаландон, так что Джереми не выяснил почти ничего нового. Ну, что ж — в конце концов, Джереми делал все, что только мог. С этой… С этой божественной штуковиной внутри головы хорошо еще, если он вообще сможет вспомнить, кто он сам такой!

Джереми немного беспокоился из-за того, что образ Сал постепенно как-то сгладился в его памяти. Сейчас юноша как ни старался, никак не мог припомнить ни черты ее лица, ни звучание ее голоса. Однако он по-прежнему был обречен сражаться с существами, которые ее погубили.

Посреди ночи Джереми вдруг проснулся в холодном поту — — юноша заподозрил, что это Аполлон мешает ему вспомнить Сал,

Вполне естественно, что во время пути Джереми часто и подолгу разговаривал с Катериной. Девушка слушала с таким интересом и сочувствием, что вскоре Джерри сам не заметил, как начал рассказывать Кати о том странном положении, в котором он оказался.

Юноша сознавал, что его необычайно сильно тянуло к Катерине — она была очень привлекательна и совершенно не походила ни на одну другую девушку или женщину, которых знал Джереми с тех самых пор, когда вообще стал обращать внимание на девушек.

Ясно было и то, что Энди Ферранте тоже положил глаз на Кати — уже хотя бы только потому, что она была единственной женщиной в округе, к тому же — молодой и красивой.

Джереми признался Катерине, что связан торжественной клятвой с другой девушкой, — и Кати, естественно, захотела узнать об этом побольше. — Так, значит, ты с ней помолвлен? — Помолвлен? Да нет, что ты! Ничего подобного! — Ему ведь только пятнадцать лет, неужели' Кати считает, что это подходящий возраст для женитьбы? Помолчав немного, Джереми признался: — Вообще-то она умерла… Кати сказала, что ей очень жаль ту, девушку. И, похоже, она действительно искренне сожалела о ее смерти.